История государства Российского» как историко-публицистический текст. Историческая концепция Карамзина.

История государства Российского — многотомное сочинение Н. М. Карамзина, описывающее Российскую историю, начиная со времён скифов, славян до времён Ивана Грозного и Смутного времени. «История государства российского» Н. М. Карамзина не была первым описанием истории России. Но именно это произведение открыло историю России для широкой образованной публики. Карамзин начал писать «Историю государства Российского» с 1803 года, ему было дозволено писать без надзора цензуры. В предисловии к своей книге Карамзин описывает важность истории вообще, её роли в жизни людей. Он говорит, что история России не менее захватывающая, важная и интересная, чем мировая. Далее приводит список источников, которые помогли ему воссоздать картину исторических событий. В первом томе Карамзин подробно описывает народы, обитавшие на территории современной России, славян, их быта. Затем рассказывает о происхождении первых князей Руси, их правлении. В последующих томах автор подробно описывает все важные события российской истории вплоть до 1612 года. «Чем то наш последний летописец и первый наш историк» (Пушкин). До сих пор идут споры о жанре. Летописец – хроника, историк – аналитик / синтез этих начал в « Истории Государства Российского» . Дана концепция определения истории государства; встречается фрагмент исторического начала романа. Карамзин неколебимо привержен основам русской исторической власти, но лелеял в душе совсем иной идеал. Как и Николай, в последний момент буквально выхвативший корону из рук неразумных прожектеров, автор “Истории государства Российского” полагал, что республиканские установления хороши для Первого, но отнюдь не Третьего Рима (даже в том случае, когда Третий Рим потеснен новой “европейской” столицей) и что небрежение монархическими началами поведет к гибели государства. Можно бы, конечно, именовать такое раздвоение национальной души русским ментальным парадоксом, но необходимо объяснить, что тут имеется в виду. Николай, действуя, как принято говорить, в качестве тормоза исторического прогресса, выступает одновременно охранителем исконно народных начал. Он исходит из национальной исторической практики. Его “теория” подкреплена суровым опытом предков. Он отнюдь не против республики: однако не здесь и не сейчас.

Карамзин понимал под самодержавием не просто неограниченную единоличную власть монарха. Термин «самодержец», входивший в титул русского царя еще со времен Московской Руси, выражал в первую очередь то, что монарх не является чьим-либо данником (конкретно в ту эпоху –– хана), то есть он –– суверен, при этом не обязательно обладающий правом на произвол и безответственность. Неограниченную верховную власть одного человека самодержавие стало означать позднее, с царствования Иоанна Грозного. Эту сторону царской власти Карамзин интерпретировал всего лишь как вторичный ее атрибут — хоть и важной, но все же производный, сопутствующий, –– выдвинув на первый план трактовку самодержавия как проявления могущества и политической независимости государства (14).

Иными словами, автор «Истории…» призывал учитывать в анализе политики самодержавия не только его институциональные характеристики, но и реальные результаты функционирования. А последние приводили Карамзина к признанию исторической правоты самодержавия, не раз спасавшего Россию от гибели и имеющего, на взгляд историка, все возможности для того, чтобы и дальше вести государство «по неизведанным путям истории». То, что монархизм Карамзина, помимо всего прочего, был обусловлен размышлениями о будущем своего отечества, подтверждает автобиографическое свидетельство декабриста Н.И. Тургенева, в своих воспоминаниях воспроизведшего слова автора «Истории...»: «...Россия прежде всего должна быть великой, а в том виде, какой она имеет сейчас, только самодержец может сохранить ее грозной и сильной». Таким образом, учитывая присущие историческим взглядам Карамзина черты национализма и в то же время уважения к другим культурам, можно согласиться с мнением С.Ф. Платонова, утверждавшего, что русскому писателю удалось «построить стройную систему мировоззрения на синтезе двух начал: национальной старорусской и общечеловеческой европейской». Карамзин, не отделяя Россию от европейской цивилизационной системы, отводил ей совершенно особое место в этой системе, указывая на тот факт, что европейские народы в своем развитии шли приблизительно одним общим путем, тогда как россияне — своим собственным, и причем более трудным.

«Тирания есть только злоупотребление самодержавия, — писал Карамзин в „Истории...“, — самодержавие не есть отсутствие законов: ибо где обязанность, там и закон: никто же и никогда не сомневался в обязанности монархов блюсти счастие народное». Именно «дух народный» определяет границы самовластия монарха. Не отрицая взаимовлияния разных стран и народов, в частности сближения россиян с Европой, в результате которого «восточная простота» сменилась европейской затейливостью, Карамзин считает «насилием, беззаконным и для монарха самодержавного» (80) искоренение древних навыков, обычаев.

Пушкин – реакция : эпиграмма посвященная Б.Г. Карамзину:

  В его «Истории» изящность, простота

   Доказывают нам, без всякого пристрастья,

   Необходимость самовластья

   И прелести кнута.

«Возможны улучшения без виселицы» Карамзин. – слова приведены Пушкиным в запрещенной статье.

Биография Карамзина: В последние годы пользовался авторитетом и популярностью; дружил с императором. Вместе с Чаадаевым и Жуковским спасают Пушкина от Соловков. Пережил декабристское восстание. Умер в мае 26г. (простудился, выйдя в одном мундире на декабрьское выступление). Просит должность посла во Франции – отказ; но ему дали денег – вышел приказ о назначении ему 50тыс. – через 2 недели умер. Карамзин создал не только язык, но и тип русского человека, нового русского человека – культурного, независимого, со свободой суждений, сдержанностью – пример для пушкинского и следующего поколения.

Карамзинский период русской литературы переходит в Пушкинский. Накануне выхода «Капитанской дочки» Пушкин – пишет , что карамзинская проза лучшая проза в русской литературе.

Отношение Бестужева кКарамзину двойственное: с одной стороны, он выразил характерное для декабристов несогласие с монархической концепцией «Истории государства российского», но с другой – признал в Карамзине писателя, который дал «народное лицо» русскому языку. Полевой восторженно отзывается об «Истории государства российского» Карамзина. В середине 1829 г. Полевой опубликовал в «Московском телеграфе» свою статью об «Истории государства российского» Карамзина, в которой доказывал, что Карамзин, как представитель дворянской исторической науки и литературы, принадлежит прошлому, а не настоящему. Это окончательно развело Полевого с Вяземским и другими дворянскими литераторами, будущими сотрудниками «Литературной газеты» Дельвига.

5. 9-й том "Истории государства Российского" и его влияние на русское общественное сознание.

Первые восемь томов были напечатаны в 1816—1817 годах и поступили в продажу в феврале 1818 года. В 1821 году был издан новый, девятый том, а в 1824 году следующие два. Восьмой том кончался 1560 годом, разорвав царствование Иоана IV на две части. В девятом томе, которым открывалось продолжение издания, Карамзин решил изложить самые драматические события его царствования. Он посвящен второй половине царствования Ивана Грозного: «описанию ужасной перемены в душе царя и в судьбе царства», за которой последовали отказ от реформенного пути, введение опричнины, переход к жестокой диктатуре и террору.

Отношение историка к правлению Иоана IV однозначно: он назвал его «фетром ужасов», а самого царя тираном, «ненасытным в убийствах и любострастии». «Москва цепенела в страхе. Кровь лилась; в темницах, в монастырях стенали жертвы, но...тиранство еще созревало: настоящее ужасало будущим», «Ничего не могло обезоружить свирепого: ни смирение, ни великодушшие жертв...» Тиранию Грозного автор уподобляет тяжелейшим испытаниям, выпавшим россиянам в удельный период и время татаро-монгольского ига. Казалось бы, описывая тиранию Грозного (а с такой обстоятельностью это делалось впервые), Карамзин наносил удар по самодержавию, которое он последовательно защищал. Это кажущееся противоречие историк снимает рассуждениями о необходимости изучения прошлого, чтобы не повторять его пороков в будущем:.

Девятый том еще не вышел из печати, а уже поползли слухи, что он запрещен. Его успех был потрясающим. Современник отметил: «В Петербурге оттого такая пустота, что все углублены в царствование Иоанна Грозного». Некоторые признавали его лучшим творением историка. 

Прежние историки не решались открыто описывать царствование Грозного. Не удивительно. Вот, например, покорение Москвой вольного Новгорода:

«Судили Иоанн и сын его таким образом: ежедневно представляли им от пятисот до тысячи новгородцев; били их, мучали , жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не мерзнет зимою, и бросали с моста в воду целыми семействами, жен с мужьями, матерей с грудными младенцами. <…> Сии убийства продолжались пять недель и заключались грабежом общим».

И так почти на каждой странице — казни, убийства, сожжение пленных при известии о гибели царского любимца злодея Малюты Скуратова, приказ уничтожить слона, отказавшегося опуститься на колени перед царем… и так далее.

Карамзин был монархистом, но на процессе декабристы ссылались на «Историю Государства Российского» как на один из источников «вредных» мыслей. Но он не хотел, чтобы его книга стала их источником, он хотел говорить правду.

Масоны-декабристы возвышали девятый том как знамя своей масонской деятельности. Эта книга стала для многих из них излюбленным чтивом, постоянным спутником. Среди поклонников девятого тома был Кондратий Рылеев, Бестужев, Муравьев и другие молодые якобинцы, ранее упрекавшие Карамзина в приверженности к монархизму. Вильгельм Кюхельбекер превозносил девятый том как лучший в творчестве Карамзина. Декабрист Владимир Штейнгель восхищено провозглашал эту книгу феноменом, небывалым в России.