Глава 4. Рождение внутреннего художника

или меридианы, представляют собой особые хрональные каналы в дополнение к уже известным кровеносным, нервным и лимфатическим. Так называемые точки воз­действия, или акупунктурные точки, находятся на этих каналах, являются излучателями соответствующего хронального поля... Пальцы экспериментатора служат хорошими источниками хрононов. Достаточно помахать нужным пальцем, направив его кончик на заряжаемый объект, чтобы последний приобрел определенную порцию хрононов. При этом надо иметь в виду, что интенсивность заряжения зависит от хрональной энергии человека и растет со скоростью движения пальца — это несколько напоминает закон электромагнитной индукции Фарадея. Величина приобретенного объектом хронального заряда примерно пропорциональна числу взмахов. Необходимо добавить, что главным источ ником хронального излу­чения служит мозг человека» [47, с. 330, 333, 336]. При­веденный выше механизм возникновения хронального поля как результат движения можно распространить и на линии, создаваемые в процессе медитативного рисо­вания.

Зная теперь эстетический и энергетический способ интерпретации красоты линии, вы можете самостоятель­но потренировать свое восприятие, созерцая полотна великих художников.

Возникает вопрос: «Осознавали ли художники в мо­мент творения своих полотен истинную природу движу­щего их кистью вдохновения?»

Конечно, мы никогда не сможем ответить с уверен­ностью на него, но попытаемся понять механизмы твор­ческого вдохновения, рассмотрев работы гениального художника-сюрреалиста Сальвадора Дали.

Дали писал: «Небо... это его я искал изо дня в день, раздирая крепкую, призрачную, сатанинскую плоть моей

169

Арт-терапия

жизни... Но где же оно, небо? Что оно такое? Небо не над нами и не под нами, и не слева, и не справа. Небо в сердце человека, если он верует. А я еще не верую и боюсь умереть, не обретя неба» [48, с. 116]. Сальвадор Дали поднимался к Небу в своем сердце, проходя в своей живописи различ­ные уровни психокосмоса, находящиеся между Небом и Землей. Лестницей Иакова, ведущей его ввысь, являлось сюрреалистическое направление в искусстве XX века.

«Сюрреализм, — писал поэт и психиатр Андре Бре-тон, французский идеолог этого направления, — пред­ставляет собой чистый психологический автоматизм, с помощью которого — словами, рисунком или другим способом — делается попытка выразить действительное движение мысли. Это запись мышления, которое совер­шается вне всякого контроля со стороны разума и по ту сторону каких-либо эстетических и моральных соображе­ний. Сюрреализм основан на вере в высшую реальность определенных, до этого игнорировавшихся форм ассо­циаций, во всемогущество сна, в нецеленаправленную игру мышления. Его цель — окончательное уничтожение всех других механизмов, чтобы на их место поставить решение важнейших проблем жизни». Исходя из этого определения попробуем проанализировать «Портрет Пи­кассо» (рис. 33), написанный Сальвадором Дали в 1947 г. Сам портрет расположен в освещенной части рисунка, в противоположном углу сконцентрирован мрак. Граница между светом и тьмой диффузно размыта, как область перехода между добром и злом. В такой же переходной зоне находится имя Пикассо в нижней правой части рисунка. Сам портрет выполнен как подобие античной скульптуры и расположен между постаментом правиль­ной кубической формы белого цвета (символ организации и порядка) и каменной глыбой, олицетворяющей воздей­ствие на личность хаотических сил подсознания.

170

Рис. 33. Сальвадор Дали. Портрет Пикассо

Статуя может восприниматься двояко: как улитка с раковиной либо как голова человека с ушами в виде скрученных в спираль бараньих рогов. Волосы статуи на­поминают извилины человеческого мозга, проходя через разрез шеи, они превращаются во второй язык, подобный языку хамелеона, на конце он принимает форму ложки

171

Арт-терапия

с лютней внутри. Аллегорическая интерпретация этого фрагмента — работа сознания художника превращается в дар, который несет гармонию, созвучную музыке лютни. И раковина улитки, и спиральный рог являются объ­емными резонаторами — приемниками идей, образов, получаемых художником из Вселенной. Эти образы «вы­давливаются» из него силами подсознания, давящими на мозг в виде глыбы.

«Когда мы хотим пережить осознанную нами жизнь, мы встречаемся с хаосом, хаос подстилает всякое творче­ство; желая опереться на образ воплощенного космоса, как на Лик, мы видим, что красота этого Лика есть пена на гребне религиозного творчества; обращаясь к религии, мы видим, что она рождается из эстетической потребности; религия — пена на творчестве эстетической волны; обра­щаясь к стихии прекрасного, мы в свою очередь видим, что это прекрасное — пена на гребне темной волны перво­бытного творчества; первобытное же творчество — пена на гребне хаоса. Стоя на круче сознания и познанием же определяя творчество как нечто, что мы должны пережить, мы видим, что Лики этого творчества — игра солнечных лучей над океаном бушующего хаоса. Мы оказываемся в неизбежности броситься в хаос жизни, если не хотим за­мерзнуть на ледяных кручах познания; ценность теперь являет нам свой хаотический лик; таково первое наше испытание; если мы его одолеем, если бесстрашно бро­симся в воронку крутящегося Мальстрема, мы увидим, что какаято сила вновь будет нас поднимать: мы увидим, что хаос переживаний — не хаос вовсе: он космос; музы­кальная стихия мира звучит в реве хаотических жизненных волн; она — содержание какойто силы, заставляющей нас творить прекрасные образы; тогда нам начинает казаться, будто некий образ посещает нас в глубине жизненного во­доворота и зовет за собой; если мы последуем за зовущим

172