Социальная структура древнерусского общества

В условиях низкой производительности труда древнерусское общество в начале XI в. было социально однородным, социальная дифференциация фактически отсутство-вала. Одним из оснований для такого утверждения является первая статья Краткой ре-дакции «Русской правды», где говорится, что на преступника как за убийство дружинни-ка, градина1 мечника2 и изгоя3 накладывался одинаковый (в 40 гривен) штраф.

¹ Гридин – младший дружинник.

2 Вероятно, мечник в дружине отвечал за оружие.

3 Изгой – свободный общинник, но совершивший преступление и изгнанный из своей общины.

Различия в положении свободного человека определялись местом в военно-служебной иерархии. То есть, наибольший объем прав и, вероятно, более высокий уро-вень жизни имела княжеская дружина. Скорее всего, в X в. не она подчинялась князю, а он ей. Например, летописи сохранили сведения, что в первый же год княжения Игоря, его дружина не получив с населения ожидавшейся дани, ушла на Каспийское море гра-бить тамошние города. То же неповиновение она проявила и в 944 г., когда Олег вел ее на Константинополь, но, получив от византийского посольства подарки, дружина поверну-ла назад, не вступая в сражение.

На рубеже XI–XII вв. ситуация изменилась, но различие было все еще не социаль-но-классовым, а иерархическим. Общество состояло из трех элементов: правящего слоя, свободных людей и зависимых.

На вершине социальной лестницы находилась династия Рюриковичей. В XI в.

в «Краткой правде» появился термин «бояре». В XII в. разница в размере штрафов на-столько возросла, что позволяет делать вывод о социальном расслоении общества.

Основной социальной ячейкой Древней Руси являлась община. Обсуждение всех общинных дел происходило коллективно, на общем собрании. В мирное время населе-ние общины было рассредоточено по небольшим поселкам по 3–5 домов.

«Русская правда» упоминает смердов, но категория эта не совсем понятна. По-скольку впервые этот термин упоминается в XII в., когда уже наметилось социальное рас-слоение, можно сделать вывод, что это был свободные люди, временно оказавшиеся в за-висимости.

Полусвободным был и закуп. В «Русской правде» закупом именуется свободный человек, получивший ссуду и обязавшийся выплатить ее своею работой. Закон давал право обращать закупа в холопа за бегство, не вызванное несправедливостью господина. Закуп обязан был возместить господину причиненный ущерб, происшедший по его вине или нерадению, например, за пропавший скот, если закуп не загнал его во двор, если по-терял хозяйский плуг или борону.

В качестве свидетеля он мог выступать или по малозначимым делам, или когда не было свидетелей из свободных людей.

Полностью бесправными были только холопы, число которых, скорее всего, было мизерным. Известно, что в X в. киевские князья продавали пленных в Византии. Будь у них собственное хозяйство, пленные наверняка использовались бы там в качестве рабов.

Штрафные санкции за холопа нес господин. За убийство холопа полагался штраф, как за уничтоженную вещь. Правда, в статьях 117, 119 «Пространной правды» говорится о торговых операциях, совершаемых холопами. Некоторые исследователи объясняют это высоким уровнем развития рыночных отношений, Но, скорее всего, эта ситуация напо-минает институт рабского пикулия древнеримского общества, когда рабам выделялась часть общества, которой он управлял в интересах хозяина. Это давало рабовладельцу возможность более эффективно эксплуатировать своего раба.

Источниками холопства были плен, самопродажа, рождение от холопки или же-нитьба на ней, совершение определенных преступлений, бегство должника от кредитора, злостное банкротство (проигравшийся купец). Скорее всего, эта категория была немного-численной.

«Русская правда» выделяет еще несколько социальных групп:

− княжеские слуги (судя по статье 81 «Пространной правды», боярский тиун не мог выступать свидетелем на суде);

− изгои, изгнанные из общины или по каким-то причинам покинувшие ее.

В XI в. древнерусское общество расслоилось. Земля до конца X в. принадлежала исключительно общине, и князь с дружиной жили за счет дани, которую получали в ка-честве оплаты за ратный труд. Но на рубеже Х–ХI в. Владимир Святославович захватил часть общей территории в личную собственность, а вскоре землю в собственность от него получили также церковь и ближайшие дружинники. Однако летописные данные проти-воречат деловым и служебным документам, фиксирующим права на определенное иму-щество. До XII в. таких документов не было вообще, от XII в. до нас дошло лишь 8 из них: жалованные грамоты князей боярам, уставные грамоты в пользу церкви, акты на куплю– продажу земли. Незначительное число подобных документов позволяет предположить, что такие сделки были редкостью.

Определенная информация по социальному устройству древнерусского общества XI–XII вв. содержится в церковных уставах Владимира I и Ярослава Мудрого, Житии Фео-досия Печерского и некоторых других источниках.

Важным источником также являются юридические документы. Они однозначно указывают на появление в древнерусском обществе разных социальных групп, но лишь формулируют правовые нормы, социологической информации не содержат, не дают отве-та на вопросы: какой социальный слой преобладал – «люди» или «смерды», насколько ши-роко были распространены «закупы», каков был социально–экономический статус бояр?

Собственность князей и бояр выросла из системы «кормления», и эта азбучная ис-тина никем не отрицается. Дискуссия начинается при определении степени и времени трансформации «кормления» в частную собственность.

Н.Ф. Котляр считает, что в княжение Владимира I продолжала функционировать именно эта система. Княжеской и боярской собственности тогда не было. Не имели ее и крестьяне. Община, по его мнению, начала разлагаться на рубеже X–XI вв. А далее требо-вался определенный период, когда экономический индивидуализм крестьян со временем породил бы изменение сознания, что обернулось бы признанием права на существование

и чужой – боярско-княжеской – крупной земельной собственности. В противном случае попытка захвата крестьянской земли породила бы или сопротивление крестьян, или мас-совую миграцию.

Однако существующие источники позволяют утверждать, что подавляющая часть крестьян до XIII в. оставалась свободной. Основной социальной ячейкой племени явля-лась община (вервь), исчезнувшая лишь в крупных южных городах – Киеве, Чернигове и некоторых других. Да и миграция крестьян на северо-восток началась именно в XII в. Следовательно, процесс возникновения частной собственности следует отодвинуть, как минимум, на несколько десятилетий.

Здесь возникает новая проблема: эта собственность была «вотчиной» или «поме-стьем»? Л.В. Черепнин и Н.Ф. Котляр полагают, что это была вотчина, В.Т. Пашуто – по-местье. По всей видимости, вторая точка зрения ближе к истине.

В XII – начале XIII вв. для определения частной собственности использовался тер-мин «волость». Как отмечает А.П. Толочко, его этимология восходит к слову «власть». «Волость» до XIII в. принадлежала только великому князю или церкви. То есть князья бы-ли не феодалами, а государями, земельная собственность принадлежала им не как част-ным лицам, а как государям. И приравнивание древнерусского термина «вотчина» к за-падноевропейскому – «феод», по мнению А.П. Толочко, ничем не обосновано.

Современный уровень историографии позволяет утверждать, во-первых, что в XII в. крупной земельной собственности было не много (это отмечал еще Л.В. Черепнин). Соб-ственность князей и бояр, вероятно, ограничивалась несколькими селами, редко когда их было больше 10. Частнособственнические отношения распространялись медленно. По

мнению И.Я. Фроянова, боярская верхушка не стремилась к обособлению, а концентри-ровалась вокруг князя. Ее богатство состояло не столько в земельной собственности, сколько в движимом имуществе в виде ювелирных украшений, дорогой посуде и оружии.

Во-вторых, и это главное, киевские князья распоряжались землей не как своим не-движимым имуществом, а как государи – государственной собственностью. И наделяли ею своих родственников и бояр за службу и на время службы. То есть, подобно социаль-но-политической практике Востока, земля в Киевской Руси XII в. принадлежала не кон-кретному лицу, а должности. Когда киевский князь в силу каких-либо обстоятельств ли-шался престола, автоматически лишались земли и все, кому он ее раздал. Например, в 1148 г. Юрий Долгорукий захватил Киев, наделил своих сыновей «волостями». Но после того как его выгнали из Киева, «свою» землю потеряли и его сыновья. То есть Рюрикови-чи и бояре к XII в. в большей степени являлись не феодалами-частниками, а «государст-венными служащими», по-прежнему получавшими землю в «кормление».

Важнейшим атрибутом феодализма являлись иммунитеты. Боярского иммунитета Киевская Русь в XII в. не знала, но и церковные иммунитеты требуют внимательного изу-чения. Считается, что церковь получила земельную собственность и иммунитеты в нача-ле XI в. Документов той поры не сохранилось. Наиболее ранние источники относятся к XII в.: это четыре княжеских грамоты, фиксирующие передачу земельных владений нов-городским монастырям. Л.В. Черепнин расценивал их как иммунитет, вытекающий из земельной собственности. С.М. Каштанов полагает, что в равной степени это могло быть «кормление» за выполнение монастырем управленческих функций в регионе, где нет княжеской власти. Таким образом, эти грамоты представляли собой право на сбор дани, а не феодальной ренты. Отстаивая свою трактовку грамот, С.М. Каштанов обращает вни-мание на то, что, они не давали монахам права выбора настоятеля, следовательно, в XII в. они еще не были вполне автономны, что является одной из основ феодализма.

Таким образом, древнерусская социальная система в IX–XI вв. представляла собой аналог европейских варварских систем V–VII вв. И лишь в XII в. в древнерусском общест-ве начали формироваться элементы феодальной системы.

Контрольные в опросы

1. Можно ли поставить знак равенства между русскими боярами XI в. и европейски-ми феодалами?

2. Почему в Киевской Руси не утвердилось крепостное право?

Тема 3. Право