Глава 5. Психология журналистского творчества

Бред, даруемый нам богами…

Платон

Рассуждая о категориях медиапсихологии, Е.Е. Пронина в числе основных называет «творчество-в-процессе-коммуницирования»[148], и называет не случайно. Действительно, уж если исследователи на протяжении веков постоянно возвращаются к вопросу о сложностях изучения творческого акта, то, видимо, следует признать, что творчество, нерасторжимо спаянное с активным коммуникационным взаимодействием, творчество часто сиюминутное, ускользающее изучать по меньшей мере проблематично. И все же по большому счету психология журналистского творчества испытывает те же сложности, которые вот уже на протяжении многих десятилетий испытывает психология творчества вообще. Эти сложности были четко озвучены в материалах круглого стола Комиссии комплексного изучения художественного творчества в 1979 году, а затем так часто повторялись во всевозможных публикациях, что создается впечатление отсутствия сколько-нибудь серьезных сдвигов в изучении обозначенного феномена. К основным сегодня, как и тогда, можно отнести:

1. Доминирование на бытовом уровне представлений о том, что изучение творчества вообще не может быть наукой, что «тайники» творчества прочно загерметизированы;

2. Наличие огромного, разнохарактерного фактического материала, который сложно не только подвергнуть комплексному изучению, но и систематизировать вообще;

3. Субъективность и порой осознанное дезинформирование в некоторых источниках (автобиографиях, воспоминаниях журналистов и т.д.);

4. Отсутствие четкой методологии исследования, соединяемой с методикой, доминирование биографического метода;

5. Нечеткое представление об объекте и предмете изучения;

6. Необходимость выработки методики на основе интеграции различных наук.

Это – лишь верхушка айсберга. Под водной гладью – несоизмеримо большие проблемы, умножающиеся еще и тем фактом, что в отличие от многих других видов творчества, продукт журналистского творчества сиюминутен, временен, преходящ и мгновенен. Тексты коротки и разнообразны. Очень разнообразны. Самый ценный источник для исследования творчества - рукописи, черновики, наброски, все, что фиксирует динамику творческого труда, движение замысла, - здесь чаще всего отсутствует. Да и исследование деятельности одного журналиста дает гораздо меньше, нежели изучение творческой лаборатории писателя, ведь «творчество-в-процессе-коммуницирования» своеобразно: расширяется пространство восприятия, оно становится поистине многоканальным; появляется доступ к неограниченным базам данных и, вместе с ним, возможность интегрировать самые различные информационные кванты; активизируются процессы параллельной обработки информации, возникает возможность непосредственного и результативного участия в коллективном мышлении, возможность его коррекции и преобразования; усиливается роль вероятностного и прогностического мышления, эвристика начинает доминировать над доказательностью и стимулируется интуитивная самоорганизация мышления; культивируется публичность и спонтанность самовыражения[149].

Однако общие закономерности творчества изучаются постоянно, и мы можем обратиться к достижениям психологии творчества в понимании работы журналиста.

Теории творчества

Творчество – деятельность, результатом которой является создание новых материальных и духовных ценностей. В философском энциклопедическом словаре понятие «творчество» определяется широко как деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда прежде не бывшее. В психологии творчество трактуется как состояние своеоб­разного напряжения и подъема духовных сил, творческого вдохновения человека, ведущее к возникновению или реализации замысла и идеи произведения науки, ис­кусства, техники.

Одно из наиболее перспективных направлений в исследовании психофизиологии творчества – изучение роли межполушарной асимметрии. Установлено, что с функциями левого и правого полушария у человека связано два типа мышления – абстрактно-логическое и пространственно-образное. Эти типы мышления имеют ряд синонимов: вербальное и невербальное, аналитическое и синтетическое, дискретное и симультанное.

Основное различие между двумя типами мышления определяется характером контекстуальной связи между словами и образами. Левополушарное мышление так организует любой используемый материал, что создается однозначный контекст, более или менее одинаково понимаемый различными людьми. Без создания такого однозначного контекста было бы невозможно социальное взаимодействие. Слово само по себе, вырванное из контекста, отнюдь не является определенным по значению, напротив, оно в большинстве случаев многозначно. Задача такой контекстуальной организации – выбрать и зашифровать из всего возможного потенциального богатства значений и смысловых объектов слова только одно и установить линейную связь между такими одинарными значениями отдельных слов. Между тем объективная действительность не может быть целиком, исчерпывающе описана в рамках вербального мышления.

Таким образом, оба типа мышления отличаются друг от друга вовсе не качеством материала, которым они оперируют – они противоположны друг другу по принципу организации связей между элементами этого материала. Задачей логико-вербального мышления является вычленение из всех реально существующих взаимодействий какого-то одного наиболее существенного. Так формируется внутренне непротиворечивая модель мира, которую можно анализировать и достаточно точно и однозначно выразить в словах и других условных знаках, что создает большое удобство для общения. При этом рамкой этой модели остается все, что в нее не вписывается, что не может быть логически организовано. Напротив, задачей пространственно-образного мышления является отражение всех существующих взаимодействий, то есть всего богатства реального мира, но это богатство плохо поддается жестокому структурированию, так что его трудно без существенных потерь передать с помощью обычного языка. Здесь оказывается незаменимым язык искусства.

Эта теория соотносится с представлениями И.П. Павлова о двух специфических типах деятельности и нервной системы – «художественном» и «мыслительном». Художественный тип деятельности оперирует образами, мыслительный - явлениями и понятиями. В журналистике эти типы творчества пересекаются.

Но не только особое функционирование полушарий отличает творческого человека от других людей. Выдающийся российский нейрофизиолог Н.П. Бехтерева замечает: «…Сложнее с гением. Его мозг устроен так, что правильное решение идет по минимуму внешней информации, минимуму и количественному, и по уровню ее над шумом (может быть, отсюда и те новые идеи, которые рождаются в сознании творчествого человека, - А.Ш.). Но это еще не все. Этим механизм гениальности не исчерпывается. Гениальный человек обладает своей биохимией мозга, определяющей легкость ассоциаций, и, вероятно, многим другим своим».[150] Да, многое в функционировании креативности еще не изучено, но то, что особенности есть на уровне химии, физиологии – очевидно.

 Другая интересная и недооцененная теория творчества (не исключающая, но дополняющая предыдущую) – теория воронки, - объясняет творческие процессы не только с психологической, но и с физиологической точки зрения. За основу этой теории берется концепция рефлекторной дуги – первичного элемента нервной функции. Рефлекс – это реакция организма на внешний мир, когда внешний раздражитель, трансформируясь в нервный процесс, достигает того или иного органа, вызывая его деятельность. В рамках этого представления известный физиолог Шеррингтон обратил внимание на то, что центральная нервная система функционирует по принципу воронки: количество чувствительных нервов значительно больше, чем двигательных. Поэтому количество поступающих в нервную систему импульсов значительно превосходит возможности рефлекторных ответов.

В качестве примера возьмем только один из узких спектров эстетического воздействия – цвет. Известно, что приблизительное число колбочек сетчатой оболочки глаза, то есть точек, воспринимающих цветовые ощущения, чрезвычайно велико. Известно также, что человеческий глаз различает 128 цветовых оттенков. Допустим, мы смотрим на коробку, в которой лежат 128 цветных карандашей. Как описать их общую палитру? Поменяем карандаши местами максимальное количество раз. Число цветовых сочетаний достигнет 10**212. Чтобы обозначить эти цветовые картины, пользуясь словарем в 50 000 слов, каждую из них пришлось бы описывать при помощи 45 слов. Это при условии, что все они входят в наш активный словарный запас.

Мы рассматривали только перестановки 128 цветовых оттенков. Но сетчатая оболочка глаза содержит около 6 миллионов колбочек. Глаз способен к рецепции около 100 000 цветовых точек. В этом случае, учитывая нюансы, мы можем получить 128**100 000 цветовых картин. Никакого словаря не хватит! Для разграничения каждого оттенка потребовалось бы 42 тысячи слов. Но мы не принимали во внимание колебание интенсивности цветовых окрасок, матовость и глянцевость, динамику изменений во времени, тон. Мы можем зафиксировать около 10**300 000 зрительных узоров, а описать при всем богатстве языка – только 10**114. Хотя и эта величина грандиозна, ведь такого числа предложений не было произнесено за все существование человечества! Самый болтливый субъект мог бы произнести за свою жизнь около 10*9 предложений, а миллиард людей за 10 тысяч лет – около 10**20 фраз. Так что за одну только секунду мы определенно воспринимаем то, что не способно описать человечество за все время его существования.

Думаю, теперь понятно, откуда рождается напряжение и муки творчества. Возьмите белый цвет – бинт, снег, белила, лист бумаги, мел. Все это - разный белый. Как описать его? Ухо позволяет различать около 340 тысяч тонов, обоняние – многие сотни запахов. Вкусовые, тактильные, термические и болевые раздражения создают условия для такого количества ощущений и их комбинаций, которое не поддается учету. Понятно, что это все нельзя точно выразить словами.

Потребность как можно более адекватно отразить то, что мы увидели, или услышали, или почувствовали, стимулирует творческий поиск. Не случайно некоторые исследователи и характеризуют творческую деятельность как поисковую активность[151]. Это не просто стремление к новому, а попытка быть точным. И.П. Павлов назвал эту реакцию рефлексом «что такое», или ориентировочным, исследовательским рефлексом. Для его реализации необходим необычный язык – язык искусства. Художественный образ позволяет воплотить эмоционально-эстетическую информацию и компенсирует ограничения, наложенные принципом воронки на словесное описание наших ощущений. Он должен описывать не отдельные параметры объекта, а весь комплекс реакций на него. Поскольку этих объектов бессчетное количество, понятно, почему мы все время стремимся найти новую форму. Нам действительно не нужны старые формы, ибо события не повторяются.

Когда точность более или менее достигнута, человек чувствует объяснимое удовольствие. Но и аудитория чувствует то же, когда понимает, что ей предлагают точную картину происходящего. Нам нравится то, что максимально адекватно отражает реальность. Утрата частных деталей не воспринимается как недостаток, когда передано «движение чувств».

В процессе создания нового участвуют все уровни психики: бессознательное (отвечает за инстинкты), подсознание (ответственно за сферу эмоций), сознание (регулирует рациональные процессы), надсознание (управляет резервными возможностями психики). Но с точки зрения психологии и нейрофизиологии, для того, чтобы объяснить феномен творчества, мы должны разграничить два понятия – подсознание и сверхсознание. Термин «сверхсознание» активно использовался в описании творческого процесса К.С. Станиславским. Позже М.Г. Ярошевский также подчеркнул необходимость их разграничения и привел следующий пример. «Я забыл чье-то имя и никак не могу его вспомнить… Иное дело, когда ученый ищет решение какой-либо проблемы, и в результате деятельности надсознания у него проявляется соответствующая гипотеза. Каким образом исследователь «узнает» эту гипотезу, узнает еще до момента логической или экспериментальной проверки правильности возникшего предположения? Ведь в его памяти нет готового эталона для подобного опознания! По-видимому, таким эталоном служит своеобразная «антиэнграмма» или «минусэнграмма» - пробел в логической цепи известных фактов».[152]

Так вот в части надсознания или сверхсознания можно констатировать следующие факты:

1. Большую роль здесь играет правое (у правшей) неречевое полушарие мозга, связанное с оперированием чувственно непосредственными образами. Мы помним, что это полушарие ответственно за интуитивное, невербальное поведение и так называемое дивергентное мышление, использующее ассоциативные ряды. Левое же полушарие отвечает за конвергентное мышление – то есть мышление логическое, контролирующее речь и письмо. Большинство людей используют оба полушария в зависимости от задачи;

2. Решающая роль потребностей, мотиваций и эмоций в творческо-познавательной деятельности человека указывает на важнейшее значение лобных отделов коры больших полушарий мозга, имеющих особенно тесные анатомические связи с так называемой лимбической системой мозга – нейрофизиологической основой мотивационно-эмоциональной сферы психики;

3. Исключительно интересны функции гиппокампа – отдела мозга, регулирующего поток информации, извлекаемой из памяти, который непосредственно участвует в генезе «психических мутаций» - непредсказуемых (но не случайных!) комбинаций следов хранящихся в памяти впечатлений и участвующих в появлении интуитивных догадок, гипотез.

Каковы же особенности творческого процесса? Он всецело зависит от способности интеллекта выстраивать внутренний план действий. Именно эта способность отличает интеллект человека от животного. При экспериментальном изучении развития внутреннего плана действий было установлено несколько его этапов[153]:

1. Человек не может действовать «в уме» и вообще подчинять свои действия задаче, выраженной словесно, хотя он способен манипулировать вещами. Цели направлены на изменение предметной ситуации. Таковы же и побудители активности. Действия контролируются исключительно объектами. Оценка действий субъективна и эмоциональна;

2. Задача, в постановку которой вовлечена речь, может быть решена, но лишь путем манипуляции объектами. Однако затем результат действия может быть репродуцирован во внутренний план, словесно выражен. В план знаковых моделей переводятся продукты действий. Однако их процессы во внутреннем плане не представлены. Средства деятельности и способы действий еще не осознаются. Слово выступает как сигнал сигнала: оно срабатывает только тогда, когда у человека уже имеется соответствующая программа, подготовленная во внешнем плане. Оценка эмоциональна. Однако внешние речевые указания уже начинают оказывать влияние на выбор цели, на регуляцию действия, на его контроль и оценку;

3. Задачи могут быть решены манипулированием представлениями об объектах. Но еще не удается жестко подчинить эти манипуляции словесно поставленной задаче. Во внутреннем плане происходят сдвиги: расчленяются процесс и продукт действия. Способы действия осознаются. Это приводит к дифференциации целей на практические и теоретические. Слово становится знаковым сигналом, который не только активизирует готовую программу, но может нести в себе зародыши новой команды – программы действия.

       Успешная реализация трех этапов конструирования плана деятельности позволяет человеку вплотную подойти к творческому процессу.

По существу каждый из нас постоянно находится в ситуации планирования и творчества, поскольку творческий процесс в той или иной форме непрерывно сопровождает жизнь человека. Л.Б. Ермолаева-Томина в книге «Психология художественного творчества»[154] проводит интересные параллели между основными законами жизни и творчеством.

Первый закон – зависимость жизни от окружающей среды. Этот закон диктует потребность в адаптации к постоянно меняющемуся миру. И чем шире у человека адаптационные возможности, тем он более успешен с эволюционной точки зрения. Творчество же выступает как уникальный механизм, бесконечно расширяющий возможности человека и использующий его скрытые резервы. Кроме того, с психологической точки зрения ощущаемая человеком постоянная зависимость от среды рождает желание независимости, «рефлекс свободы» (термин И.П. Павлова), который может реализоваться в творчестве.

Журналист, работая в информационной сфере, с одной стороны, дает аудитории необходимый материал для реализации адаптационного процесса, а с другой – сам постоянно погружен в мир настолько меняющийся, непредсказуемый, что адаптироваться к нему без использования творческих механизмов невозможно.

Второй закон жизни – воспроизводимость, сохранение жизни. Ради сохранения жизни человек идет на многое. И творчество – одно из средств, позволяющих сохранить дорогие человеку фрагменты жизни если и не навсегда, то надолго.

Конечно, с этой точки зрения журналистика имеет одну особенность: ее произведения недолговечны, быстро забываются. Но, думается, каждый журналист все же стремится «удержать мгновение» и создать нечто, что сохранится хроникой в истории наших дней. Автор воспроизводит себя в своих творениях. Каждое произведение журналиста (даже маленькая заметка) – это его минипортрет. Не случайно редакторы, режиссеры часто говорят о своей газете, канале, передаче: «Это – мое детище, мой ребенок». Но особенность журналистского творчества и его миссия еще и в том, что в каждом публицистическом произведении – портрет не только журналиста, но и многих других людей – часто портрет общества, времени.

Эта особенность соотносится с третьим законом жизни – необходимостью в объединении. Чтобы сохранить и продолжить жизнь, мы должны объединять усилия с другими людьми. С этой точки зрения творчество – один из «механизмов» объединения, один из языков, на котором мы говорим друг с другом. По мнению некоторых психологов, творчество – это один из способов сублимации внутренней энергии, форма общения, взаимодействия. И отчасти потому оно способствует снятию внутреннего напряжения, своего рода «очищению», катарсису, что позволяет реализовать потребность в объединении, которая не могла бы быть реализована в достаточной степени через другие механизмы.

Четвертый закон жизни – необходимость совершенствования и обновления адаптационных механизмов. В этом проявляется «творчество природы». А мы, люди, творим вслед за ней. 30 - 40 тысяч лет назад произошло морфологическре созревание человека. А дальше началась социокультурная революция – бесконечный поток духовных, интеллектуальных инноваций, творческого поиска.

Журналистика включена в этот поток хотя бы потому, что по преимуществу это деятельность интеллектуальная и социально ориентированная. Журналист не только постоянно создает все новые и новые адаптационные механизмы ы собственной деятельности, но и оценивает и пропагандирует те, которые предлагаются другими людьми – легализует или отрицает то, что создается сегодня, то, что наиболее актуально и значимо.