Основания для освобождения от уголовной ответственности

1. Лицо не несет уголовной ответственности, если в момент совершения им деяния:

 a) это лицо страдает психическим заболеванием или расстройством, которое лишает его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона;

 b) лицо находится в состоянии интоксикации, которое лишает его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать своидействия с требованиями закона, если только это лицо не подверглось добровольно интоксикации либо проигнорировало опасность совершения им такого деяния;

 c) это лицо действовало разумно для защиты себя или другого лица или, в случае военных преступлений, имущества, которое является особо важным для выживания данного лица или другого лица, либо имущества, которое является особо важным для выполнения задачи военного характера, от неизбежного и противоправного применения силы способом, соразмерным степени опасности, угрожающей этому лицу или другому защищаемому лицу или имуществу;

 d) деяние является вынужденной ответной реакцией на угрозу неминуемой смерти либо неминуемого причинения тяжких телесных повреждений или продолжения причинения таких повреждений для него самого или для другого лица, и это лицо принимает необходимые и разумные меры для устранения этой угрозы, при условии, что это лицо не намерено причинить больший вред, чем тот, который оно стремилось предотвратить(гл. 11 УК).

Ошибка в факте или ошибка в праве

1.Ошибка в факте является основанием для освобождения от уголовной ответственности, только если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления.

2.Ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, не является основанием для освобождения от уголовной ответственности(в рос. законодательстве нет статьей, регулирующих ошибки в уголовном праве. Но подобная норма содержится во многих УК других стран. Например, в § 15.20 УК штата Нью-Йорк, § 16, 17 УК ФРГ, ст. 14 УК Испании, ст. 122-3 УК Франции, ст. 14 УК Болгарии).

Приказы начальника и предписание закона

1. Тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу правительства или начальника, будь то военного или гражданского, неосвобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда:

 a) это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника;

 b) это лицо не знало, что приказ был незаконным; или

 c) приказ не был явно незаконным.

2. Приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными.

Понятие субъекта преступления терроризма

Преступление терроризма – преступления, направленные на устрашение гражданского населения (с конечной целью в виде воздействия) на принятие решения органами власти), выражающиеся в применении физического насилия, вплоть уничтожения человека, группы людей или какого-либо объекта.

Субъект преступления -  лицо, осуществляющее воздействие на объект уголовно-правовой охраны и способное нести за это ответственность.

1) Физики - по общему правилу, по законодательству абсолютного большинства стран субъектами преступления терроризма являются физические лица.

2) Юрики - иногда в качестве субъекта рассматриваются юридические лица. Данная точка зрения пользуется поддержкой ряда ученых, но общепризнанной не является. Сегодня террористические акты совершаются усилиями международных террористических организаций (в том числе ИГИЛ – Исламское гос-во Ирака и ЛевАнта), однако такие организации вряд ли можно отнести к числу юридических лиц, зарегистрированных по национальному праву какого-либо государства.

3) Субъектом преступлений терроризма в резолюциях Совбеза ООН, как и в резолюциях Генеральной Ассамблеи, указываются государства и физические лица. Упоминая государства, СБ ООН устанавливает, что каждое государство-член обязано воздерживаться от организации террористических актов в других государствах, подстрекательства к ним, пособничества им или участия в них, а также от допущения на своей территории организованной деятельности, направленной на совершение подобных актов. Такие упоминания зачастую имели конкретного адресата (Ливия, Судан, Афганистан).

В середине 1980-х гг. в резолюциях Генеральной Ассамблеи появилась новая формулировка относительно террористических актов: «где бы и кем бы они ни совершались», и при этом сохранились призывы к государствам о воздержании от прямого или косвенного участия в террористических актах. Эта формулировка нашла применение и в одной из последних резолюций Генеральной Ассамблеи (2011 год). Субъект преступления терроризма, таким образом, перестал играть решающую роль.

Проблемы становления МФП

Правовая доктрина конкретного государства в сфере МФП означает сформировавшуюся систему государственных и частных научных подходов к оценке совокупности национальных и международно-правовых источников, регулирующих международные финансовые отношения, как целостного правового режима. При этом МФП по кругу субъектов, объектов и источников в научных кругах все чаще характеризуется как совокупность принципов и норм, регулирующих финансовые отношения между государствами, международными и транснациональными организациями, между саморегулируемыми и ассоциативными объединениями участников финансовых и товарных рынков, физическими и юридическими лицами, участвующими в финансовой деятельности с иностранным элементом.

Б. М. Корецкий в 1928 г. выдвинул теорию международного хозяйственного права как межотраслевого права. В 1946 г. И. С. Перетерский выдвинул идею международного имущественного (хозяйственного в широком понимании) права как отрасли международного публичного права. Проблемы природы международных экономико-финансовых и торгово-экономических правоотношений в условиях сближения правовых систем на международном уровне в той или иной мере затрагивалась в трудах ученых

разных периодов российской истории: М. М. Богуславского, Г. М. Вельяминова, Н. Г. Вилковой, Н. Ю. Ерпылевой, И. С. Зыкина, Г. К. Дмитриевой, А. С. Комарова, Л. А. Лунца, В. М. Попондопуло, Г. В. Петровой, А. С. Скаридова, В. М. Шумилова и других.

Для научных доктрин (особенно западных) международного права второй половины XX в. характерно обращение к системному анализу взаимодействия публично-правовых и частноправовых норм в международных экономико-финансовых отношениях. Это отражало наметившиеся тенденции к повышению роли договоров с участием транснациональных организаций в формировании обычаев делового оборота, "трансформации и расширению" круга субъектов международного права путем включения в них компаний с транснациональной юрисдикцией, развитию доктрины "ограниченности" национального суверенитета в международных экономических отношениях. Примером этого может служить известный труд английского юриста-международника Яна Броунли "Международное право" (перевод на русский язык под редакцией крупнейшего юриста-международника, профессора Г. И. Тункина), который выражает западную концепцию единства международно-правового метода регулирования различных типов отношений с иностранным элементом. При этом особая роль отводится англо-американскому прецедентному праву и международному судебному и внесудебному прецеденту в регулировании международных финансово-экономических отношений. На примере процедур компетентного толкования Советом управляющих МВФ на протяжении 30 лет положений Соглашения о создании МВФ, Я. Броунли говорит о формирующемся международном "прецедентном праве" МВФ как части международного валютного права. Эти доводы о смешанной (частноправовой и публично-правовой) природе международного валютного (финансового) права нашли подтверждение в теоретических исследованиях Вернера Эбке "Международное валютное право".

Прямое подтверждение сложной правовой природы МФП в современном мире заключено, например, в американской системе норм правового регулирования международной банковской деятельности национальных кредитных организаций, когда национальное банковское право США имеет приоритет над международными нормами.

Дальнейшее развитие мировых теорий транснационального и мирового права в современной западной научно-правовой литературе содействовало появлению теорий, согласно которым в международное экономическое право включаются все нормы, регулирующие любые экономические операции, которые выходят за пределы одного государства, в том числе и частноправовые сделки (Д. Карро, П. Жюйар и др.).

Критикуя в своей книге "Международное экономическое право" западные теории МЭП, известный юрист-международник Г. М. Вельяминов отмечает, что понятие МЭП при этом становится размытым, неотделимым от внутринациональных отраслей права, поскольку источниками норм МЭП признаются не только международно-правовые нормы, но и внутригосударственные.

МЭП с точки зрения западных доктрин, пишет Г. М. Вельяминов, распространяет свое действие на всех субъектов права, участвующих в коммерческих отношениях, выходящих за пределы одного государства. (В. Фикентшер из ФРГ; Е. Питерсман из Великобритании; П. Рейтер из Франции и др.). Эти идеи логически смыкаются с упомянутой теорией транснационального права, используемой и для того, чтобы уравнять в качестве субъектов международного права и государства, и ТНК (В. Фридман и др.). Сам же Г. М. Вельяминов придерживается теории публично-правовой природы МЭП и его доминирующего влияния на национальные нормы торгово-экономического оборота.

Удачной попыткой показать публично-правовую, частноправовую и интеграционную сущность МФП на примере развернутой и конкретизированной по институтам теории европейского налогового права является фундаментальная работа профессора МГИМО МИД России Г. П. Толстопятенко "Европейское налоговое право".

Впервые в российской науке европейского права выстроена системная модель взаимодействия многочисленных правовых регуляторов в области международного налогового права. Анализируя особенности европейского налогового права, его интеграционную природу и многоуровневую сущность, неуменьшающуюся роль национальных налоговых правовых режимов, Г. П. Толстопятенко показал, что на содержание доктрины международного налогового права влияют современные приемы гармонизации и унификации норм международно-правового регулирования.

Наиболее комплексно в российской правовой науке доктрина МФП излагается в теоретическом исследовании В. М. Шумилова "Международное финансовое право". Являясь сторонником публично-правовой природы норм МФП, В. М. Шумилов указывает на возрастающую роль обычая и других частноправовых норм в международно-правовых финансовых отношениях.

К числу сторонников публично-правовой сущности МФП относится И. И. Кучеров. В своем теоретическом исследовании "Международное налоговое право" автор дает научный анализ общему массиву национального и международного регулирования налоговых отношений. Он показывает международное налоговое право, с одной стороны, как автономный, обособленный от национальных правовых систем комплекс норм, регламентирующих международные налоговые отношения; с другой стороны, как тесно связанный с национальным налоговым режимом блок правовых положений о международном налогообложении.

Зарубежные авторы и некоторые российские ученые, сторонники доктрины "смешанной природы" международных финансовых правоотношений, относят к ним: международные конвенции и типовые законы, разрабатываемые на международном уровне; международные банковские обычаи; общие принципы права; рекомендательно-факультативные решения международных организаций; национальные правовые нормы, регулирующие финансовую деятельность с иностранным элементом, а также гражданско-правовые отношения; арбитражные решения; даже условия контрактов и т.п. Это приводит к трудностям в определении доминирующего правового метода регулирования международных финансовых правоотношений. По этой причине в западной доктрине нет единообразия, а встречаются диаметрально противоположные оценки международно-правового обеспечения финансирования торгового и инвестиционного оборота (К. Шмиттгофф и др.).

Применительно к специальным областям МФП наиболее значительный вклад в развитие российской науки о правовых основах фондового рынка в литературе последних лет внесли: Н. Г. Семилютина в серии монографических исследований, посвященных правовой модели рынка ценных бумаг, В. А. Белов в работах по расчетам ценными бумагами в межбанковском обороте, Н. Ю. Ерпылева в трудах по международному банковскому праву, Л. Г. Ефимова в исследованиях по правовым аспектам деятельности кредитных организаций и др.

В целом анализ российской и зарубежной научной литературы позволяет утверждать, что правовое регулирование международной финансовой деятельности на рынке ценных бумаг имеет многоотраслевую теоретическую базу. Что же касается исследования правового регулирования отдельных видов такой деятельности с точки зрения сравнительно-правового анализа понятий, институтов, взаимодействия публичного и договорного порядка, то таких научных исследований в российской науке международного права практически нет.

Проблемы становления доктрины международно-правового регулирования коммерческого оборота ставились В. Ф. Попондопуло в контексте правового исследования видов международных коммерческих операций; Н. Г. Вилковой при анализе договорных норм о международной торговой деятельности; Г. М. Вельяминовым в рамках международного экономического права.

МФП включает все больше обычно-правовых императивных, общепризнанных принципов (juscogens) и норм. В то же время оно характеризуется как межгосударственное договорное право, но в силу изначального императивного принципа pactasuntservanda международные договорные нормы могут приобретать императивную силу, а исполнение их обеспечивается государственной властью коллективно или индивидуально. По мере растущей дифференциации международных финансовых отношений система разнородных норм о финансовой деятельности начинает дробиться на подсистемы, отрасли и подотрасли.

В международно-правовом финансовом регулировании возникают различные подсистемы норм, формирующие подотрасли МФП. К ним относятся: международное валютное право, международное банковское право, международное налоговое право, международное долговое право, международное страховое право, международное право рынка ценных бумаг и финансовых услуг, международное аудиторское право, международное учетное право, международное право финансовых организаций, международное оценочное право, международное вексельное право, международное инвестиционное право, международное платежное право, международное корпоративное право, международное конкурентное право, международное коммерческое право, международное финансово-контрольное право и др.

Часто само МФП рассматривают как подотрасль международного экономического права, транснационального (мирового) права, международного коммерческого права или международного частного права. Относительно теорий "мирового права", "глобальной правовой системы" можно сказать, что из числа существующих элементов такой "системы" международное право, внутригосударственное право и наднациональное право действительно существуют, а "транснациональное право" обозначено скорее виртуально.

Несомненный интерес представляет вопрос о взаимосвязи норм международного и национального финансового права.

В области МФП такая взаимосвязь проявляется, прежде всего, в том, что "внутригосударственные финансово-правовые нормы призваны определить способы приведения в действие норм МФП внутри данного государства". При этом под "способом приведения в действие норм МФП" следует понимать способы исполнения государством взятого на себя международного финансового обязательства, а не способ "придания нормам международного права силы внутригосударственного правового акта", форму превращения международной нормы, обязательной "для государства в целом", в норму национального закона, "обязательного для всех граждан и организаций соответствующего государства".

Развитие международных финансовых отношений обусловило развитие МФП, что не могло не привлечь внимания науки МФП. В настоящее время необходимо описать и систематизировать международные финансовые отношения, подвергнуть их анализу с целью обобщить практику и установить общие принципы, на которые опираются эти отношения.

Наука МФП исследует одноименную отрасль права, историю возникновения и развития данной отрасли права, вопросы, связанные с возникновением и прекращением международных финансовых отношений, анализирует их содержание, изучает предпосылки того или иного их формирования, а также их политические, социальные и экономические последствия в зависимости от формирования содержания рассматриваемых отношений.

Выделение новой отрасли науки права, науки МФП вызвало споры по вопросу о ее принадлежности.

Предметом обсуждения является вопрос, следует ли рассматривать МФП как отрасль международного публичного права, или оно представляет собой комплексную отрасль, включающую нормы международного публичного права и нормы международного частного права.

Роберт С. Рендел (Robert S. Rendell) рассматривает МФП как совокупность частноправовых и публично-правовых отношений по поводу международного движения капитала, существенную роль в которых играют международные валютно-финансовые и кредитные организации и институты. Данная точка зрения представляется неверной, так как существует право международных организаций, которое как раз и рассматривает вопросы учреждения и деятельности межгосударственных органов и организаций, а также их статус и функции. Но главным недостатком позиции Роберта С. Рендела является указание на то, что МФП - это совокупность публично-правовых и частноправовых отношений, так как в сферу МФП, на наш взгляд, можно включать только публичные отношения.

В. И. Лисовский отмечает, что международные финансовые отношения - это разновидность международных экономических отношений. Однако они обладают четко выраженными характерными особенностями. Одну из главных особенностей МФП, вытекающую из специфики международных финансовых отношений, составляет его тесная связь как с международным публичным правом, так и с международным частным правом. МФП есть совокупность исторически изменяющихся правил поведения (норм конвенционных и обычных), регулирующих межгосударственные финансовые отношения.

Основными элементами системы науки МФП могут служить следующие: понятие МФП, его история, вопросы организации кредитных (банковских) институтов, международные валютные отношения, международные соглашения о платежах, финансовые вопросы в договорах о репарациях и о помощи развивающимся странам, международные отношения по вопросам кредита, международные соглашения о векселях и чеках.

По нашему мнению, данная позиция не может быть признана правильной в современных условиях. Автор учебника считает, что тенденцией международного правотворчества является превращение МФП в самоорганизующуюся совокупность деловых обычаев и управленческих функций (функций международного управления), применяемых в национальных правовых системах часто без прямой трансформации в национальное финансовое законодательство.

В. М. Шумилов говорит о том, что совокупность международно-правовых норм, регулирующих отношения в международной финансовой системе, и есть МФП (как отрасль международного экономического права). Иногда эта сфера отношений именуется международным валютным правом. Предметом правоотношений в международной финансовой системе являются: национальные правовые режимы в финансовой сфере, формы международных расчетов, состояние платежного баланса, правовые режимы международных валютных рынков, условия обратимости валют, кредиты, долговые обязательства, финансовая помощь и т.п.

Данную точку зрения также следует признать спорной, так как МФП не является отраслью международного экономического права, которое по своему характеру является больше частным, чем публичным правом.

Традиционным подходом советского периода развития правовой науки к изучению МФП является позиция Е. А. Ровинского о том, что международные финансовые отношения представляют собой межгосударственные отношения (международные валютно-кредитные и финансовые организации в сфере МФП выступают посредниками в отношениях государств.

Формирование МФП как части (отрасль, подотрасль) международного права опирается на принципы международного права, а также на общие положения национального финансового права. Развивать МФП исключительно в недрах международного права бесперспективно, научный анализ норм МФП требует знания инструментария как международного, так и финансового права. Исследование проблем МФП может дать положительные результаты для практики лишь в том случае, если оно будет опираться на основы международного права и их проявление в межгосударственных финансовых отношениях, а также на основы национального финансового права.