ТРИ КНИГИ ПИРРОНОВЫХ ПОЛОЖЕНИЙ I, 1. О наиболее общем различии между философами

Ищущим какую-нибудь вещь приходится или найти ее, или дойти до отрицания нахождения и признания ее невоспринимаемости, или упорствовать в отыскивании. Поэтому, может быть, и в отношении вещей, искомых в философии, одни говорили, что они нашли истину, дру­гие высказывались, что воспринять ее невозможно, третьи еще ищут. Воображают себя нашедшими назы­ваемые особым именем догматиков, как, например, по­следователи Аристотеля, Эпикура, стоиков и некоторые другие; как о невосприемлемом высказались последова­тели Клитомаха, Карнеада и другие академики', ищут же скептики. Отсюда правильно принимать, что сущест­вуют три главнейших рода философии: догматическая, академическая и скептическая. Пусть другие говорят об остальных родах, о скептическом же способе рассужде­ния (agö'ge) скажем в главных чертах теперь мы, после предварительной оговорки, что ни про что из того, что будет высказано, мы не утверждаем, что оно обстоит во всем так, как мы говорим, но излагаем повествовательно каждую вещь согласно с тем, как это ныне нам кажется (стр.18).

I, 2. О рассуждениях о скепсисе

О скептической философии можно рассуждать вооб­ще и в частности. В общем рассуждении мы устанавли­ваем отличительные свойства скепсиса, определяя его понятие, начала (archai), разумные основания (logoi), средство для суждения (kriterion), цель, способы (tro-

526

ροί, тропы) воздержания от суждения (epoche), а также то, как нам понять отрицательные речи скептиков и различие скепсиса от смежных с ним родов философии. В частном же рассуждении мы возражаем против каждой отдельной части так называемой философии (стр. 18-19).

I, 3. О названиях скепсиса (скептического способа рассуждения)

Итак, скептический способ рассуждения называется ищущим (dzetetike) от деятельности, направленной на искание и осматривание кругом (skeptesthai), или удер­живающим (ephektike) от того душевного состояния, в которое приходит осматривающийся кругом после ис­кания, или недоумевающим (aporetike) либо вследствие того, что он во всем недоумевает и ищет, как говорят некоторые, либо от того, что он всегда нерешителен пред согласием или отрицанием; он называется также Пирроновым оттого, что, как нам кажется, Пиррон по­дошел к вопросам скепсиса нагляднее и яснее своих предшественников (стр. 19).

I, 4. Что такое скепсис?

Скептическая способность (dynamis)ecTb та, кото­рая противопоставляет каким только возможно спосо­бом явление (phainomenon) мыслимому (nooymenon); отсюда вследствие равносильности (isostheneia) в про­тивоположных вещах и речах мы приходим сначала к воздержанию от суждения (epochs), а потом к невоз­мутимости (ataraxia)... Явлением же мы называем «ощущаемое» (ta aistheta) и поэтому противополагаем ему «мыслимое» (noeta)... Под противоположными же положениями мы подразумеваем отнюдь не всякое ут­верждение или отрицание, а только то, что они борются друг с другом. Равносилием (isostheneia) мы называем равенство в отношении достоверности и недостоверно­сти, так как ни одно из борющихся положений не стоит выше другого как более достоверное. Воздержание от

527

суждения есть такое состояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем; «невозму­тимость» же есть безмятежность и спокойствие (аосЫб-sia kai galenotes) души (стр. 19—20).

I, 6. О началах скепсиса

Мы утверждаем, что начало и причина скепсиса ле­жат в надежде на невозмутимость. Именно: богато ода­ренные от природы люди, смущаясь неравенством среди вещей и недоумевая, которым из них отдать предпочте­ние, дошли до искания того, что в вещах истинно и что ложно, чтобы после этого разбора достигнуть состояния невозмутимости. Основное же начало скепсиса лежит главным образом в том, что всякому положению можно противопоставить другое, равное ему; вследствие этого, как кажется, мы приходим к необходимости отказаться от всяких утверждений (догм, to me dogmatidzein) (стр. 20).

I, 7. Имеет ли скептик учение (догму)?

...Если догматик всегда признает существование своей догмы, а скептик высказывает свои положения так, что по своему смыслу они сами себя упраздняют, то нельзя поэтому говорить, что, произнося их, он вы­сказывает догму. А самое главное, произнося эти поло­жения, он говорит о том, что ему кажется, и заявляет о своем состоянии, не высказывая о нем никакого мне­ния и не утверждая ничего о внешних предметах (стр.21).

I, 8. Имеют ли скептики мировоззрение?

Так же обстоит у нас дело с вопросом, есть ли у скептика мировоззрение (hairesis). Если под мировоз­зрением кто-нибудь подразумевает склонность ко мно­гим догмам, согласованным между собой и с явлением, и говорит, что догма есть согласие с чем-либо неочевид­ным, то мы скажем, что не имеем мировоззрения. Если же будут называть мировоззрением способ рассужде­ния, следующий какому-нибудь положению в соответ­ствии только с явлением, то мы скажем, что имеем ми-

528

ровоззрение ввиду того, что это положение указывает нам, как, по-видимому (dokei), следует правильно жить («правильно» мы понимаем не только в связи с добро­детелью, но неограниченнее), и имеет в виду возмож­ность воздержания. Мы следуем какому-нибудь поло­жению, указывающему нам в соответствии с явлением необходимость жить по завету отцов, по законам и ука­заниям других людей (tas agögas) и по собственному чувству (стр. 21—22).

I, 9. Занимается ли скептик изучением природы?

Подобное же мы отвечаем и на вопрос о том, следует ли скептику заниматься изучением природы (physiolo-geteon). А именно: мы не занимаемся изучением при­роды для того, чтобы высказываться с твердой уверен­ностью относительно какой-либо догмы, определяемой изучением природы; ради же того, чтобы иметь воз­можность противопоставить всякому положению равно­сильное, и ради невозмутимости мы стремимся к изуче­нию природы. Так же приступаем мы и к логической, и к этической части так называемой философии (стр. 22).

I, 10. Отрицает ли скептик явление?

Говорящие же, что скептики отрицают явление, ка­жутся мне несведущими в том, что мы говорим. Как уже сказано раньше, мы не отбрасываем того, что мы испытываем вследствие представления (phantasia) и что невольно ведет нас к его признанию. Но это и есть явление. Также, когда мы сомневаемся (dzetoymen), таков ли подлежащий предмет, каковым он является, мы этим допускаем, что он является. Ищем же мы не это явление, а то, что говорится о явлении, и это отли­чается от искания самого явления. Нам кажется, напри­мер, что мед сладок, и мы соглашаемся с этим, ибо вос­принимаем сладость ощущением. Но есть ли сладкое таково, как мы о нем говорим, мы сомневаемся; но это сомнение не касается явления, а того, что говорится о явлении. Если же мы определенно возбуждаем сомне­ние против явления, то делаем это не потому, чтобы

529

хотели отрицать это явление, но чтобы указать на опро­метчивость догматиков. Если речь является настолько обманчивой, что она почти скрывает от наших глаз явление, то как же не питать подозрение к пей в неоче­видном, чтобы, последовав ей, не оказаться опрометчи­вым? (стр. 22—23).