Фонема как пучок дифференциальных признаков

Каждая фонема отличается от других фонем данного языка одним или несколькими дифференциальными признаками. Но диф­ференциальные признаки не просто служат различению фонем; они в конечном счете и составляют их суть. Поясним это на примере. Если систематизировать материал многообразных фоно­логических оппозиций, который дает нам современный русский язык, то мы, в частности, получим противопоставление <т> — <д>. Пары слов вроде там — дам, тоска — доска, рота — рода, плотов — плодов и т. п. дают нам основание говорить о <т> и <д> как о разных фонемах. Ясно, что по тому же признаку глухости — звонкости, который их различает, фонема <т> противопоставлена всем неглухим фонемам русского языка, т. е. звонким и сонорным (не говоря уже о гласных), ср.: ток — рок, так — як <jak> и т. п. Однако примеры фонологической оппозиции типа там — дам еще не дают нам основания квалифицировать, скажем, <т> как самостоятельную фонему, потому что в этих примерах <т> является «представителем глухости» и не более. Говоря иначе, мы не можем, исходя из этих примеров, отличить данную фонему от <п> или <к> — для этого необходимы другие оппозиции, основанные на других дифференциальных признаках.

Продолжив систематизацию фактического материала, мы придем к противопоставлениям типа тот — кот, точка — почка, там — гам, затор — забор. Во всех этих и подобных случаях фонема <т> противопоставляется всем фонемам иного места образования, т. е. губным, среднеязычным и заднеязычным. При этом несуще­ственно, имеется ли между <т> и ее «оппонентом» описанное выше различие в глухости — звонкости (как в там — гам) или не имеется (как в тот — кот); признак места образования действует и сам по себе. Фонема <т> в данных парах выступает как пред­ставитель дифференциального признака передне я зычности.

Однако признаки глухости и переднеязычное™, взятые вместе, еще не способны различить <т> и <т'> в примерах типа тук — тюк или поток — потёк. Это делает признак твердости — мягкости. Ясно, что тот же признак участвует в оппозициях <т> — <с'>, <т> — <д'>, <т> — <п'> и др. (ср.: туда — сюда, ток — пёк, надут — надуй и т. п.).

Наконец, аналогичным путем мы находим в <т> дифференци­альный признак определенного способа образования — взрывность. По этому признаку фонема <т> противопоставляется фонеме <с>, а также всем прочим невзрывным фонемам (щелевым, аффрикатам и др.) — ср. оппозиции: там — сам, топот — шёпот, затор — зазор, тук — люк и т. п.

В итоге оказывается, что <т> связана в фонологической системе русского языка многомерными отношениями со всеми другими фо­немами. Более того, она сама определяется через эти отношения. Можно сказать, что фонема <т> в русском языке — это сочетание дифференциальных признаков глухости,

переднеязычности, твердости и взрывности. В этом и заключается основной смысл концепции Н. С. Трубецкого, закрепленный в следующем определении: «Фонема — это совокуп­ность фонологически существенных признаков, свойственных данному звуковому образованию» (Трубецкой 1960: 46). Определение фонемы как совокупности, или как «пучка», дифференциальных признаков оказывается особенно важным именно потому, что материальная сторона этой единицы растворяется в речевом многообразии звуков. (Та же самая фонема <т> в русском языке чаще всего будет звучать как [т], но иногда и как [д], или [т' ], или [ц 1, или нуль звука...) Следовательно, фонема — абст­ракция, ее нельзя услышать или произнести, ибо в каждом конк­ретном акте речи мы будем иметь дело только с одним из ее вариантов. Устойчивым же в фонеме является одно: это ее роль, выполняемая благодаря совокупности дифференциальных призна­ков.

Единицы фонетико-фонологического уровня:

Аллофо́н (греч. άλλος другой и φωνή звук) — реализация фонемы, её вариант, обусловленный конкретным фонетическим окружением. В отличие от фонемы, является не абстрактным понятием, а конкретным речевым звуком. Несмотря на широкий диапазон аллофонов одной фонемы, носитель языка всегда в состоянии их распознать.

Основно́й аллофо́н — такой аллофон, свойства которого минимально зависят от позиции и фонетического окружения. Основные аллофоны:

для гласных — изолированное произнесение;

для твёрдых согласных — перед ударным «а»;

для мягких согласных — перед ударным «и».

Наряду с основным аллофоном существует cильная позиция звука. Сильная позиция — это позиция, в которой возможно максимальное количество фонем данного типа. Для гласных сильной позицией является положение под ударением, для согласных — перед гласным непереднего ряда.

Различаются комбинаторные и позиционные аллофоны.

Комбинато́рные аллофо́ны — реализации фонем, связанные с определённым фонетическим окружением звуков.

Примерами могут служить:

назализация (носовое произношение);

лабиализация (огубленность).

Комбинаторные признаки могут распространяться на несколько слогов.

Позицио́нные аллофо́ны — реализации фонем, связанные с их фонетической позицией. Под фонетической позицией принято понимать:

находится ли звук в абсолютном начале слова (после паузы);

находится ли звук в абсолютном конце слова (перед паузой);

положение звука по отношению к ударению.

Есть и другое разделение аллофонов:

Обязательные (реализуются в соответствии с нормами языка).

Факультативные варианты (например, щелевой /г/).

Индивидуальные аллофоны (например, ошибки в произношении).

Дистрибуция фонемы — это совокупность всех возможных аллофонов данной фонемы. Аллофоны одной фонемы находятся в отношениях дополнительной дистрибуции.

Два разных аллофона одной фонемы не могут существовать в одной позиции.

+++++++Оппозиции фонем:

По числу членов: бинарные – тернарные

По повторяемости дифференциальных признаков: изолированные – пропорциональные

По числу дифференциальных признаков: чистые - смешанные

По отношению между членами оппозиции: привативные, градуальные, эквиполентные

ВОПРОС 27 Реализация фонем в речи. Типология вариантов фонем (обязательные – факультативные; основные – специфические; позиционные – комбинаторные). Характер информации, передаваемый средствами фонетико-фонологического уровня (звукосимволизм).

Отношения фонемы и звука в самом общем виде можно пред­ставить следующим образом. Фонема реализуется в том или ином звуковом варианте в зависимости прежде всего от речевых — позиционных и комбинаторных — условий. Наряду с ними, формальность варьирование фонемы определяют социальные факторы: фонема может иметь диалектные и стилистические раз­новидности.

Кроме указанных двух видов, существует еще третья группа оттенков — индивидуальных, представляющих собой более или менее случайные (для языка в целом, но не для индивида) отклонения в звуковой реализации фонемы. В частности, в русском произношении встречаются примеры различного [р]: «картавого», л-образного, /-образного или г-образного (вспомним Денисова в «Войне и мире» Л. Толстого), лабиализации шипящих (примеры типа «фыфка», «не мефай» вместо шишка, не мешай), назализации гласных (гнусавость) и т. п. Все это чрезвычайно расширяет диапазон артикуляционного и акустического варьирования фонемы.

Однако в любом случае — как при общепринятом, так и при индивидуальном варьировании фонемы — для языковой системы важно одно: чтобы сохранялась дистанция между фонемами, по крайней мере в сильных позициях. (Напомним, что, по Н. С. Трубецкому, установление фонологического статуса конкретного звука вообще является производным от всей системы фонологических оппозиций данного языка.) Это значит, что тембровая, т. е. формантная, характеристика фонемы может колебаться в значительном диапазоне, лишь бы она не совпадала полностью с диапазоном варьирования какой-либо другой фонемы данного языка. Сказанное касается как изолированного произношения звука, так и его есте­ственного положения в потоке речи. Если же в индивидуальном произношении фонетические параметры двух фонем по тем или иным причинам (иноязычный акцент, физиологический дефект и т. п.) регулярно совпадают, то это неизбежно приводит к коммуникативным «авариям», недоразумениям (ср. при неразличе­нии <р> и <г>: роды — годы, радость — гадость и т. п.). В таком случае теоретически любой сдвиг в акустико-артикуляционной ха­рактеристике одной фонемы должен, в силу системного характера языка, вести к смещению соответствующей характеристики другой (или других) фонемы. Если, к примеру, <ш> начинает звучать «как ф», то <ф> должно стать более диффузным, «более губным»... Однако на практике это совсем не обязательно. Дело в том, что фонемы связаны между собой многомерными отношениями, и полное совпадение их фонетических характеристик в одном языке бывает очень редко. Еще важнее, пожалуй, то, что парадигматические отношения могут компенсироваться синтагматикой, и в составе более крупных языковых единиц фонема опознается автоматически, несмотря на некоторые отклонения в ее звуковой реализации. (Ска­жем, несмотря на наличие в русском языке примеров оппозиции типа шорты — форты, замена звука [ш] на [ф] во фразе У автобуса стоял мужчина в шортах не вызывает никаких комму­никативных недоразумений, а может и вовсе не привлечь внимания слушающего.) Таким образом, «фонемная идентификация звука может определяться не только и не столько его собственными фонетическими свойствами, сколько «выводиться» под влиянием более высоких языковых уровней. Так, один и тот же гласный может быть опознан и как у и как е в зависимости от смыслового контекста» .

Направления, по которым происходит развитие фонологической теории, определяются возможностью различного подхода к явлениям фонемного уровня и, прежде всего, различной трактовкой сущности самой фонемы. В центре данной теоретической проблемы (которую можно условно обозначить как «определение фонемы») находится понятие тождества фонемы, т. е. соотношения ее, с одной стороны, со звуком, а с другой стороны, с прочими однородными с нею единицами. Уже отмечалось, что речевая реализация фонемы объединяет звуковые варианты на функциональном осно­вании.

То, что звук воспринимается «через призму фонемы» (и всей фонологической системы данного языка), нагляднее всего проявляется при сопоставлении материала разных языков. Например, если в эстонском языке не существует противопоставления согласных по глухости — звонкости, то носителю этого языка трудно различить на слух русские <с> и <з>, <п> и <б> и т. д. (и соответственно русские слова вроде собор, забор, запор будут казаться ему омофонами). Другой пример. Русскому, изучающему болгарский язык, стоит немалых усилий освоить произношение гласной фонемы <ъ> (в словах типа 0ьб 'дуб', ъ*ъл 'угол' и т. п.). В то же время известно, что в фонетике русского языка есть точно такой же звук (более того, это один из самых частых звуков в русской речи) — ср. хотя бы болгарские слова и их русские соответствия: лакып — локоть, съпротивление — сопротивление и т. п. Все дело, однако, в том, что эти звуки тождественны лишь фонетически, а фонологическая их стоимость совершенно различна. В русском [ъ] — вариант фонем <а> или <о>, встречающийся только в слабой позиции, в безударном слоге. В болгарском же языке <ъ> — это полноценная фонема, выступающая в любой позиции, в том числе и под ударением, и самостоятельно различающая слова типа ест и съм, сом и съм и т. п.

Итак, отождествить некоторую фонему, установить ее наличие в данном языке — значит, во-первых, выявить те фонологические оппозиции, в которые она входит, и, во-вторых, определить те позиционные чередования, в виде которых она выступает. Это две стороны одной лингвистической проблемы, но в зависимости от того, какая из сторон ставится во главу угла, меняется сама трак­товка фонемы. В сущности, именно данный критерий лежит в основе теоретических расхождений между разными фонологически­ми концепциями, наиболее известные из которых носят имена пражской, ленинградской и московской фонологических школ.

ВОПРОС 28