Братья, убиенные на Пасху в 1993 году

Вот уже много лет за Божественной Литургией в Оптиной Пустыни ежедневно поминают убиенных братьев – иеромонаха Василия (Рослякова), инока Трофима (Татарникова) и инока Ферапонта (Пушкарева). Многочисленные паломники прибывают отовсюду поклониться их святым могилкам и попросить благодатной помощи в духовных и житейских нуждах. За это время слава об убиенных монахах распространилась не только по всей России, но и далеко за ее пределами.

Отец Василий

Иеромонах Василий (в миру - Игорь Иванович Росляков) родился в Москве 23 декабря 1960 года. Он был очень успешным человеком: известным спортсменом, журналистом, талантливым поэтом. Казалось – перед ним открыты все дороги. Но промысел Божий судил иначе. Душа будущего монаха не могла насытиться мирским счастьем – она непрестанно, мучительно искала Бога. Господь говорит в Евангелии: Ищите и обрящете (Мф.: 7,7). И однажды это случилось – откликнувшись на Божий зов, в 1988 году Игорь приходит в Оптину Пустынь. Он стал одним из первых насельников, возрождавших Святую Обитель.

Игорем написана духовная летопись возрождения обители, составлены одиннадцать тропарей преподобным старцам, покаянный и оптинский канон.

В дневнике будущего оптинского мученика. Есть в нем и глубокие духовные размышления, и очень вы­разительные и, безусловно, поучительные про­заические миниатюры. Вот некоторые из них.

 «Порою, когда стою в храме, душу охва­тывает ощущение присутствия Божия. Тог­да уже не иконы окружают меня, но сами святые. Сошедшиеся на службу, они напол­нили храм, отовсюду испытующе поглядывая на меня. Незачем отводить глаза от их ли­ков, прятаться в темном уголке церкви, - угодники Божии смотрят не на лицо мое, а только на сердце, - а куда спрятаться сердцу моему? Так и стою я в рубище беспомощнос­ти и недостоинства своего пред их всевидя­щими очами. Скверные мысли мои, страшась святых взоров, куда-то скрываются и пере­стают терзать меня. Сердце, воспламенясь огнем собственной порочности, разгорается огнем сокрушения, тело как бы цепенеет, и во всем существе своем, в самых кончиках пальцев, начинаю ощущать свое недостоинство и неправду. Взгляды святых обладают непостижимым всеведением. Для них нет в душе моей ничего тайного, все доступно им, все откры­то. Как неуютно становится от мысли, что кому-то о тебе все известно; как страшно сознавать, что некуда спрятать себя, что даже тело не может утаить сокровенных мыслей и чувств. Это сознание лишает душу беспечного равновесия: нечестие и пороки пе­ревешивают собственные оправдания и непо­нятная тяжесть наваливается на сердце. Как бы от внезапной боли и тревоги просыпа­ется душа и осознает, что не может помочь сама себе и никто из людей не в силах помочь ей. Криком новорожденного она вскрикива­ет: Господи, помилуй, не оставь меня! Все за­быто, все исчезло, осталась только просьба, мольба всего моего существа: души, ума, сердца, тела: «Господи, прости и помилуй!» Немеет ум мой, сердце сжимается, а глаза робко наполняются слезами покаяния».

Летом и осенью 1989 года Игорь пишет замечательные вещи, но, очевидно, никого не посвящает в это. Скорее всего - боится по­хвал, а особенно тщеславных помыслов. Тво­рит втайне. Он жаждал смирения и кротос­ти. В дневнике он писал тогда: «Если смирение Христово воссияет в сердце, то жизнь земная для тебя будет раем. Но как это описать?Невозможно. Это чувство сердца. Если оно есть, то знаешь, что это - оно. Ты видишь,что все вокруг достойнее тебя, честнее, пра­веднее, смиреннее, чище. И радостно от то­го, что они не презирают тебя, последнего, убогого, не гнушаются общением с тобою, но разговаривают с тобою как с равным, рядом с тобою садятся за стол, вместе с тобою хо­дят в храм и никогда ни делом, ни словом, ни взглядом не позволяют себе указать на твое недостоинство и нечистоту. Но терпят тебя рядом с собою, покрывают недостатки, ошибки, грехи, милосердствуют и даже ино­гда просят исполнить какое-либо послушание, тем самым оказывая особую честь, оказывая внимание и возводя в достоинство слуги и иногда даже друга. Господи, они прощают мне скотство мое и обращаются ко мне с просьбой! Это ли не радость, это ли не рай?..

Отец Василий научился любить ближнего и был готов, по слову Спасителя положить душу свою за друзей своих, о чем свидетельствуют строки его дневника и вся его недолгая, но такая богатая духовными сокровищами, жизнь.

Возлюбить ближняго, как самого себя, молиться за него, как за самого себя, тем самым увидев, что грехи ближняго - это твои грехи, сойти во ад с этими грехами ради спасения ближняго своего.

Господи, ты дал мне любовь и изменил меня всего, и я теперь не могу поступать по-другому, как только идти на муку во спасение ближняго моего. Я стенаю, плачу, устрашаюсь, но не могу по-другому, ибо любовь Твоя ведет меня и я не хочу разлучаться с нею, и в ней обретаю надежду на спасение и не отчаиваюсь до конца, видя ее в себе.

Инок Трофим

Будущий инок Трофим –  Леонид Иванович Татарников родился в поселке Даган Тулунского района Иркутской области 4 февраля 1954 года. В семье Татарниковых было пятеро детей. Леня рос веселым, трудолюбивым мальчиком. Взрослея, Леня все чаще стал задумываться о смысле человеческой жизни. Много было испытаний и страданий на пути, прежде чем обрел будущий мученик веру в Бога. В августе 1990 года вместе с группой бийских паломников Леонид впервые приехал в святую обитель. Он очень хотел стать монахом, и желание его было исполнено веры и любви к Богу.

Никогда не оставался безучастным Трофим к беде ближних. Если вдруг замечал, что кто-то плачет или чем-то огорчен, обязательно подойдет и заведет разговор. Расспросит, подбодрит и скажет что-нибудь душеполезное. После этого на душе у человека становилось тепло и радостно от того, что не угасла любовь Христова и есть еще люди, не безразличные к человеческому горю.

В спор Трофим старался никогда не вступать, памятуя о смертном часе, о Суде, который уже здесь на земле совершается с душой, и зная, что человек, пребывающий во грехе, лишается благодатного сердечного мира.

– Если ответишь брату грубо или скажешь что с раздражением, – говорил Трофим, – то знай, что уже не сможешь хорошо помолиться до тех пор, пока искренне не покаешься в содеянном.

Будущий мученик Христов всей душой прилепился к Богу, слагая в сердце слова Господни: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35).

Глубокое понимание пути спасения, которое для него заключалось в том, чтобы в каждом человеке видеть Христа и делать всякое дело ради Него, а точнее сказать, работать не людям, но Самому Богу, соделало его настоящим монахом.

– Согнись как дуга, и будь всем слуга, – приговаривал Трофим.

– Как кузнец не может ничего сковать без огня, так и человек ничего не может сделать без благодати Божией, – говорил Трофим, объясняя сокровенные чувства души человеческой.

Инок Трофим был очень ревностным постником. Пост он держал в подвижническом духе. В Четыредесятницу на первой и последней седмицах не вкушал ничего. Несмотря на упа­док сил, продолжал усердно трудиться на по­слушаниях. Как бы поздно ни возвращался с работ –  первым приходил на полунощницу, на которой советовал всем бывать неопустительно. Конечно, ему, как и о. Ферапонту, помога­ла здесь его большая физическая сила. Однако «не в силе Бог, а в правде», –  он это понимал и усердно подвизался в Иисусовой молитве. Гос­подь помог ему утвердиться в ней. Свидетель­ствуют, что он много молился по ночам, делая земные поклоны.

О состоянии духа о. Трофима можно судить отчасти по выдержкам из его письма к родным: «Дорог каждый день. Мир идет в погибель… Помоги вам Господи понять это…Молитесь друг за друга. Прощайте друг другу. А все остальное суета, без которой можно прожить».

Инок Ферапонт

Инок Ферапонт (в миру Владимир Леонидович Пушкарев) родился в селе Кандаурово Колыванского района Новосибирской области 17 сентября 1955 года. Володя рос спокойным, кротким мальчиком. «Не ребенок, а Ангел», – говорили о нем соседи. Однажды он спросил у мамы:

– Мам, а мам, а я могу стать Ангелом?

– Можешь, сынок, если будешь послушным, – улыбнулась Валентина Николаевна и нежно обняла малыша.

Повзрослев, Володя искал смысл жизни и скорбел, подобно праведному Лоту, при виде ближних, погибающих от грехов. Он стал часто задумываться о цели человеческого существования. Однажды Владимир познакомился с женщиной, попавшей в аварию. Она рассказала ему, что пережила клиническую смерть и видела Ангелов, которые хотели взять ее душу, но Господь повелел им пока ее оставить. Через это видение женщина поняла, что существует иной мир, что жизнь не кончается, и уверовала в Бога. Вернувшись к жизни, она сказала: «Я восстала из объятий смерти и мне снова позволено жить, но я должна теперь вести совсем иную жизнь». Она-то и посоветовала Владимиру прочитать книги, о которых осталась запись в его блокноте: третий том Игнатия Брянчанинова, в который вошло «Слово о смерти» и «О видении духов»; житие преподобного Иова Почаевского и поучения старца Силуана Афонского. Так Владимир узнал о вечной жизни во Христе.

В Оптину Пустынь будущий инок Ферапонт пришел летом 1990 года. Он прошел 75 км. пешком от Калуги до Козельска и поздно вечером, добравшись до Обители, провел всю ночь у ее закрытых ворот. Он твердо решил для себя, что, если в Оптиной его не примут, он уйдет навсегда в горы.

Инок Ферапонт был весь объят пламенем любви к Богу и ближним. Многие в монастыре говорили, что один его внешний вид побуждал их души к покаянию. Преданный до конца Богу, он никогда никого не осуждал, кроме себя самого.

– Лучше ошибиться и подумать о человеке хорошо, – говорил Ферапонт, – чем подозрительностью оскорбить ближнего. За такую ошибку Господь не осудит, ибо для чистых все чисто (Тит. 1, 15).

Он непрестанно молился: днем за послушаниями, а ночью втайне ото всех. «Ночная молитва согревает душу и потом целый день ощущаешь некую сладость», – говорил Ферапонт. Он пылал огнем ревности к Сладчайшему Иисусу и подвигал этим на молитву других. Монахи обычно тщательно скрывают свою высокую духовную жизнь от окружающих. И только пожив в обители немалый срок, можно заметить их сокрытые добродетели.

Отец Ферапонт вышел на ту же узкую и благодатную стезю весьма трудного делания, что и о. Василий, –  внутреннего трезвения и молитвы. Он жаждал мученической кончины, о чем свидетельствуют его слова: «Хорошо тем людям, которые умирают мученической смертью за Христа. Вот бы и мне того удостоиться…».

Господь слышит все наши молитвы, но не всегда исполняет наши прошения. Причин здесь может быть очень много. Инока Ферапонта Господь услышал и удостоил его мученического венца тогда, когда он был к этому максимально готов. Слава Богу за всё!

Пасха 1993 года

Пасхальным утром 1993 года Вечность явным образом ворвалась в жизнь святой Обители – казалось, что здесь и сейчас наступило время гонения первых христиан. Первым был убит инок Ферапонт. Вместе с иноком Трофимом он возвещал на колокольне последнюю в своей жизни Пасху. Перед этим он раздал все, что имел. Теперь он с радостью отдал и последнее, что у него было – свою временную земную жизнь… Вслед за Ферапонтом был убит инок Трофим, а недалеко от скитской башни – иеромонах Василий.

Многая скорбь объяла сердца верующих. Но Воскресение Христово есть свидетельство того, что братья не умерли. Они лишь призваны Христом к другому служению – Небесному.

Их земная жизнь, исполненная подвига любви, окончилась и стала проповедью Воскресения Христова.

Нет ничего сильнее любви к Богу. Кто обрел ее, тот не боится уже ни лишений, ни истязаний, ни самой лютой смерти, но, погрузившись в любовь Христову, не замечает уже ничего из видимого, ибо, переселившись душой на небо, уподобляется Ангелам.

Будущие святые и Оптина

Святитель Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. Просветитель Сибири и Америки. Приезжал в Оптину к прп. Амвросию Оптинскому.

Протоиерей Валентин Свенцицкий, выдающийся московский пастырь, знаменитый проповедник, духовный писатель, исповедник. Духовный сын прп. Анатолия (Потапова) Оптинского.

Митрополит Трифон (Туркестанов), воспитанник Оптиной Пустыни (был послушником в Скиту), духовный сын прп. Амвросия Оптинского.

Митрополит Вениамин (Федченков), выдающийся иерарх Русской Церкви, богослов, духовный писатель, замечательный старец, выдающийся проповедник, сердечный человек, кроткий, смиренный, милостивый, молитвенный. Бывал в Оптиной, хорошо знал ее старцев. Современники его, духовно связанные с Оптиной, подчеркивали, что митр. Вениамин принадлежит несомненно к оптинской школе.

Игумен Никон (Воробьев). Известный подвижник последнего времени, выдающийся духовник, ставший известным благодаря публикации его писем духовным чадам. Был близким духовным чадом оптинского иеросхим. Мелетия (Бармина).

Деятели культуры и Оптина

В начала XIX в. в Оптиной пустыни поселяются старцы и к ним начинают приезжать за «живой водой» уставшие от духовного кризиса интеллигенты, деятели культуры. В общении со старцами изменяется их мировоззрение, просходит духовное перерождение, что так или иначе влияет на их творчество. Ведь известно, что все самые известные представители русской культуры были христианами.

Оптина Пустынь особенным образом имела неразрывную связь с русской культурой XIX - начала XX веков. Огромное количество богомольцев разного возраста, звания и образования стремились именно сюда. А между тем в этот период в Российской Империи было более тысячи монастырей, около 100 тыс. храмов, т. е. храмы и монастыри были повсюду. Однако огромный поток богомольцев устремлялся в далекую Оптину, испытывая подчас немалые трудности далекого путешествия.

Оптина Пустынь –  это ее старцы. Понять Оптину –  значит понять старчество. Отныне опыт старчества неотъемлемым элементом входит в духовную традицию русской культуры.

Одним из первых представителей русской культуры общероссийского масштаба путь в Оптину проложил Иван Киреевский, основоположник (вместе с А. С. Хомяковым) славянофильства, с которого, по словам Герцена, «начинается перелом русской мысли». Считают, что по совету Киреевского Оптину Пустынь посетил Н. В. Гоголь, который к старцу Макарию и после посещения, по его словам, он переродился. «Вошел я к старцу одним, а вышел – другим», – вспоминал он впоследствии. В одном из своих писем в Оптину он просит монахов молиться о нем и добавляет: «Мне нужно ежеминутно быть мыслями выше житейскаго дрязгу и на [всяком] месте своего странствия быть [духом] в Оптиной пустыни». Н. В. Гоголю принадлежит величайшая заслуга перед всей русской культурой, а особенно перед великой русской литературой. Он был одним из тех, кто повернул направление всей  русской литературы со светского пути на религиозный, т. е. христианский. Именно благодаря христианскому направлению русская литература и стала великой. В духовном перерождении Гоголя первое место, несомненно, принадлежит Оптиной пустыни.

Поездка Ф.М. Достоевского в Оптину пустынь в июне 1878 г. на 3 дня была одним из важнейших событий духовной жизни писателя. Вызванная личным переживанием смерти младшего сына Алеши, она во многом определила творческие идеи и характер романа «Братья Карамазовы». Встреча с Оптинским старцем Амвросием подвела итог многолетним духовным и творческим исканиям писателя. Ф. М. Достоевский полюбил Оптину пустынь всей душой.  Впоследствии он говорил, что «спасение России придет из монастырской келии».

В 1898 г. старец Иосиф послал в журнал «Душеполезное чтение» письмо, в котором изложил собранные им сведения о пребывании в Оптиной пустыни некоторых знаменитых писателей. Редакция опубликовала письмо в виде статьи под названием «Н. В. Гоголь, И. В. Киреевский, Ф. М. Достоевский и К. Н. Леонтьев перед старцами Оптиной пустыни». «Среди старожилов нашей обители сохраняется воспоминание о посещении оной другим знаменитым нашим писателем, Ф. М. Достоевским. Подолгу длились его беседы со старцем отцом Амвросием о многих насущных вопросах духовной жизни и спасении души. Вскоре затем появились в печати «Братья Карамазовы», написанные отчасти под впечатлением посещения его Оптиной пустыни и бесед с отцом Амвросием».

Прп. Амвросий сказал о Ф. М. Достоевском: «Этот – кающийся», а про Льва Толстого – «он крайне горд!».

Трудно сказать, смог ли духовно переродиться Лев Толстой, – он шесть раз приезжал в Оптину, но на смертном одре он  посылал в Оптину телеграмму с просьбой прислать к нему оптинского старца. Прп. Варсонофий приехал, но близкие Толстого его не пустили, поскольку сам писатель в своем завещании написал, чтобы, когда он будет умирать, к нему не пускали священнослужителей.

Сюда к старцам приезжали славянофилы: А. С. Хомяков; Аксаковы, акад. М. П. Погодин и С. П. Шевырев; поэт князь П. А. Вяземский; граф Александр Толстой, обер-прокурор Синода; критик Н. Н. Страхов; В. С. Соловьев, религиозный философ, поэт; философ К. Н. Леонтьев, Великий Князь Константин Константинович Романов; дети К. Р. – Великие Князья: Олег, Игорь, Иоанн и Константин, трое из них замучены большевиками в Алапаевске;  духовный писатель Е. Н. Погожев (псевдоним Поселянин), новомученик; духовный писатель С. А. Нилус; поэт С. А. Есенин; известный меценат С. В. Перлов и многие другие.

После возвращения монастыря Церкви в 1987 г. оптинским святыням приезжали поклониться очень многие писатели: В. Распутин, В. Белов, В. Солоухин, В. Ганичев, И. Золотусский, А. Солженицын – всех и не перечислить.

И сегодня Оптина пустынь является тем духовным родником, к которому стремится Боголюбивая душа христианина. Ведь именно здесь, по молитвам Святых Оптинских старцев, новомучеников и исповедников, убиенных братьев и современных Оптинских подвижников, душа чувствует особую милость и благодать Божию и, побывав здесь однажды, уже невозможно забыть этот избранный Богом святой уголок русской земли.