Травмы, полученные в детстве

Определенные эмоционально отягощенные инциденты, имевшие место в детстве, мо­гут создавать потенциал возникающего в более позднем возрасте расстройства, порож­дая дисфункциональные основные убеждения (Beck, Emery, 1985). Например, один клиент страдал от ощущения рокового конца и благоговейного ужаса каждый рожде­ственский сезон. Самым ранним воспоминанием, имеющим отношение к этому чув­ству, было воспоминание о том, как в возрасте семи лет он видел, как его мать увозили в туберкулезный санаторий. У клиента сформировалась следующая основная установ­ка: «Что-то плохое случается в рождественские праздники». Рассмотрим другой при­мер — пятилетний ребенок отправился в путешествие и, возвратившись, узнал, что его любимая собака умерла; в результате у мальчика сформировалась следующая уста­новка: «Когда я физически нахожусь на большом расстоянии от других, с ними случа­ется что-то плохое». Еще один пример — у семилетнего ребенка, чей отец бросил се­мью после напряженной борьбы с женой, сформировалась такая основная установка: «Если я рассержу других, они оставят меня».

Плохое обращение в детстве

Плохое обращение с детьми влияет на их чувство собственного достоинства и делает их уязвимыми; у таких детей часто развиваются психические расстройства. Кроме того, родители и значимые другие могут моделировать оскорбительное поведение, которое дети со временем начинают использовать против других людей. Бек (Beck, 1988; Beck et al., 1990) приводит следующий пример. У Гэри периодически возникали сильные вспышки гнева, направленного на Беверли. По мнению Гэри, Беверли все время язви­тельно разговаривала с ним из-за того, что он не занимается домашней работой. Гэри воспитывался в семье, члены которой контролировали друг друга посредством приме­нения власти и силы. Отец и старший брат запугали Гэри, и у него сформировалась следующая основная схема: «Я — тряпка (слизняк)». Для того чтобы компенсировать эту установку, Гэри усвоил межличностную стратегию запугивания; таким образом он стал противостоять другим людям, которые были склонны доминировать над ним, как ранее это делали члены его семьи.

Рассмотрим другой пример психологического насилия в детстве. 28-летняя одино­кая женщина страдала от расстройства, характеризующегося паническим страхом (Beck et al., 1990). Однажды она рано пришла домой из школы, и ее мать накричала на нее из-за того, что дочь ее разбудила: «Как ты смеешь прерывать мой сон!». Несмотря на то что мать клиентки много пила и была раздражительной и непредсказуемой, жен­щина выработала такие убеждения: «Я — плохой ребенок» и «Я дурная, потому что расстраиваю свою мать».

Поведение родителей может способствовать развитию у детей в дальнейшем дис­функционального поведения. Например, одна женщина-клиент постоянно критикова­ла себя безо всякой необходимости. Она стала критиковать себя значительно меньше после того, как заново пережила сцены, связанные с критикой в детстве, и осознала: «Я критикую себя теперь не потому, что это необходимо, а потому, что моя мать всегда критиковала меня, и я переняла эту манеру от нее» (Beck et al., 1990, p. 91).

Социальное научение

Бек (Beck, Weishaar, 1989) поддерживает теорию социального научения. Но, вместе с тем, он подчеркивает, что индивиды имеют уникальную историю научения и по-разно­му осмысляют происходящие события. Возникновение расстройств личности может быть обусловлено различными причинами. Например, обсессивно-компульсивное и параноидальное поведение может развиваться в качестве компенсации либо может быть обусловлено страхом. В развитии определенных расстройств личности главную роль играет подкрепление соответствующих стратегий родителями и значимыми дру­гими. Например, могут вознаграждаться стратегии зависимой личности, направленные на получение помощи и характеризующиеся стремлением цепляться за родителей, а попытки индивида быть самостоятельным и мобильным могут не поощряться. В разви­тии стратегий, наблюдающихся при расстройствах личности, важную роль может иг­рать идентификация с другими членами семьи. Кроме того, изначально имеющуюся предрасположенность может усиливать отрицательный жизненный опыт; например за­стенчивый ребенок может превратиться в замкнутого человека.

Моделирование — ключевой процесс в теории социального научения. Например, супруги или партнеры помнят о том, как вели себя их родители. Моделирование по­ведения родителей обеспечивает создание основных правил (определяется, что следу­ет и чего не следует делать), которых дети начинают придерживаться, создав собствен­ную семью. Бек (Beck, 1988) приводит следующий пример. Венди и Хэл поженились, когда были очень молодыми. Им было трудно освободиться от родительского моделиро­вания и подкрепления. Венди усвоила от матери традиционное правило: «Главная функ­ция жены — заботиться о муже». Венди не всегда удавалось соблюдать это правило, и она принялась унижать себя. Отец Хэла подчеркивал, что надо во всем добиваться совершенства, в связи с этим у Хэла сформировалась следующая установка: «Я никог­да не смогу делать что-либо правильно». Мать Хэла закрепила неуверенность сына в себе, потому что отрицательно относилась к мужчинам: «Мужчины ничего не могут делать — они слабы и беспомощны». Правила и установки Хэла сделали его уязвимым, у него возникли трудности в браке, и ему не удавалось с ними справиться.

Неадекватный опыт научения навыкам, позволяющим справляться с ситуацией

Люди могут получить неадекватный личный опыт научения навыкам, позволяющим справляться с ситуацией. Например, для того чтобы оценить состояние встревоженного человека, надо определить, насколько он способен справиться с угрозой. Мальчик, раз­вивший навыки, позволяющие справляться с ситуацией, столкнувшись с хулиганом, вероятно, будет меньше беспокоиться. Люди, которым не удалось развить адекватные навыки ассертивности, как правило, в большей степени склонны к депрессии, потому что, во-первых, их чувство собственного достоинства страдает из-за действий, совер­шенных другими, и, во-вторых, они могут сами унижать себя из-за отсутствия уверен­ности в себе. У большинства людей недостаточно развиты навыки супружеского обще­ния, «поэтому между людьми неизбежно возникают непрерывные трения, отсутствует взаимопонимание и развивается фрустрация» (Beck, 1988, р. 275). Вот правила разго­ворного этикета, которые, возможно, были плохо усвоены: настраивание на «волну» партнера, подача сигналов, свидетельствующих о выслушивании, неприемлемость пе­ребивания собеседника, задавание вопросов, необходимость дипломатичности и так­та. Мальчики в большей степени, чем девочки, склонны к научению дурным диалого­вым навыкам, поскольку они чаще используют определенного рода слова для того, чтобы повысить свой статус и добиться доминирования, а не для того, чтобы «навести мосты».

Активизация уязвимости

Термин когнитивный сдвиг используется для описания замены когнитивной обра­ботки информации, осуществляемой на нормальном или более высоком уровне, обра­боткой информации с помощью патологических первичных схем. При различных рас­стройствах энергия может использоваться для того, чтобы активизировать бессозна­тельные модели, или для того, чтобы затормозить процесс их использования. Напри­мер, при депрессии, генерализованных тревожных расстройствах и приступах паники возбуждаются, соответственно, депрессивный, связанный с опасностью и связанный с паникой образы действий. Концепция образа действия отражает манеру, в которой выражена схема. Например, результатом формирования схемы «я неспособный» мо­жет являться преобладание катастрофических когниций (если активизируется образ действий, связанный с тревогой) или преобладание самообвинения и когниций безна­дежности (если активизируется депрессивный образ действий).

Мышление и поведение, показывающие уязвимость, — это вопрос степени. Соглас­но гипотезе непрерывности, в основе тревожной депрессии и расстройств личности лежит «преувеличение» механизмов нормального функционирования. Люди могут при­обретать дисфункциональные схемы, правила, автоматические мысли и поведения, но при этом не активизировать их так, чтобы они стали полностью развившимися рас­стройствами или чрезвычайно разрушительными факторами, играющими роль в брач­ных отношениях.

Когнитивный сдвиг происходит тогда, когда люди чувствуют, что их жизненные интересы находятся под угрозой или им наносится ущерб. Часто, в самом начале, сдвиг в направлении психопатологии происходит в ответ на действие сильных стрессовых факторов. В дальнейшем такой сдвиг может быть индуцирован менее серьезными стрес­совыми факторами (A. Butler, личное общение, 8 апреля 1994 года). На протяжении жизни у людей многократно происходят такого рода активизации; в результате люди становятся все более и более чувствительными к действию запускающих реакцию фак­торов и им начинают требоваться субъективно менее серьезные стрессовые факторы для того, чтобы вызвать сдвиг.

Рассмотрим пример развития уязвимости и связанного с этим развитием когнитив­ного сдвига. Человек периодически впадает в состояние депрессии; причем первый раз, возможно, депрессия была вызвана серьезным стрессовым фактором (например, поте­рей работы). В дальнейшем приступы депрессии могут возникать при воздействии отно­сительно менее серьезных и не имеющих непосредственного отношения к делу стрессо­вых факторов (например, данный человек может узнать, что уволили с работы его дру­га, работающего совсем в другой сфере); в таких случаях стрессовые факторы приобре­тают особое значение в связи с получением в прошлом соответствующего опыта.

Бек полагает, что при неэндогенной однополярной депрессии у людей имеется ког­нитивная уязвимость, развившаяся в связи с неприятными жизненными событиями или рядом травмирующих переживаний. Бек (Beck, 1983, 1991) предполагает, что к депрессии предрасположены люди социотропного и автономного типов; депрессия возникает у них после переживания потери. Социально зависимые, или социотроп-ные, люди высоко ценят близость и возможность с кем-нибудь поделиться. Их когнитив­ную уязвимость усиливают социальная депривация, разрыв отношений и отверже­ние. Например, у социотропного человека, потерявшего в детстве родителя, разрыв отношений с кем-либо из близких людей может активизировать схему необратимой потери, внедренную в сознание при получении соответствующего опыта в прошлом. Автономные люди ценят самостоятельное достижение целей, мобильность и обособлен­ные удовольствия. Их когнитивная уязвимость, по всей вероятности, усиливается при поражениях, неудачах, уменьшении мобильности, навязывании конформизма.

Бек выделяет три фактора, которые активизируют генерализованные тревожные расстройства или ускоряют протекание связанных с этими процессами патологических процессов (Beck, Emery, 1985). Во-первых, люди могут столкнуться с повышенными требованиями, например после рождения ребенка или при продвижении по службе. Во-вторых, люди могут ощущать серьезную угрозу. Например, такую угрозу ощуща­ет молодая мать, имеющая младенца, у которого повышена восприимчивость к ин­фекциям, или служащий, получивший враждебно настроенного нового босса. В-тре­тьих, стрессовые события и коренные перемены могут подорвать уверенность чело­века в себе. Например, молодой адвокат потерпел неудачу в судебном расследовании и примерно в to же время услышал от своей подруги, что она не любит его. Этот чело­век, боясь за свое будущее как адвоката и семейного человека, стал хронически тре­вожным. Часто ускоряющие факторы взаимодействуют с уже имеющимися пробле­мами. Активизирующие стрессовые факторы получают силу, ударяя по специфиче­ской уязвимости людей. Например, у матери, непрестанно испытывавшей сильное беспокойство после рождения ребенка, обострилось застарелое чувство несоответ­ствия. Молодой адвокат всегда волновался из-за того, что он, по его собственному мнению, недостаточно обаятелен, теперь же он стал бояться, что никогда не найдет хорошую супругу.