ЧАСТЬ 4. БУДНИ ДУРДОМА 2 (NEW) 24 страница

— Ой, спасибо, Людка. — Обрадовалась Рыба. — А может ты все-таки останешься?!

Людка ничего не сказала в ответ. Она была холодна как лед и неприступна как скала.

— Ну ладно, как хочешь. — Виновато улыбнулась Рыба.

— Так, стоять! — Властно скомандовала Людка. Вот тебе адреса Москвы: Жорика и Раевского.

— А зачем? А кто они такие?

— Мои друзья. Как тебя отседова попрут, приезжай ко мне. Я тебя там у них буду ждать.

— Ой, а мне тут нравиться.

— Посмотрим, что ты через месяцок тут запоешь. — Злобно отрезала Людка. Она резко повернулась и отправилась в сторону вокзала.

— Людка! Людка, Людочка, не уезжай! — Заплакала Рыба во весь голос. — Не оставляй меня.

Та резко повернулась, показала ей «фак-ю! и скрылась в толпе прохожих.

* * *

— Ой, что же мне теперь делать? Что же мне делать, как теперь быть? — Ныла Рыба, размазывая слезы и сопли по лицу. — Людка! Людка! Людочка, вернись.

Рыба голосила как пятилетний ребенок. Потому что поганая ее приучила чуть что плакать, жалеть себя, распускать нюни. И хотя мир — это не добрая мамочка, а Рыбе уже не пять лет, она все равно ныла, как в своем ебучем детстве.

Проходившая мимо толпа разодетых девиц и хулиганистых парней гадко расхохоталась над ней. Кое-кто отпускал в ее адрес реплики на непонятном ей латышском языке. И хотя Рыба ровным счетом ничего не понимала, но ей все равно было до смерти обидно, что над ней смеются.

И она поспешила быстрее спрятаться в ближайшей подворотне, чтобы убежать от внутреннего дискомфорта. А зря. В этой ситуации она могла бы попросветлевать, понаблюдать за своим внутренним дискомфортом, посмаковать его, проникнуть им до самой глубины души и увидеть наконец, понять насколько идиотично она реагирует на каждый пустяк, на каждую мелочь жизни, насколько она ранима, болезненна и слаба. И в самом эпицентре этого дискомфорта она могла бы расхохотаться сама над собой вместе со своими обидчиками и на удивление им. Вот тогда она вместо болезненной овцы смогла бы стать сознательным человеком.

«Ой, вроде бы пронесло, — подумала про себя Рыба, — куда же мне теперь податься-то? Ой, кафе какое-то. А жрать-то охота!»

Рыба прислушалась к бульканью в своем желудке. И тут же зов инстинкта загнал ее в харчевню.

— Та-а-ак! — Думала про себя Рыба. — Куплю какого-нибудь дешевенького гарнирчика, чайку. Та-ак. Хлебца побольше. Ага! А остальное — нештяками[5] уохаваю. Тут, я вижу, много нештяков латыши бахаться наоставляли.

И Рыба так и поступила. Подойдя к столу, заваленному недогрызенными пойми кем котлетами, она подсела поближе к тарелкам с объедками, и радостно стала соскребать их содержимое к себе в тарелку.

— Вот кайф! Сейчас нахаваюсь! — Радостно думала она.

Напротив нее сидел приличный мальчик — чистюля и доедал свой обед. В начале он не въехал, что происходит, но когда он поднял свои локаторы на Рыбу, то сразу онемел. Глядя на то, как она поедает месиво из объедков, он замер, побледнел, покраснел. Слезы навернулись на его лупалы и он тут же встал. Молча, без единого звука, он красноречивым жестом, исполненным сострадания и самопожертвенности, подвинул Рыбе свою булочку и тут же выбежал на улицу:

— Что Вы делаете?! Не надо! — Заорала Рыба. — Я не нуждаюсь в Вашей помощи!

Но придурка и след простыл.

— Хм! Слабонервный какой! — Кучмекала про себя Рыба. — Себя пади поставил на мое место и начал жалеть?! Ну и урел! Не хуй жалеть, кого попало, о себе лучше подумай. А булочка-то вроде бы ничего. Вкусная.

Рыба уплела все, что могла, вытерла рот грязным тельником, смачно отрыгнула и подалась восвояси, сопровождаемая презрительными взглядами чистоплюев — рижан.

Что заставило ее быть в таком положении? Что погнало ее на край земли? Она и сама не догоняла этого. Просто она всегда мечтала, что счастье у нее будет на краю земли, что там оно обязательно найдется, на то ведь он и край земли! Ну, а поскольку она уже далеко заехала, то это уже подходящее место, в котором она обретет свое счастьице. Вот так. Это вам не в тапки срать и не письки воробьям показывать! И не шубу в трусы заправлять. Гудбай.

* * *

— Та-а-ак! Ебстель-мопстель! — Ругалась про себя Рыба. — Чтоб их всех черт побрал. Ну никто меня не хочет к себе на ночлег брать. Че делать то? Совсем какие-то дурканутые эти прибалты.

Она набрала очередной номер телефона. Трубку взяла какая-то грымза.

— Алло! Кто говорит?

— Панки, хой! Я от Егора, а Валдиса позовите пожалуйста к трубе! — Весело выпалила Рыба.

— Ми не знаем никаких Панков, никаких Егоров. А Валдис поступает в институт и ви сюда болше ни званите! … — На ломанном русском ответила старперка и бросила трубку.

Слушая противные гнусавые гудки, Рыба думала про себя:

— Вот так! Потусуется — потусуется немного человек в молодости, а потом насядут на него его предки проклятые, преподы тупые да всякое чморофосье и конец при ходит его развеселой жизни. И становится бывший панк тупой серой мышью, поступает в институт проклятый, заводит дребанную семейку. Нет! Надо быть панком по жизни, чтобы никогда не вляпаться во все это дерьмо! Валить из него, пока тухло не стало! Я буду панковаться всю жизнь! Вот так, бля!

Накрутив последний номер под загадочным погонялом «Блэк», она услышала веселый самоуверенный голос без остопиздевшего латышского акцента:

— Хэлло! Я слушаю!

— Хэлло! Говорит Рыба! Я от Егора!

— О, рыбы заговорили! Прикольно! — Расхохотался незнакомец. — Я внимательно слушаю.

— Ну это, … ну в общем… ну… я тут хотела спроситься к Вам… к тебе… — стала заикаться Рыба.

— Ну короче, хватит по ушам ездить, — перебил ее Блэк. — Тебе че надо? Найт[6]?

— М-м-м… — не во что не втыкая, промычала Рыба.

— Ну так бы и сказала, а — то Егор, Егор. Че лапшу-то на уши вешать?!

— Я хотела сказать…

— Короче подъезжаешь ко мне. Я тебя у дома встречу через полчаса. Всасываешь?

— У-гу.

— Ну все, давай, пока!

В трубке раздались короткие частые гудки. «Ну, слава тебе, Господи! — Обрадовалась Рыба. — Хоть не придется ночевать на скамейке под открытым небом».

Через полчаса она выперлась из последнего трамвая и поволочила ноги к стандартной многоэтажке на окраине города.

Издалека она углядела здоровенного верзилу, прикинутого во все черное с шикарной копной пышных кучерявых черных волос.

«А, вот он, Блэк!» — Тут же врубилась Рыба. — Да, стильно выглядит. Крутой чувак!»

— А, это ты, Рыба? — Свысока посмотрел на нее Блэк, как только она приблизилась к нему.

— Да я, а откуда ты догадался?

— Да у тебя это на фейсе написано.

— Что?

— То, что ты — Рыба. — Ха-ха-ха!

Рыба сконфузилась и замолчала.

— Ну да ладно. Похиляем до хаты. — Хлопнул он ее по плечу. — У меня пращуры[7] на выходные умотали на дачу. Да вот западло: ко мне тут два придурка нагрянули, блин! Черт бы их подрал!

— Какие придурки?

— Да, парочка семейная: Дик и Ханка.

— Кто-кто?!! — Не въезжала Рыба.

— Да Дик и Ханка, тебе говорю, блин! Скоро ты их увидишь собственными лупалами.

Когда дверь квартиры открылась. Рыбиному взору предстала такая картина. Разбросанные детские игрушки, кухонные причиндалы, книги и еще бог знает что валялось черт знает где. В этом живописном хаосе не сразу можно было обнаружить лудэй.

— Ага! Ах вот ты как?! Ну я тебе покажу, как подкрадываться ко мне сзади! — Орал длинный белобрысый жердь, заламывая кисть толстой чернявой помпушке. — Я практиковал видение спинным мозгом аж целых четыре месяца! Да как ты могла подумать, что ты смо…

Но договорить свою тираду он так и не смог. Толстая бестия ухватила его за яйца, он взвыл от боли, вытаращил глаза и застыл на месте.

— А вот я практикую стиль «глазунья в штанах», — весело парировала она, радуясь, что ее прием удался, — и, как видимо, неплохо получается. А?… Эй. ты чего молчишь? нехорошо молчать, когда с тобою разговаривают. Эй, Дик, тебе понравился мой прием?

Дик скрючился от боли и, держась за свои яйца, уморно прыгал по комнате.

Тут в ситуацию вмешался Блэк.

— Эй, что вы тут делаете? — Гневно заверещал он.

— А мы тут кун-фу практикуем. — Испуганно пискнула Ханка и стала прятаться за скрюченной фигурой Дика.

— А почему тут такой бедлам?! — Показал Блэк на валяющиеся, где ни попадя вещи.

— Ну, мы пользовались всем подручным материалом.

— Ах, вы, мандавоны вонючие! Мне насрать на это! Пользуйтесь, каким хотите материалом — хоть подручным, хоть подкожным, хоть поджопным, только не в моем доме! Уроды! Вон отсюда!

— Ой, подожди, Блэк, я… нет мы — тебе сейчас все объясним… — заикалась Ханка. — Мы — тренера кунг-фу и мы не можем терять навык.

— А мне насрать на ваш навык! Что я прощурам скажу? Убирайтесь немедленно.

— Сейчас-сейчас! — Скулила Ханка. — Эй, пошли Дик! Да отпусти ты свои яйца! Всю яичницу по штанам размажешь. Кто тебе их стирать будет?

Дик как побитая собака покорно поплелся к выходу.

Блэк был просто вне себя от ярости. Его рожа покраснела, побагровела, приобрела лиловый оттенок и чуть ли не сливалась с цветом волос.

— Ты не обижайся на нас, Блэк. Мы не со зла. — Подлизывался Дик. — Мы конечно уйдем. Жаль, что пыхнуть[8] не удалось. Ну да ладно, значит не судьба сегодня.

При этих словах Блэк как-то побледнел:

— Что? Что ты сказал, дружище?! — Ласково пропел он. — Пыхнуть? Пыхнуть?! Да ты мне самыми небесами просто послан! Оставайся, дорогой!

— А как же это?! — Растерянно указал Дик на беспорядок в комнате.

— А, это мелочи! Зачем обращать внимание на такую глупость?! Проходи — проходи, будь гостем! — Ласково припевал Блэк, убаюкивая гостя.

— Но как же Ханка? — Не унимался Дик.

— И она тоже будет гостем. Проходите — проходите.

Блэк поволок их обоих на кухню. Те даже глазом моргнуть не успели.

«Удивительно, — думала про себя Рыба, — как странно устроен человек! Только что он бесился с пеной у рта, «исходил на гавно», а теперь уже вон как запел. Ходит павою вокруг этих оборванцев. Странно. Какая-то мелочь и вдруг такая разница.

Хм! Из-за чего это он так резко переменился? Пойду-ка позырю. Приколюся!»

Рыба «вплыла» на кухню.

Вполне удивительная, просторная, оборудованная по последнему слову техники кухня никак не вязалась с ее «посетителями».

Дик, одетый в драные джинсы и черную полинялую майку с надписью ASDS[9] сидел за столом и с видом заправского мастака забивал «косячок». Блэк в кожаной клепанной куртке с шикарной шевелюрой черных кудрявых волос в данный момент совсем размяк и был похож на добродушного пуделя, глотающего слюну. Он пристально следил за каждым магическим движением Дика.

Ханка тоже была не прочь покумарить, но ее в то же время подмывала желание еще, как-нибудь напакостить Дику. Она стояла у него за спиной и поигрывала дуршлагом.

— Эй, ты чего там припухла у меня за спиной? — Нервозно выпалил он. — Опять какую-то пакость затеваешь?

— А я то-че? А я ни че. Стою себе и стою. Тебе — то че?

— А ни че! — Завелся с полоборота. — Я все спиной своей чую. Ты че меня за урела че-ли тута держишь?!

— Да ты совсем спятил! Я стою тут, никого не трогаю, а ты бесишься по чем зря! — Завозгудала Хинка.

— Та-а-ак! Что у тебя в руках? — Не оборачиваясь, спросил он. Видно было, что эта игра в «кошки-мышки» ему тоже нравилась, хотя он делал вид, что бесится.

— Врешь!…

Тут в разговор встрял Блэк:

— Ребята, послушайте, может вы, потом свои отношения выясните. А сейчас может быть, мы займемся делом?!

— Ты ничего в этом не понимаешь, Блэк! Лучше сиди и помалкивай. — Отрезал Дик. — Тренироваться нужно при любом удобном случае, при любых обстоятельствах. Только тогда ты можешь называться настоящим кунгфуистом. Понимаешь, это целая философия, это сама жизнь! Только тогда, ког…

Договорить Дику было не суждено. Ханка, все это время подкрадывающаяся к нему сзади, сделала резкий выпад и замахнулась дуршлагом. Дик услышал звук и резко обернулся назад. Его тело механически, отточенным до совершенства приемом иша-цу схватило Ханку за кисть и резко и сильно заломило ее. Дуршлаг выпал у нее из рук и со звоном повалился на пол.

— Ой-о-ё-ё-ё-ей! — Завопила Ханка во весь голос. Что ты делаешь?? Совсем озверел что-ли.

Дик неожиданно опомнился, отпустил руку и виновато опустил голову.

— Прости дорогая! Это не я!

— А кто же еще?! — Выла толстая дурища, потирая растянутую кисть.

— Это он!

— Кто он!

— Навык.

— Какой еще такой навык?!

— Навык многолетних тренировок. — Оправдывался уродец. — Понимаешь, я тут ни при чем. Мое тело само реагирует на ситуацию. Я ничего с этим не могу поделать. Ты так лучше со мной больше не шути!

— А я че? Я просто у тебя за спиной стояла. И ничего плохого делать не хотела.

— Да?! А это что такое? — Гневно воззрился Дик на дуршлаг.

— Это? — Невинно спросила Ханка. Дуршлаг со звоном выпал из ее рук и покатился по полу.

— Что это такое? Что это? Что?! — Неистово орал Дик, махая дуршлагом перед ее шнобелем.

— Я не виновата! Я не виновата! — Гнусавила она.

— Не виновата я?! Он сам пришел?! — Орал Ане себя от ярости Дик.

Ханка как испуганный ребенок не знала куда бы спрятаться от этого кошмара. Рыба смотрела на все это со стороны и про себя кумекала:

«И вот ента хуйня называется семейным счастьицем? Да они же как кошка с собакой цапаются! Вон одна только краснющая рожа Дика чего стоит! Это лицо любящего чучека что-ли? Да уж, ну и ну!

А Ханка? Тоже мне, любящая женщина! Че ей не сидится на месте?! Какого хрена она к нему доебывается?! Вот уродица Божня! А, впрочем, оба они хороши: что он — что она! Два сапога пара! Да, клево они прокололись с этой любовью! С этим семейным счастьицем! Ох и дураки же, бля!»

— А ты че задумалась?! — Вывел ее из забытья потусторонний голос Блэка.

_ Да вот, на семейную идиллию засмотрелась!

— Ну ты прикалываешься! Да-а-а!… Я вообще-то их уже давно знаю.

— И они все время так?

— Как?

— Ну, дерутся.

— А, сначала они просто на секции У-шу познакомились, поженились А потом пошло-поехало. Она в каратэ пошла, чтоб его в семейных стычках переплюнуть. А он — не будь дураком в айкидо пошел.

— А в «айки-после» он не был? — Съязвила Рыба.

— Нет! — Захохотал Блэк. — После… После Ханка в кунг-фу пошла. И он тоже туда увязался.

— А что такое кун-фу? — Удивилась Рыба.

— А ты лучше у него спроси. Он лучше тебе все разъяснит.

Рыба повернулась к разбешенному Хенку, который поучал Ханку, забившуюся в угол кузни:

— Ну что, поняла?! Радуйся, что я с тобой еще по-хорошему. А-то… — Дик, приблизился к Ханке, замахиваясь на нее дуршлагом.

— Не надо! Не надо! — Истошно орала она. — Поняла-поняла-поняла!

— Ну вот! То-то! Смотри у меня!

Тут в разговор вмешалась Рыба:

— Скажите, Дик, а что такое кун-фу?

— Хм! — Самодовольно усмехнулся он. — В пе5реводе это значит — «искусство убивать».

— Убивать?! — Ошарашено вытаращилась на него Рыба. — А какое же в этом может быть искусство?! И вообще я слышала от мамы, что убивать — это плохо!

— Плохо? — Пожал плечами Дик. — Да ничего плохого я в этом не вижу. Что естественно, как говориться, — то не без оргазма! Ха-ха-ха!

— Но я не въезжаю: какое в этом может быть «искусство».

— А! Погоди, ты ничего в этом не понимаешь! Знаешь, убивать ведь тоже можно по-разному: Ну, например, взять лом и проломить башку кому-нибудь.

— Ой! Мама, не надо! — Пискнула Рыба.

— Да подожди. Слухай сюда! Вот… А можно нежно и ласково ручками сонные артерии надавить и он в отрубе. Но это еще что! А вот недавно к нам приезжали ребята из Вильнюса — так они там преподавали стиль «лапа тигра» называется.

— А это еще что за хреновина? — Встряла Ханка.

— Да сама ты хреновина! Че, не видишь, я с человеком разговариваю! — Взбесился Дик.

— Ну и разговаривай, пожалуйста. Я тебе не мешаю! — Надулась Ханка и отвернулась.

«Так! Не успели помириться, а уже опять грызться начали! — Промелькнуло в голове у Рыбы. — Ну и нашли же они семейное счастьице!»

— Ну вот, слухай дальше, — ткнул Рыбу пальцем в плечо урод. — Они берут так руку, делают как лапу тигра, основанием ладони наносят удар по телу, а пальцами сдирают с человека кожу и мясо. Хочешь, покажу, как это делается?

— На ком? — Струхнула Рыба.

— Ну, на тебе, например.

— Ой, не надо! Пожалуйста! Я боюсь! — Заскулила Рыба.

— Да не ссы ты. У меня еще плохо получается!

— Все равно не надо!

— Ну, не хочешь — как хочешь. А вот у ребят неплохо это получается. За минуту из человека могут скелет сделать.

— Да ну.

— Правда-правда! Они один удар в секунду делают. Шестьдесят таких ударов — и ты покойник! Вот это круто!

— Да-а-а?!

— Да! Я бы не прочь такую технику освоить!

— Но зачем?

— Прсто потому, что это круто. Че тут думать? Знаешь, как клево себя ощущать таким вот сильным и всемогущим! Да, я бы подучился у этих ребят!

— Но ведь убивать — это плохо! — Бунтовала Рыба.

— А я никого еще пока и не убил! — Невозмутимо отрезал Дик. — Я же тебе повторяю: я это делаю для ощущения собственного превосходства и крутизны! Вот так!

Рыба сокрушенно вздохнула. Она поняла, что спорить с этим отморозком бесполезно. Он кичился своей собственной крутизной, но сам не мог даже справиться со своей другой — женой. Такой он был растяпа и лох, что его же собственная жена ему устроила «яичницу в штанах».

— Ну хорошо, а ты какой стиль предпочитаешь? — Перевела Рыба стрелки.

— Я? Ну… это… как его? … М… А!!! Домашнее кун-фу! Вспомнил! Я сам его изобрел, практикую и могет быть даже и преподавать его буду. М-да!

— А это еще че за хреновина такая?

— А это коды в ход идет все, что попадается под руку, ну то есть вся кухонная утварь: ложки, вилки… вилки, пожалуй не нужно, а то, как говориться, «не бойся ножа, а бойся вилки: один удар — четыре дырки» Ну там, полотенца всякия, подушки, скалки ухваты, кастрюли, сковородки и так далее.

— А зачем все это нужно? — Со скучающим видом спросила Рыба. Я-то по себе семейную жизнь как идиллию представляла. А тут вот драться нужно.

— А, ничего ты не понимаешь! — Бесился Дик. — Если я сейчас открою школу домашнего кун-фу, да ко мне же толпы повалят баб, которых в семейке их мужья избивают. И я тогда смогу сказочно озолотиться!

— Но ведь так не должно быть!

— А мне плевать на это, что должно быть, а чего нет! Я просто буду так делать — и все тут! И скоро, очень скоро я сказочно озолочусь! Вот так, бля!

Дик продолжал рассуждать о своей несуществующей секции, а Рыба смотрела на него и думала: «да, в мыслях все так легко и просто. Каждый в мечтах — уже наполеон, папа Римский, Христос и кому что вздумается. А на самом — то деле все в жизни обстоит иначе. Вон, Ханка за его спиной стоит и оглядывается по сторонам: что бы еще схватить и огреть этим его. Он даже с женой не может справиться, а в мечтах он — уже тренер целой лиги, а может быть и даже всего мира! И надо же, как звучит! Родоначальник нового вида боевых искусств … нет! Лучше единоборства… э-э-э… нет!.. Многоборья — домашнего кун-фу! Ура! — а-а-а!!!

Хм, а я чем лучше? Меня мать наебла по полной программе, а я как тупая овца верю во все это! Бе-е-е! Тупая овца! Принцы тебе, дифирамбы, цветы? Сантиментики? А вон посмотри, как люди живут. Уже не знают, как друг от друга защититься, что еще придумать. А ты что, лучше что-ли бы жила? Да тебе самой бы в пору записываться в такую секцию! Надо же, как звучит! Домашнее кун-фу! Да, в семейной жизни оно бы здорово пригодилось! Незаменимейшая вещь была бы.

В голову Рыбе пришла презабавнейшая картина: «Вечер. Тишина. В однокомнатной квартирке хлопочет женщина. В ее руках работа «спориться». Однако ее усталый вид, мешки под глазами и опухшее лицо говорят о том, что она очень сильно устала и в голове у нее только одно: «Как бы доползти до постели!»

Но вот, наконец, суп доварен, квартира «вылизана», простыни доглажены, некогда обхезанные штаны и облеванное пальто мужа приведены в приличный вид.

Женщина гасит свет и, не раздеваясь, прямо в рваном халате ложиться в холодную одинокую постель. Но она не засыпает тут же сладким сном. Нет! Она с любовью и нежностью поглаживает, как вы думаете что?… Не место, где должен лежать, пригревшись ее суженный и даже не свои собственные груди, промежность и клитор, а… самодельные нунчаки, сооруженные ею из двух картофельных толкушек, которые она заранее спрятала под подушки. Но это еще не все. Перед засыпанием она делает себе специальный аутотренинг. Самовнушение. Она заранее почувствует приближение своего собственного супруга и проснется еще тогда, когда он даже не успеет войти в подъезд. Она встрепенется и будет напряженно ждать его приближения. И когда он пьяный и злой вломиться в дверь ее комнаты, и, приблизиться к ней, она внезапно вскочит и набросит нунчаки ему на шею и начнет душить. Но не сильно! Стоит ему только потерять сознание, от передавленных сонных артерий, как тут же она схватит бельевую веревку, свяжет его, бессознательного и привяжет к кровати. Конечно же, бережно накроет его одеялом, дабы объект ее любви не замерз. И так, он проспит до утра, пока не протрезвеет. Она, конечно же, будет ночевать у соседки. А на утро она развяжет узлы, не снимая с него, сонного веревки и «тихой сипой» ушмыгнет на работу, дабы избежать семейной разборки. А весь следующий день будет думать чего бы еще придумать, чтобы предстоящий вечер или ночь не стали для нее последними…

Как нужны, будут такой женщине — знания Дика, его гениальнейший стиль! Подумать только! Как звучит — «Домашнее кун-фу».

— Эй, а ты чего задумалась?! — Прервал ее молчание Дик.

— Да, так ничего! — Вернулась Рыба из забытья.

— Давай лучше я тебя прямо сейчас здесь поучу всем премудростям моего искусства! Ты знаешь, ты классная девчонка! Мне сразу понравилась!

При этих словах лицо Ханки позеленено от злобы.

— Ну давай! — Бессмысленно согласилась Рыба.

— Эй, стой! — Взбесился Блэк. — Эта телка моя и учить ее буду только я!

— С чего это? — Не въехал Дик.

— А с того! Вдруг ты ее таким приемам научишь, что я потом с ней не справлюсь? А?! Кто тогда будет виноват?

— Да не ссы ты, Блэк. Не научу!

— А вдруг научишь?

— Да ты мужик или нет, твою мать?! В конце концов против каждого приема есть контр-прием…

— Но ведь ему научиться надо!

— Ну вот ты и учись, чем тебе еще заниматься?!

— Да иди ты!

— Ну, Блэк!

— Я сказал иди!!! — Теряя терпение процедил сквозь зубы Блэк. — Я вообще-то ленив и ничего изучать не хочу. Тех приемов, которые я знаю, мне достаточно. А вы извращенцы просто!

— Кто извращенцы? Повтори, что ты сказал! — Взбесился Дик. — Да я тебе сейчас такое устрою!

— Стоп-стоп-стоп! — Неожиданно воскликнул Блэк. — Вы в чьем доме находитесь?!

— Ну, в твоем, — уже менее уверенно пробубнил Дик, — а что?

— Да ничего. Если бы в моем доме, то кто здесь хозяин?

— Ты… — повесил голову Дик.

— Значит, как вы должны вести себя?

— Как в гостях. Спокойно, рассудительно.

— Ну так, извольте, милейший! — Уже повышая голос, изрек Блэк.

— Ты это… Блэк… ну извини нас… мы… я… я не хотел… я совсем не это хотел сказать. — Начал «затыкать жопу пальцами» Дик.

— А что же?

— Я хотел все наоборот сказать, что ты — клевый парень! Я таких еще не встречал! Ты мне с самого первого раза понравился, как только я тебя увидел!

Блэк стоял с невозмутимым видом и, как видно не собирался смягчаться. Поставив руки «феризом», он стоял как статуя посреди кухни.

— Ну слушай, Блэк, продолжал скулить подхалим, — давай-ка лучше мы с тобой пыхнем. И тебе и мне лучше-ж станет! А? Блэк, ну давай курнем! Вот, смотри, и косячок уже забит.

— Курнем говоришь? — Уже более мягко произнес Блэк. — Изволь, коли не шутишь.

Тут проснулась Ханка:

— Ия! И я! Меня-то не забудьте! Я тоже хочу!

— Ия, Ия! — Передразнил ее Дик. — Головка…

— Ну че ты обзываешься?! Блэк, скажи ему. Че, он меня обижает?

— Ну ладно, садитесь все! — Сменил гнев на милость Блэк. — Разрешаю! Ха-ха-ха! Рыба, а ты чего в стороне стоишь?

— Да я…

— Сегодня не день трезвенника. А ты — у меня в гостях. Так изволь уж, как говориться.

— ну ладно. Все курят и я тоже курну. — Проблеяла овца.

— Ну вот, так-то лучше. Ха-ха-ха! Все в пропасть — и я в пропасть! Хо-хо-хо!

— Ну че ты прикалываешься?

— Ладно-ладно, садись, пока пращуры не нагрянули. Кайфуй, пока есть возможность.

Все дружно уселись за кухонный стол, над которым очень низко свисал фиолетово-лиловый абажур. В его свете все стали видны как на арене цирка. Дик старался полнее набить косячок, хотя он уже был переполнен до отказа. Руки его тряслись от предвкушения удовольствия. Блэк был более спокоен и сидел на стуле, развалившись в ленивой позе. Ханка нервно следила за каждым движением Дика, теряя терпение от ожидания. Ее короткий, вздернутый, курносый нос стал в этот момент казаться еще меньше и смешнее.

Рыба тоже тупо таращилась на косячок. И уже была в предвкушении сладкого мига, как вдруг… в своей голове она почувствовала до боли знакомое ощущение. Кто-то сильно и больно укусил ее в затылок. Появилось характерное зудящее ощущение и Рыбе захотелось чесать-чесать-чесать укушенное место.

«Что это? — Подумала она. — Неужели у меня воши завелись?! Неужели у меня насекомые? А-а-а! У меня вши! У меня вши!»

Тут же пришли на память все пионерские лагеря, куда погань засылала Рыбу на сезон-другой, чтобы избавиться от нее и хорошенько погулять. И найти очередного алкаша, с которым она надеялась сколотить семейку. Но алкаш оставался алкашом и «папа в семью» из него ну никак не выходил, и погань, как всегда, оставалась одна, матерью-одиночкой, а Рыба привозила полную башку вшей. Погань орала: — А! Немедленно стричь! Стричь налысо! Опять вшей притаранила!

Рыба принималась ныть: «Ну не надо! Ну не надо!» Но потом поганая успокаивалась и начинала терпеливо выводить Рыбе всех вшей и гнид. Эх, ничего-то она в этой жизни не понимала! Ни как от вшей дочь уберечь — ни где приличного мужика искать. Ничего-то ей было не известно, темнота!

— Эй, а ты чего задумалась? — Неожиданно вывел из забытья Дик.

— Да так ничего, — Почесывая шею, пробурчала Рыба.

— Давай-ка, курни немного! Нештяк травка!

— М-м-м! — Протянула Рыба, затянулась и тут же закашлялась.

— Ха-ха-ха! — Весело заржали все над ней! — Сразу видно — никогда ты не курила, овца! Ну че, косячок в руках держишь — пускай его дальше, не переводи добро!

Рыбе стало вдруг как-то странно хорошо, восприятие дрогнуло, пошатнулось и все поплыло перед ее глазами. Мир стал казаться углубленным, предметы — какими-то осмысленными и емкими. Люди стали казаться Богами, а комната — сверхъестественным храмом наивысшего Божества. Неизвестно сколько Рыба пробыла в этом состоянии.

— Эй, че ты тут зависла? — Неожиданно громовым раскатом прогремел голос одного из них у нее над ухом.

Рыба подняла на него взор и с изумлением увидела, что это Блэк.

«О! Как он преобразился! — Подумала Рыбеха. — Прямо совершенство какое-то!»

— Че молчишь, контуженная? — С удвоенной силой прогремело «божество».

— Я?

— А кто же?! Головка от хуя!

— Что случилось?

— Свинья опоросилась! Ха-ха-ха. — Даже сейчас Блэк казался Рыбе каким-то божеством и смысл его слов не обижал Рыбу. — Пошли»!

Блэк резко рванул Рыбу за руку. Она по инерции потащилась за ним в другую комнату. В ней был такой же раскидон, как и в первой

— Так, — осмотрел Рыбу с ног до головы Блэк, ты меня кажется о чем-то просила.

— Не помню. — Вытаращилась на него Рыба.

— Не ври. Ты просила, чтобы я научил тебя приемам самообороны.

— А-а-а?! Да-да! — Въехала Рыба. — Это как раз мне поможет от насильников!

— Ха-ха-ха! — Зафадно усмехнулся Блэк. — Вот смотри, как надо делать. Берешь — подходишь к мужчине, делая вид, что ты такая вся согласливая и доступная. Он при виде этого размякает, распускает слюни. А тебе как раз этого и надо. Давай, попробуй так сделать.

Рыба, маршируя, стала подходить к нему.

— Стоп! Стоп! Стоп! Ты что, на демонстрации что-ли? А ну давай назад и по другому попробуй!

Рыба попятилась, а потом с радостным визгом бросилась на Блэка, повисла на его шее и оба они с грохотом брякнули на пол.

— Ты че, дура, совсем что-ли? — Выкарабкиваясь из под нее, заорал Блэк. — Ты че, из баскетбола что-ли? Че ты тут прыгаешь? Я тебе не сетка, блин, баскетбольная! Уродина! И где вас, таких наделывают?

ЧАСТЬ 6. РУЛОНИСТИКА (NEW)

Глава 1

В Мусарне

— О, бля, круто! Мудя, слышь, Рулон сказал мне мемуары писать, — прыгала Подстилка, повизгивая от восторга. — Прикинь!

— Ага, — бессмысленно ответил Муд, пялясь в монитор в надежде отыскать в километрах кода маленькую паршивенькую ошибочку, которая не давала ему покоя уже двое суток, так как тормозила выполнение задания Рулона.