КОНЧАЕТСЯ ВО ИМЯ ХРИСТОВО ШЕСТАЯ КНИГА ИСТОРИИ.

СЛАВА БОГУ. АМИНЬ

Книга VII

НАЧИНАЮТСЯ ГЛАВЫ СЕДЬМОЙ КНИГИ

1. О кончине святого епископа Сальвия[584 г.] .

2. О стычке между людьми из Шартра и Орлеана[584 г.] .

3. О гибели Видаста по прозвищу Ав[584 г.] .

4. О том, как Фредегонда нашла убежище в церкви, и осокровищах, переданных Хильдеберту [584 г. ].

5. О том, как король Гунтрамн прибыл в Париж[584 г.] .

6. О том, как этот же король подчинил себе то, чтоотносилось к королевству Хариберта [584 г.] .

7. О том, как послы Хильдеберта требовали выдатьФредегонду [584 г.] .

8. О том, как король Гунтрамн просил народ не убиватьего, как это случилось с его братьями [584 г.] .

9. О том, как Ригунта была задержана Дезидерием, и какон отнял у нее ее сокровища [584 г.] .

10. О том, как Гундовальд был провозглашен королем, ио Ригунте, дочери короля Хильперика [584 г. ].

11. О появившихся знамениях[584 г.] .

12. О пожаре в области Тура и о чуде святого Мартина[584 г.] .

13. О пожаре и об ограблении города Пуатье[584 г.] .

14. О послах короля Хильдеберта к государю Гунтрамну[584 г.] .

15. О коварстве Фредегонды[584 г.] .

16. О возвращении епископа Претекстата[584 г.] .

17. О епископе Промоте [584 г.] .

18. О том, как королю сказали, чтобы он вел себяосторожней, чтобы его не убили [584 г.] .

19. О том, как королеве Фредегонде было приказаноуехать в виллу [584 г.] .

20. О том, как она же послала человека убитьБрунгильду [584 г.] .

21. О бегстве и заключении под стражу Эберульфа[584 г.] .

22. О его коварстве [584 г.] .

23. Об иудее, убитом своими людьми[584 г.] .

24. Об ограблении города Пуатье[585 г.] .

25. Об ограблении Марилейфа[585 г.] .

26. О том, как Гундовальд объезжал города[585 г.] .

27. Об оскорблении, которому подвергся епископМагнульф [585 г.] .

28. О том, как войско Гунтрамна продвинулось вперед[585 г.] .

29. О гибели Эберульфа [585 г.] .

30. О послах Гундовальда [585 г.] .[191]

31. О мощах святого Сергия, мученика[585 г.] .

32. О других послах Гундовальда[585 г.] .

33. О том, как Хильдеберт прибыл к своему дядеГунтрамну [585 г.] .

34. О том, как Гундовальд ушел в Комменж[585 г.] .

35. О разорении базилики святого Винценция, мученика,в Ажене [585 г.] .

36. О слове Гундовальда к войску[585 г.] .

37. Об осаде города [585 г.] .

38. О гибели Гундовальда[585 г.] .

39. О гибели епископа Сагиттария и Муммола[585 г.] .

40. О сокровищах Муммола[585 г.] .

41. О великане [585 г.] .

42. О чуде святого Мартина[585 г.] .

43. О Дезидерии и Ваддоне[585 г.].

44. О женщине-предсказательнице[585 г.] ,

45. О голоде, бывшем в этом году.[585 г.] .

46. О гибели Христофора[585 г.] .

47. О гражданской распре между жителями Тура[585 г.] ,

КОНЧАЮТСЯ ГЛАВЫ [СЕДЬМОЙ КНИГИ]

НАЧИНАЕТСЯ СЕДЬМАЯ КНИГА

1 . Хотя я стремлюсь продолжать историю в тойпоследовательности, которой я придерживался в прежних книгах, однакоблагочестие побуждает меня прежде рассказать кое-что о кончине блаженногоСальвия, который, как известно, скончался в этом году. Сальвий, как он самобычно рассказывал, долгое время жил в миру, ведя гражданские дела[1113] со светскими судьями. Однако он никогда небыл обуреваем теми желаниями, к которым обычно пристрастна душа молодых людей.Но когда аромат божественного дыхания уже коснулся глубины его души, он,оставив светскую службу[1114], удалился вмонастырь. И этот муж, уже тогда преданный господу, понял, что лучше жить вбедности со страхом божиим в душе, чем стремиться к наживе пагубного века. Вэтом монастыре он долго жил, соблюдая уставы, учрежденные отцами церкви. Нокогда он достиг уже большей зрелости и разумения, и [солидного] возраста, ааббат, настоятель этого монастыря, умер, он взял на себя заботу о пропитаниистада божьего. И хотя ему надлежало больше бывать на людях для наставлениябратии, он, приняв сан, стал жить еще более уединенно. Он немедленно нашел длясебя удаленную келью. В прежней келье, как [192] он самутверждал, у него от чрезмерной воздержанности кожа на теле сходила болеедевяти раз, И вот когда, приняв сан, он пребывал в постах, в чтении молитв исвященного писания, ему часто приходило на ум, что для него было бы лучше житьнезаметно среди монахов, чем принять сан аббата [и быть] на людях.

Что же дальше? Простившись с братией, которая тоже с ним простилась, онзатворяется в келье. Во время этого затворничества он жил, воздерживаясь вовсем еще больше, чем прежде, подчинив свои помыслы человеколюбию, чтобы,помолясь о всяком пришельце, преподать ему обильную благодать святых даров, чтомногим болящим приносило полное выздоровление.

Однажды, изнуренный сильной лихорадкой, тяжело дыша, он лежал на ложе. И вотвнезапно келья, освещенная ярким светом, сотряслась, и он, воздев руки горе,воздал благодарность и испустил дух. Монахи, рыдая вместе с его матерью,выносят тело покойного, омывают водой, облачают в саван, кладут на погребальныеносилки и проводят целую ночь в пении псалмов и плаче. Но когда наступило утрои когда все было готово к торжественному погребению, тело на погребальныхносилках начало шевелиться. И вот щеки порозовели, муж, пробудившись как бы отглубокого сна[1115], очнулся, открыл глаза,поднял руки и сказал: «О господи милосердный, зачем ты сделал так, что явернулся в это мрачное место земного обиталища? Для меня было бы лучше твоемилосердие на небесах, чем жалкая жизнь в этом мире». Братии, пораженной ивопрошающей, что бы могло значить такое чудо, он ничего не ответил. Но, встав спогребальных носилок и нисколько не чувствуя боли, от которой он страдал, онпровел без еды и питья три дня. Но на третий день, позвав монахов и свою мать,он сказал: «Внемлите, любезнейшие братья, и разумейте, что то, что вы видите вэтом мире, есть ничто, но, как говорит пророк Соломон: „Все – суета“[1116]. И блажен тот, кто может поступать в мирутак, чтобы сподобиться зреть славу божию на небесах». И когда он говорил это,он начал колебаться: продолжать ли ему дальше или молчать. Он молчал, но,приведенный в замешательство просьбами братии о том, чтобы он поведал овиденном, [наконец] сказал: «Четыре дня тому назад, когда келья сотряслась и выувидели меня бездыханным, меня подхватили два ангела и подняли высоко в небеса,так что мне казалось, что не только эта жалкая земля, но даже солнце и луна,облака и звезды у меня под ногами[1117]. Затемменя ввели через ворота ярче этого света в такое жилище, в котором пол блестел,как золото и серебро; свет там был невыразимый, простор неописуемый. Жилищебыло наполнено таким множеством людей обоего пола, что совершенно нельзя былообъять взглядом толпу ни в ширину, ни в длину. И когда нам проложили путь средисомкнутых рядов ангелы, которые шли впереди, мы дошли до того места, которое мыуже созерцали издали. Над ним нависало сверху облако светлее всякого света, тамне было видно ни солнца, ни луны, ни звезд, но облако сияло собственным блескомгораздо больше, чем все эти светила, и из него исходил глас, „как шум водмногих“[1118]. Там даже меня, грешника, смиренноприветствовали мужи, одетые в священнические [193] и мирскиеодежды. Как мне рассказали мои спутники, это были мученики и исповедники,которых мы здесь, на земле, глубоко почитаем. И вот когда я встал там, где мнеприказали, меня окутал такой сладкий аромат и я так насытился этой сладостью,что до сих пор не хочу ни есть, ни пить. „И услышал я глас, говорящий“[1119]: „Да возвратится сей в мир, ибо он надобеннашим церквам“. И я слышал глас; видеть же того, кто говорил, я отнюдь не мог[1120]. И, распростершись на полу, я с плачемговорил: „Увы, увы, господи, зачем ты дал мне видеть сие, если я должен будулишиться этого! Вот ныне ты удаляешь меня от лица твоего, чтобы я вернулся втленный мир, и я больше не смогу вернуться сюда. „Не отними, прошу тебя,господи, милости твоей от меня“[1121], но молю,дай мне жить здесь, дабы я не погиб, уйдя туда“. И глас, обращенный ко мне,сказал: „Иди с миром[1122]. Ибо: Аз есмь стражтвой доколе не возвращу тебя в землю сию“[1123]. Тогда я, покинутый своими спутниками, удалился с плачем ивернулся сюда через врата, в которые вошел».

Все присутствовавшие были поражены его рассказом, а святой угодник началвновь говорить со слезами: «Горе мне, посмевшему открыть такую тайну. Ибоотошел от меня аромат сладости, который я вкусил в месте святом и которым я тридня поддерживал себя без всякой пищи и питья. Но и язык мой покрылсяболезненными ранами и так распух, что, кажется, заполнил мне весь рот. И язнаю, что не угодно было господу моему, чтобы тайное стало явным. Но знай,господи, что „я сделал это в простоте сердца“[1124], а не в превозношении своего ума. Но прошу, буди милостивпо обетованию твоему и „не остави меня до конца“»[1125]. И, сказав это, он умолк и вкусил пищу и питье. Я же,пишущий сие, боюсь, как бы кому-либо из читателей это не показалосьневероятным, согласно тому, что говорит историк Саллюстий: «Там, где тыупоминаешь о доблести и славе людей достойных, каждый считает для себя этоделом легким и принимает равнодушно; а все, что сверх этого, он считаетвыдуманным»[1126]. Ибо всемогущий бог –свидетель, что все, что я узнал, я услышал из уст самого Сальвия.

Уже спустя много времени блаженного мужа вывели из кельи, избрали и противего воли рукоположили в епископы. Когда он состоял в этом сане, как я полагаю,десятый год, в городе Альби свирепствовала паховая чума[1127]; и большая часть народа уже перемерла. И хотя в живыхостались только немногие из горожан, однако у блаженного Сальвия как у доброгопастыря никогда не появлялось желания покинуть этот город; более того, онвсегда увещевал оставшихся, чтобы они молились и неустанно пребывали в бдении ичтобы свои дела и помыслы они постоянно обращали на доброе. При этом онговорил: «Поступайте так, чтобы, если бог пожелает вас взять из мира сего, вымогли бы войти не в судилище, а в вечное упокоение». Но так как он уже знал,как я полагаю, по откровению божию, время своего призвания на небеса, то он сампозаботился о своем гробе, омылся, облачился в саван и только тогда испустилсвой блаженный дух, всегда стремившийся на небеса. Был же он муж в святостивеликий, в стяжании – наименьший и никогда не желал золота. Но если он ивынужден был принимать его, то тотчас же раздавал [194] егобедным. В то время, когда патриций Муммол увел однажды из этого города многихгорожан в плен[1128], он пошел к нему и всехих выкупил. И господь даровал ему такое уважение от народа, что даже те, ктоувел пленных, и выкуп ему уступили и сверх того одарили его. Таким образом онвернул гражданам своей родины прежнюю свободу. И еще много хорошего я слышал обэтом муже, но, желая вернуться к начатому повествованию, большую частьопускаю.

2 . И вот после того как умер Хильперик, найдясмерть, которую он долго искал[1129], люди изОрлеана вместе с людьми из Блуа напали на жителей Шатодена и разбили их,захватив их врасплох. Они предали огню дома, годовые запасы [продовольствия] ивсе недвижимое имущество, увели скот и взяли с собой все, что могли унести.Когда они ушли, жители Шатодена вместе с другими жителями области Шартра сталипреследовать их по пятам и обрекли на ту же участь, которую сами испытали: отних, не оставив у них ничего ни в доме, ни вокруг дома, ни самих домов. Но таккак они все еще ссорились и враждовали между собой и орлеанцы потрясали оружиемпротив них, в дело вмешались графы. Был подписан мир впредь до днярасследования дела, чтобы по решению предстоящего суда та сторона, котораянесправедливо начала войну против другой, выплатила штраф. Так была прекращенараспря.

3 . Видаст, по прозвищу Ав, который несколько леттому назад убил Лупа и Амвросия[1130] из-засвоей страсти к жене Амвросия, а саму ее, хотя она и считалась егородственницей, взял в жены, совершил много преступлений в области Пуатье. Нокогда он встретился в каком-то местечке с Хульдериком-саксом и они поносилидруг друга, бранясь, один из слуг Хульдерика пронзил Ава копьем. Ав упал наземлю и, после того как ему нанесли еще много ран, истекая кровью, испустилсвой презренный дух. Так великий господь покарал его за невинно пролитую имкровь. Ведь он, презренный, часто совершал многочисленные кражи,прелюбодеяния, убийства, о которых, я полагаю, лучше умолчать. Однако этот саксвыплатил штраф сыновьям Ава за его убийство.

4 . Между тем королева Фредегонда, будучи ужевдовой, прибыла в Париж, и вместе с сокровищами, которые у нее были спрятаны застенами этого города, нашла убежище в кафедральной церкви[1131], где ей покровительствовал епископ Рагнемод. Остальные жесокровища, оставленные в вилле Шель[1132],среди которых было и то золотое блюдо, которое незадолго до того приказализготовить Хильперик[1133], забрали казначеи.После этого они немедленно удалились к королю Хильдеберту, который в то времянаходился в городе Мо.

5 . И вот королева Фредегонда решила отправитьпослов к королю Гунтрамну со словами: «Пусть придет мой господин и приметкоролевство брата своего. У меня маленький сын[1134], – сказала она, – которого я желаю отдать в твои руки, асамой покориться твоей власти». Когда король Гунтрамн узнал о смерти брата, оночень горько плакал. Но после того как печаль его улеглась, он, собрав войско,направился в Париж И когда он был принят в стенах города, Хильдеберт, егоплемянник, подошел к Парижу с другой стороны. [195]

6 . Но так как жители Парижа не хотели приниматьХильдеберта, он направил к королю Гунтрамну послов, говоря: «Я знаю,любезнейший отец, что от твоего милостивого взора не скрыто то[обстоятельство], как до настоящего времени враждебная сторона вредила намобоим; из-за этого никто из нас не мог утвердить своего права на причитающиесяему владения. Вот почему я тебя теперь смиренно прошу соблюдать договоры,заключенные между нами[1135] после смертимоего отца». Тогда король Гунтрамн сказал послам Хильдеберта: «О жалкие и вечновероломные, не имеющие ни на йоту правды и не сдерживающие обещаний, вот выпренебрегли всем, что мне обещали, заключив новый союз с королем Хильпериком[1136], чтобы изгнать меня из королевства иподелить между собой мои города. Вот они, этисамые договоры[1137], вот ваши подписи,которыми вы скрепили это соглашение. С какими глазами теперь вы просите, чтобыя принял моего племянника, которого вы благодаря вашему вероломству пожелалисделать моим врагом?». Послы ответили ему: «Если гнев завладел твоим умомнастолько, что ты ничего не уступишь из того, что обещал, то позволь хотя бывзять ему из королевства Хариберта то, что причитается». Король им ответил:«Вот договоры, заключенные между нами[1138],гласящие, что каждый, кто войдет в Париж без согласия брата, потеряет своючасть, и судьей его и отмстителем будет мученик Полиевкт[1139] и исповедники Иларий и Мартин. Затем в город вошел мойбрат Сигиберт, который, пав от божественного правосудия, потерял свою часть[1140]. Так же поступил и Хильперик[1141]. Итак, нарушив договор, они потеряли своючасть. И так как они погибли от божьего суда и от наказаний за попранныедоговоры, я с помощью закона подчиню своей власти все королевство Хариберта сего сокровищами и если из него и дам кому-нибудь что-либо, то только по своемужеланию. Итак, удалитесь, вечно лживые и вероломные, и передайте эти словавашему королю».

7 . После их ухода от Хильдеберта вновь пришлипослы к названному королю. Они потребовали выдать королеву Фредегонду иговорили: «Отдай убийцу, отдай ту, что умертвила мою тетку[1142], убила отца и дядю[1143],ту, от меча которой пали также мои двоюродные братья»[1144]. Но тот сказал: «На предстоящем совете[1145] мы обсудим и решим все, что следует делать». Ибо корольГунтрамн покровительствовал Фредегонде и часто приглашал ее к столу, обещаябыть ей надежнейшим защитником. Но однажды, когда оба они сидели за трапезой икогда королева поднялась, прощаясь с королем, король, удерживая ее, сказал:«Поешь еще чего-нибудь». Она ему в ответ: «Мой государь, я прошу тебя проститьменя, так как мне ради плода чрева моего необходимо встать». Услышав это, онудивился, так как знал, что прошло четыре месяца, как она родила последнегосына[1146]. Однако он позволил ей выйти из-застола. А первые люди из королевства Хильперика, как, например, Ансовальд[1147] и другие, собрались около сына Хильперика,нареченного Хлотарем, которому было, как я сказал выше, четыре месяца, изаставили жителей городов, ранее принадлежавших Хильперику, поклясться вверности королю Гунтрамну и его племяннику Хлотарю. Король же Гунтрамн,восстанавливая справедливость, возвратил все, что было незаконно отнятоприближенными [196] короля Хильперика у разных людей, и саммногое принес в дар церквам. Он также восстановил завещания умерших, отказавшихцерквам свое имущество, отмененные ранее Хильпериком[1148], и, проявляя ко многим радушие, он многое раздалбедным.

8 . Но так как король Гунтрамн не доверял людям, ккоторым приехал, то он для своей безопасности носил панцирь[1149] и никогда не ходил в церковь или в какое-либо другоеместо, куда он хотел идти, без надежной охраны. Однажды случилось так, что водин из воскресных дней, когда диакон призвал народ к молчанию, чтобы послушатьмессу, король, обратившись к народу, сказал: «Заклинаю вас, о мужи и жены,присутствующие здесь, соблаговолите соблюдать мне нерушимую верность и неубивайте меня, как вы это недавно сделали с моими братьями, чтобы я могвоспитать, хотя бы в течение трех лет, моих племянников, которых я усыновил.Иначе может случиться так, – да не допустит сего праведный бог, – что в случаемоей смерти вы тоже погибнете вместе с сими чадами, поскольку из нашего рода неостанется ни одного сильного, кто защитил бы вас». И в то время, как он этоговорил, весь народ обратился ко господу с молитвой за короля.

9 . Между тем Ригунта, дочь короля Хильперика,прибыла в Тулузу с вышеописанными сокровищами[1150]. Видя, что она уже приближается к готской границе, онаначала замедлять свое путешествие. Да и окружающие ее люди говорили ей, чтоздесь следует задержаться, так как они-де сами устали от дороги, одежда у нихгрязная, обувь порвана и даже украшения на лошадях и повозках, на которых онидо сего времени передвигались, пришли в негодность: лучше все это спервапривести в порядок, а там уж отправиться в путь, чтобы предстать перед женихомво всем блеске и не являться оборванцами на посмешище готам. И вот пока они поэтим причинам задерживались, до слуха герцога Дезидерия доходит известие осмерти короля Хильперика. Тут-то он, собрав самых отважных своих людей, вторгсяв город Тулузу, унес найденные у королевы сокровища, а ее поместил в каком-тодоме, заперев его и поставив перед ним стражу из смелых людей, а на пропитаниекоролеве до своего возвращения оставил лишь немного денег.

10 . Сам же Дезидерий поспешил к Муммолу, скоторым он заключил союз два года тому назад. Муммол же в то время вместе сГундовальдом[1151], о котором я упоминал впредыдущей книге[1152], находился за стенамигорода Авиньона. Соединившись с названными герцогами, Гундовальд отправился вЛимож, прибыл в деревню Брива-Курреция, где, по преданию, покоился святойМартин, ученик нашего Мартина. И там Гундовальда подняли на щит и провозгласиликоролем[1153]. Но когда в третий раз егообносили по кругу, то, говорят, он упал, так что его едва могли удержать наруках стоящие по кругу люди. Затем он объехал окрестные города.

А Ригунта сидела в базилике святой Марии Тулузской[1154], где, в страхе перед Хильпериком, нашла убежище ивышеупомянутая жена Рагновальда[1155].Рагновальд же, вернувшись из Испании, вновь получил свою жену и имущество.Ведь он был отправлен королем Гунтрамном послом [197] вИспанию. В то время сгорела от сильного пожара, содеянного наступающим врагом,базилика упомянутого блаженного Мартина в деревне Брива. Огонь испепелил нетолько алтарь, но и колонны, сделанные из различных пород мрамора.Впоследствии, однако, этот храм был восстановлен епископом Ферреолом[1156] с таким совершенством, словно бы с нимничего такого не случилось. Жители славили и очень чтили этого святого, так какони часто испытывали на себе его благодать.

11 . События же эти происходили в декабре месяце.В то время на виноградных лозах появились новые побеги с уродливыми плодами, ана деревьях – цветы. По небу промчался большой огненный шар, который еще дорассвета на широком пространстве осветил землю. Кроме того, появились на небе илучи. На севере был виден в течение двух часов огненный столб, как бы свисающийс неба, а над ним возвышалась звезда. В области Анжера произошло землетрясение.И появилось много других предзнаменований, которые, как я полагаю, возвещалигибель Гундовальда.

12 . И вот король Гунтрамн послал своих графовдля захвата городов, которые некогда получил Сигиберт из королевства братасвоего Хариберта, и чтобы они, потребовав от них клятву на верность, подчинилиих его власти. Но люди Тура и Пуатье хотели перейти к Хильдеберту, сынуСигиберта; люди же Буржа восстали и решили выступить против них [жителей Тура иПуатье] и начали устраивать пожары в окрестностях Тура. В то время они сожглицерковь в Марей, что в области Тура, в которой находились мощи святого Мартина.При этом проявилась благодать блаженного Мартина: покровы, расстеленные наалтаре, несмотря на столь сильный пожар, не сгорели. И не только они, но даже итравы, некогда собранные и положенные на алтарь[1157], вовсе не были тронуты огнем. Жители Тура при виде этогопожара отправили посольство [в Бурж] сказать, что лучше быть на время подвластью короля Гунтрамна, чем допустить, чтобы все было опустошено огнем имечом.

13 . Тотчас же после смерти Хильперика герцогГарарик прибыл в Лимож и принял от жителей присягу на верность Хильдеберту.Затем он прибыл в Пуатье, где его приняли жители, и там он задержался. Узнав отом, какие невзгоды перенесли жители Турской области, он направил посольство кнам, заклиная нас не переходить на сторону короля Гунтрамна, если мы хотим себедобра; к тому же нам следует помнить Сигиберта, который был отцом Хильдеберта.Мы же в свою очередь послали сказать епископу и людям[1158], что если они не покорятся, хотя бы на время, королюГунтрамну, они претерпят несчастья, подобные нашим, прибавив, кроме того, чтоГунтрамн теперь является отцом двух сыновей, то есть сына Сигиберта и сынаХильперика, усыновленных им, и что к тому же в его руках находится высшаявласть в королевстве, как некогда у его отца Хлотаря. Но так как они несоглашались, Гарарик уехал из города для того, чтобы привести войско, в городеже он оставил Эберона, постельничего[1159]короля Хильдеберта. А Сихар вместе с Виллахаром, графом Орлеана, который тогдаполучил Тур, набрал войско против Пуатье, для того, значит, чтобы туронцывыступили с одной стороны, а буржцы [198] – с другой иопустошили бы все. Когда они подошли к границе начали сжигать дома, люди Пуатьенаправили к ним послов сказать «Мы просим вас подождать до дня встречи междукоролями Гунтрамном и Хильдебертом, Если будет решено, что король Гунтрамнполучит эту область, то мы не будем сопротивляться, если же нет, то мы признаемсвоим господином того, кому мы должны во всем повиноваться»[1160] На это они ответили: «Мы знать ничего не хотим, кроме каквыполнить приказ короля. Если же вы не захотите покориться, мы будем опустошатьвсе, как и начали». И так как речь шла о том, что все будет сожжено иразграблено, а люди Пуатье окажутся в плену, они изгнали из города близкихлюдей Хильдеберта и дали клятву на верность королю Гунтрамну, но они не долгохранили ее[1161].

14 . И вот когда наступил срок судебногозаседания, король Хильдеберт направил к королю Гунтрамну епископа Эгидия,Гунтрамна Бозона, Сигивальда и многих других. Когда они появились перед королемГунтрамном, епископ сказал: «Благодарим всемогущего бога, о благочестивейшийкороль, за то, что он после многих невзгод вновь восстановил тебя в твоейстране и в королевстве». А король на это ответил: «Ибо Тому подобает воздаяниеблагодарности, кто есть „Царь царствующих и Господь господствующих“[1162], кто по милосердию своему удостоилсовершить сие. Но не тебе, по чьему коварному совету и вероломству были сожженыв прошлом году мои области[1163], не тебе,который никогда и никому не был верен в своем обещании, чья хитрость повсюдуизвестна, не тебе, являющему себя не святителем, а врагом нашего королевства».При этих словах епископ, полный ярости, хранил молчание. Но один из пословсказал: «Твой племянник Хильдеберт умоляет, чтобы ты приказал возвратитьгорода, принадлежавшие его отцу». Король на это ответил: «Я уже раньше вамговорил, что они по нашим договорам перешли ко мне, поэтому я не хочу ихвозвращать». Другой из послов в свою очередь сказал: «Твой племянник просит отом, чтобы ты велел выдать преступную Фредегонду[1164], от которой погибли многие короли, с тем чтобы он отомстилза смерть отца, дяди и своих двоюродных братьев»[1165]. Но тот сказал: «Выдать ее нельзя, так как у нее естьсын-король. К тому же я не верю, что то, что вы о ней говорите, правда».

После этого к королю приблизился Гунтрамн Бозон, как будто намереваясьчто-то добавить. Но так как было уже известно, что Гундовальд официально былвозведен в короли, то король, предупредив его слова, сказал: «О недруг нашейстраны и нашего королевства, ты, который несколько лет тому назад уехал наВосток, для того чтобы привести против нас, в наше королевство некоегоБалломера – так именно король называл Гундовальда[1166], – ты всегда поступал вероломно и никогда не соблюдалсвоих обещаний!». Тот ему: «Ты сидишь на королевском троне как король игосподин, и никто тебе не смеет перечить. Я же признаюсь, что я невиновен вэтом деле. И если есть кто-нибудь, равный мне, кто тайно ставит этопреступление мне в вину, пусть теперь выйдет и, не таясь, скажет. Ты же, облагочестивейший король, предоставь это суду божию, чтобы он решил, когда онувидит нас сражающимися в единоборстве». В ответ на [199] этислова, в то время как все хранили молчание, король сказал: «Все должныпроникнуться только одним желанием: как бы изгнать из нашей страны чужестранца,отец которого управлял мельницей, и уж если говорить правду, то отец его сиделза гребнями и обрабатывал шерсть». Хотя и возможно, чтобы один и тот же человекбыл приставлен к двум работам, однако кто-то из послов в насмешку над королемответил: «Итак, по твоему утверждению, этот человек имел двух отцов: шерстобитаи мельника. Не говори, король, так нелепо. Ведь неслыханное дело, чтобы одинчеловек мог одновременно иметь двух отцов, за исключением духовного родства».Затем, поскольку многие разразились смехом, другой из послов сказал: «Мыпрощаемся с тобой король, но так как ты не пожелал возвратить города твоегоплемянника, то мы знаем, что цел еще топор, который расколол головы твоихбратьев. Скоро он, брошенный в тебя, пронзит твой мозг». И так они удалились соскандалом. Тогда король, разгневанный этими словами, приказал бросать в головуидущих конский навоз[1167], гнилые опилки,мякину, истлевшее сено и самую вонючую городскую грязь. Сильно опозоренныеэтим, они ушли, весьма обиженные и поруганные.

15 . Когда же королева Фредегонда находилась вкафедральной церкви Парижа, ее разыскал бывший дворецкий Леонард, который в товремя прибыл из города Тулузы, и начал рассказывать о причиненных ее дочериоскорблении и обидах[1168], говоря так: «Потвоему повелению я приехал туда с королевой Ригунтой и видел ее унижение и какунесли у нее сокровища и все вещи. Я же бежал и пришел сообщить моей госпоже отом, что произошло». Услышав это, королева разгневалась, она приказала тут же,в церкви, снять с него одежду[1169] и, лишивего платья и перевязи[1170], подаренной емукоролем Хильпериком, велела ему удалиться. Узнав о том, что из этогопутешествия также вернулись и повара, и булочники, и некоторые другие люди, онаприказала их избить, снять с них одежду и изувечить. Она также попыталась вприсутствии короля обрушиться на Нектария, брата епископа Бавдегизила, спозорными обвинениями, утверждая, что Нектарий многое унес из сокровищпокойного короля. И она говорила, что он, кроме того, похитил из кладовых многошкур и вина, и требовала, чтобы его связали и заключили в темницу. Но терпениекороля и заступничество его брата [епископа] помешали этому. Много греховногосовершила она, не боясь бога, в церкви, где она искала защиты. Тогда при нейнаходился судья Авдон, который при жизни короля был соучастником многих еезлодеяний. Так, он вместе с префектом Муммолом потребовал от многих франковуплаты государственного налога[1171], хотя вовремя Хильдеберта Старшего они были свободны от него. После смерти короля этифранки ограбили и обобрали Авдона так, что у него осталось только то, что былона нем. Дом же его предали огню; они лишили бы его и жизни, если бы он неукрылся с королевой в церкви.

16 . А Фредегонда неохотно приняла епископаПретекстата, которого жители Руана вытребовали из изгнания[1172] после смерти короля и с большим удовлетворением вернулиего в свой город. После же своего возвращения он приехал в Париж и предсталперед королем Гунтрамном, [200] прося его тщательноразобраться в его деле, поскольку королева утверждала, что его не следуетвосстанавливать, так как он был отрешен от епископства по приговору сорока пятиепископов[1173]. И когда король хотел поэтому поводу созвать собор, Рагнемод, епископ этого города, ответил от именивсех: «Знайте, что хотя епископы и наложили на него покаяние, однако его вовсене лишили епископского сана». И, таким образом, король его принял, пригласил ксвоему столу. А затем Претекстат вернулся в свой город.

17 . А Промот, поставленный королем Сигибертомепископом в крепость Шатоден, после смерти короля Сигиберта был отстранен, таккак эта крепость относилась к епархии Шартра. И в отношении Промота быловынесено такое решение: чтобы он исполнял лишь обязанности пресвитера. Тогдаон пришел к королю, умоляя его о том, чтобы ему возвратили епископство вназванном месте. Но так как епископ города Шартра Паппол возражал и, ссылаясьпри этом на решение епископов, говорил, что, мол, эта крепость находится в егоепархии, то Промот мог добиться от короля лишь разрешения на получение своегоимущества, которое у него было на территории самой той крепости, где он инаходится до сих пор со своей, еще живой, матерью.

18 . Когда король Гунтрамн находился в городеПариже, к нему пришел некий нищий и сказал: «Выслушай, король, слова уст моих!Знай же, что Фараульф, постельничий твоего покойного брата, хочет тебя убить.Ведь я узнал его замысел, состоящий в том, что, когда ты пойдешь в церковь наутреннюю молитву, он тебя или поразит ножом, или пронзит копьем». Король же,придя в смятение, послал за Фараульфом. И хотя тот все отрицал, король,обеспокоенный этим, как следует вооружился и совсем не выходил к святыням или вдругое место без охраны. Фараульф же вскоре после этого умер.

19 . Но так как поднялся сильный ропот[1174] против тех, кто был в силе при королеХильперике, и именно из-за того, что они отняли или поместья, или другоеимущество, на которое они не имели права, король Гунтрамн повелел им, как я ужеоб этом упоминал выше[1175], отдать все то,что было незаконно отнято. Королеве же Фредегонде он повелел выехать в виллуБодрей, расположенную в области Руана. И за ней последовали все наиболеезнатные из королевства короля Хильперика. Там они оставили ее с епископомМеланисм, который был удален из Руана[1176], асами отправились к ее сыну [Хлотарю], обещая ей воспитывать его со всемстаранием.

20 . А после того как королева Фредегондаудалилась в упомянутую виллу, она была сильно опечалена тем, что у нее частичнобыла отнята власть, и понимая, что Брунгильда сильнее ее, она тайно послалаверного ей клирика, который мог бы, хитро обманув Брунгильду, убить ее. Аименно: когда он, угождая ей, проникнет к ней в услужение и завоюет ее доверие,он тайно убьет ее. И вот когда клирик пришел к Брунгильде и всяческимиухищрениями добился ее расположения, он сказал: «Я убежал от Фредегонды иумоляю тебя о помощи». Он стал притворяться кротким, любезным, послушным ивнимательным к королеве. Но [201] спустя немного временипоняли, что он был подослан с умыслом. Его связали, избили, и когда он открылтайный замысел, ему разрешили вернуться к своей покровительнице. И когда онповедал ей о том, что произошло, и сказал, что он не смог выполнить ееприказание, ему отрубили руки и ноги.

21 . После этих событий король Гунтрамнвозвратился в Шалон и пытался выяснить обстоятельства смерти брата. Королевавозложила вину на постельничего Эберульфа: ведь она просила его после смертикороля остаться при ней, но не смогла этого добиться. И вот поскольку враждамежду ними увеличивалась, королева объявила, что Эберульф убил государя и чтоон многое унес из сокровищ и удалился в Турскую землю. И поэтому если корольжелает отомстить за смерть брата, пусть он знает, что Эберульф в этом деле –главарь. Тогда король в присутствии всех вельмож поклялся, что он уничтожит нетолько самого Эберульфа, но даже и его потомков до девятого колена, чтобывпредь положить конец гнусному обычаю убивать королей.

Когда Эберульф узнал об этом, он устремился в базилику святого Мартина,имущество которой он часто расхищал. Так как теперь понадобилось караулитьЭберульфа, люди из Орлеана и Блуа ходили в караулы по очереди. По прошествиипятнадцати дней они возвращались с большой добычей, причем уводили с собойвьючных животных, мелкий скот и все то, что они могли взять. Те же люди,которые увели скот, принадлежавший базилике святого Мартина, поразили другдруга копьями, так как между ними возник спор. Двое, которые увели мулов,подошли к находившемуся поблизости дому какого-то человека и стали проситьпить. И когда тот сказал, что у него ничего нет, они подняли копья, намереваясьубить его, но он, обнажив меч, сразил того и другого, и они оба упали замертво.А скот все же был возвращен базилике святого Мартина. И столько тогда орлеанцыпричинили там бед, что невозможно и рассказать.

22 . А между тем имущество самого Эберульфа былороздано разным людям. Золото и серебро, и другие драгоценности, которые у негобыли, король конфисковал[1177]. То, что у негобыло от других людей[1178], было отдано вгосударственную казну. Даже отобрали табун лошадей и стадо крупного и мелкогорогатого скота. Дом же, стоящий внутри городских стен, отнятый им у церкви,полный хлеба, вина, сала и многих других вещей, разграбили, оставив лишь голыестены. Поэтому он больше всего обвинял нас, искренно заботящихся о его делах,не раз говоря, что если он когда-либо попадет в милость к королю, он отомститнам за то, что он претерпел от нас. Но лишь бог, которому открыты тайны души,знает, что мы «от чистого сердца»[1179],насколько это было в наших силах, оказывали ему помощь. И хотя он еще раньшестроил мне много всяких козней из-за имущества святого Мартина, однако япренебрег этим по той причине, что я воспринял от святой купели его сына. Но яполагаю, что причиной его падения явилось главным образом то, что он,несчастный, не оказывал никакого почтения святому епископу[1180]. А именно: он не раз совершал убийства у самого входа вцерковь, что против [202] изножья блаженного[1181], и постоянно предавался пьянству и суетным делам. Он дажеизбил одного пресвитера за то, что тот отказался дать ему вина, так какЭберульф был уже сильно пьян. Повалив пресвитера на скамью, он избил егокулаками и всем, чем попало, так, что казалось, что тот уже испустил дух, и,возможно, он и умер бы, если бы ему не помогли банки, которые поставили емуврачи.

Из-за страха перед королем Эберульф жил в самой ризнице святой базилики.Когда пресвитер, у которого находились ключи от дверей, запер остальные двери иушел, через дверь ризницы вошли служанки Эберульфа с прочими его слугами истали рассматривать на стенах росписи и разглядывать украшения на гробницеблаженного, что для людей набожных было в высшей степени кощунственным. Узнавоб этом, пресвитер забил гвоздями дверь и изнутри приладил замок. КогдаЭберульф после ужина, опьянев от выпитого вина, заметил это, он, рассвирепев,вошел в церковь в то время, когда мы с наступлением ночи пели псалмы, и начална меня нападать с бранью и руганью, упрекая меня, между прочим, в том, что яхотел удалить его от покрова[1182] святогозаступника. Я же, дивясь тому, какое безумие овладело этим человеком, попыталсяуспокоить его ласковыми речами. Но так как я не смог унять его безумиеласковыми словами, я решил замолчать. Заметив, что я молчу, он обратился кпресвитеру, обрушив на пего поток брани. Так он то поносил его дерзкимисловами, то осыпал всевозможными упреками меня. Увидев же, что он действует,так сказать, движимый диаволом, мы вышли из базилики святого и тем положиликонец возмущению и молитве, считая в высшей степени недостойным, что Эберульфначал эту перебранку без всякого почтения к святому, перед самой могилойзаступника.

В эти дни я увидел сон, который я и рассказал Эберульфу в святой базилике,изложив такими словами: «Мне снилось, что будто бы я служил праздничную обеднюв этой базилике. И когда алтарь с дарами был уже накрыт шелковым покровцом,неожиданно я увидел входящего короля Гунтрамна, который громко сказал:„Вытолкай врага рода нашего, гоните убийцу от священного божьего алтаря“. Я жепри этих словах повернулся к тебе и сказал: „Возьми, несчастный, алтарныйпокровец, которым покрыты святые дары, чтобы тебя отсюда не выгнали“. И когдаты его взял ослабевшей рукой, то рука некрепко удерживала его. Я же сраспростертыми руками бросился на грудь к королю со словами: „Не выгоняй этогочеловека из святой базилики, не подвергай опасности свою жизнь, чтобы святойпредстатель не погубил тебя своей благодатной силой. Не губи себя сам своимсобственным оружием, ибо если ты сделаешь это, ты лишишься и сей жизни, ибудущей“. Но так как король не соглашался со мной, ты, роняя покровец, ходил замной. Я же был очень сердит на тебя. И когда ты возвращался к алтарю, то бралпокровец, но вновь ронял его. И когда ты еле держал его, а я мужественновозражал королю, я проснулся, дрожа от страха, не ведая, что означает сейсон».

И вот после того как я рассказал ему этот сон, он сказал: «Сон, который тывидел, верен, потому что он очень согласуется с моим замыслом». И я ему: «А вчем состоит твой замысел?». И он ответил: «Я уже [203] решил,что если король прикажет меня выгнать отсюда, то я одной рукой буду держатьпокровец, а другой, обнажив меч, убью прежде всего тебя, потом тех клириков,какие мне попадутся. После этого мне не обидно будет и умереть, раз я отомщуслужителям этого святого». Когда я услышал такие слова, то был поражен иудивлен происходящим: ведь его устами говорил сам диавол. Впрочем, он никогда инисколько не страшился бога. Ибо когда он был на свободе, его лошади и скоттравили посевы и виноградники простого люда. Если их выгоняли те, чьи труды ониуничтожали, люди Эберульфа тотчас избивали их. И даже сейчас, находясь в такомзатруднительном положении, он часто бахвалился, как он незаконно унес имуществоблаженного предстателя. Наконец в прошлом году он подбил какого-толегкомысленного горожанина подать жалобу на церковных управляющих. Пренебрегаязаконом, он под видом мнимой покупки отторгнул имущество, некогдапринадлежавшее церкви, отсыпав часто золота из своего пояса этому самомучеловеку. Множество и других дурных дел совершал он до самого конца своейжизни, о которых я расскажу далее.

23 . В этом же году в Тур прибыл иудей по имениАрментарий с одним приверженцем его веры и с двумя христианами, чтобыпотребовать уплаты по письменным долговым обязательствам, которые ему выдалибывший викарий[1183] Инъюриоз и бывший графЕвномий[1184], за внесение за нихгосударственных налогов[1185]. После того какАрментарий напомнил им об этом, он получил от них обещание, что они отдадут емудолг с процентами; кроме того, они ему говорили: «Если ты придешь к нам домой,мы уплатим тебе долг и еще отблагодарим, как и подобает, подарками». ИАрментарий отправился и был принят Инъюриозом, и приглашен к столу. Послепиршества, когда наступила уже ночь, они вышли отсюда и направились в другоеместо. Тогда, как говорят, иудей и два христианина были убиты людьми Инъюриозаи брошены в колодец, который находился близ его дома. Когда их родственникиузнали о том, что произошло, они прибыли в Тур. По свидетельству некоторыхлюдей, они нашли колодец и извлекли оттуда убитых. При этом Инъюриоз упорноотрицал свое участие в этом деле. Позднее он предстал перед судом, но так какон настойчиво отрицал, как мы уже сказали, свою вину и у них не былодоказательств, с помощью которых они могли бы его уличить, было решено, что онподтвердит свою невиновность клятвой. Но поскольку истцы не были удовлетвореныэтим решением, они вынесли это дело на суд короля Хильдеберта. Однако они необнаружили ни денег, ни долговых обязательств убитого иудея. В то время многиеговорили, что в этом преступлении замешан трибун Медард[1186], так как и он брал взаймы у иудея. Тем не менее Инъюриозявился на суд, представ перед королем Хильдебертом, и ожидал три дня до заходасолнца[1187]. Но так как обвинители неявились и никто не предъявил ему обвинения в этом деле, он возвратилсядомой.

24 . И вот на десятом году правления короляХильдеберта король Гунтрамн, созвав людей своего королевства, собрал большоевойско. И большая часть войска, состоящая из жителей Орлеана и Буржа,устремилась [204] в Пуатье, ибо его жители нарушили обещаннуюкоролю верность[1188]. Но прежде они послалипосольство[1189], чтобы узнать, будут ониприняты или нет. Но Маровей, епископ города, плохо принял этих послов. Тогдалюди Гунтрамна вторглись в область и начали грабить, жечь и убивать.Возвращаясь с добычей и проходя через Гурскую землю, они обращались с теми, ктоуже дал клятву на верность, таким же образом. Они предавали огню даже самицеркви и грабили все, что им попадалось. Это повторялось много раз, ибо жителиПуатье с трудом подчинялись королю. Но когда войско приблизилось к городу и ужебыло видно, что огромная часть области опустошена, то жители Пуатье послаливестников, обещая быть верными королю Гунтрамну. А когда воины были впущены встены города, они набросились на епископа, обвиняя его в неверности. Он же,видя, что они угрожают ему, разбил один золотой кубок из священной утвари,переплавил его на монеты и выкупил себя и народ.

25 . Напали они с большой яростью и на Марилейфа,бывшего первого врача при дворе Хильперика[1190]. Его уже раньше сильно ограбил герцог Гарарик, а этиснова его ограбили так, что у него ничего не осталось. Они также увели еголошадей, унесли золото, серебро и драгоценные вещи, какие у него были, а егосамого отдали в услужение церкви. Ведь отец его был рабом, он смотрел зацерковными мельницами, его родные и двоюродные братья, и остальные родственникислужили на королевской кухне и в пекарне.

26 . А Гундовальд хотел идти в Пуатье, нопобоялся, так как слышал, что против него уже набрано войско. В городах же,принадлежавших некогда королю Сигиберту, он принимал присягу от имени короляХильдеберта, а в остальных городах, принадлежавших Гунтрамну или Хильперику,жители приносили клятву на верность ему самому. После этого он прибыл в Ангулеми, приняв от жителей присягу и одарив вельмож, уехал в Перигё. Он сильнооскорбил тогда епископа[1191] за то, что тотне принял его с почетом.

27 . Отсюда он отправился в Тулузу, отослав кМагнульфу[1192], епископу города, послов спросьбой принять его. Но тот, помня прежнюю обиду, которую он некогда претерпелот Сигульфа[1193], желавшего взойти нацарство, сказал своим горожанам: «Мы знаем, что королями являются Гунтрамн иего племянник, а откуда этот, мы не знаем. Итак, будьте готовы, и если герцогДезидерий захочет причинить нам это зло[1194],он погибнет так же, как и Сигульф, и пусть это будет для всех примером, чтобыникто из чужестранцев не смел посягать на королевство франков». Пока они такимобразом готовились к сопротивлению и к войне, пришел Гундовальд с большимвойском. Видя, что они не могут выдержать его натиска, они принялиГундовальда.

После этого, сидя вместе с Гундовальдом за трапезой в епископском доме[1195], епископ сказал ему: «Ты выдаешь себя засына короля Хлотаря, но правда ли это или нет, мы не знаем. И если даже тысможешь добиться завершения начатого дела, все же нам кажется это невозможным»А тот сказал: «Я сын короля Хлотаря и намереваюсь теперь овладеть[205] частью королевства. И я быстро дойду до Парижа и сделаюего престольным градом своего королевства». Епископ ему говорит: «Итак, неужелиправда, что никого не осталось из рода франкских королей, если ты намеренвыполнить то, что говоришь?». Когда во время этого спора Муммол услышал этислова, он поднял руку и нанес епископу пощечину, говоря: «Как тебе не стыдно,низкий и глупый ты человек, так отвечать великому королю?». Когда же иДезидерий узнал о том, что было сказано епископом, он, разгневавшись, поднял нанего руку. И они оба избили его копьями, кулаками, ногами и связали веревкой,приговорив к изгнанию. Они унесли у него все вещи, как его собственные, так ицерковные. Ваддон же, который был майордомом[1196] королевской дочери Ригунты, тоже присоединился к ним. Ноостальные, которые пришли с ним, разбежались[1197].

28 . Войско же Гунтрамна, выступив из Пуатье,отправилось дальше за Гундовальдом. И за войском последовали корысти радимногие жители Тура. Но в пути они подверглись нападению жителей Пуатье, инекоторые из них были убиты, многие же были ограблены и вернулись обратно, а заними вернулись также и те, которые присоединились к войску еще раньше. И вотвойско подошло к реке Дордонь и стало ожидать известий о Гундовальде. А сГундовальдом были, как я уже сказал, герцог Дезидерий и Бладаст[1198] с Ваддоном, майордомом королевской дочериРигунты. Первыми же при нем были епископ Сагиттарий[1199] и Муммол. Ведь Гундовальд уже обещал этому Сагиттариюепископство в Тулузе.

29 . Король Гунтрамн во время этих событий послалнекоего Клавдия [в Тур], при этом говоря: «Если ты отправишься в путь, вышибешьиз базилики Эберульфа[1200], убьешь его мечомили закуешь в цепи, я одарю тебя богатыми подарками. Но предупреждаю тебя отом, что ты не должен наносить каких-либо оскорблений святой базилике». Тот же,будучи тщеславным и жадным, быстро прибыл в Париж, тем более что его жена былаиз области [города] Мо. В уме же он начал прикидывать, не повидать ли емукоролеву Фредегонду, говоря так: «Если я ее увижу, я смогу выманить у неекакой-нибудь подарок. Ведь я знаю, что она относится враждебно к тому человеку,к которому я послан». Затем он пришел к ней, тут же добился от нее дорогихподарков, и, кроме того, ему много было обещано за то, что он выгонит Эберульфаиз базилики и убьет его, или хитростью наденет на него оковы, или в крайнемслучае убьет его в самом преддверии.

Вернувшись в Шатоден, он уговорил графа дать ему триста человек, якобы длятого, чтобы охранять ворота города Тура, а на самом деле для того, чтобы, придятуда, он с их помощью смог убить Эберульфа. И когда граф Шатодена еще набиралему этих людей, Клавдий отправился в Тур. По пути он, по обычаю варваров,начал наблюдать за приметами, которые, как он говорил, были для негонеблагоприятны, и одновременно он расспрашивал многих людей, тотчас липроявляется сила блаженного Мартина по отношению к вероломным или нет и следуетли немедленно возмездие, если кто-либо нанесет оскорбление уповающему насвятого. И вот, не дождавшись людей, которые, как я сказал, должны[206] были прийти к нему на помощь, он сам пришел к святойбазилике. И тотчас, присоединившись к несчастному Эберульфу, он начал даватьклятвы и клясться всеми святыми и даже благодатью епископа, погребенного:здесь, в том, что в деле его, Эберульфа, нет более верного [человека], нежелион, и что он сможет уладить его дело с королем. Ибо про себя презренный ужерешил: «Если я не обману его ложной клятвой, я не одержу над ним верха». Когдаже Эберульф увидел, что он дал ему такое обещание, поклявшись в самой базиликеи среди колоннад, и даже в каждом углу святого преддверия, несчастный поверилклятвопреступнику.

А на следующий день, когда мы находились в вилле, расположенной от города нарасстоянии около тридцати миль[1201], Эберульфбыл приглашен с Клавдием и другими горожанами на званый обед в святуюбазилику[1202], и там-то Клавдий и хотел убитьего мечом, в случае если слуги Эберульфа будут в отдалении от него. НоЭберульф, будучи человеком беспечным, ничего этого не заметил. После обеда он иКлавдий начали прогуливаться по дворику церковного дома, клянясь и давая другдругу обещания в верности и любви. Во время этого разговора Клавдий сказалЭберульфу; «Хорошо бы еще выпить в твоем жилище, если будут вина, смешанные сароматами, или если ты благодаря твоему проворству достанешь более крепкоевино». При этих словах Эберульф обрадовался и ответил, что у него есть вино,говоря: «И все, что ты захочешь, ты найдешь в моем жилище, лишь бы только мойгосподин соизволил бы войти под крышу пристанища моего». И Эберульф разослалсвоих слуг, одного за другим, на поиски более крепкого вина из Лаодикеи иГазы[1203].

И когда Клавдий увидел, что Эберульф остался один, без слуг, он простер кбазилике руку и сказал: «О блаженнейший Мартин, сделай так, чтобы я в скоромвремени увидел жену и родных». Ибо для несчастного наступала решительнаяминута: он и думал убить Эберульфа в притворе, и боялся могущества святогоепископа. Тогда один из слуг Клавдия, который был более сильным, схватилЭберульфа сзади и, обхватив его сильными руками, выгнул ему грудь, подставив еедля удара. А Клавдий, сняв с перевязи меч, устремился к нему. Но и тот, хотяего и держали, вытащив из-за пояса кинжал, приготовился нанести удар. И когдаКлавдий, подняв правую руку, вонзил в его грудь клинок, Эберульф быстро вонзилему кинжал подмышку, и после того как он извлек его оттуда, он сильным ударомотсек у Клавдия палец. Затем подоспевшие с мечами слуги Клавдия нанеслиЭберульфу раны в разные места. Он выскользнул из их рук, и когда, уже теряясознание, он пытался убежать, они, обнажив мечи, очень сильно ранили его вголову; мозг вытек, он упал и умер. И не удостоил его спасти тот, кого онникогда не думал молить об этом с верою.

Клавдий же, страшно испугавшись, устремился в поисках защиты в келью аббата,покровителю которого он не оказал почтения. Но так как аббат оставалсябезучастным, Клавдий сказал: «Совершено тяжкое преступление, и если ты непоможешь, мы погибнем». Во время этого разговора ворвались слуги Эберульфа смечами и копьями. Найдя дверь [в келью] закрытой, они разбили оконные стекла вкелье и через окна [207] бросили копья и пронзили ими ужеполуживого Клавдия. Соучастники же Клавдия спрятались за дверями и подкроватями. А аббат, подхваченный двумя клириками, едва вырвался живым из этогочастокола мечен. Когда двери были открыты, ворвалась разъяренная толпа.Некоторые из бедных людей, приписанных к церкви, и прочие, получающиемилостыню[1204] даже пытались снести крышу вкелье за содеянное злодеяние. Бесноватые и другие убогие побежали с камнями ипалками, чтобы отомстить за поругание базилики, считая недостойным, что тамсовершилось такое преступление, какого никогда еще там не бывало. Что жедальше? Попрятавшихся извлекают из их укрытий и сильно избивают; пол кельипропитывается кровью. После того как их перебили, их вытащили наружу и бросилинагими на холодной земле. Обобрав их, убийцы на следующую ночь убежали. Таквозмездие немедленно настигло тех, кто осквернил человеческой кровью священнуюсень. Но и преступление Эберульфа, как полагают, было немалым, раз блаженныйепископ допустил, чтобы с ним произошло такое. Король воспылал было великимгневом, но, узнав причину, успокоился. Имущество же самого несчастного, какдвижимое, так и недвижимое, которое он унаследовал от предков, король раздалсвоим верным людям, которые совершенно обобрали жену Эберульфа и оставили ее всвятой базилике. Тело же Клавдия и тела остальных увезли в свою область ихближайшие родственники и там похоронили.

30 . И вот Гундовальд направил к своим друзьямдвух послов; оба были клириками. Один из них, аббат города Кагора, спряталписьмо, которое он получил, в выдолбленной дощечке и залил его воском. Но людикороля Гунтрамна поймали аббата, нашли у него письмо и привели его к королю, и,сильно избив, заключили под стражу.

31 . В то время Гундовальд, сильно полюбившийсяепископу Бертрамну, жил в городе Бордо. И так как он разыскивал средства,которые ему могли бы помочь в его деле, он обратился к некоему человеку,который рассказал ему, что один восточный царь унес палец святого мученикаСергия и укрепил его на своей правой руке. Когда же ему нужно было прогонятьврагов, он, надеясь на помощь святого, поднимал правую руку, и тотчас отрядыврагов, как бы сраженные чудодейственной силой мученика, обращались в бегство.Узнав об этом, Гундовальд начал старательно расспрашивать, не найдется ли вэтой местности человека, которому удалось бы раздобыть мощи святого Сергия.

Между тем епископ Бертрамн называет купца Евфрона из-за вражды к нему; желаязавладеть его имуществом, он постриг Евфрона против его воли[1205]. Пренебрегая этим, Евфрон ушел в другой город и, отрастивтам волосы, вернулся обратно. И вот епископ сказал: «Есть здесь некий сириец поимени Евфрон, который сделал из своего дома церковь, поместил в ней мощи этогосвятого и по благодати мученика испытал много чудес. Так, однажды в городеБордо был сильный пожар, а этот дом, окруженный пламенем, совсем не пострадал».Услышав это, Муммол тут же поспешил вместе с епископом Бертрамном к домусирийца и, пристав к этому человеку, приказал показать им мощи святого. Тототказался. Однако думая, что это уловка, в которой есть какой-то злой умысел,он сказал: [208] «Не беспокой старика и не наноси оскорблениясвятому. Лучше возьми от меня сто золотых и уходи». Но так как Муммол настаивална своем и хотел посмотреть святые мощи, то тот предложил двести золотых. Носириец так и не добился того, чтобы Муммол ушел, не увидев эти мощи.

Наконец Муммол приказал приставить к стене лестницу, – а были мощи спрятанынаверху на стене, против алтаря, в ларчике, – и своему диакону подняться поней. Когда тот поднялся по ступенькам лестницы и взял ларчик, его так сталотрясти, что подумали: он не сойдет на землю живым. Однако взяв, как я сказал,ларчик, который висел на стене, он спустился с ним на землю. После того какларчик был обследован, Муммол нашел кость пальца святого, которую он непобоялся ударить ножом. А именно; приставив сверху нож, он наносил удар заударом[1206]. Только после многих ударовкосточка с трудом разломилась и, разделенная на три части, рассыпалась во всестороны и исчезла. Я полагаю, что мученику было неугодно, чтобы тот осквернялего мощи. Тогда Евфрон горько заплакал, а все пали ниц, моля о том, чтобы богудостоил показать им то, что скрыто от человеческих глаз. И после молитвычастички были найдены, и Муммол, взяв одну из них, удалился, но, я думаю, не поблаговолению мученика, как это и выяснилось впоследствии.

Пока же Муммол и Гундовальд пребывали в этом городе [Бордо], они приказалирукоположить в епископы города Дакса пресвитера Фавстиана, ибо незадолго доэтого там умер епископ. Ницетий же, граф этого города, брат Рустика, епископаэрского, выхлопотал у Хильперика для себя разрешение, чтобы ему выбрили тонзуруи дали святительство в этом городе. Но Гундовальд, стремясь расстроить планыХильперика, собрал епископов и повелел рукоположить Фавстиана. Епископ жеБертрамн, который был митрополитом, боясь последствий, поручил Палладию,епископу Сента, благословить Фавстиана; к тому же и глаза у Бертрамна в товремя гноились. При этом рукоположении присутствовал и Орест, епископ Базаса.Однако позже оно [рукоположение] было отклонено королем,

32 . После этого Гундовальд вновь отправил двухпослов к королю, по обычаю франков, со священными ветками, чтобы к послам никтоне прикасался и чтобы по выполнении поручения они вернулись с ответом. Но онидействовали неосторожно и, прежде чем явиться лично к королю, сообщили многим оцели своего приезда. Слух об этом быстро дошел до короля. Вот почему их связалии привели к королю. Тогда, не смея отрицать, зачем, к кому и кем они былипосланы, они сказали: «Гундовальд, недавно приехавший с Востока и считающийсебя сыном вашего отца, короля Хлотаря, послал нас, чтобы получитьпричитающуюся ему часть королевства. Если же она не будет вами возвращена,знайте, что он придет с войском в эту область. Ведь к нему присоединились всехрабрейшие мужи той Галльской земли, которая простирается за рекой Дордонь. Иговорит Гундовальд так: „Когда сойдемся мы на одном бранном поле, тогда господьпокажет, сын я Хлотаря или нет“».

Тогда король, воспылав гневом, приказал растянуть их на дыбе и очень сильнобить: если правду они сказали, то чтобы еще подтвердили, [209] а если таят они в глубине сердца какую-либо хитрость, то чтобы вырвать у нихтайну под пытками силою. И когда пытка стала невыносимой, они сказали, чтоплемянница его, дочь короля Хильперика[1207],вместе с епископом Тулузы Магнульфом отправлена в изгнание[1208], а ее сокровища отняты самим Гундовальдом; и все вельможикороля Хильдеберта потребовали, чтобы Гундовальд был королем; а, главное,пригласил Гундовальда в Галлию сам Гунтрамн Бозон[1209], когда несколько лет назад был в Константинополе.

33 . После того как их высекли и бросили втемницу, король велел вызвать к себе своего племянника Хильдеберта, чтобывместе с ним послушать этих людей[1210]. Ивот, встретившись, они расспросили их, и те повторили в присутствии обоихкоролей то, что раньше слышал один король Гунтрамн. Кроме того, они упорноутверждали, что, как мы сказали уже выше, об этом деле известно всем знатнымлицам в королевстве короля Хильдеберта. И поэтому тогда некоторые изприближенных короля Хильдеберта побоялись явиться на это расследование, так каких считали участниками этого дела. После этого король Гунтрамн, вложив в рукукороля Хильдеберта копье[1211], сказал: «Этоозначает, что я передал тебе все мое королевство. Теперь ступай и прими подсвою власть все мои города, как свои собственные. Ведь у меня, по грехам моим,никого не осталось из моего рода, кроме одного тебя, сына моего брата. Итак,будь наследником всего моего королевства, потому что другие не могутнаследовать». Затем, оставив всех, он отвел в сторону юношу[1212], наедине с ним поговорил, предварительно строжайшезаклиная, чтобы их тайный разговор никому не был известен. Тогда он назвал ему,с кем он должен советоваться, кем пренебрегать в разговоре, кому верить, когоизбегать, кого одаривать, а кого лишать почета; между тем он сказал, чтобы онникоим образом не верил епископу Эгидию и не приближал его к себе[1213], который всегда был ему врагом, так какон часто нарушал клятву, данную им и ему самому, и его отцу.

Затем, когда все собрались на пиру, король Гунтрамн стал увещевать войско,говоря: «Смотрите, о мужи, как мой сын Хильдеберт уже вырос. Смотрите иостерегайтесь считать его ребенком. Теперь забудьте о своей развращенности исвоеволии, которыми вы отличаетесь, ведь он ваш король, которому отныне выдолжны служить преданно». Сии и подобные слова сказал он им. Пропировав тридня и повеселившись, они, одарив друг друга многочисленными подарками, с миромразошлись. В то время король Гунтрамн вернул Хильдеберту все то, чем владел егоотец Сигиберт, заклиная его не встречаться с матерью, чтобы не дать ейкакого-либо повода написать Гундовальду или получить от него письмо.

34 . И вот когда Гундовальд услышал, что к немуприближается войско, он, покинутый герцогом Дезидерием, вместе с епископомСагиттарием и герцогами Муммолом, Бладастом, а также Ваддоном перешел Гаронну иустремился к Комменжу. А тот город был расположен на вершине одинокой горы, уподножия коей бил большой родник, заключенный в очень крепкую башню. К этомуисточнику из города по подземному ходу спускались люди и незаметно черпали изнего воду. Придя в этот город [210] в начале великого поста[1214], Гундовальд обратился к жителям соследующими словами: «Знайте, что все в королевстве Хильдеберта избрали менякоролем, и у меня есть немалая поддержка. Но так как брат мой, король Гунтрамн,двинул против меня огромное войско, то вы должны укрыть за крепостными стенамигорода продовольствие и весь свой скарб, чтобы не погибнуть от голода, покабожественное милосердие не окажет нам поддержки». Жители поверили его словам иукрыли в городе все, что смогли, а сами стали готовиться к обороне.

В это время король Гунтрамн послал письмо Гундовальду от имени королевыБрунгильды, в котором ему предлагалось распустить войско по домам, а самомуотступить к городу Бордо и там зазимовать. А написал он это письмо с хитростью,чтобы точнее узнать о том, что Гундовальд делает.

Итак, когда Гундовальд находился в городе Комменже, он обратился к жителямсо словами: «Вот войско уже приближается, выходите же, чтобы дать отпор». Икогда жители вышли, люди Гундовальда захватили ворота и закрыли их, оставивжителей вместе с их епископом за городскими воротами. И разграблено было все,что можно было найти в городе. А там был такой запас хлеба и вина, что если быони сопротивлялись упорно, то продовольствия хватило бы на много лет.

35 . А в это время герцоги короля Гунтрамнаузнали, что Гундовальд находится по ту сторону реки Гаронны с большим войском ис ним те самые сокровища, которые были у Ригунты. Тогда они бросились вперед ина конях переплыли Гаронну, причем некоторые из войска потонули в реке.Остальные же вступили на берег и, ища Гундовальда, наткнулись на верблюдов сбольшим грузом золота и серебра и на измученных лошадей, которых он побросал подороге. Потом герцоги узнали, что Гундовальд со своими людьми находится застенами города Комменжа. И, оставив повозки и всякую поклажу с меньшим людом[1215], они решили его преследовать с болеесильными воинами, уже переплывшими Гаронну. Во время своего пути они пришли кбазилике святого Винценция, что в области города Ажена. Говорят, что здесь этотмученик принял свои мучения во имя Христово. Они нашли ее полнойдрагоценностей, принадлежавших жителям, ибо те надеялись, что христиане ненанесут оскорбления базилике[1216] такоговеликого мученика. Двери ее были крепко закрыты. Так как подошедшее войско немогло открыть двери храма, оно тут же подожгло их. После того как дверисгорели, они унесли все добро и все убранство, которое могли найти в нем,вместе со священной утварью. Но многих из них там настигла божественная кара.Ибо у большинства по воле божией горели руки, и от них шел густой дым, какбывает при пожаре. В некоторых вселился злой дух, и они в диком неистовствегромко призывали мученика. Многие же схватились друг с другом и ранили себясобственными копьями. Остальное же войско продолжало свой путь с великимстрахом.

Что же дальше? Собравшись около Комменжа[1217], – так ведь я назвал этот город, – весь отрядрасположился лагерем на пригородной раввине и там, поставив палатки,остановился. Все окрестности опустошались. [211] Некоторые жеиз войска, обуреваемые непомерной жадностью, углублялись все дальше, и ихубивали жители.