НАЧИНАЮТСЯ ГЛАВЫ ПЯТОЙ КНИГИ

1. О королевском правлении младшего Хильдеберта и оего матери [575 г.].

2. О том, как Меровей взял в жены Брунгильду[576 г.] .

3. Война против Хильперика и о злодеяниях Раухинга[576 г.] .

4. О том, как Рокколен прибыл в Тур[576 г.] .

5. О епископах Лангра[572-574-580 гг.] .

6. О Левнасте, архидиаконе буржском[576 г.] .

7. О затворнике Сенохе [576 г.] .

8. О святом Германе, епископе парижском[576 г.] .

9. О затворнике Калюппе [576 г.] .

10. О затворнике Патрокле[576 г.] .

11. О том, как епископ Авит обратил в христианствоиудеев [576 г.] .

12. Об аббате Брахионе [576 г.] .

13. О том, как Муммол опустошил Лимож[576 г.] .

14. О том, как Меровей был пострижен и как он нашелубежище в базилике святого Мартина [576-577 гг.] .

15. Война между саксами и швабами[568-577 гг.] .

16. О гибели Маклиава [577 г.] .

17. О сомнении по поводу дня празднования пасхи, оцеркви в Шиноне и о том, как король Гунтрамн убил сыновей Магнахара и лишилсясвоих, и как он завязал дружбу с Хильдебертом [577 г.] .

18. О епископе Претекстате и о гибели Меровея[577 г.] .

19. О милостынях Тиберия[574 г.] .

20. О епископах Салонии и Сагиттарии[570-577 гг.] .

21. О бретоне Виннохе [577 г.] .

22. О смерти Самсона, сына Хильперика[577 г.] .

23. О знамениях [577 г.] .

24. О том, как Гунтрамн Бозон увел своих дочерей избазилики святого Илария и как Хильперик занял Пуатье[577 г.].

25. О гибели Даккона и Драколена[578 г.] .

26. О том, как войско направилось в Бретань[578 г.] .

27. Об отстранении Салония и Сагиттария[579 г.] .

28. О податных переписях Хильперика[579 г.] .

29. Об опустошении Бретани[579 г.] .

30. Об императорском правлении Тиберия[578 г.] .

31. О кознях бретонов [579 г.] .[115]

32. О том, как была осквернена церковь святогоДионисия из-за женщины [579 г.] .

33. О чудесных знамениях[580 г.] .

34. О дизентерии и о смерти сыновей Хильперика[580 г.] .

35. О королеве Австригильде[580 г.] .

36. О епископе Ираклии и графе Нантине[580 г.] .

37. О Мартине, епископе галисийском[580 г.] .

38. О гонениях на христиан в Испании[580-584 гг.] .

39. О гибели Хлодвига [580 г.] .

40. О епископах Елафии и Евнии[580 г.] .

41. О послах из Галисии и о чудесных знамениях[580 г.] .

42. О Маврилоне, епископе кагорском[580 г.] .

43. О прениях с еретиком[580 г.] .

44. О том, что написал Хильперик[580 г.] .

45. О кончине епископа Агрекулы[580 г.] .

46. О кончине епископа Далмация[580 г.] .

47. О графском правлении Евномия[580 г.] .

48. О злодеяниях Левдаста[562-568 гг.] .

49. О кознях, которые Левдаст строил против нас, икак он сам был унижен [572-580 гг.] .

50. Что предсказал блаженный Сальвий о Хильперике[580 г.].

КОНЧАЮТСЯ ГЛАВЫ [ПЯТОЙ КНИГИ]

НАЧИНАЕТСЯ ПЯТАЯ КНИГА

[ПРЕДИСЛОВИЕ]

Мне опостылело рассказывать о раздорах и междоусобных войнах, которые весьмаослабляют франкский народ и его королевство. Но что еще хуже, мы уже видим, какв наше время сбываются предсказания господа о начале бедствий[646]: «Восстанет отец на сына, сын на отца, брат на брата,ближний против ближнего»[647]. А ведь их должныбыли бы устрашить примеры прежних царей, которые как только разъединялись из-зараздоров, тотчас гибли от недругов. Сколько раз и сам город городов, столицавсего мира[648], приходил в упадок с началомгражданских войн, но с прекращением войн он вновь поднимался словно из пепла. Оесли бы и вы, о короли, участвовали в таких сражениях, в каких изряднопотрудились ваши предки, чтобы народы, устрашенные вашим согласием, склонилисьбы перед вашей силой! Вспомните, что сделал Хлодвиг, основоположник вашихпобед. Он перебил королей – своих противников, враждебные племена[116] разбил, собственные же подчинил и оставил вамкоролевство целым и незыблемым. И когда он это совершал, у него не было низолота, ни серебра, какие есть теперь в вашей казне. Что вы делаете? Чего выищете? Чего вам недостает? Дома ваши изобилуют роскошью, подвалы полны вина,хлеба и масла, в кладовых груды золота и серебра. Одного вам недостает – вылишены милости божией, ибо не блюдете мира между собой. Почему один отнимаетдобро у другого? Почему зарится на чужое? Внемлите, прошу вас, словамапостола: «Если же вы друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы небыли истреблены друг другом»[649]. Ознакомьтесьтщательно с сочинениями древних, и вы увидете, что приносят с собоймеждоусобные войны. Отыщите, что писал Орозий о карфагенянах, когда он,рассказав о том, что город и страна их после семисотлетнего существования былиразрушены, добавил: «Что сохраняло его так долго? Согласие. Что сокрушило егопосле столь долгих времен? Разногласие»[650].Остерегайтесь разногласия, берегитесь междоусобных войн, которые несут гибельвам и народу вашему. Чего можно еще ожидать, как не того, что вы тотчаспотерпите крах, когда войско ваше падет, и вы останетесь беспомощными ипокоренными враждебным народом? Если ты, о король, любишь междоусобную войну,то веди ту, что, как говорит апостол, происходит в человеке, то есть когда духжелает противного плоти[651] и порокипобеждаются добродетелями: и ты, будучи свободным, служи своему главе, Христу[652], ты, который, будучи в оковах, некогдаслужил корню зол[653].

1 . Итак, когда король Сигиберт был убит околовиллы Витри, королева Брунгильда с детьми находилась в Париже. После того какей стало известно о случившемся и она, потрясенная горем и скорбью, не знала,что ей делать, герцог Гундовальд[654], взяв еемаленького сына Хильдеберта, тайком увез его и, после того как он спас его отнеминуемой смерти, собрал народ, которым правил отец Хильдеберта, ипровозгласил Хильдеберта королем, хотя ему едва минуло пять лет. Начал онправить в день рождества Христова[655].

И вот в первом году его правления[656]король Хильперик прибыл в Париж и, захватив Брунгильду, отправил ее в изгнаниев город Руан, а ее сокровища, которые она привезла в Париж, он отнял; дочерейже ее он приказал держать в городе Мо. В это время в Тур пришел Рокколен слюдьми из Ле-Мана, разграбил его и совершил множество злодейств; впоследствиимы расскажем[657], каким образом он погиб,караемый могуществом блаженного Мартина за совершенные им злодеяния.

2 . Хильперик же отправил своего сына Меровея свойском против Пуатье. А тот, оставив без внимания приказание отца, прибыл вТур и находился там во дни святой пасхи[658].Его войско сильно опустошило ту область. Сам же он, делая вид, что хочетпоехать к своей матери[659], устремился вРуан. И там он встретился с королевой Брунгильдой и взял ее себе в жены.Хильперик, узнав о том, что Меровей, вопреки естеству и каноническим законам,женился на жене своего дяди[660], крайнеогорченный этим известием, поспешил в упомянутый город. Когда же они узнали отом, что Хильперик решил их разлучить, они нашли убежище в базилике святогоМартина, которая была построена из дерева за стенами [117] города. Прибывший же туда король старался выманить их оттуда, применяямногочисленные уловки, но они, понимая, что он хитрит, не верили ему. Тогда ондал клятву, говоря: «Если это было по божьей воле, то я сам не стану пытатьсяих разлучать». Вняв этой клятве, они вышли из базилики. Облобызав и приняв ихдостойно, Хильперик разделил с ними трапезу. Но спустя несколько днейХильперик, взяв с собой Меровея, возвратился в Суассон.

3 . Но когда они [Хильперик и Меровей] находилисьтам[661], какие-то люди из Шампани,собравшись, напали на город Суассон и, изгнав из него королеву Фредегонду иХлодвига, сына Хильперика, хотели подчинить себе город. Как только Хильперикузнал об атом, он отправился туда с войском, послав вестников сказать, чтобы тене причиняли ему никакой обиды, дабы избежать гибели обоих войск. Те же,пренебрегая этим, готовились к сражению. А когда началось сражение, сторонаХильперика взяла перевес и обратила в бегство своих врагов, из которых былиуничтожены многие смелые и деятельные мужи. Обратив остальных в бегство,Хильперик вступил в Суассон. После этих событий Хильперик начал подозреватьсвоего сына Меровея, в связи с его брачным союзом с Брунгильдой, в том, что этосражение произошло из-за его козней. Обезоружив и отдав его под стражу, онвелел содержать его под домашним арестом, обдумывая, как с ним поступитьдалее.

А зачинщиком этого сражения был Годин, который ранее перешел от Сигиберта кХильперику и получил от него много подарков; но, побежденный в сражении, онпервый обратился в бегство. Его же виллы, которые король подарил ему изкоролевского фиска[662] в области Суассона,Хильперик отобрал и принес в дар базилике блаженного Медарда. Сам же Годинспустя немного времени внезапно скончался. Его жену забрал Раухинг, человек,преисполненный всяческого тщеславия, надменный, гордый и в высшей степенинаглый. Он обращался с подчиненными, не проявляя ничего человеческого, нонеистовствуя по отношению к своим ближним и выказывая безмерную и безумнуюзлость, совершал гнусные злодеяния. А именно: если перед ним, как обычно, слугаво время пира держал факел, он приказывал ему обнажить ноги и прижимать к нимтак долго факел, пока он не погасал; когда факел зажигали снова, он заставлялпроделывать то же самое до тех пор, пока у слуги, державшего факел, не обгораливсе ноги. Если же слуга пытался кричать или куда-нибудь уйти с этого места, оннемедленно грозил ему обнаженным мечом, и бывало так, что когда тот рыдал, онликовал от радости.

Далее, некоторые рассказывали, что в то время двое из его слуг, мужчина идевушка, как это часто бывает, взаимно полюбили друг друга. И после того какэта любовь продолжалась в течение двух или более лет, они поженились и укрылисьв церкви[663]. Узнав об этом, Раухинг пришелк местному епископу и попросил немедленно вернуть ему слуг, которым он [якобы]простил их вину. Тогда епископ сказал ему: «Ведь ты знаешь, какое уважениеследует оказывать божьей церкви. Ты же сможешь их получить только тогда, когдапоклянешься оставить их брак в силе и вместе с тем пообещаешь освободить их отвсякого телесного наказания». [118] А Раухинг после долгогоколебания наконец, обратившись к епископу, положил свои руки на алтарь и,клянясь, сказал: «Я их никогда не разлучу, а сделаю так, что они навекипребудут в этом союзе. Хотя мне и неприятно было, что это произошло без моегоразрешения, однако я с этим охотно примирюсь, потому что ни он не выбрал чужуюслужанку, ни она – чужого слугу». Епископ простодушно поверил обещанию хитрогочеловека и возвратил их с условием, что они не будут наказаны. Получив их ипоблагодарив епископа, Раухинг отправился к себе домой. Он тотчас же приказалсрубить дерево, обрубить с него сучья, вогнать клинья с обоих концов ствола ивыдолбить его. Затем он приказал положить колоду в вырытую в земле на глубинетрех или четырех футов яму. Потом велел положить туда девушку, как кладутмертвых, а сверху – слугу; закрыв их крышкой, он наполнил яму землей и заживопохоронил их, говоря при этом: «Я не обманул, давая клятву в том, что они будутвовеки неразлучны». Когда об этом известили епископа, он поспешно прибежал тудаи, браня Раухинга, с трудом добился того, чтобы их откопали. Слугу все же онвытащил живым, а девушку нашел уже задохнувшейся. Вот такими именно деламиотличался этот негоднейший человек, способный только на издевательства,хитрости и всякие гнусности. Вот почему он и заслужил такой конец жизни,которую он так недостойно вел. Об этом мы собираемся рассказать впоследствии[664].

Референдарий[665] Сиггон, хранительперстня-печати короля Сигиберта и приглашенный королем Хильпериком на ту жедолжность, какую он занимал во времена правления его брата, также оставилХильперика и перешел на сторону короля Хильдеберта, сына Сигиберта. А его[Сиггона] имущество, которое у него было в Суассоне, получил Ансовальд. Имногие другие, которые перешли из королевства Сигиберта к Хильперику, вернулиськ Хильдеберту. А жена Сиггона спустя немного времени умерла, но он сноваженился.

4 . В эти дни Рокколен, посланный Хильпериком,прибыл в Тур и вел себя чрезвычайно кичливо. Расположившись лагерем на другомберегу Луары, он направил к нам послов[666],разумеется для того, чтобы мы выгнали из святой базилики Гунтрамна, которогообвиняли тогда в смерти Теодоберта[667]; еслиже мы этого не сделаем, то он, Рокколен, прикажет предать огню город и все егоокрестности. Услышав это, мы направили к нему посольство, говоря, что то, чегоон требует, никогда не делалось с давних времен и никоим образом нельзядопустить поругания святой базилики; если это произойдет, то не будетблагополучия ни ему, ни королю, отдавшему такое приказание; пусть он лучшебоится святости великого епископа, чья чудотворная сила выправила вчерарасслабленные члены[668]. Он же, ничего этогоне боясь, во время своего пребывания в епископском доме, находящемся по тусторону Луары, разрушил сам дом, сбитый гвоздями; а гвозди растащили пришедшиевместе с ним из Ле-Мана люди, набив ими свои сумы; они же уничтожили годовойзапас зерна и все опустошили.

А тем временем, когда Рокколен вел себя так, его покарал бог. Но он,сделавшись желтым от царской болезни[669],все же отдал нам грубое приказание: [119] «Если вы сегодня невыгоните герцога Гунтрамна из базилики, то я истреблю всю зелень вокруг города,так что это место будет пригодным только для пашни». Между тем наступил святойдень богоявления[670], и Рокколен все большеи больше начал страдать. Тогда по совету своих людей он переправился через рекуи прибыл в город. И вот когда из главной церкви вышли с пением и шли к святойбазилике [св. Мартина], он верхом на коне следовал за крестом, а впереди неслихоругви. Но как только он вошел в святую базилику, его гнев и угрозысмягчились. По возвращении из церкви он не смог в этот день принимать пищу.Затем, так как он сильно задыхался, он уехал в Пуатье. Когда же был великийпост, он то и дело ел крольчатину. Он уже распорядился о том, чтобы смартовских календ обложить налогами и наказать жителей Пуатье[671], но накануне испустил дух. Так успокоились его гордыня ивысокомерие.

5 . В то время Феликс, епископ города Нанта[672], написал мне письмо, полное упреков, вкотором он сообщал, кроме того, и о том, что мой брат[673] был убит потому, что он, стремясь получить епископство,сам убил епископа. Но написал он об этом лишь потому, что жаждал получитьцерковную виллу. И так как я не хотел давать ему эту виллу, он в бешенствеобрушил на меня, как я сказал, тысячу упреков. Я же ему, между прочим, ответил:«Помни слова пророка: „Горе прилагающим дом к дому и присоединяющим поле кполю! Неужели они одни населят землю?“[674].О если бы ты был епископом Марселя, то корабли никогда не привозили бы нимасла, ни других товаров, а привозили бы только одну бумагу[675], благодаря которой ты имел бы больше возможности порицатьдобрых людей. Но недостаток в бумаге положил конец твоему многословию». Он ведьбыл весьма жаден и хвастлив. Но я, пренебрегая этим и чтобы не показаться емутаким же, объясню, каким образом покинул свет мой брат и как быстро возмездиегосподне настигло его убийцу.

Когда начал дряхлеть блаженный Тетрик, епископ церкви Лангра, он удалил отсебя диакона Лампадия, который был его доверенным лицом. Мой брат, желая помочьбедным, которых Лампадий бесстыдно обирал, согласился с его отстранением, чем ивызвал к себе ненависть. Тем временем с блаженным Тетриком случился удар. Таккак ему не помогали никакие средства врачей, клирики, обеспокоенные этим и тем,что они оставались без пастыря, попросили себе Мундериха. Король [Гунтрамн]одобрил выбор, и Мундерих с выстриженной на голове тонзурой был посвящен вепископы, но с тем условием, что, пока жив блаженный Тетрик, он будетархипресвитером в крепости Тоннер и останется там; когда же умрет егопредшественник, то он займет его место. Живя в этой крепости, он прогневилкороля. В самом деле, о нем говорили, что он самолично доставил королюСигиберту, выступившему против своего брата Гунтрамна, провиант и подарки.Поэтому его выгнали из крепости, отправили в изгнание и поместили в какой-тотесной башне без кровли на берегу Роны. В ней он, тяжело страдая, провел почтидва года. Затем благодаря епископу, блаженному Ницетию, он возвратился в Лион,где прожил у Ницетия два месяца. Но так как он не мог добиться от короля[120] разрешения вернуться туда, откуда его изгнали, он ночьюбежал в королевство Сигиберта, где был поставлен епископом в деревню Аризит[676]. Здесь у него было 15 приходов, которымираньше владели готы; теперь же там распоряжается Далмаций, епископ Родеза.

С уходом Мундериха жители Лангра на этот раз попросили себе епископомСильвестра, который был в родстве с нами и с блаженным Тетриком. Попросили жеони его, побуждаемые моим братом. Между тем когда блаженный Тетрик скончался[677], Сильвестр, после того как у него наголове выстригли тонзуру, был рукоположен в пресвитеры, и он получил всю властьнад церковным имуществом. Но для того чтобы получить епископское благословениев Лионе, Сильвестр стал собираться в путь. В это самое время его сразилападучая болезнь, которой он давно уже страдал. Находясь без чувств, он втечение двух дней беспрерывно ужасно стонал, а на третий день испустил дух.Когда это случилось, Лампадий, как было сказано выше, лишенный почести иимущества, из ненависти к диакону Петру[678]объединился с сыном Сильвестра, измышляя и утверждая, что его отец [Сильвестр]погиб от колдовства самого Петра. И тот по молодости и легкомыслию выступилпротив Петра, всенародно обвиняя его в гибели своего отца. Далее, когда Петруслышал об этом, он отправился в Лион на суд, назначенный у святого Ницетия,дяди моей матери, и там в присутствии самого епископа Сиагрия[679] и многих других святителей и светских вельмож очистилсяклятвой, поклявшись[680] в том, что он никакне причастен к смерти Сильвестра. Но спустя два года сын Сильвестра, сноваподстрекаемый Лампадием, настиг на дороге диакона и убил его[681], сразив копьем. Когда это произошло, Петра подобрали в томместе и принесли в крепость Дижон, и похоронили рядом со святым Григорием[682], нашим прадедом. А убийца бежал и перешелк королю Хильперику; имущество же его было передано в казну короля Гунтрамна.Так как из-за совершенного им преступления он скитался по разным местам и унего не было надежного пристанища, то он наконец, как я полагаю, побуждаемыйневинно пролитой кровью, вопиющей ко господу, где-то в пути убил мечом ни в чемне повинного человека. Родственники убитого, скорбя о смерти близкого,возмутились и, обнажив мечи, изрубили убийцу на куски и разбросали их. Поправедному суду божиему презренный, без вины убивший ближнего своего, нашелтакой же конец, недолго оставаясь безнаказанным. Действительно, это произошло сним на третьем году после убийства им Петра.

И вот после смерти Сильвестра[683] жителиЛангра вторично попросили себе епископа и получили Паппола, который некогда былархидиаконом в Отёне. Он, как утверждают, совершил много неправедных дел, окоторых мы умолчим, дабы не казалось, что я клевещу на свою братию. Однакокаков был его конец, я расскажу. На восьмом году своего епископства[684], когда он однажды ночью объезжал приходы ивиллы, принадлежавшие церкви, ему во сне явился блаженный Тетрик, и лик его былгрозен. Он ему сказал так: «Что ты здесь делаешь, Паппол? Зачем оскверняешьмое седалище? Зачем ты грабишь церковь? Зачем ты развращаешь верную мне паству?Уходи отсюда, оставь это место, удались из этой земли». [121] И при этих словах он сильно ударил его в грудь жезлом, который держал в руке.Проснувшись от этого удара и размышляя о том, что все это означает, он ощутилсильную боль в том месте, где он получил удар. Паппол почувствовал отвращениек еде и нитью и уже стал ожидать близкую смерть. Что же дальше? На третий деньу него пошла горлом кровь, и он скончался. Отсюда его перевезли и похоронили вЛангре.

На его место поставили епископом аббата Муммола, по прозвищу Добрый. Многиеего очень хвалили за то, что он был целомудренным, трезвенником и скромным,готовым на всякое доброе дело, за то, что он любил справедливость и всяческистремился к милосердию. Приняв епископскую кафедру и зная о том, что Лампадийпохитил много церковного имущества и грабежом простых людей приобрел поля,виноградники и слуг, Муммол лишил его всего имущества и приказал удалить его отсебя, Теперь Лампадий живет в большой бедности, добывая себе пропитаниесобственным трудом. Но об этом достаточно.

6 . А в вышеупомянутом году, то есть в год, когдапосле смерти Сигиберта стал править его сын Хильдеберт[685], на могиле блаженного Мартина произошло много чудес, окоторых я написал в тех книгах, где я попытался описать сами чудеса[686]. И хотя речь моя простовата, я не мог,однако, умолчать о том, что я или сам видел, или узнал из рассказов людейнадежных. Здесь я только поведаю о том, что случается с легкомысленными людьми,которые после небесного чуда ищут еще и земные лекарства, ибо сила егопроявляется как в благодати исцелений, так и в наказании неразумных.

Левнаст, архидиакон буржский, из-за бельма лишился зрения. Хотя он ходил помногим врачам, он никак не мог восстановить зрение. И тогда он пришел кбазилике блаженного Мартина. Там он, постоянно постясь и моля вернуть емузрение, пробыл два или три месяца. Когда же наступил праздник, глаза егопрояснились, и он начал видеть. Однако, вернувшись домой, он позвал одногоиудея, который поставил ему на лопатки пиявки для того, чтобы лучше виделиглаза. Но как только ему спустили кровь, он опять ослеп. Когда это случилось,он снова вернулся к святому храму. И там он вновь оставался долгое время, нозрение так и не восстановилось. Я полагаю, что это ему не было даровано из-заего грехов. Как говорит господь: «Ибо кто имеет, тому дано будет иприумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»[687]; и еще: «...вот, ты выздоровел, не грешибольше, чтобы не случилось с тобою чего хуже»[688]. В самом деле, он оставался бы здоровым, если бы, помимобожественной силы, не воспользовался помощью иудея. Ведь апостол об этомнапоминает и объясняет в таких словах: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо сневерными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света стьмою? Что общего между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного сневерным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого.И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь»[689]. Посему пример этот да научит каждого христианина, чтобыон, если сподобился небесного исцеления, не прибегал бы к земномуврачеванию.[122]

7 . Но следует упомянуть и о том, кто и какие мужибыли призваны в этом году ко господу. Я считаю великими и угодными богу такихлюдей, которых он призвал с нашей земли к себе в рай. Именно так ушел из мираблагословенный пресвитер Сенох, который жил в Type. Родом же был он тейфал[690]. Став клириком в Турской области, онудалился в келью, которую сам построил в древних стенах. Собрав монахов, онвосстановил давно разрушенную часовню. Он же сотворил множество чудес надболящими, о чем мы написали в книге его жития[691].

8 . В том же году преставился и епископ парижский,блаженный Герман. И чудо, происшедшее при его погребении, служит подтверждениеммногих его чудесных деяний, сотворенных им еще при жизни. Когда заключенные втемницу воззвали о помощи, его тело вдруг отяжелело на улице, но как только ихосвободили, его тело снова подняли без труда. А сами освобожденные, следуя сблагоговением за его прахом, дошли до базилики, где он и был погребен. У егомогилы верующие испытали на себе много чудес, ниспосланных богом, так чтокаждый, кто молил о чем-либо праведном, быстро достигал желаемого. Однако ктоотважится подробно познакомиться с его чудесами, которые он сотворил при жизни,тот пусть прочтет книгу о его житии, написанную пресвитером Фортунатом[692], и там все это найдет.

9 . В этом же году умер также и затворник Калюппа.С самого детства он всегда был набожным и, уйдя в монастырь в Меалле, в областиКлермона, среди братьев отличался большим смирением, как об этом мы написали вкниге о его житии[693].

10 . А в области Буржа жил затворник по имениПатрокл, бывший в сане пресвитера, человек удивительной святости, набожности ивеликого воздержания, который часто из-за строгого поста испытывал различныелишения. Вина, крепких напитков или чего-нибудь другого, способного опьянять,он не пил[694], а пил лишь одну воду, слегкаподслащенную медом; никакого мяса он не употреблял. Его пищей был хлеб,размоченный в воде и посыпанный солью. Взор его всегда оставался ясным[695]. Действительно, он постоянно пребывал вмолитве, и если он прерывал ее на короткое время, то он или читал, или писал.Своей молитвой он часто приносил облегчение больным лихорадкой, страдающимнарывами или другими болезнями. Но сотворил он много и других чудес,перечислять которые было бы долго. На нагом теле он всегда носил власяницу. Онушел из этого мира восьмидесяти лет, переселясь ко Христу. О его житии мы такженаписали сочинение[696].

11 . И так как господь наш всегда благоволитпрославлять святителей своих, я расскажу о том, что произошло в этом году сиудеями в Клермоне[697]-Хотя блаженный Авитмного раз увещевал их, чтобы они, сбросив пелену закона Моисеева[698], поняли писание духовно и чистым сердцемсозерцали в священных письменах Христа, сына бога живого, возвещенногопророками и законом, однако в их сердце оставалась не то что пелена, котораязатеняла лицо Моисеево, но прямо-таки целая стена. Когда же епископ молился отом, чтобы они, обратившись ко господу, сорвали покров с Писания, один из нихпопросил, чтобы его окрестили [123] на святую пасху; и он,возрожденный богом в таинстве крещения, уже шел в белых одеждах[699] вместе с другими, одетыми в белое. Нокогда народ входил в городские ворота, один из иудеев, подстрекаемый диаволом,вылил на голову крещенного иудея прогорклое масло. Когда весь народ,возмутившись этим, хотел побить его камнями, епископ не позволил сделать этого.Но в святой день, в который господь по искуплении грехов человеческихвозносится во славе на небеса и когда епископ шел с пением псалмов из церкви кбазилике святого Мартина, вся масса людей, следовавшая за ним, набросилась насинагогу иудеев и, разрушив ее до основания, сравняла это место с землею. Но наследующий день епископ направил послов к иудеям сказать: «Я не принуждаю вассилой исповедовать сына божьего, я только проповедую и влагаю в ваши сердцасущность учения. Я ведь пастырь, поставленный над стадом господним. И это о вассказал тот истинный пастырь, кто пострадал за нас, что „у него есть и другиеовцы, которые не сего двора, и тех надлежит ему привести, чтобы было одно стадои один пастырь“[700]. Вот почему если выхотите веровать, как я, то будьте одним стадом, пастырем которого я поставлен;если же не хотите, то уходите отсюда»[701].Те же долгое время колебались и сомневались, и на третий день благодаряепископу, как я полагаю, они все собрались и отправили к нему послание, говоря:«Мы веруем в Иисуса, сына бога живого, возвещенного нам гласом пророков; посемумы просим очистить нас крещением, дабы не пребывать нам в этом грехе». Аепископ, обрадованный этим известием, совершив богослужение в святую ночьпятидесятницы, отправился в баптистерий[702],расположенный за городскими стенами; там вся толпа иудеев, пав перед ним ниц,молила окрестить их. А он, плача от радости, омыл их всех святой водой и,совершив помазание, приобщил их к лону матери церкви. Горели свечи, мерцалилампады, весь город белел от паствы, облаченной в белоснежные одежды, и вгороде радость была не меньше той, какую некогда удостоился видеть Иерусалим,когда дух святой нисшел на апостолов. Было же крещено более пятисот человек. Теже, которые не пожелали креститься, покинули этот город и отправились вМарсель.

12 . После этого скончался и Брахион, аббатмонастыря в Мена. Был же он родом из тюрингов и некогда служил у герцогаСигивальда охотником, как мы рассказали в другом месте[703].

13 . Итак, [вернемся к нашему повествованию].Король Хильперик отправил своего сына Хлодвига против Тура. Собрав войско,Хлодвиг прошел Турскую и Анжерскую области до Сента и захватил их. Но Муммол,патриций[704] короля Гунтрамна, с большимвойском дошел до Лиможа и сразился с Дезидерием, герцогом короля Хильперика. Вэтом сражении из войска Муммола пало пять тысяч, из войска Дезидерия – двадцатьчетыре тысячи. Сам же Дезидерий бежал и едва спасся. А патриций Муммолвозвратился обратно через Овернь, и его войско частично опустошило ее. И так онвернулся в Бургундию.

14 . После этого Меровея, который все ещесодержался отцом под стражей[705], постригли,облачили в одежду, которую обычно носят клирики, рукоположили в пресвитеры инаправили в монастырь, называемый [124] Анинсола[706], в Ле-Мане, чтобы там он получилнаставления о свяшеннических обязанностях. Узнав об этом, Гунтрамн Бозон,который тогда находился, как мы сказали, в базилике святого Мартина[707], послал иподиакона Рикульфа, который тайноподал бы ему [Меровею] совет: искать убежища в базилике святого Мартина. КогдаМеровей был в пути[708], ему повстречался егослуга Гайлен. И так как охрана, сопровождавшая Меровея, была малочисленной, тоГайлен освободил его. Покрыв голову и надев мирскую одежду, Меровей устремилсяв храм блаженного Мартина. Мы же в это время служили мессу. Найдя двериоткрытыми, Меровей вошел в святую базилику. После обедни он попросил, чтобы мыпреподали ему святые дары[709]. А тогда срединас находился Рагнемод, епископ парижский, наследовавший святому Герману. Таккак мы отказали в этом Меровею[710], он началкричать и говорить, что мы не имеем права без согласия братии лишать егопричастия. Пока он так говорил, мы обсудили его дело, основываясь на церковныхправилах, и он с согласия духовного брата, присутствовавшего там, получил отнас святые дары. Ведь я боялся, как бы мне отказом от причастия одного невызвать убийства многих, ибо он грозил убить некоторых из нашего народа, еслион не удостоится причастия. Однако из-за этого Турская область претерпеламного бедствий. В эти дни муж моей племянницы Ницетий отправился по своим деламк королю Хильперику вместе с нашим диаконом, который должен был рассказать опобеге Меровея. Когда королева Фредегонда увидела их, она сказала: «Этосоглядатаи, и они прибыли разведать, что делает король, и донести Меровею». Инемедленно, лишив их одежды[711], онаприказала отправить их в изгнание, откуда они были освобождены на седьмоймесяц.

И вот Хильперик направил к нам гонцов со словами: «Выгоните этого отступникаиз базилики. Если же вы не сделаете этого, то я предам всю эту область огню».И так как мы ответили, что невозможно, чтобы теперь, во времена христиан,происходило то, чего не было даже во времена еретиков, то он собрал войско иотправил его туда.

А на второй год правления короля Хильдеберта[712], когда Меровей увидел, что отец непреклонен в своемрешении, он задумал отправиться, взяв с собой герцога Гунтрамна, к Брунгильде,говоря: «Да не будет того, чтобы только из-за меня была подвергнута насилиюбазилика владыки Мартина или чтобы была захвачена эта область». И, войдя вбазилику во время ночного богослужения, он положил на могилу блаженного Мартинавсе веши, которые у него были, моля святого прийти ему на помощь и оказать своюмилость, чтобы он мог получить королевство.

Левдаст же, который был тогда графом, в угоду Фредегонде строил емумногочисленные козни. Наконец, применив хитрость, он перебил мечом его слуг,которые вышли наружу, и жаждал убить самого Меровея, если бы ему представилсяподходящий случай. Но Меровей, по совету Гунтрамна и желая отомстить за себя,приказал схватить придворного врача Марилейфа, когда он возвращался от короля[713]. После того как врача очень сильно избили,Меровей, отняв у него золото, серебро и все вещи, которые были при нем, оставилего нагим; и он убил бы его [125] если бы Марилейф неускользнул из рук убийц и не скрылся бы в церкви. После того как мы дали емуодежду и обеспечили безопасность, мы отправили его в Пуатье. Меровей же вомногом обвинял отца и мачеху[714], чтоотчасти было правдоподобно. Однако то, что это исходило от сына, как яполагаю, не было угодно богу, как мне это стало ясно впоследствии. Однажды ябыл приглашен к Меровею на обед. Когда мы сидели вместе, он смиренно попросилменя почитать ему что-нибудь для наставления души. Открыв книгу Соломона, яостановился на первом стихе, который мне попался; он содержал следующее: «Глаз,насмехающийся над отцом, пусть выклюют вороны дольние»[715]. Он же не понял этого, а я усмотрел в этом стихепредначертание господа[716].

Тогда же Гунтрамн отправил к одной женщине, которую он знал еще со временикороля Хариберта и которая обладала даром пророчицы, слугу, чтобы она сказала,«что будет с ним»[717]. Он утверждал также,что в свое время она ему предсказала не только год, но день и час, в которыйумрет король Хариберт. Она ответила ему через слуг следующее: «А будет так, чтов этом году умрет король Хильперик, и король Меровей будет править всемкоролевством, избавясь от братьев. Ты же будешь герцогом всего его королевствав течение пяти лет. Но на шестой год с помощью народа ты получишь епископство водном городе, расположенном на реке Луаре, на правом ее берегу, и, исполненныйдней, старцем покинешь этот мир». Когда возвратившиеся слуги возвестили об этомсвоему господину, он тотчас, гордынею обуянный, словно уже сидел на епископскойкафедре турской церкви, передал мне эти слова. Я же, смеясь над его глупостью,молвил: «Об этом следует вопрошать бога; ибо не нужно верить тому, чтопредсказывает диавол. Он же [диавол] был лжецом изначально и никогда не устоялв истине»[718]. Когда же Гунтрамн,смутившись, ушел, я сильно смеялся над этим человеком, считавшим, что можноверить в подобное. Затем однажды ночью, после того как я отслужил вечерню вбазилике святого епископа, прилег на ложе и заснул, я увидел во сне ангела,летящего в воздухе. И когда он прилетал над святой базиликой, он громко сказал:«Увы, увы! Бог поразил Хильперика и всех его сыновей, и никого не осталось вживых из тех, кто вышел из чресл его и кто вечно правил бы его королевством». Абыли у него в то время от разных жен, за исключением дочерей, четыре сына[719]. Но когда впоследствии это сбылось, тогдамне стало ясно, что то, что предсказали ворожеи, – ложь.

И вот когда они находились в базилике святого Мартина[720], королева Фредегонда послала [слугу] к Гунтрамну Бозону,которому она уже втайне покровительствовала в связи со смертью Теодоберта[721], говоря: «Если ты сможешь выманить Меровеяиз базилики, чтобы его убили, ты получишь от меня великолепный подарок». А он,думая, что убийцы уже на месте, сказал Меровею: «Почему мы сидим здесь, какбезвольные и боязливые, скрываясь, подобно слабым, в базилике? Пусть приведутнам наших лошадей, и мы, взяв с собой соколов и собак, поедем на охоту инасладимся видом широких далей». Именно так он хитро говорил, чтобы выманитьМеровея из святой базилики. Но и в других случаях Гунтрамн[126] был человеком расчетливым; например, он всегда был готовдать ложную клятву: никому из друзей он не давал клятвы так, чтобы ее тотчас жене нарушить[722].

Итак, выйдя, как мы сказали, из базилики, они дошли до ближайшего к городупоместья, называемого Юкундиак[723]. Но сМеровеем ничего плохого не случилось. И так как в то время Гунтрамна, как мырассказали обвиняли в гибели Теодоберта[724],король Хильперик послал письмо к гробу святого Мартина, в котором была просьба,чтобы блаженный Мартин ему ответил, можно ли выгнать из его [св. Мартина]базилики Гунтрамна или нет. Диакон Бавдегизил, доставивший это письмо, положилна святую могилу вместе с тем письмом, которое он принес с собой, чистый лист.После трехдневного ожидания, не получив никакого ответа, он вернулся кХильперику. Но Хильперик послал других, чтобы они взяли с Гунтрамна клятву втом, что он без его ведома не покинет базилику.Гунтрамн охотно поклялся передалтарным покровом, прикоснувшись к нему[725],что он без приказания короля никогда отсюда не выйдет.

А Меровей, не веря пророчице, положил на могилу святого три книги то естьПсалтирь, книгу Царств и Евангелие, и, проведя всю ночь в молитвах, просилблаженного исповедника сказать ему, что будет с ним, чтобы по божьему знаку онузнал, сможет ли получить королевство или нет. После этого он провел три дня впосте, бдении и молитвах и, придя вторично к святой могиле, открыл книгу,которая оказалась в книге Царств. Первая же строка на странице, которую оноткрыл, была следующего содержания: «За то, что вы оставили Господа, Богавашего последовали за чужими богами, и поступили неправильно пред очами Его, заэто предал вас Господь, Бог ваш, в руки врагов ваших».[726] В Псалтири же открылся такой стих: «Однако за вероломствоих Ты положил им несчастья; Ты низверг их, пока они поднимались. Как пришли лиони в разорение? Внезапно они исчезли и погибли от беззакония своего»[727]. В Евангелии же он нашел следующее: «Вызнаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет нараспятие»[728] Придя в смущение от этихответов, Меровей очень долго плакал на могиле блаженного епископа, затем, взявс собой герцога Гунтрамна, удалился с пятьюстами или более человек. Когда онвышел из святой базилики и совершал свой путь по области Оксера, он был схваченгерцогом короля Гунтрамна – Эрпоном. Но, находясь у него под стражей, оннеизвестно каким образом убежал и укрылся в базилике святого Германа[729]. Узнав об этом, король Гунтрамн пришел вярость, наказал Эрпона штрафом в семьсот золотых и отстранил его от должности,говоря: «Ты задержал, как сказал мой брат [Хильперик], его врага. Если бы тыдумал о том, что делаешь, ты должен был прежде всего привести его ко мне, впротивном случае ты не должен был бы прикасаться к тому, кого ты лишь для видаудерживал».

А войско короля Хильперика дошло до Тура[730], разграбило, предало огню и опустошило эту область, непощадив владения святого Мартина. Войско, невзирая на бога и не боясь его,забирало все, что попадало под руки. Пробыв почти два месяца в названнойбазилике, Меровей убежал [127] и пришел к королеве Брунгильде;но австразийцы его не приняли[731]. А отецего выслал войско против Шампани, думая, что Меровей скрывается там[732]. Но он не причинил ему никакого вреда идаже не смог его захватить.

15 . В то самое время, когда Альбоин вторгся вИталию[733], Хлотарь и Сигиберт разрешилишвабам и другим народам жить в том месте, где жили перед этим саксы[734], а они, эти саксы, то есть те, которыебыли вместе с Альбоином и которые вновь вернулись во времена Сигиберта,поднялись против них [швабов] и хотели изгнать их из той области и уничтожить.Тогда те предложили им третью часть земли, говоря: «Мы можем жить вместе безстолкновения». Но саксы, разгневавшись на них, так как это место они раньшесами занимали, не хотели никакого примирения. Затем швабы во второй разпредложили им половину той земли, потом – две части, оставляя за собой лишьтретью часть. Но так как саксы не соглашались, то швабы предложили им вместе сземлей весь скот, лишь бы те отказались от войны. Но саксы не пошли и на это ипотребовали сражения. А до битвы они обсуждали между собой вопрос, как ониподелят жен и какую кто возьмет после гибели их мужей, договариваясь так,словно те были уже уничтожены. Но милосердный господь, творящий справедливость,сделал все вопреки их желанию. А именно: когда они сошлись в сражении, из 26тысяч саксов пало 20 тысяч, а из 6 тысяч швабов полегло только четыреставосемьдесят человек, остальные же вышли победителями. Те же из саксов, которыеостались в живых, поклялись, что они только тогда остригут себе бороду иволосы, когда они отомстят противнику. Но во втором сражении они потерпели ещебольшее поражение. Тогда они отказались от войны.

16 . У бретонов же произошло следующее: Маклиав[735] и Бодик, бретонские графы, взаимнопоклялись в том, чтобы тот, кто из них переживет другого, защищал бы сынадругого, как своего собственного. Бодик умер и оставил сына по имени Теодерик.Забыв клятву, Маклиав изгнал его из родной страны и захватил королевство егоотца. Теодерик долгое время находился в изгнании и странствии. Наконец господьсжалился над ним. Теодерик, собрав бретонов, напал на Маклиава и сразил его исына его Иакова мечом, и снова завладел частью королевства, которой некогдавладел его отец; другую же часть удержал Варох, сын Маклиава.

17 . А король Гунтрамн зарубил мечом двух сыновейпокойного Магнахара[736] за то, что ониговорили об Австригильде[737] и ее детяхмного гнусного и мерзкого, и король отобрал в свою казну все их имущество. Но исам король потерял двух сыновей[738],сраженных внезапной болезнью; их смертью он был очень опечален, так как оностался бездетным. В этом году было сомнение по поводу дня празднования пасхи.В Галлии мы праздновали вместе со многими городами святую пасху 18 апреля,другие же вместе с испанцами – 21 марта[739].Однако, как говорят, те источники в Испании[740], которые по воле божией только еще заполнялись, на нашупасху уже полны.

В Шиноне же, турской деревне, когда служили обедню в славный деньвоскресения господня, произошло сотрясение церкви. Испуганный народ[128] в один голос закричал, что церковь рушится, и, выломавдвери, все оттуда разбежались. После этого народ постиг великий мор.

Затем король Гунтрамн отправил к своему племяннику Хильдеберту послов спросьбой о мире, умоляя о свидании с ним. Тогда тот прибыл к нему вместе сосвоими вельможами. Они встретились возле моста, который называют Каменным,поприветствовали друг друга и облобызались. Король Гунтрамн молвил:«Случилось, по моим грехам, что я остался без детей, и посему я прошуплемянника моего быть мне сыном». И, посадив его на свой трон, он передал емувсе королевство со словами: «Один щит нас защищает, и одно копье нас охраняет.Если же у меня будут сыновья, то я буду считать тебя ничем не хуже их, так чтота любовь, которую я тебе обещаю ныне, пребудет, бог свидетель, и с ними, и стобою». Вельможи Хильдеберта дали подобное же обещание от его имени. И онивместе вкусили и выпили, и, обменявшись взаимно подарками, разъехались с миром,послав к Хильперику посольство с требованием от него возвратить то, что онотнял из владений их королевства; если же он откажет, пусть готовится ксражению[741]. Но Хильперик, не обращая наэто внимания, приказал строить цирки в Суассоне и Париже и предоставить ихнароду для зрелищ.

18 . После этих событий Хильперик, услышав, чтоПретекстат, епископ руанский, раздает народу подарки, в чем не было пользы дляХильперика, потребовал его к себе. Расспросив его, он узнал, что у Претекстата,были вещи, переданные ему королевой Брунгильдой. Отняв их, Хильперик повелелдержать его под стражей до суда епископов. Когда собрался собор, привелиПретекстата; а собрались епископы в Париже, в базилике святого апостола Петра.Король сказал Претекстату: «Как тебе, епископ пришло на ум соединить врагамоего Меровея, которому следовало бы поступить по отношению ко мне как сыну, сего теткой, то есть с женой его дяди[742]?Или ты не знал, какие церковные законы установлены по этому поводу?[743] Оказывается, ты здесь не только превысилвласть, но даже действовал как соучастник и, чтобы убить меня, раздавалподарки. Ты же сделал сына врагом отцу, совращал деньгами народ, чтобы никтоне соблюдал положенную мне верность, и хотел передать мое королевство в рукидругого». Когда он так говорил, толпа франков зашумела и хотела взломать дверибазилики, как будто бы для того, чтобы вытащить оттуда епископа и побить егокамнями, но король запретил это делать. И когда епископ Претекстат отрицал всесказанное королем, пришли лжесвидетели, которые, показывая какие-тодрагоценности, говорили: «Вот, это и это ты дал нам для того, чтобы мы быливерны Меровею». На это епископ сказал: «Действительно, вы говорите правду, чтоя вас часто одаривал, но не с тем, чтобы изгнать короля из королевства. Кольскоро вы мне дарили отличных лошадей и другие вещи, то разве мог я поступитьиначе, как не одарить вас подобным же образом».

Когда же король ушел в свои покои, мы собрались все вместе и сидели вризнице базилики блаженного Петра. Во время нашего разговора неожиданно пришелАэций, архидиакон парижской церкви, и, поприветствовав нас, сказал: «Внемлитемне, святители господни, собравшиеся; [129] здесь вместе, ведьили вы сейчас прославите имена свои, и воссияют они доброй славой, или жеотныне справедливо никто не будет считать вас за святителей божиих, если выуроните свое достоинство и допустите гибель собрата». Когда он это говорил,никто из епископов ему ничего не ответил: ведь они боялись гнева королевы, понастоянию которой все это происходило. Так как они находились в состояниинапряжения и не раскрывали рта, я сказал: «О пресвятые святители божий, прошувас, будьте внимательны к моим словам, особенно прошу тех из вас, которые, помоему мнению, более близки к королю, дайте ему совет святой и достойныйепископов, дабы король, воспылав гневом против слуги божиего, не погиб сам отгнева всевышнего и не лишился королевства и славы». Эти мои слова быливстречены всеобщим молчанием. Я же им, безмолвствующим, добавил: «Вспомните,мои владыки-епископы, слова пророка, которые гласят: „Если страж увидитбеззаконие человека и не скажет об этом, будет повинен в погибели души“[744]. Итак, не молчите, но предупредите короляи раскройте ему грехи его, чтобы с ним не случилось чего-нибудь плохого и чтобывы не были виновными в погибели его души. Разве вы не знаете, что случилосьнового за последнее время? Каким образом Хлодомер[745] захватил Сигимунда и заключил его в темницу? И сказалХлодомеру Авит, святитель божий: „Не налагай рук своих на него, и когда тыдойдешь до Бургундии, ты одержишь победу“. Хлодомер же, отказавшись выполнитьто, что советовал ему епископ, отправился в поход, погубил самого Сигимундавместе с женой и сыновьями, дошел до Бургундии и там, задержанный войском, былубит[746]. А что случилось с императоромМаксимом?[747] Ведь когда он вынудилблаженного Мартина иметь дело с каким-то епископом-убийцей и тот согласился сбезбожным королем, чтобы легче было освободить приговоренных к смерти, Максим,преследуемый правосудием вечного царя, был изгнан из империи и осужден напозорнейшую смерть». Так я говорил, но никто ничего не ответил мне, всенаходились в оцепенении.

Однако среди епископов нашлись два льстеца – горестно говорить такое оепископах! – которые донесли об этом королю, сказав ему, что в его деле нетбольшего врага, чем я. Тотчас ко мне поспешно направили одного из придворных,чтобы доставить меня к королю. Когда я пришел, король стоял около шатра,сделанного из ветвей, направо от него стоял епископ Бертрамн, налево –Рагнемод, и был перед ним стол, весь заставленный различными яствами и хлебом.Увидев меня, король сказал: «О епископ, ведь ты должен ко всем проявлятьсправедливость, а вот для меня ее у тебя нет, но, как я вижу, ты сочувствуешьнесправедливости, и в отношении тебя применима пословица, что ворон ворону глазне выклюет». На это я ему ответил: «Если кто из нас, о король, захочет сойти спути справедливости, того ты можешь поправить; если же ты оставишь праведнуюстезю, кто тебя наставит? Ведь мы тебе советуем; но ты, если хочешь, внемлешь,а если не захочешь, кто тебя осудит, как не тот, кто возвестил, что он сам естьсправедливость?». Так как льстецы восстановили его против меня, то в ответ наэто король сказал: «Ведь я у всех нашел справедливое отношение к себе, а у тебяне могу [130] его найти. Но я знаю, что мне делать, чтобы тыстал известен всему народу и чтобы все узнали, что ты несправедлив. А именно: ясозову турский народ и скажу ему: „Поднимайте вопль против Григория, ибо оннесправедлив и ни к кому не проявляет справедливости“. Им, когда они будутповторять это, я также скажу: „Уж если я, король, не могу у него найтисправедливость, то вы, меньшой люд, разве найдете ее?“». На эти слова яответил: «Несправедлив ли я, ты не знаешь, только тот знает мою совесть, кому„обнаруживаются тайны сердца“[748]. Что жекасается того, что народ, когда ты будешь поносить меня, поднимет ложный крик,то это ничего не значит, потому что все знают, что это исходит от тебя, Поэтомуне я, а скорее ты будешь заклеймен этим криком. Но к чему много слов? У тебязакон и церковные постановления, тебе следует их тщательно рассмотреть, и еслиты не будешь придерживаться того, что они предписывают, то знай – тебе угрожаетсуд божий». Тогда он, как бы успокаивая меня и думая, что я не понимаю егохитрости, повернувшись к миске с супом, стоявшей перед ним, сказал: «Этот суп яприготовил ради тебя, в нем нет ничего, кроме птицы и небольшого количествагороха». На это я, распознав его лесть, сказал: «Нашей пищей должно бытьисполнение воли божией[749], а ненаслаждение этими усладами, чтобы нам никоим образом не преступить егозаповедь. Ты же, который обвиняешь других в несправедливости, прежде всегообещай не нарушать закона и канонов, и тогда мы поверим, что ты следуешьсправедливости». А он, подняв правую руку, поклялся всемогущим богом, чтоникоим образом не нарушит того, чего предписывают закон и каноны. После этого,вкусив хлеб и выпив глоток вина, я удалился.

Но этой ночью после пения ночных гимнов услышал я сильный стук в дверь моегожилища. От посланного мною слуги я узнал, что это были вестники от королевыФредегонды. Когда их впустили, они передали мне приветствие от королевы. Затемслуги королевы стали умолять меня, чтобы я не чинил препятствий в ее деле, ивместе с тем они обещали двести фунтов серебра, если я выступлю противПретекстата и он будет осужден. Они говорили: «Мы уже заручились обещанием всехепископов, только ты не будь против». Им я сказал: «Если бы вы подарили мнетысячу фунтов золота и серебра, неужели я мог бы поступить иначе, чем велитпоступать бог? Одно только я вам обещаю: следовать тому, что решат остальныесогласно каноническим установлениям». А они, не поняв моих слов, поблагодарилименя и ушли. Утром ко мне пришли некоторые из епископов с подобным жепоручением, я им дал такой же ответ.

Но когда мы собрались в базилике святого Петра, король, бывший там с утра,сказал: «Ведь согласно канонам епископ, уличенный в краже, отстраняется отепископского служения». На наш вопрос, кто тот епископ, которого обвиняют вкраже, король ответил: «Ведь вы видели драгоценности, которые он унес у настайно». В самом деле, три дня тому назад он показал нам два узла, полныхдрагоценностей и разных дорогих вещей стоимостью свыше трех тысяч солидов[750], и мешочек с золотыми монетами околодвух тысяч. Король говорил, что все это украл у него епископ Претекстат.Епископ ответил: «Я думаю, вы помните, что когда королева[131] Брунгильда уехала из Руана, я пришел к вам и сказал, чтоу меня ее вещи, которые она мне поручила, – пять узлов и что ко мне частоприходили, ее слуги с просьбой отдать их, но я не хотел этого делать без вашегосовета. Ты же, о король, сказал мне: „Отдай их, пусть эта женщина получитобратно свои вещи, чтобы из-за этих вещей не возникла вражда между мной иХильдебертом, моим племянником“. Возвратившись б город, я отдал один узелслугам, так как они были не в состоянии унести больше. Они вторично пришли ипотребовали остальное. Я вторично советовался с вашим величеством. Ты же,приказывая мне, сказал: „Отдай, отдай их, епископ, чтобы это не явилосьпричиной скандала“. Опять я отдал им из тех узлов два узла, а два другиеостались у меня. Зачем же ты теперь клевещешь и обвиняешь меня в краже, тогдакак это не следует рассматривать как кражу, но как сохранение порученныхвещей.» На это король сказал: «Если это тебе было дано на сохранение, зачем тыразвязал один из узлов, разорвал на куски пояс, шитый золотыми нитками, ираздал людям, чтобы они выгнали меня из королевства?» Епископ Претекстатответил: «Я уже тебе ранее сказал, что так как я получил от них подарки, то, неимея возможности отплатить им за это, я кое-что взял оттуда и одарил их в своюочередь. Мне казалось, что это мое, так как принадлежало моему сыну духовномуМеровею, которого я воспринял при крещении от купели».

Король же, видя, что он не может обвинить его этими ложными доводами, сильнорасстроенный и пристыженный, ушел от нас и, позвав некоторых из своих льстецов,сказал им: «Признаюсь, что епископ сразил меня своими речами, и я понимаю, чтото, что он сказал, – правда. Что же теперь мне делать, чтобы выполнить желаниекоролевы?». И добавил: «Идите, подойдите к нему и скажите, как бы давая ему отсебя совет: „Ты знаешь, что король Хильперик благочестив, мягкосердечен и еголегко можно склонить к состраданию[751];смирись перед ним и признайся в том, в чем он тебя обвинил. Тогда мы все, пав кего ногам, испросим для тебя прощение“». Соблазненный ими, епископ Претекстатобещал, что он так и сделает.

Утром мы собрались в обычном месте, пришел и король и обратился к епископу:«Если ты одарил этих людей взаимно, то зачем ты потребовал от них клятву вверности Меровею?». Епископ ответил: «Признаюсь, я, действительно, потребовалот них, чтобы они были дружны с ним, но если было бы можно, то я пригласил быему в помощники не только человека, но и ангела с неба[752]: ведь Меровей от купели был мне, как я много раз говорил,сыном духовным». И когда этот спор разгорался все больше и больше, епископПретекстат, пав ниц, сказал: «Согрешил я против неба и пред тобою, овсемилостивейший король, я нечестивый убийца, я хотел тебя убить и возвести натрон твоего сына». Лишь только он это произнес, король пал ниц к ногамепископов, говоря: «Вы слышите, о благочестивейшие епископы, что обвиняемыйпризнается в гнусном преступлении». Когда мы с плачем подняли короля с пола,он приказал Претекстату покинуть базилику. Сам же он ушел в свои покои иприслал нам книгу канонов, к которой была прикреплена новая тетрадь с такназываемыми [132] апостольскими постановлениями, содержащимиследующее: «Епископ, уличенный в убийстве, прелюбодеянии и клятвопреступлении,да устранится от епископства»[753]. Когдапрочитали эти слова, Претекстат впал в оцепенение. Епископ Бертрамн сказал:«Внемли, брат и собрат по епископской службе; так как король к тебе немилостив, то наше расположение ты сможешь получить только тогда, когда тызаслужишь королевское прощение».

После этого король потребовал, чтобы епископы или разорвали его платье, илипрочли над его головой 108 псалом, содержавший проклятия против Иуды Искариота,или вынесли приговор Претекстату[754],навечно отлучающий его от церкви. Я не согласился с этими предложениями, таккак король обещал ничего не делать вопреки церковном канонам. Тогда Претекстатасхватили на наших глазах и посадили в темницу. Когда он попытался ночью оттудабежать, его очень сильно избили и сослали на остров, расположенный в море, близгорода Кутанса[755].

После этого разнесся слух, что Меровей вновь пытался найти убежище вбазилике святого Мартина. Но Хильперик приказал охранять базилику и заперетьвсе входы. Стражники, однако, оставили незапертой одну дверь, через которуюнекоторые клирики проходили для службы, остальные двери они держали на запоре,что у народа вызывало досаду.

Когда же мы находились в Париже, на небе появились знамения. А именно:двадцать лучей на севере, которые поднимались с востока и уходили на запад;один был длиннее и ярче остальных, и как только он взвился ввысь, тотчас жепогас; таким же образом за ним погасли и остальные. Я думаю, что они предвещалисмерть Меровея. Меровей же, скрываясь в Шампани, в Реймсе, и не показываясьоткрыто австразийцам, попал в засаду, устроенную людьми из Теруана. Они сказалиему, что если он к ним придет, то они, оставив отца его Хильперика, подчинятсяему. Взяв с собой самых храбрых людей, Меровей быстро отправился к ним. А те,уже не скрывая замышляемых козней, окружили его в какой-то вилле и, расставиввокруг нее вооруженных людей, отправили гонцов к его отцу. После того какХильперик узнал об этом, он решил немедленно туда ехать.

Меровей, сидя под стражей в каком-то доме и боясь страшного наказания состороны мстительного врага, позвал к себе Гайлена[756], верного ему, и сказал: «До сих пор у нас с тобой былилюбовь и согласие во всем, прошу тебя, не допусти, чтобы я попал в руки врагов,возьми меч и убей меня». Гайлен, не колеблясь, пронзил Меровея кинжалом. Когдакороль прибыл, он нашел Меровея уже мертвым. Тогда некоторые утверждали, чтослова Меровея, приведенные мною выше, были выдуманы королевой, а на самом делеМеровей был тайно убит по ее приказанию. А Гайлена схватили, отрубили ему рукии ноги, отрезали уши и нос и, подвергнув его другим многочисленным пыткам,убили безжалостным образом. Гриндиона же колесовали и тело его подняли вверх[757]. Циуцилона, который некогда былдворцовым графом[758] короля Сигиберта,убили, отрубив ему голову. И многих других, которые пришли с ним [Меровеем],умертвили, подвергнув жестоким пыткам. Тогда еще рассказывали,[133] что в этих предательских кознях главную роль сыгралиепископ Эгидий и Гунтрамн Бозон, потому что Гунтрамн из-за убийства имТеодоберта[759] тайно пользовалсярасположением королевы Фредегонды, Эгидий же потому, что уже с давнего временибыл ей дорог.

19 . А когда император Юстин, потеряв рассудок,стал слабоумным и его империей единолично правила императрица София, народ, какмы рассказали в предшествующей книге, избрал кесарем Тиберия[760], человека способного, энергичного и умного, милосердногои настоящего защитника бедных. Так как он много раздавал бедным из сокровищ,которые накопил Юстин, императрица часто порицала его за то, что он обрекает набедность государство, говоря: «То, что я скопила в течение многих лет, ты закороткое время пустишь по ветру». Он отвечал: «Не оскудеет наша казна; лишь быбедные получали милостыню и выкупались пленные. Ведь в этом великое богатство.Как говорит господь: „Собирайте себе сокровища на небе, где ни ржа, ни моль неистребляют и где воры не подкапывают и не крадут“[761]. Ведь то, что нам дал бог, мы соберем с помощью бедных нанебе, чтобы господь удостоил нас милостынею навеки». И так как Тиберий был, какмы сказали, великим и истинным христианином[762], то, когда он с радостью оказывая помощь, раздавалбогатства бедным, господь все больше и больше помогал ему. И в самом деле,гуляя по дворцу, он увидел на полу дома мраморную плиту, на которой был высеченкрест господний, и сказал: «Твоим крестом, о господи, мы осеняем лицо свое игрудь, и вот мы попираем крест ногами!». И он приказал немедленно отнести ее[плиту]. После того как ее отрыли и подняли, под ней нашли другую плиту с такимже знаком. Когда ему сообщили об этом, он велел и эту унести. После того как ееподняли, обнаружили и третью. По его приказу и эту подняли. Отодвинув ее, онинашли огромное сокровище на сумму свыше ста тысяч золотых. Когда извлеклизолото, то Тиберий стал помогать бедным еще более щедро, нежели ранее. Игосподь за его благое намерение никогда его не оставлял,

Не умолчу и о том, что господь послал ему впоследствии. Так как у Нарсеса,наместника Италии, в каком-то городе был большой дом, он, выехав созначительными сокровищами из Италии, прибыл в упомянутый город и там в своемдоме тайно вырыл большой тайник, в который положил много сотен тысяч золота исеребра. Затем он приказал умертвить всех, знающих об этом, поручив охранусокровища только одному старику, взяв с него клятву хранить тайну. После смертиНарсеса[763] сокровища оставались скрытымипод землей. Так как старик, о котором мы упомянули выше, видел, что Тиберийпостоянно раздавал милостыни, он подошел к нему и сказал: «Если будет мнекакая-нибудь награда, я поведаю тебе, кесарь, о важном деле». Тиберий ему вответ: «Говори, чего ты хочешь. Если ты нам откроешь что-либо важное, тыизвлечешь для себя пользу». «Я охраняю, – ответил тот, – спрятанное Нарсесовосокровище, о котором не могу больше молчать на закате своей жизни». Тогдакесарь Тиберий обрадовался и послал своих слуг к тому месту. Старик шелвпереди, а слуги с удивлением следовали за ним. Дойдя до тайника, они открылиего, вошли и нашли там столько золота и серебра, что только[134] в течение многих дней они с трудом переносили его. И сэтого времени Тиберий с еще большей готовностью раздавал подаяния бедным.

20 . И вот против епископов[764] Салония и Сагиттария поднялся ропот. Были же онивоспитаны святым Ницетием, епископом лионским, и получили сан диакона. Затемеще при жизни Ницетия Салоний стал епископом города Амбрена, а Сагиттарий –епископом церкви [города] Гапа, Но, достигнув епископства, они, потворствуясвоим прихотям, начали неистовствовать как безумные в грабежах, резне,убийствах, блуде и других преступлениях. Дело дошло до того, что однажды, когдаВиктор, епископ Сен-Поль-Труа-Шато, справлял годовщину своего назначения, они,послав отряд вооруженных мечами и стрелами, напали на него. Напавшие разорвалина нем одежду, перебили его слуг, унесли сосуды и весь пиршественный прибор,оставив епископа в высшей степени оскорбленным.

Когда об этом узнал король Гунтрамн, он повелел созвать собор в городеЛионе. Епископы собрались[765] вместе спатриархом[766], блаженным Ницетием.Разобрав дело, они установили, что обвиняемые в этих преступлениях полностьювиновны, и решили лишить их, совершивших подобные поступки, епископского сана.Но так как обвиняемые знали, что король все еще к ним благоволит, они пришли кнему в слезах, жалуясь на то, что их несправедливо лишили сана, и попросили унего разрешения отправиться в город Рим, к папе. Король удовлетворил ихпросьбу, дал им с собой письма и позволил им идти. Когда епископы прибыли кпапе Иоанну, они изложили дело так, как будто бы их отстранили необоснованно.Папа направил королю письмо, приказывая восстановить епископов в должности наих прежнем месте. Король немедленно это выполнил, предварительно их сильнопобранив. Но что всего хуже, никакого улучшения в их поведении не последовало.Однако они попросили Виктора о мире, выдав ему людей, которых они во времянабега направили против него. Но епископ Виктор, помня заповедь господню, чтоне следует воздавать врагам злом за зло[767], не причинив им никакого вреда, позволил им свободноуйти. Вот почему впоследствии он сам был отлучен от церковного общения за то,что, публично обвиняя, он в то же время тайно простил врагов, нспосоветовавшись с собратьями, перед которыми он тех обвинял. Но по милостикороля он снова был приобщен к церкви.