Жизнь и нравы в Немецкой слободе.

       Прежде всего надо отметить, что в середине XVII века в Москве существовало две слободы, населённых иноземцами. Вот как их описывает Рейтенфельс: «Из предместий главное — Иноземская слобода или Кокуй, отстоящая от последнего городского окопа лишь на расстоянии небольшого поля, с постройками также деревянными, возведенными по правилам и образцам немецким; здесь немцы живут отдельно от русских и посещают три лютеранских церкви, две кальвинистских, одну голландскую и одну англиканскую, кои не имеют, однако, колоколов. Управляются они не выборными из их среды начальниками, но подчинены придворному суду. За нею следует слобода Басманная, населенная всякого рода людьми и называемая поэтому слободою перекрестов, т. е. тех, которые, приняв вторичное крещение, перешли из иноземных христиан в веру московитов»[97]. Нас будет интересовать первая из них, т.к. именно в ней проживал Патрик гордон и, соответственно, именно о ней мы можем найти информацию в его дневниковых записях.

       Как можно видеть по «Дневнику» Патрика Гордона, в своей слободе иностранцы старались максимально воссоздать тот облик жизни, который они имели у себя на исторической родине. Здесь часто справляют свадьбы (уже в самом начале службы Патрик гордон побывал на двух свадьбах, л. 134 об. -135) и праздники (с танцами, песнями, застольем), ходят друг другу в гости, о чём пишет Николаас Витсен[98], иногда дерутся на дуэлях (Патрик Гордон был как непосредственным участником этих дуэлей, например, весной 1666 года. Л. 219-219 об., так и тем, кто помогал их предотвратить, как, например, в случае с подполковником Уинрэмем и лейтенантом Хэем, л. 154).

       Нужно отметить, что в немецкой слободе стараются сохранить ту мораль, которая присуща западноевропейским странам. Так мадам Бокховен в своём письме просит не называть её «матушкой» до тех пор, пока Гордон, её жених, не поговорит о свадьбе с её отцом, томящимся в польском плену (л. 185). В письмах Гордон воссоздаёт тот неповторимый изящный стиль XVII века, в котором чувствуется трепетное отношение к даме сердца и готовность пожертвовать жизнью ради неё. Следует вообще отметить крепость уз в Немецкой слободе, семейных, родственных и дружеских. Каждый из жителей Кукуя готов прийти на помощь соседу, всегда добр к нему или к ней. Во время болезни тёщи Патрик Гордон, несмотря на огромное желание отправиться на службу, всё же остался с ней и помогал ухаживать за больною женщиной (л. 207).

       Среда Немецкой слободы была довольно замкнутой. Рожали детей и крестили их непосредственно в её пределах, приглашая знакомых из иноземцев, но не из русских (л. 216). Этому способствовало то, что врачи по преимуществу были как раз иноземцами и проживали здесь же, по соседству, а также всевозможные запреты патриарха православным на религиозные связи с иноверцами. У «немцев» были собственные церкви («у лютеран здесь две немецкие церкви, а у кальвинистов — голландская и английская») с пасторами, только католикам, вследствие давнего конфликта «латинян» со «схизматикам», запрещалось строительство собственных церквей на территории России[99]. Первая католическая церковь была открыта лишь в 1894 году по ходатайству Патрика Гордона, бывшего в это время уже известным генералом. Хоронят иноземцев также в пределах Немецкой слободы, на отдельном кладбище (Н.Витсен даёт достаточно подробное описание похорон[100]). Можно сказать, что Немецкая слобода представляла собой типичную самодостаточную западноевропейскую деревню, устроенную по немецким образцам за одним исключением: она управлялась не выборными начальниками из местного населения, а подчинялась придворному суду[101].