Влияние социокультурных факторов на инвестиционное поведение в России в период трансформации

Исследования последних лет подтверждают, что сегодня основные ценности росси­ян остались прежними — доперестроечными.⁵⁷ Из 10 представленных участникам опроса ценностей на первых местах оказались спокойная совесть, семья, работа. На последних трех местах: деньги, успех, власть.

Работы 3. В. Сикевича подтвердили результаты исследования Е. Тихоновой о нерушимости основной системы ценности россиян.⁵⁸

Из табл. 5.4 видно, что русские в настоящее время предпочитают традиционные стереотипы, достигающие максимума в выборе «честной бедности». Ее образ ближе женщинам (90 %), нежели мужчинам (78,1 %); немолодым (старше 55 лет — 92,0 %) и образованным россиянам (90,6 %).

Таким образом, несмотря на последние события, которые коренным образом ухудшили материальное положение большинства соотечественников (около 90 % указали на трудности материального характера), «неправда денег» из сознания рус­ских не вытравливается. Выражается это в отношении к разбогатевшим согражда­нам. Только 22 % испытывают к данной категории интерес, а 32 % — неприязнь. При этом 45 % респондентов поддерживают чрезвычайную меру насильственного изъя­тия у современных богачей «неправедно» нажитых состояний.

Сегодня для большинства россиян свобода намного важнее материального благо­получия. Так, 70 % респондентов предпочитают возможность быть самому себе хо­зяином вместо материального благополучия. Наоборот, предпочитают последнее лишь 27 % респондентов. Однако тезис «свобода важнее равенства» выбрали только 29 %. В США этот показатель составляет 71 %, в Дании — 61,7 %.⁵⁹ Таким образом, средний россиянин, представленный 70 % населения, находится в позиции конфор-мно-достижительной пассивности: жить как все — значит не хуже, но и не лучше других, с надеждой на счастливый случай (как повезет) и на продвижение по жизни вместе со своей группой (не высовываться). Данный тип комфортно чувствует себя в среде людей того же, что и он, достатка. По своей сути, это носитель традиционной общинной психологии. В противоположность среднему россиянину некоторые ру­ководители высшего и среднего звена, а также предприниматели находятся в пози­ции экстернально-достижительской активности. Это люди, достигшие успеха и ма­териальной независимости и составляющие около 10 % населения.⁶⁰

Таблица 5.4. СООТНОШЕНИЕ УСТАНОВОК РОССИЯН НА ТРАДИЦИОННОЕ И «РЫНОЧНОЕ» ПОВЕДЕНИЕ

Средний россиянин сегодня ратует за «патерналистскую» модель социально-эко­номического развития страны (см. табл. 5.5,5.6).

Таблица 5.5. ВЫБОР МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ (В %)

Таблица 5.6. ВЫБОР МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СУБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКИ БЛАГОСОСТОЯНИЯ (В %)

Приведенные данные в сопоставлении с результатами других исследований, по которым 83 % опрошенных не доверяют нынешнему государству, но хотят, чтобы все-таки оно регулировало экономику и оказывало поддержку всем слоям населе­ния, демонстрируют внутреннее противоречие сознания.⁶¹

Итак, исследования доказывают, что большинство россиян остаются государ­ственниками и включают в круг обязанностей государства не типичные для образ­цовой либеральной идеологии вещи. Например, за то, что государство должно га­рантировать доходы, выступают 74 % россиян в отличие от 17 % граждан США или 19 % граждан Дании.⁶²

В настоящее время доминирует пассивный способ использования социально-эко­номических ресурсов. В основном это дополнительный доход от сада или сдачи квартиры в наем. При этом число тех, кто адаптировался, падает, а число неадапти­рованных растет. В 1995 г. последних насчитывалось 65 %, т. е. примерно столько же, сколько выбирающих «патерналистскую» модель развития страны. Всего в 1995 г. 8,2 % населения занимались делом, приносящим им значительную прибыль, 93,3 % получали доход по вкладам.

Согласно исследованиям Т. Заславской, детально изучившей социальные слои населения в годы трансформации экономики относительно получаемых доходов, в 1995 г. 49 % россиян считали свое материальное положение плохим и 12 % — очень плохим. При этом разница между верхним и нижним слоем в доходах оказа­лась почти десятикратной (согласно другим источникам, эта разница — более чем в 21 раз).⁶³

Однако потенциал реальных инвесторов с точки зрения «ножниц» между пред­ставлениями разных социальных слоев о минимальном и «достаточном» уровнях дохода отнюдь не десятикратна. Так, разница в запросах верхнего и нижнего слоев

к уровню «достаточного» дохода составляет всего два раза. Социальная дистанция, которой верхний слой отделяет себя от линии бедности, составляет 3,3 раза; у сред­него слоя — 2,6 раза, а у базового и нижнего слоев — 2,3 раза.

Это говорит о невероятной живучести уравнительных представлений и ценнос­тей, не подвластных рыночной экономике. Большинство россиян не принимают сильной дифференциации доходов и не осознают ее необходимости для эффек­тивного развития экономики. Попадая в нижние слои, ранее хорошо обеспеченные люди сохраняют былые притязания, а разбогатевшие бедняки предъявляют сравни­тельно умеренные запросы.

Практически 10 лет (с 1989 по 1998 г.) наше население находится в идеологиче­ском вакууме. Правительство очень много говорит про рынок, но рыночные отноше­ния так и не представлены в массовом сознании. Люди не понимали и не понимают до сих пор, как действует рынок и что призван делать каждый. Население не знает моделей будущего развития страны. Ему никто эти модели даже не удосужился предложить. Люди видят лишь внешние приметы новой жизни — свободу, отсут­ствие цензуры, открытые границы. Но как это устроено и что за этим стоит — почти никто не понимает.

Как правильно заметил Д. Дондурей,⁶⁴ в нашей стране политически самоубий­ственно игнорировать русскую ментальность и культуру при проведении реформ. Это обусловлено тем, что в России всегда существовала потребность в идейном обосновании происходящего, чтобы было на что опираться, когда принято думать одно, говорить другое, а делать третье.

Наши реформаторы заведомо обрекли все свои действия на неудачу, так как отказались от идеологического обеспечения своих проектов. Может быть, в этом есть некоторое подсознательное презрение к собственному народу, когда свое управ­ленческое достижение кажется важнее объяснения его сути простым людям. Мир и экономика давно управляются в виртуальной реальности — общественным мнени­ем, комплексом идей, формирующих необходимую национальную сплоченность. В том, что сегодня 60 % россиян считают, что при коммунистах жилось нормально, — страшная вина реформаторов.

Система, в которой экономика двигается в одном направлении, а умонастроения — в противоположном, заведомо обречена на развал. Данным положением блестяще воспользовались олигархи, которые, играя на невежестве и низменном чувстве дар­мового обогащения, выкачивали из народа деньги сначала в сомнительные пирами­ды МММ, а потом ГКО. При этом никто не потрудился объяснить населению связь последней пирамиды с дефицитом бюджета, так как стал бы очевиден вклад парла­мента в финансовый крах государства вообще и обогащение отдельно взятых лично­стей в государстве в частности. Ведь, как известно, на девальвации рубля за август-сентябрь 1998 г. государство изъяло у инвесторов $ 45 млрд, что в третий раз за 8 лет (первый раз — инфляция 1991-1992 гг., второй раз — «черный вторник» 1994 г.) продемонстрировало печальную истину — инвестирование в нашей стране наказуемо.

Итак, в ситуации современной трансформации экономики при идеологическом вакууме основная часть населения придерживается традиционной исконно русской социокультурной ориентации, основанной на «неправедности» денег, «честной» бед­ности, равенстве в доходах. Курс на патерналистскую модель социально-экономи­ческого развития и державную идею оказался живучим.

Итак, куда же при традиционной социокультурной ориентации население инве­стировало свободные средства в годы трансформации экономики? Речь идет, ко­нечно, об инвестиционном поведении элиты — крупных и средних предпринимате­лей (1 % населения) и среднего слоя — мелких предпринимателей, менеджеров средних предприятий, среднего звена бюрократии, старших офицеров, высококва­лифицированных специалистов (24 % населения), т. е. тех слоев, которые располага­ют свободными средствами.

Формирование новой элиты началось во времена горбачевского курса на «усиле­ние хозяйственной самостоятельности», когда распространение «новых форм хо­зяйствования» Явилось благоприятной средой для трансформации старой советской элиты в элиту рыночную. Особенность горбачевского этапа в формировании россий­ского капитала состоит в том, что под прикрытием государственных структур возни­кали формы хозяйствования, не предусмотренные хозяйственным и уголовным пра­вом: частный бизнес, разные виды капитала. Экономическое развитие опередило и развитие правовой регламентации, что стало исторически значимым. После 1992 г. наступил период интенсивной деятельности старой элиты по «отмыванию денег», при­обретенных в горбачевские времена. Б. Ельцин получил в наследство экономику, вставшую на путь, не предусмотренный законами (т. е. криминально-рыночный).

Разрушение советского государства и аппарата КПСС не изменило личностно­го состава номенклатуры. Экономическая свобода привела к тому, что к традици­онной роли управленцев, государственных чиновников добавилась вторая функ­ция — бизнесменов. При этом открытый слом старых организаций КПСС и государства создавал защитный слой из бывших чиновников партийно-советско­го аппарата. В нем успешно формировались собственники — новый господствую­щий класс. Основным условием его формирования было официальное деклариро­вание перехода к рыночной экономике. В результате теневой хозяин собственности стал легальным.

Что касается элиты,⁶⁵ которая представляет по своему составу бывших крупных номенклатурных работников и функционеров КПСС, то данная категория работни­ков, присвоив крупные суммы государственной казны и «золото партии», инвести­ровала их в два основных объекта. Первый — тайные счета в иностранных банках, второй — отечественная и зарубежная недвижимость.

Так, согласно А. М. Косой,⁶⁶ начиная с 1991 г. из хозяйства были изъяты крупные оборотные средства, но не на капитальное строительство, а на чистый экспорт това­ров за границу. Именно значительное отвлечение из хозяйственного оборота мате­риальных ресурсов явилось главной причиной роста неплатежей 1992-1993 гг. В сущ­ности, наша страна выступила международным кредитором сверх тех возможностей, которые у нее имелись, а именно при наличии дефицита госбюджета. В результате на сумму предоставленного нашей страной международного кредита увеличился де­фицит госбюджета, возросли ничем не обеспеченная денежная масса и инфляция, усилилась дебиторско-кредиторская задолженность, сократился процесс воспроиз­водства.

Предоставив в форме чистого экспорта крупный кредит зарубежным странам, хозяйство России в значительной мере подорвало собственный кредитный потен­циал. Так, в 1992-1993 гг. денежные средства на расчетных, текущих и специальных счетах хозяйства в реальном исчислении снизились на 242,2 млрд руб. Одновремен­но кредитные вложения в экономику сократились на 248,3 млрд руб. Вместо них

в России сформировались кредитные вложения в экономику зарубежных стран. Произошло переключение кредита с внутреннего на внешний. На руках у населения и на банковских счетах оказалась многомиллиардная масса долларов при крайне низком паритете покупательной способности рубля по отношению к доллару.

Что касается второго объекта инвестирования элиты — недвижимости, то, со­гласно исследованиям Л. Ходова,⁶⁷ основные средства направлялись в страны Сре­диземноморья. Всего россияне приобрели там недвижимость на сумму $ 12-13млрд, Далее следуют Германия и Великобритания, где покупаются дома, квартиры, а в За­падной Европе — кафе, гостиницы, магазины. Основная доля вложений россиян — в земельные участки с жилыми домами и квартиры. Отличительная черта вложе­ний — некоммерческий характер, жилые дома не сдаются в наем, не приносят при­были. Текущие расходы по эксплуатации и налоги покрываются деньгами, зара­батываемыми в России. Такое могут себе позволить только арабские шейхи из нефтедобывающих стран или богатые американцы.

Таким образом, для инвестиционного поведения современной элиты характерно отсутствие стремления к получению максимального дохода.

Огромные денежные суммы лежат на иностранных текущих счетах. Процент на них, учитывая платежи за обслуживание по кредитным карточкам, ничтожен. Редки вложения в частные ценные бумаги, преследующие целью приобретение контроля над иностранной компанией.

Выводы таковы:

♦ несмотря на экономические трудности, страна обладает гигантским потенци­алом вывоза капитала, который государство не контролирует и не регулирует:

♦ российская элита за рубежом удовлетворяется доходом на помещенный ка­питал значительно ниже среднего или готова вкладывать финансовые сред­ства, не преследуя целью получение доходов.

Что касается инвестиционного поведения среднего слоя, то надежных данных с вложенных суммах нет. Даже в стабильное время информация о денежных вложе­ниях не превышала 60-70 % точности.⁶⁸ Это положение следует учитывать при изу­чении данных о вложенных суммах денег в те или иные инвестиционные объекты.

В мае 1995 г. сектором экономической социологии ИЭ РАН проведено исследо­вание с целью анализа поведения средних слоев населения в области личных сбере­жений и выявления его мотивов.

Возможность денежных сбережений для средних по доходу слоев России в 1994— 1995 гг. выглядела так (см. табл. 5.7,5.8).

Таблица 5.7. ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕНЕЖНЫХ СБЕРЕЖЕНИЙ ДЛЯ СРЕДНИХ ПО ДОХОДУ СЛОЕВ РОССИИ (в %)

Таблица 5.8. НАЛИЧИЕ ДЕНЕЖНЫХ СБЕРЕЖЕНИЙ ПО СОЦИАЛЬНО-ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ГРУППАМ (ИЮНЬ 1995 г., в %)

По этим данным, около ²/з работающего населения не имеют возможности от­кладывать деньги. Однако примерно 15 % всей выборки отмечают, что вкладывают деньги в товары длительного пользования (и не считают это вложением), имеют акции, вклады в банке, валюту. «Несберегателей», т. е. тех, кто вообще выключен из сферы сбережений, около 20-25 % работающих.

Таким образом, можно выделить 3 группы среднеобеспеченного населения по отношению к вложениям:

♦ несберегатели — 20-25 %;

♦ полусберегатели —35-40%;

♦ сберегатели — 40 %.

Можно назвать и мотивы к сбережению:

1) долгосрочные интересы (жилье, ремонт, здоровье, дело (свое), забота о детях, вложения с целью получения дохода);

2) краткосрочные интересы (поддержание семьи и родственников, возвращение долгов, покупка вещей, текущие нужды, празднование событий).

Сейчас для большинства денежные расходы определяются мотивами выжива­ния. При этом основная масса сбережений уходит на текущие расходы — у 61 % населения, у 33,6 % населения сбережения уходят на дорогостоящие покупки, на лечение и отдых — у 15,5%.

Формально 40 % населения имеют резервы для долгосрочных вложений. Напри­мер, акциями приватизированных предприятий в крупных городах владеют 25 % населения. Однако доверие к инвестиционным фондам очень низкое (9 из 10 опро­шенных говорят о низком доверии, и ни один — о высоком).

На недвижимость (строительство дачи, ремонт квартиры и т. д.) последние три года тратит деньги каждый третий.

Жилищное строительство остается лидером на рынке инвестиций, именно туда уходит основная масса денег «сберегателей».

Из них (составляющих 40 % населения) необходимо выделить «инвесторов» (10-15 % от «сберегателей»), сбережения которых в 1,5-2 раза превышают личные месячные доходы. «Сберегатели» вынуждены заботиться о выживании в кратко­срочной перспективе. Размеры их сбережений не превышают 1-2-кратного размера личного месячного дохода.

Вторую группу «инвесторов» в меньшей степени беспокоят текущие бытовые проблемы. Это в основном руководители разных уровней.

У «инвесторов» на 10 % ниже заработная плата, зато на столько же выше доля предпринимательских доходов и 3 % достигает доля доходов, получаемых от сдачи в аренду жилья.

«Несберегатели» и «полусберегатели» составляют 96 % тех, кто заявлял, что едва концы сводят с концами, а «сберегатели» и «инвесторы» в 75 % случаев заявляли, что чувствуют себя обеспеченными (доля питания у них составляет 58-61 % бюдже­та, дорогие покупки — 9-10 %, средства на прирост сбережений — 8-12 % вместо среднего 3,6 %).

О формах вложений среднего по обеспеченности слоя населения России говорит табл. 5.9. :.

Текущая ситуация «выталкивает» финансовые институты в сферы краткосроч­ных вложений, а население — в сферу текущего потребления. Стремление к долго-

Таблица 5.9. ТИПЫ СБЕРЕГАТЕЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ СРЕДНИХ СЛОЕВ НАСЕЛЕНИЯ ПО ФОРМАМ ВЛОЖЕНИЙ В 1995 г. (в %)

срочному инвестированию не находит опоры. Дело не в недостатке предложения (денежная масса у населения достаточная), а в узости и неустойчивости спроса.

Население психологически не готово взять на себя функцию обеспечения своих долгосрочных потребностей, так как привыкло к государственному патронажу. На­дежда на то, что люди, даже располагая средствами, кинутся их вкладывать рацио­нальным образом, наивна.

В 1995 г. в исследованиях Института экономических проблем переходного пери­ода было доказано, что инвестиционное поведение россиян меняется в зависимости от уровня ежемесячной инфляции⁶⁹ (см. табл. 5.10).

Таблица 5.10. ИНВЕСТИЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ВСЕХ КАТЕГОРИЙ ИНВЕСТОРОВ ПРИ РАЗЛИЧНЫХ УРОВНЯХ ИНФЛЯЦИИ ($ МЛРД)

Было доказано также, что существует зависимость между темпами инфляции и возможным инвестированием в стратегических или спекулятивных целях. Так, на­селение практически не видит разницы между стратегическим и спекулятивным инвестированием. В коммерческих банках спрос на акции, приобретаемые в страте­гических целях, снижается примерно в 3,7 раза по мере инфляции, а для иностран-

ных инвесторов такой спрос снижается более чем в 5 раз. А вот спрос на акции, приобретаемые в спекулятивных целях, практически не меняется.

По степени привлекательности приватизированных АО выделяют следующие отрасли (в % от совокупного спроса на акции): нефтяные компании — 27 %, энергети­ческие компании — 14 %, предприятия связи — 10 %, предприятия лесной и дерево­обрабатывающей промышленности•—б %, химической промышленности — 5 %, ме­таллургической промышленности — 5 %, пищевой — 4 %.

В исследовании получены также данные о том, что основными потенциальными инвесторами России могут выступить банки и население. Если темпы обновления основного капитала будут составлять 5 % в год, то ежегодный инвестиционный спрос составит $ 135 млрд. Совместный инвестиционный потенциал всех категорий инве­сторов составляет $ 125,609 млрд. Из этой суммы только */$ потенциальных ресур­сов населения вовлечено в реальное финансирование деятельности в РФ. Что каса­ется банков, то они практически не вкладывают деньги в производство, предпочитая краткосрочные спекулятивные сделки.

В 1997 г. инвестиционное поведение граждан не изменилось. По оценкам анали­тиков, каждый месяц россияне направляют на сбережения около 20 млрд деномини­рованных рублей. Большая их часть (около 70 %) по-прежнему тратится на покупку иностранной валюты или оказывается «в чулке». В банковские вклады помещаются только около 20 % сбережений.

Только за 8 месяцев 1997 г. соотечественники приобрели наличных $ 30 млрд. По сути, эта цифра — индикатор недоверчивого отношения граждан к российской банковской системе.

75,7 % всех средств, размещенных частными лицами в коммерческих банках стра­ны, принадлежит Сбербанку. Известно, что люди, несколько лет назад доверившие ему свои сбережения, пострадали из-за сложившихся экономических обстоя­тельств. Первый и очень сильный удар по ним нанес «Павловский» обмен денег, за которым последовало повышение цен, в 1991 г. вклады обесценились на 60 %. Дальнейшая инфляция «съела» оставшиеся 40 %.⁷⁰

Особняком от основного вида инвестиционного поведения населения (пассив­но-сберегательного) существовало в России и «челночное» инвестиционное поведе­ние, приносящее его носителям солидный доход. Оно известно на Руси уже несколь­ко сотен лет. Ведь основные барыши наживались купцами на разнице в цене одного и того же товара в разных регионах. Сегодня ситуация практически не изменилась. Особенно наглядной она стала при скачке курса доллара, когда некоторые плохо адаптированные к ситуации продавцы не поднимают цены настолько, насколько это делают в других местах. Например, в Ростове банку зеленого горошка можно было купить в сентябре 1998 г. за 5 руб., а в Санкт-Петербурге продать уже за 10 руб. 80 коп. В результате за 2 тыс, банок горошка, скупленных в Ростове и проданных в Петербурге, торговец имел почти 100 % прибыли за двое суток. При этом обратно в Ростов он вез пиво «Балтика», которое за пределами Питера стоило дороже почти в два раза.

Примерно такие же истории приключаются с товарами длительного пользова­ния: холодильниками, стиральными машинами и т. п., которые на складах заводов-изготовителей продавались по старой цене. Их массово скупали за две недели скач­ка доллара и продавали по его курсу, т. е. в 2-3 раза дороже.

Интересно, что по мере удаления от Москвы и Санкт-Петербурга (информаци­онных центров) товары становятся стабильнее и дешевле. Создается впечатление,

что финансовый кризис затронул только часть России. Этим активно пользуют­ся челноки, наживая (как в старые добрые времена делали купцы) огромные ба­рыши.

Кроме получения сверхприбыли за счет разницы цены товаров по территории России, многие ловкие предприниматели используют так называемый метод «уга­дай продуктовый хит сезона». Например, в 1991-1992 гг. одним из таких «хитов» стало голландское пиво «Heineken». Необходимо было на пару дней приехать в Герма­нию или Финляндию, в любом супермаркете договориться о покупке буквально за гроши этого пива с истекающим сроком годности. Потом найти человека, который бы регулярно доставлял пиво к поезду. Товар принимала поездная бригада (с кото­рой тоже был уговор), и главным для предпринимателя было вовремя приходить в Санкт-Петербурге к поезду за пивом. Судмедэксперты проверяли товар за считан­ные секунды. В результате в Санкт-Петербурге банка пива стоила в 7 раз больше, чем в Берлине. Наверное, сам «Heineken» столько на своем пиве никогда не зарабатывал.

Одним из «хитов» 1992 г. был фруктовый ликер, в 1993 г. — западный маргарин, в 1994 г. — йогурт и т. д. Тот, кто быстро реагировал на конъюнктуру и успевал заключить масштабный контракт на закупку «новинки сезона», оставшуюся жизнь мог уже больше ничего не делать.⁷¹

«Челночное» инвестиционное поведение выполняло и выполняет компенсатор­ную функцию экономики, помогая устранить товарный дефицит в народном хозяй­стве. Самоорганизующиеся челноки в России — это вчерашние купцы. Препятство­вать их бизнесу нелепо, ибо эти люди являются носителями древнерусской торговой традиции.

Таким образом, депрессивное инвестиционное поведение в России обусловлено не недостатком ресурсов, а нежеланием и неумением их владельцев направлять эти средства в объекты реальной экономики. Основная масса населения кредитует пра­вительства богатых стран, в основном США, покупая доллары «в чулок» или скла­дируя их в иностранных банках. По оценке С. Дубовского, за последние годы при сокращении производства в 2 раза, инвестиций — в 4 раза и сохранившейся норме сбережений 20-25 % от ВВП около $ 100 млрд вывезено за границу, валюты на руках — от $ 10 до 40 млрд, валюты на депозитах в банках — $ 10 млрд.⁷²

5.13. Инвестиционное поведение элиты и среднего класса на рынке ценных бумаг*

Как известно, субъектами финансового рынка, влияющими на финансовую полити­ку государства, являются Министерство финансов, Центробанк, Сбербанк, около тридцати крупных банков России, расположенных в основном в Москве и частично в Санкт-Петербурге, инвестиционные компании, фондовые биржи и т. д.

Основными источниками, их питающими, являются налоги с граждан и органи­заций (за счет которых формируются государственный бюджет, бюджеты городов и т. д.), а также инвестиционные вложения юридических и частных лиц. Вся огромная свободная денежная масса в России сегодня в основном вкладывается в рынок цен-

* В разделе использован материал, предоставленный финансовым консультантом А. Дулановым.

ных бумаг: ГКО, МКО, городские облигации и акции крупных компаний. Все день­ги, даже те, которые граждане по привычке несут в Сбербанк (а иногда и в другой банк), также оказываются вовлеченными в рынок ценных бумаг. Банки сегодня про­сто честно делятся с инвесторами процентами, полученными от игры с облигациями, акциями и т..д. Именно поэтому годовые доходы в банках около 11 %, а в инвестици­онных компаниях, непосредственно имеющих дела с ценными бумагами, 15-40 % в год. В отличие от банков, принимающих от частных лиц небольшие суммы вкладов, инвестиционные компании обслуживают крупные вклады от 10-15 тыс. деномини­рованных рублей, а некоторые — от 50 тыс. руб. Понятно, что именно Центробанк, диктующий финансовую политику (например, валютный коридор), и Сбербанк, аккумулирующий 75 % всех вкладов частных лиц, являются основными агентами, определяющими рейтинг той или иной ценной бумаги. Ведь именно они могут на аукционе скупить пакет акций, опустив или подняв рейтинг той или иной ценной бумаги. Также нужно помнить, что около 30 % всех вложений в ценные бумаги представлены иностранными инвесторами, интенсивно влияющими на финансо­вый рынок.

Вся информация о деятельности основных субъектов российского финансового рынка сосредоточена в Москве (где находится 80 % всех денег страны) и частично в Санкт-Петербурге. Чем дальше от центра, тем дороже стоит информация о финан­совом рынке (например, лента агентства «Рейтере» в Москве стоит $ 600 в месяц, а в Санкт-Петербурге — $ 2 тыс.). Если брокеры Москвы и Санкт-Петербурга играют на рынке ценных бумаг открыто, то за пределами этих центров брокеры уже играют практически вслепую, как в казино, причем денежный размах инвестиционных ком­паний и желание пустить «пыль в глаза» удивляет «прожженных» финансовых дель­цов центра.

В Санкт-Петербурге сегодня существует около 70 инвестиционных компаний, принимающих вклады от частных лиц. Брокеры этих компаний ведут прямую игру от лица вкладчика с ценными бумагами. Около 5000 вкладчиков (меньше 0,1 % жителей города), согласно мнению специалистов, доверили свои деньги этим ком­паниям. Как мы уже упоминали, сумма меньше 10-15 тыс. руб. не интересует инве­стиционные компании. Другими словами, к инвестиционным играм данного типа подключаются люди среднего и выше среднего достатка. Риск потерять деньги есть, но, как выяснилось, не очень большой, и свои 30-40 % годовых игрок имеет. Другое дело, если он доверяет брокеру вести целенаправленную игру на получение больше­го дохода. Тогда нужно четко увязывать ряд факторов, влияющих на рынок ценных бумаг, и те, кто эти факторы правильно учитывает, получают в сегодняшней ситуа­ции до 80 % годовых. Ну, а неправильно учитывающие могут потерять все свои деньги. Очень небольшой процент граждан (0,1 % в Санкт-Петербурге) отдает свои деньги брокерам частных компаний.

Вот основные факторы, влияющие на рынок ценных бумаг.

Ведущим фактором является политическая ситуация. Например, отставка пра­вительства весной 1998 г. снизила процентную ставку по всем ценным бумагам где-то на 7-8 %. Другим не менее важным фактором являются сообщения на ленте агентства «Рейтере» (информация платная). Например, непроверенное сообщение о том, что будут введены налоги на проценты со сделок по ценным бумагам, вызвало панику среди игроков. Стали падать котировки по некоторым ценным бумагам. Игроки, уверенные, что это «утка», хорошо обогатились.

В связи с последним примером уместно упомянуть о третьем важном факторе влияния — мнении толпы, формирующем будущее. Имеется в виду не реальный факт, который произойдет в будущем, а то, что думают по этому поводу игроки. Прогноз мнения толпы очень важен, так как именно толпа игроков ведет себя не в зависимости от реальных фактов, а от того, что она думает по этому поводу (можно вспомнить методы формирования мнения толпы игроков в прекрасном фильме «Уолл-стрит»).

Рынок ценных бумаг в России охватывает очень небольшое количество частных вкладчиков. На Западе практически каждый человек имеет на руках 2-3 акции, по поводу продвижения которых можно получить финансовую консультацию. Для россиянина это кажется сегодня сказкой «про белого бычка», особенно после скан­дальной кампании по всеобщей ваучеризации.

Привлечение частных инвесторов в инвестиционные компании происходит, по мнению специалистов, в основном по частным каналам, через знакомых. Ин­формация о деятельности фондовых бирж и инвестиционных компаний малодо­ступна для обывателя. Именно поэтому обыватель несет деньги в Сбербанк и дру­гие банки, позволяя им обогащаться за свой счет. Он вкладывает деньги в валюту («в чулок»).

Интересна взаимосвязь социально-экономической .ситуации в стране и деятель­ности рынка ценных бумаг. Всем известно, что сегодня процент от сделок с ценными бумагами в России непомерно высок по сравнению с западными странами. Россий­ские 30-40 % (при западных 3-4 %) годовых говорят, что наша социально-экономи­ческая ситуация весьма непростая. За счет чего может быть такой высокий процент от игры с ценными бумагами в стране, где ничего не производится? Ответ прост. Это многомесячные невыплаты заработной платы рабочим и служащим (директора за­водов в согласии с банком крутят эти деньги на аукционах). Это и непомерно высо­кие налоги, за счет которых формируется бюджет (в первых же числах года пускае­мый в финансовую игру). Это постоянная угроза отмены пенсий работающим пенсионерам, крошечные зарплаты и т. д.

Поэтому в стране, где кому-то в правительстве выгодно получать большие деньги за счет дестабилизации социально-экономической ситуации, подключение в фи­нансовые игры только способствует развалу, а не процветанию державы.

Следует отметить еще такие виды инвестиционного поведения денежной элиты и среднего класса, как фьючерсы, вклады в Чикагскую биржу и игра в «Форекс».

Все эти типы инвестиционного поведения мало распространены в России и прак­тически не делают погоды на финансовом рынке. Тем не менее как виды поведения они интересны.

Около 20 московских компаний отдают свои деньги «в рост» на Чикагскую бир­жу, где их крутят на аукционах и приносят владельцам несказанную прибыль.

Примерно около 200 граждан России подключились к международной денежной игре «Форекс». В Санкт-Петербурге сегодня существуют специальные залы, обору­дованные компьютерами, подключенными в сервер «Форекс». Отличительная осо­бенность данной игры: нужно «крутить» свои деньги (можно играть от $ 10 тысяч) 24 часа в сутки. Если каждые 30 минут человек не отслеживает ситуацию, то деньги теряет. Поэтому многие уже сегодня от переутомления в игре имеют не один ин­фаркт и потеряли не одну тысячу долларов.