Халифат переезжает в Константинополь

 Чтобы избавить империю даже от возможности угрозы на этом направлении, султан направил тяжесть своего первого удара против шиитской династии Сефевидов в Иране. Разгромив шаха Исмаила в битве при Чалдиране в 1514 году, Селим I взял под свой скипетр весь сегодняшний Курдистан.

 Затем султан решил включить в состав своего государства Сирию и Египет. В 1516 году османы заняли Алеппо, Дамаск и даже Иерусалим (!).

 Сие очень важно, поскольку турки впервые овладели общим для всех мусульман Священным городом (пусть даже для приверженцев этой религии Иерусалим лишь третий в иерархии – в отличие от нас и от евреев).

 После этого перед Явузом встала сложнейшая задача овладения Египтом, где в тот момент правили мамлюки (мамелюки).

 Победа османов в битве при Мукатаме 22 февраля 1517 года знаменовала собой конец владычества мамлюков в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

 Мамлюкам был выделен османский паша, и они превратились попросту в боевую единицу (пусть и весьма значимую) султанской армии. Турки, в конце концов, мамлюков и уничтожили.

 (1 марта 1811 египетский паша Мухаммед Али – вассал султана – пригласил на пир всех видных мамлюков – около 600 человек – и его аскеры приглашенных перерезали. Сие послужило сигналом, и буквально в ближайшие же часы по всему Египту было перебито еще около 4000 мамлюков. Остатки мамлюкского корпуса бежали в Судан, где, впрочем, в дальнейшем приняли активнейшее участие в антианглийском движении Махди).

 Вернувшись в Константинополь, Селим I привез в своем обозе последнего Аббасидского халифа. Аббасиды к тому времени давно уже были не боле, нежели марионетки в руках мамлюков, так что султан из дома Османа попросту расставил все точки над «и».

 Знать Мекки и Медины «доверила» Селиму Явузу ключи от двух городов Пророка, и таким образом с 1517 года монархи Османской династии стали не только Светскими, но и Духовными Властителями исламского мира.

 Причем если как светских правителей, те же шииты Ирана могли их вообще игнорировать, то, как с духовными (покровителями Мекки и Медины), с османами должны были считаться все.

Мечты о Риме

 После блестящих побед на Востоке Явуз не успокоился и начал готовить поход на Запад, причем, не шибко задумываясь, поставил перед своей империей предельные задачи.

 Вот тут-то просвещенная Европа и вздрогнула.

 Самые воинственные султаны, предтечи Селима Явуза, такие как Баязид I Йилдырым («Молния»), правивший с 1389 по 1402 годы, или великий полководец Мехмет II Фатих («Завоеватель»), дед Явуза, правивший в 1444-46, 1451-81 годах, ни о чем более удаленном от изначального Османского бейлика, нежели Константинополь, никогда бы и не помыслили.

 Впрочем, Мехмет II, столицей Византии, собственно, и овладел, и сделал ее собственной столицей.

 Да и преемники Селима I Явуза, его родной сын Сулейман Великолепный и правивший в XVII веке султан Мехмет IV Авджи – «Охотник» (1648 – 87) ни на что более чем Вена и не рассчитывали.

 Явуз же рассуждал совершенно иначе, что-то в духе: мой дед Мехмет Фатих захватил центр одной великой Веры – православия, то есть Константинополь.

 Я покорил целых три Священных города – Мекку, Медину и Иерусалим. А, следовательно, осталось только захватить гнездо проклятых католиков – Рим – и весь мир под пятой османского иноходца!

Сулейман и Валиде-султан Айше

 Кончилось все, однако, достаточно неожиданной смертью нестарого еще Селима I Явуза и восшествием на престол его единственного сына от крымско–татарской царевны Айше – Султан Хафсы, Сулеймана I (1520 – 1566). Того самого, коего турки называют Законодателем («Кануни» – от греческого «Κανόνας» – канон, закон). В Европе же привилось прозвище Великолепный, хотя и оно, судя по всему, позднее, англосаксонское – «Magnificent». В XVI же веке на Западе Сулейман I был известен как «Le Grande Tourke» – Великий Турок по-французски.

 Вся латинская Европа – и католическая, и протестантская – очень обрадовалась восшествию Сулеймана на престол. Молодой шах-заде имел на Западе репутацию задумчивого молодого человека, поэта, художника, блестящего ювелира (все верно!), находящегося под сильнейшим влиянием своей матери –Валиде-султан Айше – Султан Хафсы (и тут не поспоришь).

 Несколько подробнее о Валиде, чтобы читатель имел и некую, говоря условно, «объективку».

 Айше-Султан Хафса (1479 – 1534) была дочерью крымскотатарского хана Менгли-Гирея. Редчайший случай – султан взял в сераль девушку, рожденную на троне!

 Гарем или сераль?

 Здесь подчеркнем два момента:

 Во-первых, у султана – Сераль.

 Гарем мог иметь любой мусульманин, располагающий достаточными средствами, дабы содержать N-ное количество женщин. И вовсе не обязательно паша или эмир, это мог быть просто состоятельный купец.

 Но Сераль мог иметь только Хункяр! (титул султана, что-то типа Его Величества).

 Во-вторых, слышал от некоторых женщин, фанатеющих по турецкому сериалу, слова искреннего недоумения по поводу того, что и Валиде, и Хатидже беспрерывно третируют Хурремийе (да и Махидевран) из-за их недостойного происхождения.

 Я, коли уж честно, таковых серий и не видел, но людям верю. Да вот одна далеко неглупая русская женщина искренне возмущалась поведением Хатидже: чем, мол, ее мать выше Роксоланы. И та вышла замуж за султана, и другая. И как мать Хатидже нарожала Явузу цельную прорву детей, так и Хуррем.

 Так-то оно так, да не совсем так.

И саму Хатидже, и ее мать, скажем, византийские греки могли бы назвать порфирородными, то бишь рожденными на троне. Конечно, Хатидже родилась в султанском дворце в Константинополе, а ее мать в том еще дворце (доводилось бывать!) в Бахчисарае – но сути дела сие не меняет.

 Ведь о Хуррем мы знаем только то, что она была славянкой (роксоланы – славяне и есть), да дочерью православного попа, а где родилась – толком до сих пор и не ведаем.

Да и ее соперница Махидевран – смутного происхождения; черкешенка, родилась в Египте, отец – типа мамлюкский князь (какой еще князь?). А когда ей не было и четырнадцати, братья – княжичи (?) подарили ее Сулейману, еще не султану. Судя по всему, была Махидевран никакой не аристократкой, а попросту дочерью какого-то черкесского мамлюка. Мы ведь даже имени ее не знаем; и Махидевран, и Гюльбахор – это имена, данные ей уже в серале.

В этом смысле Айше-Султан Хафса, явление уникальное – и права Хатидже. Ее мать не только жена султана, но и урожденная царевна (ханша), и, что не менее важно, урожденная мусульманка – суннитка.

 Именно потому судьба Айше-Султан Хафсы резко отличалась от судьбы тех женщин, кои родили девять султанов до Сулеймана Кануни. Уже при жизни ее супруга, Явуза, Айше-Султан Хафса получила высочайший титул Валиде-султан (впервые в Османской истории), а после смерти мужа и восшествия на престол Сулеймана, Валиде (1520-34) была его соправительницей и, по сути, вторым лицом в империи.

 Она, а отнюдь не Великий Визирь – пусть это даже была столь знаковая фигура, как Паргали Ибрагим.

 На Западе даже переоценивали роль Валиде, приписывая ей чуть ли не регентские функции!

 Это, конечно же, не так; ее сыну по восшествии на престол было аж двадцать шесть лет, да и масштаб личности Сулеймана был не таков, чтобы терпеть рядом регентшу, пусть и родную мать.

 На Западе, однако же, Сулеймана восприняли как нечто ангелообразное, а это уже, согласитесь, перебор. Папа Римский, до безумия запуганный свирепой фигурой Селима Явуза, умудрился в публичной (!) проповеди назвать Сулеймана «агнцем» (о Господи!). Да, у страха глаза велики.

 Впрочем, в современной европейской тюркологии склонны прощать тогдашнему Западу весь сей энтузиазм. Дескать, действительно же, не начал Сулейман свое правление с убийства собственных братьев, не обагрил руки их кровью, как это сделал, скажем, его отец.

 Ну, да Явуз (подлинно Свирепый) – это история особенная. Отец Сулеймана, вполне возможно, и руку к убийству отца собственного – Баязида II Святого («Дервиша») – приложил.

 Но в данном конкретном случае нахваливать Сулеймана за милосердие не вижу оснований. Никаких.

 Айше-Султан Хафса родила Сулеймана 6-го ноября 1494 года в Трапезунде. Но у будущей Валиде было от Явуза еще семеро (!) детей – трое мальчиков (Орхан, Коркут и Муса) и четверо девочек (Хатидже, Фатима, Шах, Бейхан).

 Хатидже стала женой Ибрагим-паши, младшая – Бейхан – стала женой Ферхад-паши, о судьбе Фатимы и Шах мне, по крайней мере, ничего не известно.

 Но вот принцы – Орхан, Коркут и Муса – умерли очень рано, от какой-то эпидемии (?). Так что и убивать-то Сулейману в борьбе за власть было особенно некого.

 Важнее другое; и вот здесь мы должны – ну хоть вскользь! – обратиться к материи хрупкой, а именно к личной жизни самого Сулеймана, ко всем четырем его бракам.

 Слышу возмущенные голоса скептиков; что? какие, дескать, браки? какие там еще жены?

 Ну, понятно, что не такие, как у христианнейшего, «сильного, державного» Николая II Александровича, двадцать пять лет просидевшего то ли под каблуком, то ли вообще под юбкой у жены: результаты до сих пор расхлебываем.

 Сулейман, как ни крути, был мусульманским монархом (и даже теократическим главой ислама как такового), а у магометан полигиния – в порядке вещей.

Часть 4

Сулейман – «агнец»

Надо отметить, что наследник Сулейман был весьма застенчивым в личной жизни человеком (уж для его статуса-то точно!), и этим весьма отличался от своих предшественников.

(Может, потому то и папа Римский полагал Сулеймана «агнцем»?).

 Впрочем, по порядку.

 Cулейман, как и положено мусульманину, имел четырех – подчеркну, четырех, как и пророк Мухаммед, законных жен.

 Дети от этих жен числились законными, и первенец старшей (первенец первой) был законным наследником престола. Судьба же прочих – по крайней мере, в соответствии с заветами Мехмета II Фатиха – долженствовала быть печальной. Я, конечно же, о сыновьях говорю.

 Первой женщиной, которая родила сына Сулейману, и посему может считаться его женой, была некая Фюлане. Ее сын Махмуд, однако же, умер 29 ноября 1521 года от оспы. Да и сама Фюлане умерла совсем юной, в 1525 году.

 Второй женой стала Гюльфем-Султан, родившая в 1513 году Сулейману наследника Мурада, но и тот скончался, как и Махмуд в том же 1521 году (не знаю, отчего).

 Впрочем, в серале – и, прежде всего сама Валиде – полагали, что недосмотрела мать, а посему Гюльфем отлучили от султана и боле она уже не рожала.

 Тем не менее, и с самим Сулейманом и с его любимой сестрой Хатитдже ее продолжала связывать самая тесная и искренняя дружба.

 Гюльфем, однако, задушили в 1562 году по приказу султана; почему так поступил Сулейман – опять-таки ума не приложу.

 (Видимо, в это время, потеряв самых дорогих людей – Хуррем и Ибрагима – КанунИ находился в постоянной депрессии, и к тому же изрядно пил; это я округло выразился).

 Третьей женой стала уже помянутая выше Махидевран. Дочь мамлюкского полевого командира, черкешенка, родившаяся в Египте в 1500 году, подарила султану уже – на долгие годы – престолонаследника Мустафу в 1515 году. Как ни странно, о Махидевран мы знаем очень мало; даже имени толком не ведаем. Имя «Гюльбахор» – весенняя роза – ей дал сам Сулейман. А имя «Махидевран» – луноликая – дали ей после рождения Мустафы.

 Махидевран резко и агрессивно – по-черкесски – встретила в серале Роксолану, и поначалу попросту била совсем еще юную Сашеньку почем зря.

 Но кавказский запал быстро исчез, и в дальнейшем Хуррем сожрала и соперницу, и ее сына-престолонаследника Мустафу.

 Впрочем, скорее только Мустафу, поскольку состарившаяся Махидевран пережила не только Хуррем и их мужа, но даже и сына Роксоланы Селима II. Махидевран умерла 3 февраля 1581 года в Бурсе, пережив, таким образом, вообще всю «Великолепную эпоху» султана Сулеймана КанунИ.

 Всех этих трех девушек Сулейман по-своему любил, и даже относился к ним с некоторым уважением, но никакого влияния на молодого османского принца (точнее – шах-заде) ни Махидевран, ни тем более Фюлане и Гульфем не имели.

 Сулеймана никто и не посмел бы поименовать развратным, как чуть ли не в открытую называли его отца и прадеда. Да, впрочем, почти все султаны Блистательной Порты – и до Сулеймана, и после – не отличались, мягко говоря, высокими моральными устоями.

 (Исключение составлял, конечно же, дед Сулеймана Великолепного Баязид II Дервиш или Святой, отец Явуза).

 Но есть и еще один, весьма щекотливый момент: в любом гареме, тем паче в султанском серале, были евнухи и вообще множество юношей весьма немужественного вида.

 Евнух, конечно же, евнуху рознь, и человеку без СПЕЦИАЛЬНЫХ медицинских познаний и понять тут кое-что трудно.

 Так, у султана Селима III, заключившего с Екатериной Великой и Потемкиным выгодный для русских Ясский мир в 1791 году (не путать ни с отцом Сулеймана, Селимом I Явузом, ни с сыном Сулеймана и Хуррем – Селимом II), был верный соправитель, своего рода «серый кардинал», Юсуф-ага.

 Конечно же, сколь-нибудь официально никто и не думал провозглашать Юсуф-агу соправителем султана, поскольку тот был евнухом.

 У него и звание было соответствующее – «кызлар-агасы», то есть «следящий за девушками» – смотритель сераля.

 Однако Юсуф-агу, который, кстати, был выходцем из ромеев-греков Понта, назвать евнухом было бы непозволительно.

 Дело в том, что, во-первых, Юсуф-ага был возлюбленным матери султана – тогдашней Валиде; влюбленные не шибко-то и скрывались, и о романе кызлар-агасы и матери султана знали все, включая самого Селима III.

 И, во-вторых, Валиде, совсем нестарая еще – даже по тогдашним понятиям – женщина, безумно ревновала Юсуфа-агу к совсем молоденьким наложницам (правильнее – одалискам) сераля, у которых кызлар-агасы пользовался бешеным (!) успехом.

 Такие вот дела.

 Но нас в данном контексте интересует тот факт, что большинство султанов, как восьмеро «блистательных» (отчего и Порта «Блистательная»), тех, что были до Сулеймана КанунИ, так и цельная толпа ничтожеств, бывших после него, с той или иной степенью достоверности обвинялись в мужеложестве.

Конечно, из этого списка надо на все сто процентов исключить деда Сулеймана, Баязида II Святого, но вот гомосексуализм отца КанунИ, Селима I Явуза, и его великого прадеда, Мехмета II Фатиха (Завоевателя), не подвергали сомнению даже турецкие историки той поры.

Ничто подобное даже не прилипает к Сулейману Великолепному! Может быть, оттого, десятый султан османов вошел в мировую историю не столько своими подвигами и деяниями, сколько чудесной сказкой о своей великой любви. Сказкой, в коей весьма хватало подлинного.

 Но пусть Роксолана сразу же не застит нам глаза, не давая увидеть великие государственные деяния Сулеймана и его военные победы.

А их в почти семидесятидвухлетней жизни султана было немало.

Часть 5

ЦАРСТВОВАНИЕ СУЛЕЙМАНА – АПОГЕЙ ИСТОРИИ – не османов, не турок – тюрок!

 Так полагали основоположники пантюркизма – крымский татарин Исмаил-бек Гаспринский (1851-1914; кстати, некогда русский офицер) и казанский татарин Юсуф Хасанович Акчурин (1876–1935; в конце жизни – главный идеолог кемалистского режима).

 Впрочем, нечто подобное могли бы сказать и идеологи панисламизма, поскольку вклад Сулеймана Великолепного в усиление (и в распространение) всемирного суннизма ничуть не уступает его же вкладу в дело тюрок.

 Правление Сулеймана – воистину апогей истории османов.

 КанунИ – это тринадцать крупнейших военных экспедиций на суше (не во всех сам Сулейман принимал участие), десять из коих состоялись в Европе, три – в Азии; и все победоносные!

 Почти во всех походах турки были оснащены многими сотнями орудий. Артиллерия вообще сыграла важнейшую роль в турецких завоеваниях и чуть ли не вплоть до конца XVII века османские канониры полагались лучшими в мире.

 Лишь два знаковых события – разгром турок крылатой гусарией польского короля Яна Собесского под Веной в 1683 году (вообще неспособность османской артиллерии сломить стены австрийской столицы), а также выход на мировой уровень (еще до Петра) московского пушечного дела – подорвали престиж артиллерии Блистательной Порты.

 Армии Сулеймана были немыслимо многочисленны.

Ни в один из упомянутых тринадцати походов турки не вышли бы, имея под зеленым знаменем халифа Сулеймана менее двухсот тысяч (!) аскеров.

Полководцы Сулеймана

 Правление Сулеймана – это крупнейшие в Османской истории (и добавим, удачливейшие!) полководцы.

 Это – Паргалы Ибрагим-паша (1493 или 1494 – 1536), грек по происхождению, великий визирь 1523-1536, подлинный победитель в битве при Мохаче.

 Это – Дамат Рустем-паша, он же Рустем Оппукович (1500 – 1561), хорват по происхождению, великий визирь с 1544 по 1553, и затем с 1556 и до смерти в 1561, муж любимой дочери Сулеймана, Михримах.

 Наконец, это Малкочоглу Бали-бей (1495-1548), взявший Белград, будущий визирь, любимец Сулеймана, и для турок и по сей день – образчик исламского рыцаря.

 Войска Сулеймана Великолепного овладели прекраснейшими городами того времени – Багдадом и Белградом.

 Несмотря на достойное сопротивление гордого властителя венгров Лайоша, османы разбили его в одной из величайших битв всех времен и народов – битве при Мохаче (1526).

 Сулейман взял под свой контроль Венгрию и Трансильванию. Правда, он не решился напрямую включить в состав своей империи Буду и Пешт (будущий Будапешт), а предпочел оставить власть у мадьяр своему вассалу, королю Венгрии Яношу Запольяи (Запольи; годы жизни 1487-1540; годы царствования – с 10 ноября 1526 года – вскоре после Мохача! – и до смерти в 1540 году).

 Так вот, этого самого моего тезку на венгерский престол возвел Малкочоглу Бали-бей!

 В 1529 году состоялась первая осада Вены; таким образом, Сулейман попытался сразу же (и раз и навсегда!) решить одну из важнейших проблем Блистательной Порты – проблему Габсбургов.

 Сулейман делал ставку на своих блестящих инженеров – того же Малкочоглу, за три года до того своими понтонными мостами во многом предопределившим победу при Мохаче, и, главное, на Насуха Матракчи – исламизированного боснийского серба, блестящего художника – миниатюриста и орнаменталиста (чисто мусульманский, стало быть, художник), автора «Истории Сулеймана» («Сулейман – намэ») и потрясающего изобретателя.

 Но даже усилий Малкочоглу и Матракчи не хватило: стены Вены были неприступны для турок.

 Да что там знакомые нам по сериалу «инженеры»! И в дальнейшем мусульманам – как ни пытались – не удалось взять Дунайскую столицу; Вена – это и есть западная оконечность исламской экспансии.

 (Apropos: а Матракчи вошел в историю, как ни странно, не столько как художник, историк и даже изобретатель, сколько как легенда турецкого национального бокса – «матрака»?!).

 Османы эпохи Сулеймана Великолепного – это выход империи в моря. Турки устанавливают почти тотальный контроль над Средиземноморьем и захватывают Алжир, Тунис, Джербу, Триполи, Аден (Йемен) и даже остров Родос, до того принадлежавший рыцарскому Ордену госпитальеров-иоаннитов (1 января 1523 года).

 Главнейшую роль в османских победах на море сыграли два корсара – исламизированные греки с острова Лесбос Арудж Барбаросса («рыжебородый», годы жизни 1473-1518) и его младший брат Хайр-эд-дин Барбаросса (годы жизни 1475-1546), создавшие в Северной Африке (конкретнее – в Алжире и Тунисе) уникальное пиратское государство, напрямую угрожавшее безопасности Запада.

 В 1518 году Хайр-эд-дин «подарил» свое государство отцу Сулеймана, Селиму I Явузу, который назначил Барбароссу первым верховным главой османского флота – КАПУДАН-пашой (как бы «верховным капитаном»). С тех пор – и, по-моему, без исключений – все командующие турецким флотом, все капудан-паши были греками.

 Бесконечные победы турок в XVI веке вызвали крайнее смятение во всех западных столицах.

 Невзирая на внутренний раздрай, провоцируемый успехами Реформации, как католики, так и протестанты, уясняют себе, что угроза с берегов Босфора – главное.

 Кто-то ждет Апокалипсис, ждет кары христианам за их грехи и за разлад в западном христианском мире.

 Куда более решительные начинают жить духом воскрешения крестовых походов и культивируют ненависть даже персонально к Сулейману, ненависть к Великому Турку.

«Государство – это я!»

 Сулейман Великолепный был не просто абсолютным монархом (скажем, как Екатерина Великая в России; 1762-1796).

 Он был полновластным хозяином в государстве, которое и было его рабом! Империя была рабыней Сулеймана!

 Сулейману принадлежало все, все земли и все богатства; султан мог их подарить или забрать обратно – как ему, султану, было угодно.

 Земельные наделы – феоды, тимары, даже аристократические титулы – ничто не наследовалось. Все, что ты мог получить, все, чего ты мог добиться, все это ты получал от Султанского Дворца!

 Великий визирь Сулеймана, муж его любимой сестры Хатитдже, Ибрагим-паша Паргалы, в беседе с какими-то католическими прелатами (греками по происхождению, как и сам Паргалы) заявил:

 «Δεν μπορεί να υπάρχει παρά μονάχα μία Αυτοκρατορία είς την Γη, όπως δεν υπάρχει παρά μονάχα ένας Αλλάχ είς τον Ουρανό». "Там ​​можетбытьтолькоодин, новЗемлеимперии, покасуществуеттолькоодинАллахвнебесах».

 Хотя Сулейман и ощущал себя турком – как осознанно, так и интуитивно, но еще более чувствовал себя мусульманином. По сути, не сбиваясь на кощунство, можно утверждать, что Законодатель был земным воплощением самой идеи суннизма.

 Но ведь преуспеяние суннизма – в противовес всякого рода кяфирам – и людям Книги – евреям и христианам, и – упаси Аллах! – язычникам – зороастрийцам, и, главное, еретикам-шиитам – вот это-то преуспеяние и являлось основным смыслом самого существования Дома Османов.

 А посему Сулейман обязан был, во-первых, бороться со всеми ересями внутри ислама (не только с шиизмом), а, во-вторых, расширять владения Полумесяца и на Запад.

 Именно с этим связана маниакальная ненависть Сулеймана КанунИ и его преемников (сколь-нибудь значительных его преемников!) к империи Габсбургов, той, что на протяжении столетий была главным препятствием для отуречивания и исламизации по крайней мере Восточной и Центральной Европы.

 Не стоит также забывать о том, что Сулейман I Великолепный, как и прочие султаны, был весьма недвусмысленным образом связан и с Европой, и с христианским миром. Сулейман даже меньше других, поскольку и мать его была крымско-татарская царевна, и мать его наследника Мустафы –Махидевран – была черкешенкой из Египта (впрочем, есть точка зрения, что Махидевран была арабкой-христианкой).

 Однако поскольку рабыни не могли быть урожденными мусульманками, то возникало противоречие. Ведь любой гарем любого паши, аги, сераскира, да просто какого-нибудь богатого купца или даже успешного ремесленника – большей частью были рабыни.

 А уж султанский-то сераль попросту из оных (из рабынь то есть) и состоял!