Тема в когнитивной психологии 41 страница

Первоначально чувствительность жи­вотных, по-видимому, является малодиф-ференцированной. Однако ее развитие не­обходимо приводит к тому, что одни воз-

1

310

действия все более точно дифференциру­ются от других (например, звук шороха от всяких иных звуков), так что воздей­ствующие свойства среды вызывают у жи­вотного процессы, отражающие эти воз­действия в их отличии от других воздей­ствий, в качественном их своеобразии, в их специфике. Недифференцированная чувствительность превращается в чув­ствительность все более дифференцирован­ную, возникают дифференцированные ощущения.

Как же происходит переход от раздра­жимости, присущей всякому живому телу, к первичной чувствительности, а затем и к дифференцированным ощущениям, ко­торые являются свойством уже значитель­но более высокоорганизованных животных? Вспомним, что процессы, осуществляющие обмен веществ, усложняются в ходе биоло­гического развития в том отношении, что для осуществления ассимиляции веществ из внешней среды становится необходи­мым воздействие на организм целого ряда различных веществ и форм энергии. При этом отдельные процессы, вызываемые эти­ми различными воздействиями, являются, конечно, взаимозависимыми и обусловли­вающими друг друга; они образуют еди­ный сложный процесс обмена веществ меж­ду организмом и средой. Поэтому можно предположить, что некоторые из этих не­обходимых для жизни организма воздей­ствий, естественно, выступают вместе с тем в роли воздействий, побуждающих и на­правляющих процессы, соотносящие орга­низм с другими воздействиями, т. е. начи­нают нести двоякую функцию. В ходе дальнейшей эволюции, в связи с изменени­ем среды, источников питания и соответ­ствующим изменением строения самих организмов, самостоятельная роль некото­рых из этих прежде значимых самих по себе воздействий становится малосуще­ственной или даже утрачивается вовсе, в то время как их влияние на другие про­цессы, осуществляющие отношение орга­низма к таким свойствам среды, от кото­рых непосредственно зависит его жизнь, сохраняется. Они, следовательно, превра­щаются теперь в воздействия, лишь опос­редствующие осуществление основных жизненных процессов организма.

Соответственно и органы-преобразова­тели, которые прежде несли функцию

внешнего обмена веществ, утрачивают те­перь данную функцию; при этом их раз­дражимость сохраняется, и они превраща­ются в органы чувствительности. Значит, судить о том, является ли данный орган у простейших животных органом внешнего обмена или органом чувствительности, можно только исходя из анализа той роли, которую выполняют связанные с ним про­цессы.

III. Исследование функционального развития чувствительности

Задача экспериментального обоснова­ния и развития выдвигаемой нами гипо­тезы о природе чувствительности являет­ся задачей чрезвычайно сложной. Она не может быть решена иначе как целой сис­темой исследований, идущих по многим различным, перекрещивающимся между собой путям.

Главная трудность состоит здесь в пе­реходе от первоначальных теоретических положений к конкретным эксперимен­тальным данным. Поэтому проблемой яв­ляется уже самый выбор начального пути.

Раньше всего необходимо было сделать выбор между двумя главными линиями, открывающимися перед исследованием: исследованием на генетическом материа­ле, т.е. на животных (и при этом на жи­вотных, стоящих на низших ступенях био­логической эволюции), и исследованием непосредственно на человеке. Конечно, только первая линия является здесь ли­нией прямого исследования. Наоборот, поскольку речь идет о явлении возникно­вения чувствительности), второй путь пред­ставляется на первый взгляд маловозмож­ным и даже парадоксальным; действитель­но, он представляет собой как бы обходное движение к главной цели.

Все же мы остановились на этом вто­ром пути. Основным аргументом в его пользу был, так сказать, аргумент исто­рический: традиционная постановка про­блемы, требующая пользоваться при установлении фактов чувствительности субъективным критерием. Это требова­ние исключает, конечно, возможность эк­спериментирования на животных.

311

С другой стороны, исследование гене­зиса чувствительности в условиях нали­чия высокоразвитых, специализированных органов чувств и сложнейшей нервной организации уже с самого начала натал­кивается на двоякую трудность. Прежде всего возникает чисто теоретический воп­рос — вопрос о правомерности широких общепсихологических выводов из данных, полученных на человеке, обладающем ка­чественно особенной, специфической фор­мой психики.

Возникающие в связи с этим общие возражения понятны. Однако именно общие возражения являются часто совер­шенно еще недостаточными, так как нельзя в подобных случаях ограничиваться отвлеченными соображениями, а нужно предварительно подвергнуть анализу то конкретное положение, которое является предметом экспериментальной разра­ботки.

В науке существуют, конечно, такие положения, которые абстрагируются от специфического в явлении и, наоборот, вы­деляют общее. Когда мы говорим, напри­мер, о том, что обмен веществ составляет необходимое условие жизни, то это поло­жение одинаково действительно на любых ступенях ее развития. То же самое, когда мы говорим, например, о труде как о веч­ном, естественном условии жизни челове­ческого общества, как о процессе, который одинаково общ всем ее общественным формам. К такого рода положениям при­надлежит и положение о принципиальной природе чувствительности.

Если основным общим условием воз­можности ощущения внешнего воздей­ствия является его соотносящая, ориенти­рующая в среде функция, то это значит, что, на какой бы ступени развития чув­ствительности, в какой бы форме пси­хической жизни мы ни встречались с яв­лением ощущения, данное ощущаемое воздействие должно необходимо опосред­ствовать отношение субъекта к какому-нибудь другому воздействию. Следова­тельно, явления чувствительности и у человека в этом отношении не могут быть исключением. То же обстоятельство, что они имеют у человека форму явлений сознания, составляет их специфическую особенность, но эта особенность, конечно, не отменяет указанного фундаментально-

го отношения, характеризующего их при­роду.

Таким образом, остаются лишь затруд­нения, связанные с возможностью факти­ческой постановки исследования и с выбо­ром соответствующего материала.

Наше основное положение о чувстви­тельности требует учитывать два момен­та: несовпадение явлений простой раздра­жимости и явлений чувствительности и возможность превращения раздражимос­ти в чувствительность.

В отношении первого момента, состав­ляющего первую предпосылку исследова­ния, никаких трудностей, разумеется, не существует. Легко выбрать такие агенты, по отношению к которым человек обна­руживает раздражимость, т. е. в ответ на воздействие которых мы наблюдаем оп­ределенную биологическую реакцию орга­низма, но которые вместе с тем не вызы­вают у него в нормальных случаях никаких ощущений; человеческий орга­низм отзывается на такие агенты, но вме­сте с тем не чувствителен к ним.

Большие трудности представляет вто­рой момент, составляющий вторую пред­посылку исследования. Существуют ли, наблюдаются ли у человека переходы, пре­вращения простой раздражимости в ту ее форму, которую мы называем чувстви­тельностью? Возможно ли, чтобы данный агент, обычно не ощущаемый человеком, мог стать для него агентом, вызывающим ощущение? Как показывают обширные, почти необозримые в своей многочислен­ности научно установленные факты, такого рода явления, бесспорно, наблюдаются у человека.

Они образуют две группы. Первую из них составляют явления возникновения у человека чувствительности к таким воз­действующим агентам, по отношению к которым не существует специфического, адекватного органа — рецептора. Тако­вы, например, своеобразные ощущения, воз­никающие у слепых. Это так называемое шестое чувство, которое обычно не наблю­дается у лиц, недавно потерявших зрение, но существование которого у давно ослеп­ших установлено большим количеством тщательных экспериментальных иссле­дований. Это те ощущения, которые немецкие авторы обозначают терминами Fernsinn или Ferngefühl, которое Леви на-

312

зывал perceptio facialis, а Гергарт гораздо менее определенно — “чувством икс”¹.

Продолжающиеся до сих пор споры вокруг вопроса о природе этих своеобраз­ных ощущений слепых не затрагивают самого факта их существования и касают­ся лишь вопроса о том, с каким именно органом связывается функция дистантной чувствительности к препятствиям в усло­виях выключения зрительного рецептора. Для дальнейшего небезынтересно здесь же отметить, что так как анализ фактов, по­лученных в разных исследованиях, застав­ляет признавать убедительность порой противоречащих друг другу данных, то ос­тается предположить, что эти ощущения могут строиться на основе раздражимости к воздействиям различного порядка, и следовательно, на основе не всегда одного какого-нибудь, но на основе различных органов-рецепторов.

К той же группе явлений относятся и явления развития вибрационных ощуще­ний у глухих. С точки зрения нашей про­блемы особенно значительной является экспериментально установленная А. Кам-пиком вибрационная чувствительность у лиц с нормальным слухом, которая, по данным автора, возникает лишь в резуль­тате некоторого обучения и лишь при условии невозможности рецепции посред­ством уха².

Наконец, существуют, правда еще не вполне ясные и еще далеко научно не ква­лифицированные, данные о возникновении неспецифической чувствительности и у лиц, длительно занимающихся некоторы­ми специальными профессиями; некото­рые из них нам были любезно сообщены

С. Г. Геллерштейном. К обсуждению этого вопроса мы еще будем иметь случай вер­нуться.

Другую большую группу явлений, ко­торые на первый взгляд могут, впрочем, показаться не имеющими прямого отно­шения к нашей проблеме, составляют общеизвестные явления превращения спе­цифических, но обычно глубоко подпоро-говых раздражителей в раздражители, вы­зывающие ощущения. Они относятся к явлению динамики адекватной чувстви­тельности и обычно интерпретируются либо в плане проблемы адаптации, либо в плане проблемы сдвига порогов в процес­се упражнения.

Итак, оставляя пока эту вторую груп­пу явлений в стороне, мы можем конста­тировать, что существуют такого рода агенты, по отношению к которым чело­век является раздражимым, но которые не вызывают у него ощущений, причем в известных условиях по отношению к этим же агентам у человека могут воз­никать и явления ощущения³. Основной вопрос и заключается в том, каковы эти условия.

Теоретический ответ на этот вопрос, непосредственно вытекающий из нашей гипотезы, заключается в следующем: для того чтобы биологически адекватный, но в нормальных случаях не вызывающий ощу­щения агент превратился в агент, вызыва­ющий у субъекта ощущения, необходимо, чтобы была создана такая ситуация, в усло­виях которой воздействие данного агента опосредствовало бы его отношение к како­му-нибудь другому внешнему воздействию, соотносило бы его с ним.

¹ См.: Крогиус А. А. Психология слепых и ее значение для общей психологии и педагогики.
Саратов, 1926; Крогиус А. А. Из душевного мира слепых. Ч. 1. Процессы восприятия у слепых.
Спб., 1909; Heller Т. Studien zur Blindenpsychologie // Philosophische Studien. 1894. Bd XI; Villey P.
Le monde aveugles, 1914; Java I. La suppleance de la vie la par les autre sens // Bulletin de L’Academie
de la Medicine. 1902. Bd XLVII. P. 438.

² Cm. Kampik A. Archiv für die gesammte Psychologie, 1930. H. 1—2. S. 3—70. См. также:
Hoult H. Robert. Les sens vibrotactiles // L’Année psychologique. 1934. P. 3.

³ В Западной Европе и в Америке за последние годы появилось большое количество работ,
посвященных так называемой Extra-Sensory Perception (См. обзор этих работ: Kennedy J //
Psychologische Bulletin. 1938. N 2). Конечно, работы исходящие из допущения возможности
восприятия воздействий без участия органов, раздражимых в отношении воздействующих агентов,
мы не можем считать принадлежащими науке, хотя некоторые факты, представляемые ими в
мистифицированной форме, несомненно, имеют сами по себе известное значение. Гораздо боль­
ший интерес представляют исследования, посвященные вопросу о подпороговых (subliminal)
стимулах, например, работы К. Collier (Psychol. Monog.); 1940. V. 52; к их обсуждению мы
возвратимся в другой связи.

313

Следовательно, для того чтобы создать у субъекта ощущения в связи с обычно не ощущаемыми воздействиями, нужно соот­нести в эксперименте данное воздействие с каким-нибудь другим внешним воздей­ствием. Если в результате такого соотне­сения соответствующее ощущение будет закономерно возникать, т. е. явление ока­жется действительно подчиняющимся вы­текающему из нашей общей гипотезы “пра­вилу возникновения чувствительности”, то в этом случае можно считать, что в одном из пунктов требуемой цепи доказательств данная гипотеза находит свое эксперимен­тальное подтверждение. Разумеется, при этом следует ожидать, что в этом пункте она найдет также и некоторое дальнейшее свое развитие, дальнейшую свою конкре­тизацию.

Перед нами оставался последний пред­варительный вопрос: каким именно аген­том, в нормальных случаях не вызы­вающим ощущения, но по отношению к которому субъект является раздражимым, можно было бы пользоваться в исследо­вании?

В связи с этим вопросом наше вни­мание было привлечено работами Н.Б.Поз-нанской, экспериментально изучавшей чув­ствительность кожи человека к инфракрас­ным и к видимым лучам. Автором было установлено, что под влиянием длительной тренировки у испытуемых наблюдается понижение порогов чувствительности кожи к воздействию лучистой энергии, причем такое понижение гораздо более резко сказывается в случае воздействия лучей видимой части спектра. Отсюда ав­тор приходил к тому выводу, что “в опытах с облучением видимыми лучами помимо тепловой чувствительности имеет место проявление чувствительности также к ви­димым лучам, но что последнее сказывается лишь после тренировки и только по отно-

шению к слабым облучениям; при силь­ных же облучениях чувствительность к свету целиком перекрывается тепловой чувствительностью”¹.

С точки зрения стоявшей перед нами задачи оба факта, лежащие в основе этого вывода, представлялись весьма важными. Во-первых, самый факт появления чувстви­тельности к видимым лучам с тепловой характеристикой, лежащей ниже порога собственно тепловой чувствительности испытуемых. Этот факт хорошо согласу­ется, с одной стороны, с биологическими данными о существовании кожной фото­рецепции у некоторых животных, а с дру­гой стороны, с фактом раздражимости к свету неспецифических нервных аппара­тов². Во-вторых, существенно важным представлялось отмечаемое значение тре­нировки, что тоже хорошо согласуется, например, с уже цитированными данными Кампика, установленными им примени­тельно к возникновению вибрационных ощущений.

Однако, поскольку опыты Н.Б. Познан-ской преследовали существенно иную за­дачу, вопрос о том, имеем ли мы здесь дело с возникновением новой, неадекватной чувствительности кожи к видимым лу­чам или же с простым понижением поро­гов тепловой чувствительности, естествен­но, оставался открытым. Более того, то обстоятельство, что факт чувствительнос­ти кожи к видимым лучам был получен в этой работе путем постепенного пониже­ния порогов тепловой чувствительности, скорее говорило против допущения воз­никновения неадекватной чувствительно­сти кожи.

Все же, исходя из ряда чисто теорети­ческих соображений, мы предположили, что в опытах Н.Б.Познанской имеет мес­то именно факт возникновения новой чув­ствительности и что отмечаемая в резуль-

¹ Познанская Н. Б. Кожная чувствительность к инфракрасным и к видимым лучам // Бюлле­
тень экспериментальной биологии и медицины. 1936. Т. 2. Вып. 5. С. 368—369; Она же. Кожная
чувствительность к видимому и инфракрасному облучению // Физиологический журнал СССР.
1938. Т. XXIV. Вып. 4. См. также: Ehrenwald N. Uber einen photo-dermischen Tonus reflex //
“Klinische Wochenschrift”, 1933.

² Кожная чувствительность к свету установлена: у кишечнополостных — Haug’oM (1933), у
планарий — Мегкег'ом (1932), у высших червей — Hess’oM (1926), у насекомых — Graber’oM
(1855) и Lammert’oM (1926), у моллюсков — Light’oM (1930) и другими, у рыб — Wykes’oM (1933),
у амфибий — Реагв'ом (1910). В рассматриваемом контексте одной из важнейших работ является
исследование Юнга (Joung J. Z. The Photoreceptors of Lampereys // J. of Experimental Biology.
1935. XII. P. 223—238).

314

тате этих опытов чувствительность кожи человека к видимым лучам представля­ет собой экспериментально создаваемое но-вообразование.

Задача заключалась, таким образом, в том, чтобы прежде всего проверить это предположение в новых экспериментах, по-ставленных так, чтобы обстоятельства, за-трудняющие выявление действительного значения явлений, были по возможности исключены.

С этой целью нами было проведено пер­вое предварительное исследование¹.

Первое исследование, посвященное про-блеме “функционального генезиса” чув­ствительности, должно было, во-первых, снять момент постепенности понижения порогов тепловой чувствительности и, во-вторых, выяснить отношение процесса об-разования условной двигательной связи, с одной стороны, и процесса возникновения чувствительности — с другой. Соответ­ственно этой задаче и была построена кон-кретная методика эксперимента.

В качестве агента, выполняющего по нашей условной терминологии функцию воздействия типа а, мы использовали лучи зеленой части видимого спектра, так как исследованием Н.Б.Познанской было по-казано, что именно для этого участка спек­тра удалось получить наиболее низкие пороги². Облучаемым участком была из­брана ладонь правой руки испытуемого, что диктовалось прежде всего соображениями технического удобства.

Агент — зеленый свет, падающий на ладонь испытуемого, — оставался по своей физической характеристике на всем про-тяжении опытов практически постоянным, причем содержание тепловых лучей (в значительной своей части поглощаемых водяным фильтром) было совершенно нич­тожным, дававшим эффект, лежащий зна-чительно ниже порога тепловой чувстви­тельности испытуемых.

В качестве агента, выполняющего по нашей терминологии функцию воздей­ствия типа а, был использован электрокож-

ный раздражитель — удар индукционно-го тока в указательный палец той же пра-вой руки испытуемого.

Установка для опытов была смонтиро-вана на двух столах. На одном из них были установлены приборы для экспериментато-ра, за другой стол усаживался испытуемый. В крышке этого последнего было вырезано круглое отверстие диаметром около 4 см, приходившееся против ладони лежавшей на столе руки испытуемого; на соответству-ющем расстоянии от отверстия помещал­ся затопленный в крышку обычный реак­тивный ключ, приспособленный для подачи электрокожного раздражителя. Под крыш-кой этого стола помещались: вертикально установленный проекционный аппарат, лучи которого собирались, затем несколь-ко выше водяной фильтр, далее цветной фильтр и, наконец, дополнительная линза, собиравшая лучи так, что они точно покры-вали собой площадь, образуемую вырезом в верхней крышке стола. Источником све-та служила лампа накаливания. Электри­ческое раздражение давалось при помощи индукционного аппарата Дюбуа-Реймонда. Включение экспериментатором света и снятие руки испытуемого с ключа отмеча-лись электрическим “втягивающим” от­метчиком, работающим совершенно бес­шумно. Испытуемый был отделен от экспериментатора экраном. Во время опы-тов лаборатория несколько затемнялась (см. схему установки на рис. 1).

Исследование включало в себя две се-рии опытов. Опыты первой серии прово-дились следующим образом. Испытуемо-му предварительно сообщалось, что он будет участвовать в психофизиологических опы-тах с электрокожной чувствительностью. Когда испытуемый входил в лабораторию, то стол с главной установкой был, как все-гда, закрыт сверху черной, светонепрони­цаемой тканью, так что вырез в столе во-обще не был виден. Далее испытуемого усаживали к столу несколько боком, так, что его рука естественно ложилась на стол вдоль и несколько наискось. Затем испы-

¹ Это исследование, как и все нижеописанные, за исключением четвертого, было проведено в
Институте психологии (Москва) в лаборатории, руководимой автором (1937—1940).

² См.: Познанская Н. Б., Никитский И. Н., Колодная X. Ю., Шахназарьян Т. С. Кожная чувст-
вительность к видимым и инфракрасным лучам // Сборник докладов. VI Всесоюзный съезд
физиологов, биохимиков и фармакологов. Тбилиси. 12—18.X.1937. Издание оргкомитета, 1937.
С. 309—312.

315

Рис 1. Схема установки

туемого просили отвернуться в сторону и на минуту закрыть глаза. В это время эк­спериментатор устанавливал соответствен­ным образом руку испытуемого, обращая его внимание на ключ, на котором он дол­жен был держать палец, и накрывал его руку черной материей.

Таким образом, принимались все меры для того, чтобы испытуемый не знал о том, что его рука будет подвергаться действию света. Это была “законспирированная", как мы ее назвали, серия.

Инструкция, которую получал испыту­емый, состояла в том, что он должен был на протяжении всего опыта держать палец на ключе; почувствовав же удар электричес­кого тока, — снять палец¹, соответственно слегка приподняв кисть, но стараясь не сдвигать с места всей руки, что, впрочем, естественно обусловливалось ее позицией на столе; тотчас же после этого испытуе­мый должен был положить палец обратно на ключ.

Сами опыты протекали следующим образом: раньше с помощью специально­го ключа давался свет, воздействовавший на протяжении 45 с, затем, тотчас после его выключения — ток. Для того чтобы исключить всякую возможность образо­вания условного рефлекса на время, ин­тервалы между отдельными сочетаниями

всякий раз изменялись (в пределах от 45 с до 6 мин). В течение одного сеанса дава­лось 10—14сочетаний; в середине сеанса делался короткий перерыв для того, что­бы дать испытуемому отдых от неподвиж­ного сидения за столом. Опыты регист­рировались в протоколе по обычной форме. Через эту серию мы провели че­тырех испытуемых.

Таким образом, эта серия шла по клас­сической схеме опытов с условными дви­гательными рефлексами. Свет, который должен был приобрести значение воздей­ствия типа а, выступал в этих опытах как условный раздражитель, ток (воздействие типа а) — как раздражитель безусловный. Непосредственно сблизив в наших экспе­риментах искомый процесс возникновения чувствительности с процессом образова­ния условного рефлекса, мы имели в виду с самого начала исследования поставить этим проблему их соотношения.

Оказалось, что даже в результате боль­шого числа (350—400) сочетаний двига­тельный рефлекс на действие света ни у одного из наших испытуемых не образо­вался.

Это легко понять, если мы примем во внимание, что в наших опытах первое воз­действие (свет на кожу) не могло вызвать никакого ориентировочного рефлекса, т. е., попросту говоря, оно не ощущалось ис­пытуемым, чем и были нарушены нор­мальные условия образования условнореф-лекторной связи; поэтому в данных условиях, т. е. в условиях простого по­вторения сочетаний, оно не могло сделать­ся условным раздражителем. Следова­тельно, как показывают результаты этой серии, оказалось, что принципиальные условия процесса образования условного рефлекса не совпадают с условиями ис­комого процесса возникновения чувстви­тельности.

В следующей, основной, второй серии этого исследования условия опытов были изменены в соответствии с нашими теоре­тическими представлениями об искомом процессе.

Это изменение выразилось в том, что мы частично “расконспирировали” опы-

¹ Этой инструкцией мы предупреждали возможность образования “скрытого” двигательного рефлекса по типу, установленному в опытах Беритова и Дзидзишвили (Тр. биолог сектора Акаде­мии Наук Груз. ССР. Тбилиси, 1934).

316

ты, предупредив наших испытуемых, что за несколько секунд до тока ладонная по­верхность их руки будет подвергаться очень слабому, далеко не сразу обнаружи­вающемуся воздействию и что своевремен­ное “снятие” руки в ответ на это воздей­ствие позволит им избежать удара электрическим током. Этим мы поста­вили испытуемых перед задачей избегать ударов тока и создали активную “поис­ковую” ситуацию.

Так как под влиянием этой новой ин­струкции испытуемые могли начать про­бовать снимать руку ежеминутно, то мы внесли еще одно дополнительное условие, а именно, что в том случае, если испыту-емый снимает руку ошибочно (т. е. в про­межуток между воздействиями), он тот­час же, как только его рука будет снова на ключе, получит “предупреждающее” воздействие и вслед за ним удар тока, причем на этот раз снимать руку перед током он не должен. Введение этого до­полнительного условия не только было не­обходимо по вышеуказанному соображе­нию, но, как мы впоследствии в этом убедились, имело на определенном этапе опытов для наших испытуемых значение важного дополнительного условия для вы­деления искомого воздействия. Кроме ука-занного, все остальные условия опытов были теми же, что и в первой серии.

Через эту вторую, основную серию ис­следования были проведены также четыре взрослых испытуемых.

В итоге опытов мы получили следую­щие результаты.

Объективно все испытуемые в кон­це серии опытов снимали в ответ на дей­ствие видимых лучей руку с ключа, либо вовсе не давая при этом ошибочных ре­акций, либо делая единичные ошибки.

Так, у испытуемой Фрид., правильные снятия руки впервые появились после 12-го опыта (после 139 сочетаний), начи­ная с 28-го опыта ошибочные реакции ис­чезли вовсе; на 34-м опыте испытуемая дала наивысшие результаты: из общего количества 18 воздействий светом было 7 правильных снятий и 11 пропущенных (“подкрепленных”). Общий ход опытов с этой испытуемой приведен на рис. 2.

Вторая испытуемая, Сам., раньше была проведена через первую серию опытов, а после 300 сочетаний, не давших никакого результата, была переведена на вторую се­рию. Уже после 40 сочетаний в новых ус­ловиях она стала давать первые правиль­ные снятия руки, а после 80 сочетаний число правильных снятий резко превы­сило число ошибок. В конце опытов по этой серии мы имеем следующий резуль­тат: количество правильных снятий — 9, пропущенных раздражителей — 4, оши­бочных снятий нет (см. рис. 3).

У третьего испытуемого, Гур., мы получили наиболее устойчивые резуль­таты, что позволило поставить с ним зна-чительное число контрольных опытов, опи­санных ниже. Уже на 9-м опыте у него было 6 правильных снятий, 2 пропу­щенных раздражителя и 1 ошибочное сня­тие. В дальнейшем он давал в среднем 5—6 правильных снятий, 2—3 раздра-

Рис. 2. Испытуемая Фрид.

Рис. 3. Испытуемая Сам.

317

Рис. 4. Испытуемый Гур.

жителя пропускал, количество ошибок ко-лебалось от нуля до 1—2 (см. рис. 4).

Опыты с четвертым испытуемым не были доведены до конца вследствие слу-чайных обстоятельств. Однако получен­ные у этого испытуемого данные после 15—16 опытов (3—4 правильные реакции; 1—2 ошибки) показывают, что и у него процесс шел так же, как и у других ис­пытуемых.

Если представить себе примерную ве-роятность существующих при данных ус­ловиях случайно правильных снятий руки, то становится очевидным, что полученные объективные результаты свидетельствуют о том, что наши испытуемые действитель­но отвечали на воздействие видимых лу­чей на кожу руки.

Разумеется, подобный вывод может быть сделан только в том случае, если исходить из допущения, что другие воз­можные, но не учтенные факторы, могущие определить правильные реакции испы­туемых, в ситуации эксперимента не име­ли места. Насколько правильно это допу-щение, мы сможем судить по материалам опытов, которые будут описаны дальше.

Перейдем теперь к субъективным дан­ным, полученным в этой серии.

После того как испытуемый начинал пробовать снимать руку с ключа, мы спра-

318

шивали у него в конце опыта, почему он снимал руку именно в данный момент. Если отбросить первые, чисто неопределен­ные (“так просто, показалось что-то...”) и очень разноречивые ответы в условиях, когда снятие руки было еще в большин­стве случаев ошибочным, то показания всех испытуемых и в этой серии, и в сериях других, позже проведенных исследований создавали впечатление описывающих не­специфическое переживание. Различие заключалось лишь в способе описания это­го переживания.

Вот некоторые из этих описаний: “по-чувствовал струение в ладони”, “как буд­то легкое прикосновение крыла птицы” (совершенно такое же показание было по­лучено и в цитированных выше опытах Н. Б. Познанской), “небольшое дрожание”, “будто перебирание какое...”, “как вете­рок...” и т. п.