Дискурс и СМИ в гендерном аспекте

Средства массовой информации, являясь составным элементом интериоризации, играют важную роль в процессе гендерной социализации. Появление «новой журналистики» и информации, адресованной исключительно женщинам, было отмечено в конце ХIХ века. Постепенно «феминизация» прессы сменилась «сексуализацией», что вызвало серьезные дискуссии на волне успеха феминистского движения. Вследствие этого в начале 80-х годов ХХ века наблюдалась тенденция посвящения исследований женщинам в журналистике, однако в основном в социально- экономическом аспекте; позже за рубежом появился целый ряд работ, посвященных изучению гендерных отношений в журналистике, а также трансформациям в общественном сознании относительно роли женщин и представлении информации. Данный факт послужил толчком для начала анализа дискурса, в частности медийного, как средства отображения в нем новых реалий нашего общества. Данные исследования медийного дискурса связаны не только с употреблением языка, но и с коммуникантами речи, обществом и культурой. Таким образом, дискурс-анализ охватывает такие академические дисциплины, которые фокусируют внимание на различных аспектах человеческой деятельности: антропологию, журналистику, риторику, литературу и культурологию, социологию, психологию, географию, юриспруденцию и образование. Поэтому нелингвисты посредством изучения дискурс-анализа обращаются в своих трудах к языкознанию, а работа филологов приобретает междисциплинарное значение.

В данном разделе представлены взгляды современных и исследователей (Т. ван Дейка, Дж. Остина, Дж. Серля, М. Фуко,   Э. Гоффмана, С.И. Виноградова, Б.П. Паршина, В.З. Демьянкова, Ю.С. Степанова и др.) под разным ракурсом на данный предмет – «дискурс» и предлагаются различные подходы для дискурс- анализа.

Ю.С. Степанов полагает, что дискурс – это «язык в языке», но представленный в виде особой социальной данности. Дискурс существует, главным образом, в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила употребления и синтаксиса, особая семантика – в конечном счете – особый мир... Само явление дискурса, его возможности и есть доказательства тезиса «язык дом духа» и, в известной мере, тезиса – «язык – дом бытия».

В свою очередь В.З. Демьянков определяет дискурс как текст в его становлении перед мысленным взором интерпретатора, который состоит из предложений или их фрагментов, а содержание дискурса часто, хотя и не всегда, концентрируется вокруг некоторого «опорного» концепта, называемого «топиком дискурса» или «дискурсным топиком».

В данных определениях, как видим, сложно переплетаются такие понятия, как дискурс и текст. Закономерен вопрос, в чем же отличие дискурса от текста? Текст является набором предложений, а дискурс это база, создающая текст контекстно-связанным. Основополагающим, согласно В.З. Демьянкову, за рамками текста считается определение дискурса как существование ментального мира, ядерными структурами которого являются «идеализированные когнитивные модели», «фреймы» либо концепты. Совокупность данных структур будет составлять семантическую систему, семантику ментального мира.

Дискурс также отличается от акта коммуникации, представляющего естественную деятельность людей в обществе - наиболее распространенную форму использования языка, которая охватывает лингвистическую деятельность. В тоже время, даже если акт коммуникации относится к самым распространенным функциям языкового использования, он все равно является текстом определенного вида, построенного по правилам социального использования. Таким образом, термин «дискурс», по мнению     М. Стаббс, в связи с дискурс-анализом и анализом акта коммуникации - это не одно то же. Предшествующее содержит последнее, поэтому дискурс-анализ не должен интерпретироваться как специальное грамматически-ориентированное направление анализа акта коммуникации.

Дискурс в метапрагматических условиях представлен не только как воспринимаемый контекст: разговора, интервью, консультации, допроса и т.д., но он также охватывает экстралингвистические условия, которые управляют данными ситуациями языкового использования. Таким образом, возникают вопросы: как люди используют язык в заданном социальном контексте? Какая свобода им предоставляется в употреблении языка и что ей препятствует в зависимости от контекста?

Между актом коммуникации и миром пользователя есть нечто боль­шее, что входит в философию акта коммуникации: причина в том, что человеческая языковая деятельность лежит в основе законов большей предметной области - дискурса, понимаемого как общий контекст человеческого языка в использовании. Метапрагматика, таким образом, выходит за рамки философии актов коммуникации: она отражает дискурсивный контекст и проверяет, насколько он активен в результате использования актов языко­вого общения, последние рассматриваются в условиях контекста, по­скольку они по своей сущности являются прагматическими актами. Таким образом, по мнению Дж. Мей, активное производство прагматических актов естественно предполагает существование определенного общества с его им­плицитными и эксплицитными ценностями, нормами, правилами и законами и установленными условиями жизни: экономическими, социальными, поли­тическими и культурными. Эти условия относятся к одному метафорическому выражению - «фабрика общества» - и становятся видимыми (в основном посредством языка и других видов человеческой деятельности) и охватываются одним понятием «дискурс».

Французский философ М. Фуко характеризует дискурс как практику создания смысла из знаков. Эта практика выходит за пределы простой интерпретационной деятельности понимания высказываний: создание смысла должно восприниматься как активное создание значения, как практика, которая систематически формирует предметы, о которой она говорит. Дискурсивное пространство это огромный хаос, готовый принять влияние языка и слова. И наоборот, дискурсивное пространство оснащает метапрагматически необходимым материалом для производства значения. Вне данного пространства, где объекты создаются, и ничего и не происходит: никакая человеческая практика не возможна, так как политерально ничего не имеет смысла.

Метапрагматические условия, которые М. Фуко помещает в человеческую практику производства значения, делают дискурс отличным от простого набора предложений и высказываний. Так как данные условия реализуются коммуникантами, они не могут отождествляться с ограничениями, установленными грамматикой, содержанием и даже правилами разговорной практики; выходя за пределы всего этого, они представляют социальность человека. Практика дискурса - это практика общества: творческое пространство, в котором объекты М. Фуко возникают, создаются и трансформируются обществом. Среди объектов, порождаемых обществом в дискурсивной практике, человеческие социальные отношения являются основными; дискурс, таким образом, по словам М. Фуко, представляет собой множественное явление, через которое социальное производство значения имеет место, и их множество создает общество как таковое.

Дискурс создает и воссоздает общественные связи: он создает и индивидуального пользователя, и дает способность индивиду существовать и сосуществовать с другими индивидами. Объекты могут входить в системы согласно их характеристикам (например: фонемы в фонологии), либо согласно их дистрибутивным свойствам (как морфемы в морфологии и синтаксисе); эти объекты затем формируют структуры, в которых классифицируемые предметы изменяют статус и характер факта его структурирования, продиктованного целостностью. Таким образом, слово - это более, чем последовательность фонем, предложение – больше, чем последовательность морфем и слов вместе связанных, а текст - это больше чем последовательность предложений. На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что дискурс совмещает как системы, которые его порождают, так и социальные структуры, которые он создает. Это подтверждается определением дискурса, данного С.И. Виноградовым - «завершенное коммуникативное событие, заключающееся во взаимодействии участников коммуникации посредством вербальных текстов и/или других знаковых комплексов в определенной ситуации и определенных социокультурных условиях общения». Соответственно формула данному определению будет следующей:

Дискурс = текст + интерактивность + ситуативный контекст + культурный контекст.

 Однако формула М. Фуко, к которой часто обращались ученые, включает две составляющие:

 Дискурс = «уже-сказанное» + « никогда-не-сказанное», другие авторы, к примеру, Д. Бибер, наоборот выделяют множество составляющих из следующих параметров ситуационных вариаций в дискурсе:

1) коммуникативные характеристики участников;

2) отношения между адресатом и получателем;

3) ситуация;

4) канал;

5) отношения участников к тексту;

6) установки, намерения и цели;

7) тема.

Существует ряд определений термина «дискурс», однако в диссертационном исследовании мы отталкиваемся от понятия дискурс как «речи, погружённой в жизнь», согласно классическому определению Н.Д. Арутюновой, и рассматриваем его в тесном взаимодействии с социальными факторами.

Отсюда напрашивается вывод, немаловажный для понимания дискурс-анализа: нельзя подходить к языку как к абстрактной системе, поскольку дискурс является и источником знания, и результатом. Становится очевидно, что предмет дискурс-анализа очень объемен – «язык в его использовании» для Дж. Браун и     Дж. Йюл (1983), «высказывание» для Д. Шиффрин (1994), «вербальная коммуникация» для Дж. Ренкема (1993). В самом широком смысле, мы согласны с точкой зрения М.Л. Макарова: анализ дискурса – это интегральная сфера изучения языкового общения с точки зрения его формы и функции. Многие аналитики затрудняются ответить, что же делает дискурс- анализ дисциплиной. Разделяя взгляд Б. Джонстоун, можно утверждать, что «дискурс анализ – это метод исследования, который используется многими учеными для различных академических и неакадемических целей, различных дисциплин, с целью нахождения ответа на различные вопросы: как расположение информационных структур в предложениях может сигнализировать о значении? Как говорящие указывают свои семантические интенции и как слушающие интерпретируют эту полученную информацию, и какие когнитивные способности лежат в основе человеческого использования символов?».

В области прагматики дискурс-анализ рассматривает «тело» коммуникации и помогает описать основные принципы интерпретации и способы использования высказываний для достижения коммуникативных целей. Более того, он важен для определения социальной и гендерной стратификации. В какой степени гендерный аспект влияет на создание того или иного типа дискурса? По П.Б. Паршину, специфика социального агента существенна для определения типа дискурса, поэтому данный аспект нельзя не включать в дискурс-анализ. В зависимости от агента дискурс может быть: феминистским, предвыборным, советским, расистским, президентским и т.д. Исследования в рамках дискурса и гендера настолько различны, что не существует единого подхода, который был бы назван «феминистским дискурс-анализом». В действительности, не все подходы считаются феминистскими в данном направлении, но все они рассматриваются в четырех разных, но взаимосвязанных исследовательских традициях: антропологической (культурный аспект), социологической (социальное взаимодействие), критической (текст), наиболее современной антропологической (исторические траектории дискурса). Таким образом, мы приходим к тому, что дискурс - это социальное, культурное и политическое явление и теория дискурса не просто отражение общества, культуры и власти, но это и неиссякаемый источник дополнительной информации.

Важным для настоящего исследования является критический дискурс-анализ, представителями которого являются Н. Фэрклоу, Т. ван Дейк, Р. Водак. Данный подход рассматривает язык как средство для производства и воспроизводства власти и идеологии. Данное утверждение доказывается и в социологии, таким образом, давая основание считать, что гендерный дискурс рассматривается как форма «символического насилия», которая понимается в качестве вида символической борьбы, целью которой является символическая власть и символический капитал. Следовательно, любой дискурс можно считать политическим. С этим можно частично согласиться, так как прагмалингвистический принцип анализа  имеет место в исследованиях дискурса таких ученых, как Дж. Серль, Дж. Остин, П. Грайс. С данной точки зрения,дискурс - это конструируемый автором мир мысли, в который он погружает интерпретатора. Опытный автор, особенно политик, предваряет такое речевое внушение подготовительной обработкой чужого сознания, с тем, чтобы новое отношение к предмету гармонизировало с устоявшимися представлениями – осознанными или неосознанными. Расплывчатая семантика языка способствует гибкому внедрению в чужое сознание: новый взгляд модифицируется (это своеобразная мимикрия) под влиянием системы устоявшихся мнений интерпретатора, а заодно и меняет эту систему».

Из вышесказанного вытекает, что аспекты общественных отношений выражаются и создаются в дискурсе либо властью, либо кооперацией. По словам Д. Таннен, власть имеет дело там, где имеют место ассиметричные отношения в человеческих отношениях, а кооперация, наоборот, - симметричные. Мужчины, охраняя территорию власти, применяют различные приемы для поддержки производства властных отношений, при­мером может служить стратегия на понижение. Женщина в данном контексте рассматривается как основной «потребитель», а мужчина – «производитель» дискурса. Данный контекст преимущественно представлен та­кой разновидностью дискурса, как институциональный. Формула данного дискурса представлена Е.И. Шейгал:

Дискурс =подъязык + текст + контекст.

Исследователем предлагается следующее понимание дискурса:

 Cистемы коммуникации = реальное + потенциальное.

 «В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее в себя вербальные и невербальные знаки, а также представления о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров необходимого для данного типа коммуникации», - пишет            Е.И. Шейгал.

Социальная группа осуществляет дополнительную функцию дифференциации по гендерному признаку: соответственно, она диктует наличие ярлыка для выполнения заданной социальной роли; таким образом, прослеживается специфика стиля гендерного коммуникативного поведения женщин и мужчин. Менталитет социума в свою очередь задает вариативность представлений на такие понятия, как «феминность» и «маскулинность», т.е. гендерную модель, которая является необходимой для выполнения индивидом социальных, гендерных ролей и норм в обществе в определенный исторический период. Своего рода существует некая родственная связь с ритуалом, но смена парадигмы ценностей влечет за собой изменение и в поведении социума. Следовательно, на основании всех приведенных выше формул можно представить следующие составляющие дискурса c учетом социального и гендерного аспекта:

1) агент;

2) интенция;

3) подъязык (социальный аспект);

4) подъязык (гендерный аспект);

5) ситуативный текст;

6) интерактивность;

7) культурный контекст.

Обобщение результатов исследований данного явления показывает, что ракурс исследования дискурса зависит от тех задач, которые стоят перед учеными. Опираясь на концепции              Ю.С. Степанова, В.З. Демьянкова и Е.И. Шейгал, мы приходим к определению дискурса как «языка в языке», но представленного в виде особой социальной данности, т.е. дискурс рассматривается в тесном взаимодействии с социальными факторами.

Он существует, главным образом, в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила употребления и синтаксиса, особая семантика – в конечном счете – особый мир. Концептуально на его создание влияют факторы ситуативно-социального, гендерного и культурного плана в ходе взаимодействия участников в семиотическом пространстве. Дискурс создается в некой ситуации общения, где участники обладают социальными ролями, установками, интенциями.

Периодика, как одна из наиболее традиционных разновидностей mass media, лишена многих достоинств телевидения (иллюзия “живого” общения, наличие “картинки”, использование паралингвистических средств, широкие возможности для формирования “журналистского имиджа”— вплоть до манеры держаться и внешнего вида). Но, тем не менее, на сегодня она является важнейшим средством массовой информации, обладающим значительным потенциалом воздействия не только на читателя, но и на разные стороны жизни социума, и, соответственно, на гендерную социализацию. Выполняя вышеперечисленные функции, она занимает место в интериоризации, т.е. сущностном усвоении мужских и женских ролей гендерных отношений и ценностей. Журналистика, как любое проявление массовой культуры и массового сознания, невозможна без стереотипных, устойчивых представлений о должном и не должном, положительном и отрицательном.

По словам Н. Ажгихиной, эти стереотипы складываются из устойчивых представлений, восходящих к заповедям мировых религий, фольклорным представлениям и национальному опыту. В тоже же время стереотипы имеют свойство меняться с ходом времени. СМИ относятся к агентам, оказывающим как информационное, так и нормативное давление. Так, стереотипы маскулинности и феминности находят свое проявление во всех дискурсах СМИ - от рекламного до политического. Репрезентация норм социума находит свое отражение в гендерных и культурных стереотипах, представленных в прессе.

А.В. Кириллина отмечает, что исследование дискурса прессы на материале двух хронологических срезов (советская печать тридцатых годов и российская пресса девяностых годов ХХ века) показало, что наблюдаемые в современных СМИ культурные репрезентации пола в рамках дискурсивных практик, выделяемых М. Фуко («истеризация и медикализация женского организма», «педагогизация пола ребенка», «социализация производящего потомство населения», «психиатризация извращенного удовольствия»), не имели места или выражались слабо в предвоенном советском общественном дискурсе, для которого характерны минимальные гендерные асимметрии.

Наиболее важной представляется мысль автора о том, что те или иные стороны культурных концептов «мужественность» и «женственность» актуализируются в зависимости от экстралингвистических факторов: исторического периода, социального заказа, идеологии.

Использование гендерных стереотипов, маскулинизация или феминизация противника выступают нередко в качестве приема политической борьбы (сомнение в маскулинности противника и приписывание ему феминных свойств либо напротив приписывание маскулинных свойств «своим»). Так как концепты маскулинности и феминности полярны, то и стереотипность понятий, входящих в данные концепты может нести либо положительный, либо отрицательный заряд. По мнению некоторых ученых, маскулинность «чужих» — это чрезмерная агрессивность, амбициозность, демонстрация силы мужчин или «мужеподобность» женщин. Маскулин­ность «своих» — это качества «настоящих мужчин», коррелирующие с обра­зом власти (ответственность, надежность, справедливость, рациональность); эти же качества могут приписываться и «своим» женщинам. Феминизация «чужих» — это сомнение в мужественности противника с целью его дискре­дитации. Феминизация «своих» — и мужчин, и женщин — не несет отрицательного заряда (например, подчеркивание материнской заботы, ми­лосердия, человечности).

В современной зарубежной медиалингвистике наибольшее признание получили три направления в исследовании коммуникации — риторическое, когнитивное и дискурсивное. Для нашего исследования представляет интерес дискурсивное направление, оно подразделяется на критический дискурс анализ и контент-анализ.

По мнению А.П. Чудинова и Э.В. Будаева, теоретические основы критического дискурс-анализа ведут свою родословную от марксизма, переосмысленного и видоизмененного теоретиками франкфуртской школы и другими сторонниками критического анализа общества (Т. Адорно, В. Беньямин, П. Бурдье, Г. Маркузе, Ю. Хабермас, С. Холл, М. Хоркхаймер), «критической лингвистики» (Дж. Кресс, Р. Фаулер, Б. Ходж), и системно-функциональной лингвистики М. Халлидэя.

При всем многообразии современных вариантов критического анализа дискурса все они методологически восходят к трем основным школам:

- когнитивный анализ дискурса Т. Ван Дейка;

- дискурс-анализ Н. Фэрклоу;

- немецкая школа критического анализа дискурса (З. Егер,        У. Маас, Ю. Линк), особое место в ней занимает социолингвистический дискурс-анализ Р. Водак и ее коллег по венской школе дискурс-анализа (Г. Вайс, Х. Людвиг, П. Новак,     Й. Пеликан, М. Седлак).

В нашем исследовании мы отталкиваемся от концепции школы дискурс-анализа Н. Фэрклоу, так как современный критический анализ политического медиадискурса направлен на изучение способов воспроизводства социального, гендерного, расового или этнического неравенства. Во многих современных исследованиях дискурсивный анализ текстов СМИ дополняется методами, характерными для других научных направлений. Наиболее часто методы исследования дискурса СМИ совмещаются с когнитивной методологией.

Таким образом, поскольку современные СМИ являются основным источником проявления гендера, механизмом поддержания определенного порядка гендерных отношений и участвуют в производстве и воспроизводстве значений, укладывающихся в типизированные схемы, «гендер» понимается как одна из системных характеристик социального порядка, постоянно воспроизводимая в структурах сознания, действия и взаимодействия; гендерные отношения же - как отношения власти, порождающие стратификацию, связанную с конструированием мужского и женского.

Контрольные вопросы