Оккупированные и прифронтовые территории

Говоря о демографических процессах смертности на оккупированных территориях, их следует подразделить на западную и восточную части. Различия обусловлены не только сроками, но и характером оккупационного режима. В западных областях СССР фашистский порядок существовал более трех лет, здесь не наблюдалось значительных разрушений, мужчин практически не успели мобилизовать в Красную Армию, население сравнительно поздно втянулось в партизанскую войну, в том числе в составе националистических групп. Немцы, а затем союзники СССР, не рассматривали жителей присоединенных территорий как советских граждан. Более того, Львов с Галицией был включен в состав Варшавского генерал-губернаторства и тем самым Великой Германии. Поскольку на бывшей польской территории проживало много евреев, там развернулись одни из самых страшных страниц Холокоста.

Через другие области прокатились жестокие бои, значительная часть их экономического потенциала была разрушена. Многие мужчины были призваны в Красную Армию. Часть населения этих областей успела эвакуироваться, другие столкнулись с жестоким оккупационным порядком, а многие погибли в результате бомбежек и боевых действий. В этой части страны развивалось массовое партизанское движение. Подобные различия между западной и восточной частями, очевидно, привели к разным демографическим результатам[70]. В частности, в западных областях смертность гражданского населения (без учета еврейского населения), если и увеличилась по отношению к довоенному уровню, то незначительно. На востоке (в границах СССР 1939 года) тенденция смертности к росту определялась тремя факторами — прямым физическим насилием, эпидемиологической обстановкой, а также боевыми действиями в прифронтовой зоне.

Кроме того, несколько миллионов человек со всех оккупированных территорий было угнано на принудительную работу в Германию, где некоторые из них умерли в результате тяжелых жизненных условий. По оценкам Чрезвычайной Государственной Комиссии (ЧКГ) о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков при СНК СССР таких насчитывалось 4 миллиона 259 тыс. человек. П.Полян полагал, что число советских гражданских лиц, перемещенных с предвоенной территории СССР на территорию, принадлежащую или подконтрольную Третьему рейху, составляло 5,45 млн. человек, из которых восточные рабочие составили порядка 4,1 млн. человек. Из них погибло порядка 80—100 тыс. человек[71].

Оценки прямого физического истребления по данным Чрезвычайной Государственной Комиссии приведены в таблице 2. Эти цифры получены путем опроса свидетелей, и поэтому могут вызывать сомнения. Вероятно, они включают в себя смерти не только местного гражданского населения, но и пригнанных людей из других районов СССР, а также военнопленных. В частности, этим объясняются столь высокие цифры для Литвы и Латвии, где располагались лагеря смерти. Имеются и другие, более высокие оценки, которые нам представляются несколько завышенными (например, 7,5 млн. человек). Они включают в себя большее число расстрелянных военнопленных, партизан, а также случаи смертей от голода и эпидемий.

По имеющимся оценкам, общий коэффициент смертности в Белоруссии увеличился с 13,1% в 1940 до 65% в 1941, и до 136% в 1942 г., а в 1943 г. снизился до 72%[72]. По нашим расчетам, с учетом мобилизованных в Красную Армию, эвакуированных в глубь страны и угнанных в Германию, а также истребленных людей число дополнительных смертей на оккупированных территориях от эпидемий и голода составило порядка 2 млн. человек.

Существенные потери населения были вызваны боевыми действиями в прифронтовой зоне во время боевых действий и бомбежек. Однако определить их можно весьма приблизительно. Минимальную границу этих потерь определяет число умерших в блокадном Ленинграде — 800 тыс. человек. В 1942 г. коэффициент младенческой смертности в городе на Неве достиг страшной величины — 748%, т.е. из каждых 1000 новорожденных умирало 748[73].