Моральные химеры и естественный факт

Если мы попробуем забыть обо всём том, чему нас учили, о том, что давно кажется нам самоочевидным, и посмотрим на себя и мир как бы в первый раз, мы можем сделать несколько простых и логичных выводов, на которых можно будет базироваться в дальнейшем. При этом надо учитывать, что человек далеко не является совершенным инструментом познания. Иными словами, мы можем говорить только о “частичном познании”, а отнюдь не о каком-либо “знании, возводимом многими в абсолют.

Подобно тому, как качество любой выполненной работы в конечном итоге зависит от качества инструмента, при помощи которого она выполнялась, так и степень познания зависит от уровня познающего. Таким образом, человека можно назвать “мерой всех вещей” исключительно в силу того, что он берёт на себя труд “измерять” вещи, однако при этом необходимо понимать, что данная “мера” имеет не эталонное, а приблизительное значение. Вместе с тем я ни в коей мере не утверждаю, что знание, полученное при помощи несовершенного инструмента, является “ложным”, я утверждаю, что оно является всего лишь несовершенным, но всё же в любом своём проявлении отражающим объективную действительность.

Представим себе некоего разумного червя в яблоке, который пытается составить представление о вселенной, руководствуясь классическим инструментом познания, то есть ничем иным, как собственным опытом. Какие выводы о вселенной он мог бы сделать? Ну, хотя бы, такие:

1. Вселенная представляет собой однородную массу, свойства которой изменяются во

времени и окружённую враждебной средой.

2. В центре вселенной находятся объекты непонятного назначения (выдвигаются десятки

научных теорий насчёт того, зачем они нужны), известные как “семечки”.

3. Во вселенной существуют определённые законы, к примеру, семечки постепенно

изменяют свой цвет и размер.

Соответственно, прикладная наука занимается изучением химического состава яблока, строения тела червя и т.п. вещами. Однако спросим себя: являются ли подобные знания знаниями о вселенной, то есть о совокупности всех существующих предметов, явлений, закономерностей? Ни в коем случае - это не знание о вселенной, а знание о части таковой, то есть всего-навсего о яблоке. Это знание никак не отражает всё богатство и разнообразие бытия - это знание на уровне разумных червей.

В то же время ни в коем случае нельзя утверждать, что оно является само по себе ложным - действительно, яблоко окружено средой, враждебной для живущего в нём червя, действительно, существуют семечки, действительно, эти семечки по мере созревания меняют свой цвет. Иными словами, проблема познания при условии низкого уровня познающего не в том, что его результаты ложны, а в том, что они ограничены, причём ограничены ничем иным, как уровнем познающего.

Если мы посмотрим на человека с позиций существа иного порядка, то ситуация будет точно такой же, как в случае моего взгляда на познания червя в яблоке. Поскольку человек является ограниченным существом, его возможности познания также являются ограниченными, они заведомо не отражают всей полноты существующего. Всесовершенным знанием может обладать только невозможное по определению всесовершенное существо: невозможно же оно хотя бы в силу того, что подобное существо неизбежно должно быть тождественным бытию, что абсурдно, а это означает, что всесовершенным знанием не обладает ни одно существо вообще. Речь может идти, таким образом, исключительно о том или ином уровне знания, о “степени совершенной истинности”, и из этого следует очевидный вывод: мы не можем обладать всесовершенным знанием в силу несовершенства инструмента познания, то есть нас самих.

Тем не менее, это не означает, что наши знания ложны. Ни в коем случае: они истинны, но это истина, я подчёркиваю, человеческого уровня. Поэтому все выводы, которые мы можем сделать на основании опытных наблюдений, являются по существу верными, но при этом они ни в коей мере не могут претендовать на отражение бытия, его свойств и его законов во всей их полноте. Именно в силу этого меня смешит идолопоклонство современного человека перед научными знаниями, которое, кстати, самим учёным вовсе не свойственно. Учёный прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что “знает только то, что ничего не знает”, что любая теория может быть в любой момент опровергнута, что любой факт может получить совершенно иное истолкование, если бы отношение к этому было иным, наука давно превратилась бы в набор догматических утверждений. Границы человеческих знаний постоянно раздвигаются и очень часто то, что не так давно было бесспорной научной истиной, превращается в не менее бесспорное заблуждение. И это - вполне нормально, поскольку, хотя границы и раздвигаются, но, тем не менее, остаются.

В свете вышесказанного я утверждаю следующее: мы можем сделать какие-либо выводы о бытии. Эти выводы будут истинны в силу того, что являются продуктом опытного познания. Однако данные истины являются истинами человеческого уровня: они не могут быть распространены на бытие во всей его совокупности, и являются ничем иным, как отражением нашей степени восприятия.

Теперь попробуем сделать несколько самоочевидных, а потому аксиоматичных выводов такого рода:

1. Наша личность действительно существует.

2. Действительно существует объективное бытие, не ограниченное пределами нашей

личности.

3. Действительно существуют некие закономерности отношений между различными

аспектами бытия.

Я не стану тем или иным образом доказывать истинность этих положений - они, повторю, аксиоматичны, то есть являются базовыми, и без их безусловного принятия какое-либо суждение, а равно познание вообще делаются невозможными.

Гораздо больше нас интересует, какие же конкретно существуют закономерности, которые мы условно называем “естественные законы природы”. Интересует же нас это, прежде всего потому, что именно этими законами регулируется процесс, обозначаемый обычно как “жизнь”. При этом мы не заостряем внимание на собственно физических законах, поскольку человек является биологическим объектом, основное внимание следует уделить законам биологическим. Я глубоко убеждён, что именно беспристрастный и объективный взгляд на природу, на взаимодействие живых организмов способен породить мировоззрение, в основе которого будут лежать реальные и доступные частичному познанию факты, а не моральные химеры самых различных типов.

Не секрет, что в сатанинской среде отношение к морали достаточно однозначное, хотя оно и колеблется от полного отрицания таковой до попыток её использования в “утилитарных целях”. Данное отношение далеко не всегда является плодом разумной объективности - чаще всего это не более чем чисто эмоциональное неприятие столь мощного ограничивающего фактора.

Что же такое, собственно, представляет собой мораль и каким образом она возникает? Мораль - это ничто иное, как упорядоченная система оценок, которые человек даёт окружающим его действиям и явлениям. Нельзя сказать, что возникновение подобной системы само по себе является противоестественным, напротив, это вполне естественный процесс, неизбежно инициируемый самим человеческим бытием.

Разумеется, я бесконечно далёк от того, чтобы придавать слову “мораль” тот абсолютный смысл, который вкладывается в него белосветными религиями и философиями. Первоначально мораль возникает в качестве естественной реакции на бытие: она не является системой, навязываемой извне, а порождается самим человеком. Такие ощущения, как боль и удовольствие, представляющие собой могучие природные регуляторы, и являются родоначальниками морали. Иными словами, болевое ощущение изначально классифицируется как “плохо”, а ощущение удовольствия, соответственно, как “хорошо”.

Вместе с развитием сознания эта простейшая система также начинает расширяться и усложняться. На этой стадии она включает в себя единство таких понятий, как “польза” и “вред”. Отличие в том, что понятие “вреда” уже представляет собой абстракцию чистейшей воды, включающей в себя целый комплекс различных и зачастую противоречивых явлений, а не исключительно такую чувственную данность, как боль. Тем не менее, в этой фазе “польза” и “вред” ещё рассматриваются исключительно применительно к конкретной личности.

Однако, поскольку человек - животное по своей природе стадное, общественное, возникает неизбежный конфликт между “пользой” и “вредом” отдельных личностей, членов социума. Мораль в том виде, в каком мы имеем её сейчас, и является попыткой разрешить данное противоречие.

Но насколько успешна эта попытка? Бесспорно, что мораль является сильнейшим ограничивающим фактором и играет огромную, важнейшую роль во взаимоотношениях индивидов. Но она обладает и кардинальными недостатками, наличие которых, собственно, и побуждает сатанистов перейти на позиции внеморальности. Этих недостатков два - абстрактизация и абсолютизация.

Дело в том, что когда понятие “пользы”, само по себе уже представляющее собой абстракцию, слабо связанную с реальностью жизни, было перенесено на человеческое сообщество, то есть трансформировалось из “пользы для себя” в “пользу для всех”, оно сделалось абстракцией, оторванной от жизни вообще. Иными словами, из представления о “пользе” возникло представление о “добре”, то есть о совокупности неких универсальных действий, одинаково - я подчёркиваю - одинаково полезных для всех. Соответственно, возникло и представление о “зле”, то есть о совокупности действий, одинаково для всех вредных.

Действительно, цели большинства людей по большей части тождественны, однако именно в силу этого, а также в силу неизбежного столкновения личных интересов при реализации этих целей возникают многочисленные противоречия, которые в принципе не могут быть разрешены применением таких универсальных понятий, как “добро” и “зло”. Между абстракцией и реальностью в этом конкретном случае существует такой разрыв, что одно и то же действие может быть одновременно названо злым и добрым. Так, древний земледелец мог считать дождь величайшим благом в тот момент, когда посевы нуждались в воде, и величайшим бедствием в тот, когда дождь посевам был вреден. На этом простом примере мы видим, что одному и тому же явлению либо действию может быть дана совершенно различная моральная оценка. На практике, говоря о “добре”, человек подразумевает всё ту же конкретную пользу для себя лично, при всём желании мы не можем привести в пример ни одного однозначно “доброго”, то есть приносящего пользу всем без исключения действия. Отсюда следует неизбежный вывод - любое действие, рассматриваемое объективно и само по себе, нейтрально и если оценка такового по признаку “польза-вред” ещё в какой-то мере пересекается с действительностью, а оценка “боль-удовольствие” является, бесспорно, и, безусловно, верной в силу своей непосредственно-чувственной данности, то оценка по признаку “добро-зло” заведомо ошибочна. “Добрый человек”, “добрый бог” - это не существующая в природе абстракция, поскольку подразумевается, что в мире наличествует индивидуум, чьи действия, причём любые, приносят пользу для всех людей в любой мыслимой жизненной ситуации и даже, более того, пользу для всех существ вообще. Понятно, что это невозможно, и любое мыслимое действие всегда будет одновременно вредным и полезным для определённых групп существ или же существ, взятых по отдельности - хотя бы из-за различия индивидуальных интересов и способов реализации таковых.

Однако на этой стадии мораль является не более чем самообманом, а вернее, попыткой всех и каждого обмануть всех и каждого ради мифического “общего блага”, причём подразумевается, что цель этой величайшей лжи - регулирование общественных отношений. Но поскольку система построена именно на самообмане, что при небольшом интеллектуальном усилии становится очевидным каждому, поскольку мораль на практике неспособна снять противоречия между интересами членов сообщества, делается следующий шаг, а именно - абсолютизация морали.

Понятно, что мораль - изобретение исключительно человеческое, понятно это хотя бы потому, что ни у одного известного нам вида существ она больше не встречается. Соответственно, нет никаких причин полагать, что нечто подобное наличествует у предполагаемых высших нечеловеческих существ, то есть богов. Поскольку мы видим, что мораль порождена исключительно стадной природой человека как биологического организма и призвана регулировать взаимоотношения в обществе, несерьёзно считать, что высшее “нечто” могло бы породить что-либо подобное:  даже если божество является “общественным существом”, а в противном случае необходимость в моральных регуляторах отпадает, очевидно, что на его уровне сознания будут действовать иные способы регулирования, каждому своё - и отношения в муравейнике, и отношения в волчьей стае прекрасно регулируются без помощи человеческой морали. Повторю, что несерьёзно считать, будто высшее существо руководствуется в своей жизни человеческим набором условных, абстрактных правил, а тем более представляет собой родоначальника таковых: настолько же несерьёзно, как думать, что отношения в коллективе министерства просвещения регулируются факторами муравейника.

Однако именно поэтому мораль абсолютизируется, а помимо этого абсолютизируется она для того, чтобы снять естественное противоречие интересов не через их разрешение, а путём безусловного подавления. Мораль больше - не порождение человека. Мораль окончательно приобретает черты универсального, надмирового, космического закона, объективно существующего вне человеческого сознания. Её породителем делается ни много, ни мало бог, а не человек, а потому мораль неизменна, и должна быть применена вне зависимости от конкретной разумной необходимости. Лживая человеческая абстракция обожествляется, в жертву ей приносятся вполне реальные нужды и вполне реальные ценности.

Поскольку всё богатство жизненных ситуаций в принципе не может быть охвачено системой такого рода, мораль постепенно становится антижизненной, то есть делается такой системой, которая конфликтует с реальной жизненной необходимостью. Но поскольку жизненная необходимость при любых условиях остаётся необходимостью, абсолютизированная моральная система снабжается множеством забавных оговорок, иными словами, конфликт разрешается в любом случае, но не путём изменения самой моральной системы, а путём принятия исключений. Так, убивать людей - “нехорошо”, но солдат, который делает это во время военных действий, является героем, а не моральным уродом, обманывать - “нехорошо”, но ввести в заблуждение врага или конкурента является вполне достойным и т.п.

Таким образом, хотя абсолютизированная мораль и пытается нивелировать любую жизненную ситуацию и самого человека, на практике всегда побеждает жизненная необходимость,  но при этом мораль не отбрасывается, а напротив, утверждается, что порождает глупейшую форму самообмана, не нужную никому. Если же человек пытается жертвовать реальной необходимостью в угоду абстракции, это не приносит ему ничего, кроме реального же “вреда”. Так, если взять приведённый мною пример с военными действиями и вообразить себе армию, солдаты которой поголовно простили своих врагов, возлюбили их и на практике, а не на словах, исполнили заповедь “не убий” - последствия как для такой армии, так и для страны, которую она защищает, предсказать нетрудно.

Впрочем, современное общество пошло ещё дальше, чем белосветные религии, введя такое абсолютизированное и антижизненное понятие, как “общечеловеческие ценности”, под каковыми подразумевается ничто иное, как всё тот же набор белосветных моральных установок. Система сугубо человеческих оценок в данном случае приписывается не то что бы даже божеству: она позиционируется в качестве некоего закона природы. Иными словами, считается, что “моральные ценности” есть нечто всеобщее, единое для всех и имманентное самой человеческой природе. При этом тот факт, что моральные системы разных культур очень здорово отличаются друг от друга, начисто игнорируется. Совершенно несерьёзно считать, что древний человек, оставляющий своих престарелых родителей умирать во время тяжёлого перехода или поедающий печень убитого им врага придерживался тех самых “моральных ценностей”, которые сейчас провозглашаются “общечеловеческими” - хотя мораль в то время, конечно, существовала, но система моральных оценок была совершенно иной.

Несмотря на то, что данная тема была уже затронута мной в главе “Закон и мораль”, во второй части своей работы я счёл необходимым рассмотреть её под немного иным углом. Ранее я рассматривал естественные, биологические законы, теперь же мне бы хотелось остановиться на естественных фактах. Наиглавнейшими и наиболее очевидными из них мне видятся следующие:

1. Факт естественного неравенства. Очевидно, что как люди в частности, так и все живые существа вообще не равны по уровню развития и реализации своих качеств. Это означает, что любая моральная система, имеющая составным элементом идею равенства в какой бы то ни было форме, является заведомо антижизненной. Природе свойственна естественная иерархичность, которая проявляется на всех уровнях. Эта иерархичность свойственна и любой одновидовой группе, включая человеческое общество. Следовательно, принцип равенства ложен, что и доказывается полной невозможностью его практической жизненной реализации.

2. Факт наличия закономерностей, способствующих выживанию и развитию отдельно взятого существа. Здесь речь идет, прежде всего, о естественных биологических законах, важнейшие из которых - закон борьбы за существование и закон борьбы за доминирование. Природа внеморальна: животное инстинктивно ощущает то, что является по-настоящему истинными ценностями, то есть жизнь, господство и все те качества, которые приводят к господству: силу, ловкость, быстроту и т.п., иными словами, ничто иное, как комплекс высокоразвитых качеств существа определённого типа. Это означает, что любая моральная система, которая в той или иной степени противоречит принципам выживания и господства, является ложной.

Не стоит думать, что человеческая цивилизованность каким-то образом отменила необходимость и жизненность данных принципов. В человеческом обществе действуют те же законы, что и в природе. К примеру, недавний выпускник ВУЗа, стремящийся сделать карьеру, следует естественному принципу доминирования, точно так же, как молодой волк, стремящийся занять место вожака стаи. Большая торговая корпорация поглощает маленькую, точно так же, как щука пожирает плотву. Сильная, высокоразвитая страна выкачивает природные ресурсы из слабого государства, подобно тому, как паук высасывает все соки из попавшей в его паутину мухи. Примеров и аналогий можно привести множество: мы видим, что естественно-природные отношения в человеческой цивилизации отнюдь не исчезли, а просто выразились на ином уровне.

3. Факт наличия закономерностей, способствующих развитию и выживанию вида. Дело в том, что в социально-природных отношениях наличествуют и элементы взаимопомощи, особенно- внутривидовой. Несмотря на то, что элементы такого рода принято обосновывать той или иной моральной системой, в них нет ничего морального. Забота о потомстве, о самке, помощь попавшему в беду члену стаи - это естественная необходимость, основанная на инстинктах, способствующих выживанию вида, а отнюдь не на какой-либо моральной системе. Это означает, что внутривидовые отношения в любом сообществе, не исключая и человеческое, могут регулироваться и без введения моральных систем.

Всё вышесказанное является по большому счёту банальностью, поскольку речь идёт ни о чём ином, как о пресловутом “законе джунглей”, но, увы, банальностью до сих пор непонятой. В пух и прах раскритикованный моралистами всех сортов, этот закон отнюдь не перестал быть законом и отнюдь не прекратил действовать: природа живёт по законам природы, невзирая на нагромождение лживых морализаторских силлогизмов. Я уже показал, что моральная система позиционируется в качестве набора общих, непреложных, божественных и даже космических принципов. Между тем не надо быть семи пядей во лбу для того, чтобы понять, какие именно законы регулируют жизненные отношения: для этого надо просто беспристрастно понаблюдать за жизнью природы и сделать выводы. Что мы увидим, если возьмём зимой половину батона, сходим в парк и начнём кормить голубей? Равномерное и справедливое распределение благ? Любовь к ближнему? Милосердную помощь сильных птиц слабым? Нет. Мы увидим безжалостную борьбу за существование, торжество силы над слабостью, и видового совершенства над ущербностью. И это произойдёт отнюдь не потому, что голуби “злые, аморальные сатанисты”, а в силу действия естественного закона жизни.

Поскольку бесспорно, что человек - часть природы и ничто иное как биологический организм, эти законы неминуемо регулируют и его собственное существование. Другое дело, что человеку не хватает смелости и честности для того, чтобы открыто это признать и начать, наконец, действовать, не предаваясь самообману, человек - это единственное существо, которое живёт по законам природы, но при этом утверждает, что следует законам морали.

Поскольку я убеждён, что любое жизненное мировоззрение должно основываться на фактах действительности, а отнюдь не на моральных химерах, отобранных по признаку “нравится - не нравится” или, ещё того глупее, “принято - не принято”, сформулированные мной принципы сатанинского сообщества отражают в себе естественно-природные отношения. Сразу хочу отметить, что данные принципы ни в коей мере не являются моральной системой, поскольку в них отсутствует основной признак системы такого рода - оценка. Другое дело, что эти принципы могут послужить основой для создания системы оценок, если таковая когда-либо окажется практически необходимой, впрочем, на данный момент такой необходимости нет, и возникновение её представляется мне сомнительным. Итак:

1. Жизнь есть высшая ценность, за исключением случаев, когда речь идёт о выживании

сатанинского сообщества.

2. Обладает ценностью всё, что способствует выживанию сатаниста.

3. Обладает ценностью всё, что способствует доминированию сатаниста.

4. Обладает ценностью всё, что способствует выживанию и доминированию сатанинского

сообщества.

Мы видим, что данные принципы основаны ни на чём ином, как на естественно-природных отношениях, о которых было сказано выше. Тем не менее, я считаю, что для исключения какого-либо недопонимания к ним необходимо дать дополнительные краткие пояснения.

По первому пункту: мы видим, что в природе существует как межвидовая, так и внутривидовая борьба. Цель этой борьбы - ничто иное, как выживание, соответственно, жизнь является высшей ценностью, в отличие от всякого рода несуществующих в природе и порождённых самим человеком абстракций. Однако мы также видим, что выживание вида тоже является наиважнейшим фактором, который очень часто приводит к тому, что ценность вида имеет преобладающее значение над ценностью отдельного существа. В этом нет никакого “альтруизма” - это естественная жизненная необходимость. Так, самка будет защищать своих детёнышей даже ценой собственной жизни и вовсе не потому, что следует каким-то морально-альтруистическим принципам, а потому, что в данной ситуации ценность вида имеет приоритет над ценностью его отдельного представителя.

По второму пункту: под “выживанием” в данном случае понимается не только возможность существовать, но и возможность существовать, удовлетворяя свои естественные желания, то есть реализовывать свою волю. Любое действие, которое ведёт к достижению этой цели, является необходимым и естественным действием, вне зависимости от его оценки с позиции той или иной моральной системы. Соответственно, обладают ценностью любые человеческие качества, наличие которых также приводит к достижению вышеназванной цели.

По третьему пункту: под “доминированием” понимается занятие господствующего положения в любой общественной структуре, социальной либо исключительно природной системе, в которую, так или иначе, входит сатанист. Я никогда не понимал тех сатанистов, которые, бесконечно рассуждая о своей элитарности и относясь с презрением к обществу, были, тем не менее, не способны занять в этом самом обществе достойное место: вызывает смех голодный волк, плетущийся в хвосте стаи рассуждающий при этом о том, что он сильней, умней и опытней вожака.

По большому счёту не имеет значения, какой конкретно является структура, важно только положение в ней, которое занято сатанистом. Соответственно, обладают ценностью все те личностные качества и действия, которые приводят к занятию доминирующего положения.

По четвёртому пункту: поскольку сильное сатанинское сообщество способствует выживанию и доминированию отдельного сатаниста, очевидно, что каждому из нас необходимо совершать такие действия и проявлять такие качества, которые способствуют укреплению и развитию сатанинского сообщества. Рассматривая сатанинское сообщество как вид, нам необходимо принимать участие в межвидовой борьбе, добиваясь опять же доминирующего положения, поскольку доминирование сообщества в той или иной степени означает и доминирование его членов.

Теперь мне хотелось бы сказать пару слов насчёт традиционного уже сатанинского индивидуализма. Как я уже упоминал, человек является существом общественным, нравится это кому-либо или же нет, но это факт, а факт, как известно, вещь упрямая. Полноценное развитие личности возможно исключительно в обществе, в противном случае мы не только не будем обладать сколь бы то ни было высокоразвитым сознанием, но даже не научимся говорить. Так называемые “индивидуалисты” на самом деле нуждаются в обществе ничуть не меньше, чем все остальные, и отрицать это - несерьёзно.

Поэтому под сатанинским индивидуализмом я понимаю не полную оторванность личности от общества, а возможность полной реализации потенциала личности. Потенциал же этот может быть реализован исключительно в условиях внутривидовой и межвидовой борьбы за выживание и доминирование, такая реализация и подразумевается, помимо прочего, под самосовершенствованием. Мораль, таким образом, отрицается нами потому, что провозглашаемые ей ложные, абстрактные и абсолютизированные “ценности” мешают этой борьбе, а, следовательно, мешают и развитию индивидуального потенциала, тем самым способствуя деградации личности.

Впрочем, нельзя утверждать, что какая бы то ни было упорядоченная система человеческих оценок сама по себе способствует деградации. Деградации способствует исключительно антижизненная система оценок, то есть система, провозглашающая неестественные, неприродные ценности, которые противостоят законам жизни и реальной необходимости. Поэтому я вполне допускаю, что может быть создана такая система оценок, которая будет не мешать, а способствовать развитию личностного потенциала и такая система будет ничем иным, как моралью, но моралью иного типа, принципиально отличающегося от того, который существует сейчас. В конце концов, проблема не в инструменте, а в степени его эффективности. Однако в любом случае эта степень должна определяться самим человеком, а не выступать в качестве абсолютного вселенского нивелира, абстрактной омертвевшей системы, беспощадно отсекающей всё, что не вписывается в её рамки, очерченные примитивным сознанием моралистов.

Глава XII

Путь и сотрудничество

Понятие “пути” является в традиционном сатанизме одним из наиважнейших, в то же время оно настолько многозначно, что дать какое-либо его всеохватывающее определение не представляется мне возможным. Поэтому в данной главе мы рассмотрим несколько различных определений: воспринятые в совокупности, они смогут, на мой взгляд, дать некоторое представление о предмете.

В самом широком значении путь есть ничто иное, как реализация безличностной воли Тьмы, Хаоса, к развитию, то есть к бессознательному созиданию-разрушению всё более сложных форм:

“С сотворенья жизни стократы

Умирая, менялся прах -

Этот камень рычал когда-то,

Этот плющ парил в облаках.

Убивая и воскрешая,

Набухать вселенской душой -

В этом воля земли святая,

Непонятная ей самой”.

(Гумилёв)

Говоря о безличностной воле, я подразумеваю под этим некое бесконечно присущее Тьме качество, которое не совсем точно можно обозначить как “бессознательный творческий потенциал”. Таким образом, демиург предстаёт перед нами в качестве некоего “первоначального средства”, катализатора процесса самооформления абсолютного и безличностного, то есть Тьмы как таковой. Демиург - не более чем механизм, посредством которого инициируется процесс начала пути, соответственно, после того, как процесс начался, практическая необходимость в этом механизме отпала.

На этой стадии бытие, то есть оформленная Тьма, приобретает возможность саморегулирования - точно так же, как колесо, которое толкнули с горы, продолжает своё движение, “управляемое” свойствами и законами бытия, а отнюдь не разумной волей толкнувшего. Иными словами, процесс развития бытия существует сам по себе, а вернее, существует постольку, поскольку бессознательное стремление к развитию заложено в природу Тьмы, а, следовательно, и в бытие, основой которого Она является.

Таким образом, мы приходим к идее “перманентного творчества”. Суть проста. Мы можем наблюдать следующие факты бытия:

1. Факт изменения. Очевидно, что всё существующее подвержено изменению, о чём и говорит старое изречение Фалеса Милетского насчёт того, что “нельзя дважды войти в одну реку”.

2. Факт развития. Мы видим, что живые существа развиваются, то есть усложняют свою структуру. Как следствие, изменение в принципе направлено на развитие.

3. Факт наличия разрушения и созидания, посредством которых, собственно, и реализуется изменение, направленное к развитию.

Само наличие перечисленных фактов означает, что оформленное бытие не обладает законченностью, то есть мы наблюдаем процесс бесконечного изменения, процесс создания нового через уничтожение старого. Мифологический образ Мирового Древа является далеко не случайным - помимо прочего он отражает в себе и эту идею.

Под “индивидуальным путём”, таким образом, я понимаю реализацию данного общебытийного процесса в сфере существования отдельно взятой личности. Представим себе художника, который рисует картину, состоящую из множества различных фрагментарных частей - людей, животных, деревьев. Начинаясь, как совокупность простейших линий, картина постепенно усложняется, приобретая новые черты и краски: что-то стирается, что-то рисуется по-другому, иными словами, процесс создания картины есть процесс перманентного творчества - развития, усложнения, изменения. В данном случае художником является безличностная воля Тьмы, поскольку же совершенство оформленного принципиально недостижимо в силу своего тождества с абсолютностью, процесс создания картины теоретически бесконечен.

Идея вечного, бесконечно развивающегося мира в сатанизме является очень важной, эта идея наличествовала в язычестве, и как многое другое, была воспринята нами из него. Наблюдая происходящие в мире явления, а конкретно, нескончаемый процесс рождения-смерти-рождения, древним очень легко было прийти к мысли, что данный цикл представляет собой основу бытия в целом. Именно поэтому в языческих космогониях, как правило, вслед за гибелью мира следует его неизбежное возрождение.

Важно учитывать, что этот подход принципиально отличен от белосветного, при котором бытие мыслится как “временный придаток” статичной вечности. Мы же считаем, что бытие, как и любой факт, явление или действие, имеет своё начало, но при этом не имеет конца хотя бы в силу того, что порождает бесконечное количество следствий. Так, числовой ряд начинается с нуля, но продолжается в бесконечность - никакое “последнее число” назвать невозможно. Продолжая нашу аналогию с картиной, скажем, что общий план картины, общее совершенствование и развитие таковой можно назвать путём в широком смысле этого слова. Однако не стоит забывать, что картина состоит из фрагментарных деталей, каждая из которых обладает индивидуальными характеристиками. Это означает, что, к примеру, каждое изображённое на картине дерево в бесконечном творческом процессе также усложняется вместе со всем изображением в целом. Такое усложнение отдельных объектов в данном случае будет называться индивидуальным путём.

Речь здесь, таким образом, идёт об оформленной группе ИЕТ, или сущности, чей индивидуальный путь развития и представляет собой одну из составляющих общего пути бытия. Иными словами, общая воля Тьмы выражена и в Её части, то есть в отдельной личности.

В то же время мы можем говорить о том, что личность, обладающая высокоразвитым сознанием, способна к рационально-волевому контролю над бессознательным в своей основе процессом развития. Это - “сознательный путь”, то есть совокупность осознаваемых действий, ведущих к наиболее эффективной реализации безличностной воли Тьмы. В данном случае, вспомнив наше сравнение, можно сказать, что движение катящегося колеса “управляется” не только законами и свойствами бытия, но и сознательной волей. Это и есть путь собственно сатаниста, заключающийся в сознательном контроле, направлении и “подталкивании” процесса развития. Наше сознание в данном случае выступает в качестве “сотрудника” безличностной воли Тьмы.

Теперь, дав некоторое представление о пути, я хотел бы перейти к идее сотрудничества сатаниста и высшего “нечто”, то есть Сатаны. Ранее я говорил о том, что во второй части своей работы мне хотелось бы полностью отказаться от цитирования первоисточников и ссылок на них, я считаю, что в достаточной мере показал основания своей позиции и привёл более чем достаточно доказательств того, что данная позиция обоснована. Однако в процессе моей работы над книгой выяснилось, что идея сотрудничества зачастую встречает непонимание и даже неприятие, более того, мне приходилось слышать обвинения в том, что я якобы жертвую научной объективностью ради того, чтобы обосновать идею сотрудничества. По существу, вопрос сводится к следующему: коль скоро мы основываем традицию на общемифологических представлениях, допустимо ли говорить о наличии в язычестве представлений о возможности сотрудничества с высшим “нечто”, в то время как очевидно, что в языческой практике наличествовало поклонение божествам? На этот вопрос я и постараюсь ответить, доказав со всей возможной убедительностью, что идея сотрудничества имела место быть в общемифологических представлениях.

Очень важным является понимание того факта, что религиозная психология язычника значительно отличалась от современной. Сейчас, когда человек произносит слово “бог”, он вкладывает в него вполне определённый смысл, подразумевая под “богом” единое существо, обладающее всеми атрибутами абсолютности. Соответственным является и его отношение к божеству: поскольку бог неизмеримо выше человека, с ним возможен только один конкретный тип отношений, а именно - поклонение.

В язычестве всё было не так однозначно. Боги не обладали полным набором атрибутов абсолютности, но зато обладали некоторыми атрибутами человечности. Они представлялись во многом похожими на людей, как следствие, отношение к ним могло быть самым различным, как различны отношения между людьми.

Что означает само понятие “поклонение”? Это - выражение униженного почтения к тому, кто выше и сильнее, чем простой человек. Это отразилось не только в отношении к божествам, но и в культах правителей древности, впрочем, в религии данный тип отношений также был выражен в полной мере:

“Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом он говорит ему: “О, мой господин, я приехал из отдаленной страны и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур”, пока не сообщит всего, что он привез с собою из числа своих товаров - “и я пришел к тебе с этим даром” - потом он оставляет то, что было с ним, перед этой деревяшкой - “и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы он купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу. Потом он уходит. И вот, если для него продажа его бывает затруднительна и пребывание его задерживается, то он опять приходит с подарком во второй и третий раз, а если все же оказывается трудным сделать то, что он хочет, то он несет к каждому изображению из числа этих маленьких изображений по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: "Это эти жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его”. И он не перестает обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними” (Ибн-Фадлан “Записка о путешествии на Волгу”).

Это - типичный образец поклонения того времени, образец того, что понималось под этим словом в X веке и что, собственно, понимается под этим словом сейчас. Действительно, подобный тип отношений с божеством в язычестве существовал и был широко распространён - свидетельств чему более чем достаточно.

Однако в то же время существовал и совершенно иной тип отношений с высшим, который можно обозначить, как “сотрудничество”. Под “сотрудничеством” я в данном случае понимаю совместное выполнение одного и того же дела, каковое для обеих сторон является полезным и выгодным. Этот тип отношений также может быть проиллюстрирован многочисленными примерами.

Практика жертвоприношений богам вообще принципиально отлична от “молитвенной практики”, свойственной “мировоззрению поклонения”. В чём же это различие выражено? На первый взгляд, кажется, что в том и другом случае практика является:

1. Выражением почтения к высшей силе.

2. Средством получения от высшей силы какого-либо содействия.

Однако если мы попробуем немного глубже разобраться в вопросе, нам станет очевидно следующее:

1. Ритуал жертвоприношения построен по образцу самой обыкновенной сделки, иными словами, содействие высшей силы не вымаливается, а “оплачивается” жертвой.

“Где бы ни избрал себе жилище человек благородный,

Пусть он питает людей добрых, обуздавших себя и праведных.

Пусть он приносит дары всем божествам, которые будут в том месте:

Почтенные им, они почтят и его, честью воздадут ему за честь.

И тот человек, к которому благосклонны боги, получит благую судьбу”.

(“Махапариниббана сутта”)

“Почтенные им, они почтят и его, честью воздадут ему за честь” - это принцип сделки, обмена, человек оказывает почтение божеству, божество оказывает почтение человеку, никакого поклонения здесь мы не наблюдаем - мы наблюдаем проявление взаимного уважения, несмотря на то, что божество и человек имеют различный статус. В этом тексте мы отнюдь не видим главного инициатора поклонения - осознания величия божества и признания своего бесконечного перед ним ничтожества. Есть единое дело - ритуал, почитание и честь получают боги, почитание и честь получают люди. Это - пример идеи сотрудничества, отражённой в древних языческих представлениях. Интересно также отметить, что данная идея заключена даже в христианстве, воспринявшем её от язычества - бог не мог “простить” человека “просто так”, ему была необходима искупительная жертва.

2. ”Ничто не даётся без жертвы”- эта мысль в сознании язычника представлялась незыблемым, космическим законом, понимание которого определяло всю его религиозную жизнь. Ритуал, таким образом, выступал как своего рода сделка, то есть действие, взаимовыгодное для обеих сторон, или, говоря проще, сотрудничество.

В язычестве существует масса примеров отношений такого типа. Описания их можно найти у Юма, Фейербаха, де Бросса (“О культе богов-фетишей”). Суть проста. Прося божество о дожде, язычник приносил жертву, “оплачивая” тем самым услуги высших сил и, если дождь действительно шёл, благодарил божество опять же жертвой. Однако как он поступал в том случае, если дождя не было? Он наказывал своих богов, поворачивая идолов лицом к стене, лишая их жертвоприношений и даже избивая - отношение, которое в современных белосветных религиях просто немыслимо.

О чём это говорит? Этот факт доказывает наличие в языческих религиях сугубо “деловых отношений”, сходных с современными отношениями “купли-продажи”. Мы идём в магазин, передаём продавцу деньги, получаем товар, если же по какой-то причине продавец нас обманывает, то мы применяем соответствующие санкции. В язычестве в качестве “денег” выступала жертва, а в качестве “товара” - содействие высших сил. Не стоит, как мне кажется, и говорить о том, что какое-либо поклонение в данном случае отсутствует, точно так же, как отсутствует оно и во взаимоотношениях с продавцом. Следует также отметить, что далеко не случайно со средневековым дьяволом, являющимся ничем иным как синтетическим образом языческих божеств, всегда заключают сделку: в отличие от бога, которого молят о милости.

Не стоит думать, что подобное представление было свойственно исключительно “примитивным народам”. Так, в Китае всегда подчёркивалось, что божество имеет определённые обязанности. Конфуцианское представление о долге было перенесено и на взаимоотношения с высшими силами: на богов можно было вполне официально жаловаться властям, требовать исполнения богами своего долга. В тех случаях, если божество не откликалось на просьбы, особенно же на те, которые имели важное общественное значение, его наказывали в лице представлявшего это божество идола. Иными словами, считалось, что божества имеют по отношению к человеку определённые обязанности, как и человек по отношению к божеству: они делают одно дело, целью которого является всеобщее благо, и потому данный тип отношений с полным правом можно назвать сотрудничеством.

3. Широко распространено было и убеждение, согласно которому божества нуждаются в жертвоприношениях: данная идея хорошо прослеживается и в индуизме, и в иных восточных религиях:

“Удовлетворенные вашими жертвоприношениями, полубоги благословят вас, и в результате такого сотрудничества людей и полубогов в мире наступит всеобщее процветание” (“Бхагават гита”).

Здесь мы видим ту же идею: от сотрудничества человека и высших сил напрямую зависит гармония всего мира.

Кроме того, согласно этому представлению, если богам не приносить жертв, они “голодают”, “теряют силы”. Не считая данное представление само по себе верным, отмечу всё же наличие в нём определённой религиозно-мифологической идеи: боги нуждаются в людях ничуть не меньше, чем люди нуждаются в богах:

“Я жертву поставил на горной вершине.

Четырнадцать жертвенных урн я поставил,

Мирт, кедр и тростник разостлал под ними.

Боги почуяли запах,

Боги почуяли добрый запах,

Боги слетелись, как мухи, над приносящими жертву.

Только царица богов примчалась,

Украшенья она вознесла, что сделал ей Ану:

О боги, стоящие здесь, как я не забуду моего ожерелья из ляпис-лазури,

Как же и этих дней не забуду, всегда буду помнить!

Пусть боги подходят к жертве

Но пусть Бел не подходит к жертве

Потому что он не размыслил, потоп устроил”.

(“Эпос о Гильгамеше”)

Какие выводы мы можем сделать на основании приведённого мною текста? Мы можем с уверенностью утверждать, что в язычестве существовали следующие представления:

1. Божества радуются жертвам, жертвоприношение доставляет им радость и удовольствие, соответственно, возрастает и роль человека, приносящего богам жертвы, как источника божественного удовлетворения.

2. Лишение божества жертвы рассматривается в качестве немилости, наказания.

3. Шумерский миф о потопе рассматривает ритуал опять же как сделку, в результате которой божества получают жертву, а человек - божественное благословение и божественность:

“Наших лиц он коснулся, стал между нас, благословил нас:

“Прежде Ут-напиштим был смертными,

Ныне и он, и жена нам, бессмертным, подобны”.

(“Эпос о Гильгамеше”)

Обобщая, можно с уверенностью утверждать: в представлении язычников человек не мыслился исключительно в качестве ничтожного, зависимого от богов существа, но в качестве необходимого элемента мироздания, от которого во многом зависит благополучие самих богов.

4. Существует множество мифов, которые говорят нам о том, что божества просят помощи у людей, будучи сами по каким-то причинам не способны реализовать свою волю. Так, Исида в своих поисках обращалась к людям с просьбой о помощи: наконец, ей помогли дети, которых за это богиня благословляет. В данном случае налицо явный пример наличия идеи сотрудничества: человек помогает богине достигнуть цели, богиня отплачивает благословением. Иногда боги даже перекладывают на человека свои обязанности. В сказании об Атрахасисе о сотрудничестве богов и людей, их совместной задаче, едином бремени, о том, что люди могут выполнять “труд богов”, о том, что они могут помогать богам в их труде, то есть сотрудничать во взаимопомощи, говорится предельно ясно:

“Да создаст праматерь род человеков,

Бремя богов на него возложим”.

...Труд богов поручили человеку,

Пусть несет человек иго божье!”

Человек, выполняющий труд богов - эта идея настолько же далека от белосветной идеи поклонения, насколько и несовместима с ней.

5. Наконец, хотелось бы ещё раз упомянуть об образах мифологических героев, отношение которых к божествам ничуть не походило на поклонение. Герой мог чтить и уважать богов, но он всегда следует не их желаниям, а своей собственной воле, причём даже тогда, когда это ведёт его к гибели. Впрочем, об этом мы говорили уже более чем достаточно, и вторично останавливаться мы на этом не будем. Приведу ещё одну цитату, иллюстрирующую, так сказать, “бытовое” отношение человека к божеству:

“Был один прислужник в храме Геркулеса, у него, как водится, много было свободного времени, и он целые дни проводил, играя в кости и бабки. Однажды случилось, что никого из его обычных товарищей по игре и подобным забавам не оказалось поблизости, и он со скуки предложил самому божеству сыграть с ним в кости на таком условии: если он выиграет, то бог ему окажет какую-нибудь добрую услугу, если же он проиграет, то устроит для бога пир и приведет ему хорошенькую девчонку для развлечения” (Плутарх).

Мне кажется, что только с большой натяжкой можно обнаружить в этом отношении к высшему хоть какой-то элемент поклонения: речь идёт опять же о сделке, о договоре, о взаимных обязательствах, которые возлагают на себя человек и божество.

Теперь перейдём к тому, что я, собственно, хочу доказать, и какое это имеет отношение к традиционализму. Язычество как универсальная, всеобъемлющая религия бесспорно содержит в себе белосветные элементы, то есть элементы антижизненности. Я утверждаю, что поклонение с его принижением роли человека и абсолютизацией божества является одним из элементов такого рода. Критерием белосветности является антижизненность. Антижизненно всё, что противоречит естественным законам развития. Любая идея, в той или иной форме принижающая человека, препятствует его развитию. Следовательно, идея поклонения является белосветной.

В то же время традиционный сатанизм воспринимает от язычества принципиально иной тип отношений с высшим, которому свойственны:

1. Идея, согласно которой деятельность человека в мире имеет объективное значение, а, следовательно, значима и для высшего “нечто”. Человеческая воля способна изменять мир: “Нет ничего невозможного, и есть пути ведущие отовсюду, и если у вас имеется достаточно воли, то всегда найдутся и средства” (Ларошфуко). Камень, брошенный в воду, оставляет на ней круги независимо от своего размера, точно также и деятельность любого существа, вне зависимости от его уровня, накладывает свой отпечаток на развивающийся миропорядок. Таким образом, осознанное или же неосознанное содействие развитию своей личности в частности и хаотичного миропорядка вообще, то есть следование по пути, является общим делом всех существ без исключения, то есть предполагает сотрудничество, понимаемое в данном случае как участие во вселенском процессе созидания-разрушения.

Человек, таким образом, выступает в качестве субъекта, активно изменяющего реальность: пусть это изменение и кажется незначительным, но ни в коем случае нельзя утверждать, что оно лишено значения полностью. Человек - это не “игрушка высших сил”, а неотъемлемая часть миропорядка, выполняющая определённые функции: любые его действия оказывают влияние на этот миропорядок, иными словами, следуя по пути, человек становится сотрудником Сатаны в деле реализации воли Тьмы.

Путь Тьмы является бесконечным, соответственно, конкретный уровень существа, следующего по нему, объективно не важен, а имеет значение только для самого существа. Поэтому можно говорить о том, что существование амёбы имеет не меньшую важность для реализации бессознательной воли Тьмы, чем существование Сатаны. Следование по пути является всеобщей задачей: тем самым общим делом, которое совершается сатанистом и Сатаной.

2. Идея, согласно которой взаимоотношения человека и высшего “нечто” построены по типу “сделки”, соглашения, договора, из которого обе стороны получают некую выгоду. Естественно, мы не можем знать, какую выгоду получает высшее “нечто”, обозначаемое нами как “Сатана”, от сделки такого рода. Строить какие-либо предположения на этот счёт - занятие по своей сути бессмысленное, поскольку подходить к нечеловеческой сущности с меркой человеческого сознания является как минимум слишком самонадеянным. Однако коль скоро мы считаем общемифологические идеи продуктом интуитивно познанного факта, мы тем самым признаём и верность данной идеи, или, во всяком случае, её небеспочвенность, как и прочих общемифологических идей, на которых мы основываем сатанинскую философию. “Закон жертвы”, то есть понимание того, что ничего нельзя получить “просто так”, что для обретения чего бы то ни было, следует приложить усилие, чем-то пожертвовать, мыслился язычниками как частный случай всеобщего закона космического развития, мысль, отлично выраженная в следующей цитате: “У человечества есть только два пути: или прогресс, или деградация, консерватизм в чистом виде противоречит сути законов вселенной” (Уайтхед). Возможно, именно это развитие и является “выгодой” высшего нечеловеческого “нечто”, впрочем, как я уже сказал, строить предположения на этот счёт бессмысленно и полностью бесполезно.

3. Образ человека, который относится к высшему “нечто” с почтением, но в то же время с чувством собственного достоинства. Сатана превосходит нас, и мы признаём его превосходство, но сам факт превосходства не может служить основанием для поклонения. Мы далеки от того, чтобы считать себя равными Сатане, помня о том, что “Самомнение - враг совершенствования” (Бион Бористенит). Однако это не означает, что мы должны смиренно склониться перед высшим, признав своё недостоинство, напротив, нашей целью является сравняться с высшим, и никакое поклонение с этой целью несовместимо.

Сатанист - ученик, Сатана - учитель, не более. Отношения между учеником и учителем не построены по принципу поклонения - они основаны на взаимном уважении. Кроме того, хочется сказать ещё и о том, насколько наш подход к общению с высшим совершеннее белосветного, совершеннее не столько даже практически, сколько психологически. Отношения, построенные по принципу сделки, договора, сотрудничества не унижают человека, поскольку не делают его чем-то обязанным высшей силе. Есть большая разница между тем, кто получил деньги из милости, сидя с протянутой рукой на паперти, и тем, кто заработал эти деньги, обменяв их на свой труд. Первый случай - молитвенная практика белосветников с её бесконечным выпрашиванием у высшей силы различных “милостей”, второй случай - традиционалистский ритуал, в котором нет просьб, а есть только требования, оплаченные принесённой жертвой. Мы ничем не обязаны высшей силе: всё полученное нами принадлежит нам, и мы берём это своей волей.

Заканчивая эту главу, хочется ещё раз сказать о том, что, несмотря на единство общего пути Тьмы, индивидуальный путь сатаниста всегда обладает значительными особенностями. И так, в общем-то, и должно быть - это форма реализации личной свободы - это выбор, который каждый из нас делает каждую минуту своей жизни, руководствуясь своей волей. Поэтому на пути не может быть никаких ограничений: каждый следует ему так, как считает необходимым. Традиционализм никому не навязывает определённого образа жизни или определённой практики: важно только общее следование нашим принципам, которое отчасти и представляет собою путь.

Сатанизм как религия нового типа - это мировоззрение индивидуальной свободы в едином поле безличностной воли Тьмы. Важно также понимать, что для человека имеет значение не только следование по пути, но и практический результат, которого он при этом достигает - результат же этот выражается, прежде всего, в качествах личности, в её силе во всех смыслах этого слова. “Человек способен сделать путь великим, но великим человека делает не путь” - эти слова Конфуция очень удачно выражают то, о чём я сейчас пытаюсь сказать.

Сознательное следование по пути - это труд, ответственность, “бремя богов”, во многом даже разочарование и страдание. Это - вечная неудовлетворённость своей человечностью и порождаемое ею стремление трансформировать эту человечность в божественность. Однако “Неудовлетворенность - источник не только страданий, но и прогресса в жизни отдельных людей и целых народов” (Ауэрбах), а значит, рано или поздно, следуя по пути, мы будем вознаграждены. Но вознаграждение не будет дано нам свыше: мы возьмём его сами, до конца реализовав свою человеческую волю и качества, и трансформировав их в нечто иное, близкое к Сатане. Это - не поклонение. Это - путь.

Глава XIII