АКУСТИКО-МНЕСТИЧЕСКАЯ АФАЗИЯ

При этой форме афазии сохранны премоторные и пост­центральные зоны, а также фонематический слух, в связи с чем больные понимают значение отдельных слов. У них нет артикуляторных трудностей, они не только многоречивы, но и гиперактивны. Однако при всем нейропсихологическом тести­ровании они лишь фрагментарно понимают речь в связи с су­жением объема слухоречевой памяти до 1—2 из трех слов, вос­принятых на слух. Например, при задании повторить три слова: дом—лес—кот — больной повторяет «дом... кот», ухо-лук—зуб — больной повторяет «ухо... зуб и еще что-то...». При просьбе повторить одну из серий слов через 1—2 минуты, боль­ные отказываются, смешивают слова из первой и второй серии слов и отказываются: «Не помню. Это трудно». Их речь обиль­на, малоинформативна, изобилует вербальными парафазиями, но интонационно окрашена. Употребляется много глаголов, часто повторяются одни и те же глаголы, существительные за­менены местоимениями, нарушено согласование членов пред­ложения в роде и числе. Фраза оказывается незаконченной, так как «отсутствуют» второстепенные члены предложения (дополнения, обстоятельства места, времени и т.д.), выражен­ные существительными.

Поскольку височные речевые отделы обеспечивают и сук-цессивную и симультанную организацию речи и в основе ее «работы» лежит нарушение линейного и пространственного анализа и синтеза ритмической основы восприятия речи и на­хождения средств выражения мысли, мы первоначально оста­новимся на нарушении линейного, синтагматического воспри­ятия речи, а затем — на нарушении парадигматической, квази-пространственно организованной лексической организации речевого лексикона. В результате нарушения последнего у больных с этой формой афазии возникают амнестические трудности, вербальные парафазии и парагнозии. При изучении этой формы афазии многие частные вопросы остаются неяс­ными.

А.Р. Лурия (1969) отмечает, что средние отделы височной области тесно связаны со слуховыми и зрительными отделами коры, а также с медиобазальными отделами, имеющими пря­мое отношение к неспецифическим, тонизирующим механиз­мам и аффективным процессам (Первый функциональный блок). Одни авторы квалифицируют это нарушение речи как явления транскортикальной сенсор­ной афазии (Л.Г. Столярова, 1962), а другие называют амнестической или акустико-мнестической афазией. Все эти обо­значения, как считает А.Р. Лурия, недостаточно четко отража­ют клиническую картину нарушений. Он подчеркивает, что у этих больных сохранен фонематический слух, они хорошо по­нимают слова, легко повторяют отдельные слова без измене­ния их звукового состава и литеральных парафазии, могут пра­вильно записать под диктовку отдельные слова, допуская ошибки лишь при записи незнакомых или сложных по звуко­вому составу слов.

А.Р. Лурия обращает особое внимание на то, что больные, на слух хорошо удерживая отдельные слова, испытывают выраженные трудности при переходе к тестам на сохранение в па­мяти и повторение серии, состоящей из 3—4 слов. Они могут воспроизвести только 1—2 слова (чаще первое и последнее), но, как правило, без сохранения их порядка. Иногда даже многократное повторение серий из 4—5 слов не приводит к правильному воспроизведению их в заданном порядке. По мнению А.Р. Лурия, «такое нарушение сукцессивности словес­ных следов является одним из отчетливых симптомов слабости следовой функции коры этой области». Слухоречевую память этих больных отличает чрезвычайная инертность. Так, заучив серию слов, больные не могут их повторить, если они предъяв­лены в другом порядке. Они заменяют нужные слова персеве-раторным повторением уже сказанных слов. Если попросить больного повторить серию слов после паузы, заполненной ка­кими-либо вопросами, то они не в состоянии их вспомнить. При увеличении объема словесной информации, как и у боль­ного с акустико-гностической афазией, может возникнуть фе­номен «отчуждения» смысла слова.

Персевераторность и амнезия распространяются и на функцию называния: если предложить больному называть не один, а серию предметов, то проявляются амнестические труд­ности и персеверации ранее данного названия. То же наблюда­ется и в активной речи: поиски слов, замена их местоимения­ми, вербальными парафазиями. Персеверации у больных с акустико-мнестической афазией отмечаются лишь при повто­рении и назывании серий слов, не связанных смыслом, что все же не мешает им понимать смысл предложений и текстов, смысловой подтекст басен и т.п. (А.Р. Лурия). Персеверации не распространяются на двигательную систему. По-видимому, такая персевераторность объясняется вторичной реакцией премоторных отделов (поля 44, 45, 10), имеющих представи­тельство в виде проводящих путей, идущих не только через поле 22, но и через поля 21 и 37, а также через поля 39 и 40, при поражении которых возникает семантическая и «проводнико­вая» афазия. Для последней также характерна «отставленная» персеверация при повторении слов и назывании предметных картинок.

Как показали наблюдения, проведенные А.Р. Лурия, Е.Н. Соколовым и М. Климовским (1967), в основе физиологичес­ких механизмов этой формы афазии лежат две причины: 1) по­вышенное про- и ретроактивное торможение ослабленных слухоречевых следов, поскольку отдельные элементы, вклю­ченные в серию слов, тормозят друг друга. Больной, повторяя последнее из 3—5 слов, тормозит, таким образом, всплывание в памяти предыдущих слов; 2) нарушение слухоречевой памяти вследствие «уравнивания интенсивности следов». И тот и дру­гой механизм основаны на нарушении акустического анализа и синтеза ритмического узора речи, сочетающего в себе линей­ные и пространственные принципы организации речевой дея­тельности. Нельзя игнорировать то, что при поражении височ­ных отделов нарушаются восприятие и воспроизведение рит­мов (А.Р. Лурия, 1968), что воспринимаемая на слух речь не только мелодична, но и ритмична, с распределением акцентов при помощи различного типа «ударений» (внутри слова, в предложении, абзаце и т.д.).

В блестящем описании А.Р. Лурия симптомокомплекса акустико-мнестической афазии лейтмотивом звучит наличие персевераторности, трудности удержания последовательности серии предъявленных на слух звуковых и словесных элемен­тов, которые, возможно, объясняются тесными акустическими афферентными и эфферентными связями полей 21, 37 и 39 (см. рис. 1) с префронтальной областью (А.Р. Лурия, 1962).

При нейронографическом исследовании полей коры пре­фронтальной области получены следующие данные (по А.Р. Лурия, 1962, 1969) и СБ. Дзугаевой, 1975)).

Афферентные связи  Эфферентные связи

8-19,22,37,41,42 8-18

10-22, 37, 38          10-22

44-41, 42, 22          46-6, 37, 39

44-21, 22, 23, 37, 41 47-38

Вторичные и третичные поля префронтальной области свя­заны проводящими путями не только с вторичными полями височной доли, но и с третичными полями как височной доли (поля 21 и 37), так и с нижнетеменной долькой (поле 39). Не­сомненно, это неполные данные о связях префронтальной ко­ры с височной долей, сукцессивная, развернутая во времени общность указанных зон позволяет определить и общие черты нарушения слухоречевой памяти при поражении этих двух об­ластей с учетом того, что если поля 44 и 45 не являются зоной перекрытия, то все поле 21 от своих передних отделов до поля 37 служит зоной перекрытия лобно-височной системы. Этими же связями, вероятно, обусловливается наличие при назван­ных формах афазии амнестических трудностей, персевератор­ности при восприятии и воспроизведении серий слов, сужения слухоречевой памяти, вербальных парафазии, которыми изо­билует речь больных с акустико-мнестической афазией, с той разницей, что при ней повышена речевая активность и сохран­ны ситуативная речь, письмо и чтение, а при эфферентной мо­торной и динамической афазии они резко затруднены.

Именно в связи с этим становится понятным механизм про- и ретроактивного торможения ослабленных слухорече­вых следов и уравнивания интенсивности этих следов, выяв­ленных А.Р. Лурия с соавторами (1967). Высказано предполо­жение, что в основе нарушения слухоречевой памяти при этой форме афазии лежит нарушение восприятия ритма речи, по­скольку именно при поражении височных отделов мозга боль­ше всего расстраивается акустическое восприятие неречевых ритмов.

При акустико-мнестической афазии затруднены также речемыслительные операции. Больные свободно производят мыслительные операции, в которые входит элемент нагляд­ности, то есть операции с геометрическими отношениями, за­дачи на конструктивный праксис, и испытывают значительные трудности при переходе к систематическим последовательным операциям, требующим участия речевых связей. Так, больные сами свободно раскладывают серии сюжетных картинок, но не могут определить их последовательность путем расположения в соответствии с нумераций, если они нейропсихологом заве­домо разложены в иной последовательности. Больные с боль­шим трудом решают сложные арифметические примеры, в ко­торых часть операций надо удерживать в памяти. Попытки включить в эти операции устную речь не облегчают, а услож­няют речемыслительную деятельность. Таким образом, нейролингвистические исследования импрессивной стороны речи больных с акустико-мнестической афазией и прежде всего слухоречевой памяти подтверждают нарушение сукцессивно-син-тагматически организованной стороны речемыслительной дея­тельности.

Однако при этой форме афазии нарушаются и парадигма­тические, симультанно организованные отношения в слож­нейшей системе формирования лексикона человека, посколь­ку каждый предмет или явление имеет сложную систему диф­ференциальных признаков, которые создают взаимосвязанные отношения, включая элементарные значения слов, синонимы и антонимы, сложнейшую многозначность слова, явный или скрытый подтекст, подчеркнутый, интонационно индивиду­ально вложенный в слово смысл, нередко прямо противопо­ложный инварианту значения слов.

Изучению семантических полей слова и групп слов, а точ­нее, языкового семантического пространства посвящены рабо­ты А.А. Залевской (1982), ассоциативные словари русского языка (1999, 2000) и др. Исследования позволили установить не только необычайно широкие смысловые связи слов и их ва­риативную многозначность, но и то, что в норме эта система сформирована в средних и задних отделах височной доли слева.

Нарушение восприятия речи при этой форме афазии и ее актуализации своеобразно выражается и в уравнивании или смешении ударения внутри слова, в связи с чем возникает либо отчуждение смысла слова, либо нарушение его произнесения. Так, характерно произнесение слов, в которых безудар­ный слог становится полнозвучным ударным, а ударный реду­цирует в безударный. Например, больной Р., называя предмет­ные картинки, произносил: «Завод... что-то не так... такое слово есть?» Логопед дал прослушать слово больному, записал его в тетради, после чего больной обрадованно произнес: «Ну, конечно, завод... а то почему-то вода... за водой... чепуха полу­чилась».

В работах Л.С. Цветковой и Ж.М. Глозман (1978) рассмат­риваются параграмматизм больных с акустико-мнестической афазией и его отличие от аграмматизма при эфферентной мо­торной афазии.

Авторы подчеркивают, что аграмматизм является общеафа-зическим симптомом. Основными чертами параграмматизма при этой форме являются неточное употребление предлогов, смешение окончаний глаголов в роде и числе.

Приводим в качестве примера письмо больного Б. к жене. «Дорогая моя. Я тут живут хорошо. В палате спим три мужи­ков. Мы гуляем на парке. Там текут родник. Вода холодная, зубы стучит, но вкусная. Меня доктор ругали, чтобы не ходила на родник, а то поедем (отправят) домой. Спасибо от посылку. Яблоки едим все. Все говорит спасибо. Женя». Больной неточ­но употребляет предлоги и окончания глаголов и других частей речи. Особенно подвержены параграмматизму окончания гла­голов в роде и числе. Между тем при эфферентной моторной афазии аграмматизм в основном выражается в опускании или замене предлогов и окончаний существительных.

Акустико-мнестическая афазия у лиц с левшеством той или иной степени тяжести в основном возникает, а точнее, сохра­няется при поражении левого и весьма редко — при пораже­нии правого полушария. Известно, что она очень быстро пре­терпевает обратное развитие.

Левшество и правшество связаны прежде всего с двигатель­ной корой, с ее первичными и вторичными полями. Нарушен­ный фонематический слух у левшей может быть «возмещен» височными отделами правого, у них доминантного по речи по­лушария.

Выявляется относительная функциональная независимость третичных полей, как средне- и задневисочных, так и заднетеменных отделов, от вторичных полей. Их более абстрагирован­ные речевые функции не связаны непосредственно с рукостью (то есть с левшеством и правшеством).

Существенным обстоятельством является и то, что задневисочные и заднетеменные поля левого полушария теснейшим образом связаны с затылочной долей и глубинными отделами мозга. А.Р. Лурия (1969, 1975), СБ. Дзугаева (1975), Т.А. Кучу-мова (2000) постоянно подчеркивают специфический тонус задних отделов мозга, прежде всего затылочной доли и 39 и 21 поля теменной и височной долей.

И, как мы считаем, будучи первоначально надстроенными над вторичными полями, третичные поля со временем теряют функциональную связь гностическую с речеслуховыми поля­ми, и речевые нарушения, возникающие при их поражении, не подлежат компенсации противоположными височными отде­лами. В связи с этим акустико-мнестическая афазия у левшей при поражении левого полушария остается стойкой и требует длительного времени для ее преодоления.

Акустико-мнестическая афазия у левшей при поражении правого полушария наблюдается редко. Как правило, ей «пред­шествует» негрубая акустико-гностическая афазия, которая проходит спонтанно в течение 1—2 недель, что свидетельствует о компенсаторных возможностях левой височной доли. По прошествии нарушений фонематического слуха у больных со­храняется акустико-мнестическая и семантическая афазии, преодолеть которые удается с трудом.

Нарушение объема удержания речевой информации, ее тормозимость приводят к трудностям понимания больными с этой формой афазии длинных, многосложных высказываний, состоящих из 5—7 слов. Больной может показать или дать не тот предмет, о котором идет речь.

Больные с акустико-мнестической афазией с трудом ори­ентируются в разговоре с 2—3 собеседниками, «отключаются» в сложной речевой ситуации, не могут посещать доклады, лек­ции, утомляются при восприятии музыки и радиопередач. Воз­никает акустико-мнестическая дезориентированность.

Существует и второй вариант акустико-мнестической, а точнее, оптико-мнестической афазии. При нем трудности удержания смысловой стороны речи заключаются в ослабле­нии и обеднении зрительных представлений о предмете, в со­отношении воспринятого на слух слова с его зрительным пред­ставлением, что объясняется скорее всего поражением вертеб-ро-базиллярной системы кровообращения, обеспечивающей функции затылочных и нижневисочных отделов (Н.В. Вереща­гин и др., 1975, 1980). Этот вариант «височной» афазии наблю­дается довольно редко. Слабость зрительных представлений у больных с акустико-мнестической афазией объясняется тем, что задневисочные отделы (поле 37, см. рис. 6, 7, 8, 9) являют­ся смежными с затылочными, оптико-мнестическими.

Больные, изображая какие-либо предметы, опускают, не дорисовывают значимые для опознания этих предметов дета­ли. Так, они могут не дорисовать носик у чайника, гребешок у петуха, ручку у чашки. Характерно, что больные не дорисовы­вают те элементы, которые, с одной стороны, специфичны именно для изображаемых предметов, а с другой — связаны с многозначностью слова (слова «носик», «гребешок», «ручка» и т.п. неоднозначны). Больной вместо петуха рисует неопреде­ленной формы птицу, вместо чайника — нечто похожее на са­харницу, вместо чашки — миску или стакан и т.д.

Номинативная сторона письменной речипри акустико-мнестической афазии более сохранна, так как больные имеют больше времени для подбора слов, большую возможность вы­бора синонимов, а также фразеологизмов, способствующих «всплыванию в памяти» нужных слов. Очень редко в письмен­ной речи больных наблюдаются литеральные парафазии по акустическому типу (смешение звонких и глухих фонем). Записывая текст под диктовку, больные испытывают зна­чительные трудности при удержании в слухоречевой памяти даже фраз, состоящих из трех слов. При этом они обращаются с просьбой повторять каждый фрагмент фразы.

Значительно затруднено понимание читаемого текста. Это объясняется тем, что печатный текст состоит из длинных пред­ложений. Удержание в памяти читаемого текста тоже требует сохранности слухоречевой памяти на внутриречевом уровне. Дефекты слухоречевой памяти сказываются и при решении арифметических примеров. Например, при сложении чисел 27 и 35 больной пишет 2 и произносит «один в уме». Даже в том случае, если единица записана вблизи примера, он забывает ее прибавить к последующим слагаемым.

Таким образом, при акустико-мнестической афазии нару­шение слухоречевой памяти вторично затрудняет нормальную реализацию письма, чтения и счета.

В заключение следует отметить, что в клинической картине сосудистых заболеваний головного мозга акустико-мнестичес-кая афазия редко встречается в изолированном виде. Прежде всего на раннем этапе заболевания она может быть «завуалиро­вана» симптомокомплексом акустико-гностической афазии, на преодоление которой у правши может уйти несколько меся­цев. Поскольку акустико-мнестическая афазия обычно возни­кает при поражении задних ветвей левой средней мозговой ар­терии, она может сочетаться с оптико-мнестической афазией, которая в изолированном виде при сосудистых заболеваниях головного мозга встречается редко. В большинстве случа­ев акустико-мнестическая афазия наблюдается в комплексе с семантической. Кроме того, акустико-мнестическая афазия может сочетаться с «проводниковой», то есть не только с труд­ностями повторения элементарных слов, но и с грубым нару­шением чтения вслух, письма под диктовку, поскольку артикуляторные нарушения, распад чтения вслух и письма возникают при поражении не третичных, а вторичных полей коры голов­ного мозга.

Наличие симптомокомплекса «проводниковой» афазии свидетельствует о том, что у больного имеет место парциаль­ное левшество, а иногда скрытое, подтвержденное наличием его у ближайших родственников больного. Однако левшество у этих больных, как мы уже говорили, не содействует спонтан­ному восстановлению речевых расстройств, возникающих при поражении третичных полей (зрительное — поле 17, акусти­ческое — поле 37, акустическое и моторное поля — 21 и 40, зоны перекрытия ассоциативных путей теменной, затылочной и височной долей — поле 39).

Таким образом, при поражении височных речевых зон спе­цифически нарушаются как симультанно, так и сукцессивно организованные речевые акты, входящие в сложную систему речемыслительной деятельности, затрудняя больным как по­нимание речи, так и ее актуализацию.

Приводим историю болезни больного с акустико-мнести­ческой афазией у левши.

Больной О., пианист, скрытый левша, поступил в НИИ невроло­гии АМН СССР 18.11.66 г. Клинический диагноз: атеро- и кардио­склероз. Гипертоническая болезнь III стадии. Острое нарушение моз­гового кровообращения в бассейне задних ветвей правой средней моз­говой артерии. Легкий левосторонний гемипарез. Сенсорная афазия.

Речевой статус: больной ориентирован в месте и времени. Расте­рян, расторможен, активен. Пытается вставать, несмотря на запрет врачей. Понимание обращенной к нему речи значительно затруднено вследствие нарушения слухоречевой памяти. Больной удерживает в памяти 1—2 из трех слов, отмечается негрубое нарушение фонемати­ческого слуха. При повторении серии слогов (ба-па-ба, та-да-та) удерживает два слога, повторяя их с вопросительной интонацией («баба?», «даба?» и т.д), то есть ищет смысл в бессмысленных слогах. Если предметные картинки показывают по одной, то больной справ­ляется. При просьбе показать две картинки даже очень контрастного звукового состава показывает только одну, две — показывает с тру­дом, три картинки показать не может. Справляется с показом карти­нок, обозначенных словами близкого звукового состава, и даже с оп­позиционными звуками. Но если предложить картинки (бочка, почка, дочка, точка), то больной теряется и не всегда точно показыва­ет рисунки. При показе частей лица на себе испытывает некоторые затруднения в виде замедленного перехода от одного задания к друго­му, просит давать задания с большими паузами, но показывает верно. Проверить состояние понимания логикограмматических конструк­ций не представляется возможным.

Собственная речь обильная, аграмматичная (больной смешивает флексии глаголов и существительных), малоинформативная, так как глаголов мало, а существительные часто заменяются местоимениями. Повторение слов и коротких предложений доступно. При повторении фраз и серий слов наблюдаются их «укорачивание» (уменьшение объема) и вербальные парафазии. Например, фразу «В саду за высо­ким забором растут яблони и груши» больной при предъявлении в разные дни повторял так: «В саду за забором росли груши и еще что-то», «В саду за забором росли яблони... сливы и еще какие-то дере­вья», «В саду за высоким (вы это подчеркнули голосом) за высоким забором росли садовые деревья».

Часто употребляет одни и те же глаголы. Например: «Мужчина все время утром как это делает с бумагой, книгой, ну как сидит с газе­той (его спрашивают: «Читает?»). Читает и еще читает и письмо, а потом несколько раз быстро делает, как это ест, пьет чай и опять бы­стро делает на улице («Идет?»), да, идет на улицу, идет... как ее... как ну со всеми... их много... ну все эти делают каждый день утром («Идут на работу?»), да, идут, а потом опять идут... нет, не идут, а как это... не спешат, а как это... ну... не спешат, а да именно... ну футбол, но это... ну... как... посмотреть могу». Нейропсихолог как-то сказал больному, что не очень любит духовой оркестр, на что получил следующую от­поведь: «Ну... что вы! Как это... как вы сказали... Нет, это ужасно. Это музыка, а вы не любите, как это... их! Ну... флейта... ну как их еще... Это прекрасно! Я могу слушать сколько... вот так! Нет... конечно фор... не могу... ну... моя музыка, но все музыка. Для них столько му­зыки... делают. Прекрасно! Великолепно! Вы неправы, так нельзя! Обидно! Все музыка. Вот есть флейта с ор... оркест...ром с оркестром. А вы!» Литеральных парафазий в устной речи нет. Вербальные пара­фазии и амнестические трудности наблюдаются как в активной спон­танной речи, так и при назывании и составлении фразы по картинке: велосипед — «машина... нет, не машина, а на двух колесах... да на двух колесах... велосипед», мухомор — «это не ягода и не яблоко, его едят и еще с им многое делают, но это плохой гриб... совсем плохой... его не едят. Он плохой... забыло слово (мухомор)... вот-вот! Верно!».

Чтение вслух несколько замедленное, иногда послоговое, с многократным прочитыванием серий слов для удержания их в памя­ти, но без литеральных парафазии или артикуляторных трудностей. Письмо под диктовку слов из 3—5 букв свободное. Многосложные слова не дописывает, пропускает отдельные буквы и слоги, пытается самостоятельно их исправить. Фразы из 3—4 слов под диктовку пишет с трудом. Наблюдаются замены букв, пропуск слогов и слов, вербаль­ные парафазии. Больной не удерживает в памяти серию слов, входя­щих в предложение, просит повторить его.

С трудом записывает многозначные числа, допуская смешение цифр 7 и 8, 6 и 4, переставляя цифры в числе: 137 — 173, 268 — 286 и т.п. Элементарный счет сохранен, сложение и вычитание многознач­ных чисел затруднены. Отмечается негрубая конструктивно-про­странственная апраксия. Акустическое восприятие ритмов и музичес-кие функции сохранны. Негрубый левосторонний гемипарез доставил немало огорчений больному, являющемуся пианистом-виртуозом.

При опросе относительно левшества в семье и у него больной со­общил, что у него «кажется, дед был левшой». О левшестве у себя не подозревал; сын его — правша. После этого стало понятным, почему больной виртуозно исполнял очень сложный фортепьянный концерт для левой руки М. Равеля, написанный им для пианиста, потерявшего на войне правую руку.

Таким образом, левшество выявилось только в связи с инсультом в бассейне правой средней мозговой артерии и левосторонним гемипарезом средней тяжести, редуцировавшимся через 2—3 месяца после инсульта под воздействием массажа, гимнастики и других физиотера­певтических процедур.

Заключение: акустико-мнестическая афазия с очень легкими при­знаками акустико-гностической, аграфия среднелегкой степени, аг-рамматизм. Незначительные нарушения счета и конструктивно-про­странственного праксиса.

В результате трехмесячных систематических занятий с логопедом у больного значительно расширился объем слухоречевои памяти, пол­ностью восстановились устная и письменная речь. Как основной метод преодоления слухоречевой памяти и амнестического синдрома у этого больного и вообще при данной форме афазии мы используем прием восстановления развернутого письменного высказывания: дневниковые записи, мемуары и другие активные виды письменной речи, которые позволяют письменно фиксировать найденное слово. Как правило, больные исписывают множество черновиков, добиваясь плавного, развернутого письменного текста, в котором уже нет вер­бальных параграфий. Больной охотно писал о своих зарубежных га­стролях. Через год он вернулся к преподавательской работе в консер­ватории, отказавшись от концертной деятельности в связи с остаточ­ными явлениями гемипареза.

Мы привели очень редкий случай акустико-мнестической афазии у левши, который типичен и для правшей. Однако эта форма афазии чаще предваряется выраженной акустико-гностической афазией и преодолевается значительно медленнее.