АКТ МИФОТВОРЧЕСТВА В КОНЦЕПТЕ ЛИЧНОСТНОГО РАЗВИТИЯ

 «Если ты немного потренируешься,

 живя, как придуманный персонаж, ты поймешь,

что придуманные герои иногда более реальны,

чем люди, имеющие тело и бьющееся сердце».

Ричард Бах.

Самый известный и любимый персонаж маленьких детей – Дед Мороз (Санта-Клаус, Святой Николай, Дед Микулаш). Считается, что наша вера в Деда Мороза проходит три стадии: в детстве мы в него верим, потом – нет, и, наконец, сами им становимся. Можно предположить, что подобное происходит с любыми верованиями и чаяниями – вначале мы слепо в них верим, затем наступает развенчание иллюзий, после чего мы принимаемся творить собственную веру. Каждый в пределах своих личных возможностей, амбиций и желаний, каждый со своим собственным стилем, подчерком и нажимом. Иные иллюзии перестают быть индивидуальными и набирают значительные размах, изменяя историю на уровне государств и наций (например, Октябрьская революция 1917 года в России, приведшая впоследствии к созданию супердержавы). Другие иллюзии менее глобальны и изменяют разве что архитектуру Манхэттена, лишая туристов возможности сфотографироваться на фоне башен-близнецов.

Однако, прежде всего мы творим иллюзии относительно собственной жизни. И именно в XXI веке для этого созданы все условия: с одной стороны, человек никогда не был так свободен от условностей общественного мнения, а с другой – научно-технический прогресс позволяет воплотить в жизнь самые разнообразные мечты. Сегодня человек может подкорректировать форму любой части тела, заменить любой внутренний орган или даже изменить пол. Параллельно с исправлением физического облика происходит коррекция своего образа, представлений о себе в глазах других людей. Общая тенденция здесь – преуменьшать свои недостатки и выставлять на первый план достоинства. Такая социальная предрасположенность в пользу своего «Я» хорошо изучена психологами. «Представляемое Я» индивида не тождественно его «личному Я», (каким себя знает только он). Однако человек не знает себя в совершенстве. К тому же, он склонен украшать свой образ не только в глазах других людей, но и в своих собственных представлениях. Поэтому «личное Я», то, каким человек себя описывает во внутреннем диалоге, не тождественно его «истинному Я», постижение которого возможно лишь в специально созданных условиях, например, в измененном состоянии сознания. Возможно, но не обязательно.

Впрочем, в данной статье речь пойдет не столько об «истинном Я», сколько о личностном мифе, о том, как и с какой целью человек выстраивает представление о своей самости. В философском словаре понятие миф определяется как:

1) форма целостного массового переживания и истолкования действительности при помощи чувственно-наглядных образов, считающихся самостоятельными явлениями реальности;

2) некая гипотеза, импровизированное суждение по поводу реальности, которое затем предстает для своего носителя в качестве единственно возможного и самоочевидного облика мира.

Тогда, личностный миф – это целостное, завершенное, устойчивое, самоочевидное и единственно возможное представление индивида о своей личности, продуцируемое во внешнюю среду. Такое представление может быть описано как некая нерефлексивная история человека о себе самом, соединяющая произвольно и алогично индивидуальный набор повторяющихся сюжетов. Для того чтобы убедиться в крайней субъективности и алогичности, достаточно попросить человека рассказать о травмирующих событиях, например из детской поры, в присутствии близких родственников. Как правило, очень часто вскрываются несоответствия временных отрезков, мотивов и событий, субъективно представленных человеком. Причем зачастую видно, что детская обида или претензия не имела в реальности почвы для возникновения. Однако даже такое виртуальное несправедливое отношение могло стать причиной действительной ревности или вражды.

Почему же человек создает для себя такую историю, наполненную субъективным смыслом, искажающим реальность? Если взглянуть на это с позиций природной целесообразности, то картина получится примерно следующей. В отличие от животных, поведение которых предопределено жесткими механизмами на уровне инстинктов и рефлексов, человек обладает сознанием, т.е. способен отражать окружающую его реальность и произвольно выбирать способ ответной реакции. К сожалению, в комплекте с высшей функцией психики не значились причинно-следственные связи явлений окружающего мира. Поэтому древние люди не могли объяснить многие явления, пугающие их. А когда объяснения найти не удается, его можно придумать и затем в него поверить. И чем более фантастическим и бездоказательным будет объяснение, тем сильнее должна быть вера. Так появлялись истории о божествах, которые жили на небе и посылали громы и молнии на головы разгневавших их смертных, или эти боги обитали на дне морском и топили корабли неугодных моряков. Подобным образом мифы не только объясняли неизвестную устрашающую реальность, но и задавали рамки действительности, предписывая поведенческие образцы, которые должны были уберечь человека от опасности. Страх перед неизвестным отступал. Человек следовал за мифом, придумывая все новые доказательства правдивости этой истории.

Можно предположить, что аналогичным образом устроено индивидуальное развитие человека. Здесь личностный миф, в первую очередь, выступает как механизм социальной адаптации. Вновь заняв позицию природной целесообразности, убедимся, что человек не может обойтись без контактов с другими людьми, по крайней мере, в первые несколько лет своей жизни. Так, человеческий детеныш физиологически не способен выжить самостоятельно и на протяжении достаточно длительного времени нуждается в заботе других людей. Изначально такая забота подкрепляется материнским инстинктом, однако в дальнейшем ребенок сам должен научиться приспосабливаться к совместной жизни с другими людьми. При этом ребенок в большинстве случае может лишь пассивно адаптироваться к общественным рамкам. А уже эти самые конкретные рамки задают, какой образ ребенка будет наиболее желательным и успешным. Например, образ Принца, Звезды или Жабы. Естественно желание ребенка соответствовать образу, заданному значимыми взрослыми. Так мы получаем ребенка, который хочет стать Принцем / Звездой / Жабой. Или ребенок сам создает образ в соответствии с ожиданиями окружающего социума, например Вундеркинд или Золушка. Далее, ребенок говорит сам себе: «Пусть другие видят во мне Принца / Звезду / Вундеркинда». В таком случае, следующая установка ребенка: «Я уже есть Принц / Звезда / Вундеркинд». Однако такое согласование встречается крайне редко. Распространен следующий вариант: «Пусть другие видят во мне Звезду. Я – не Звезда». Здесь ребенок оказывается в собственной ловушке, которая обозначалась Г.Бейтсоном как двойное послание (double bind) [1]. При этом версия о том, что ребенок сам создает такое противоречивое послание, достаточно условна, так как во многом взрослое окружение предопределяет детские мысли. Итак, оказавшись в ловушке, ребенок пытается выбраться из нее. Причем отказаться от первого утверждения гораздо тяжелее, так как оно, как указывалось ранее, задается значимым для ребенка окружением. Поэтому он корректирует вторую часть послания, которая теперь выглядит как: «Я стану для других Принцем / Звездой / Жабой / Вундеркиндом / Золушкой». В дальнейшем остается только подправить представления о себе в собственных глазах в соответствии с глобальной установкой. Так человек начинает творить свой миф.

Со временем данные установки переходят в область бессознательного. Человек перестает осознавать, в какой степени образ, предъявляемый другим, не отражает его суть. Наоборот, он уверен, что он не актер, играющий роль Принца, но чистокровный Принц. Именно с таких позиций индивидом задаются рамки, помогающие упорядочить и конструировать действительность, выстроить причинно-следственные связи для сглаживания острых углов. В тоже время на поверхности остается легкая рябь беспокойства, что «личное Я» не есть «истинное Я». Чтобы разрешить сомнение, человек стремится усилить образ «предъявляемого Я». Поэтому так часто нас раздражают самые близкие люди, ведь перед ними труднее всего удержать заявленный образ. И раз уж речь зашла об усилиях, прилагаемых для поддержания образа, отметим, что это достаточно энергозатратное предприятие. Именно потому, что значителен расход энергии на обеспечение целостности образа, на то, чтобы выйти за его границы, энергии не остается.

Однако сделаем допущение, что индивид начинает заниматься саморазвитием, самопознанием и самопринятием. Есть вероятность, что постепенно он придет к осознанию мифичности выстроенной им затейливой концепции собственного бытия. Само осознание наличия мифа будет первым шагом на пути к его развенчанию. Последним шагом станет ступенька самоактуализации, так как по пути, избавившись от необходимости тратить энергию на поддержание мифа, человек сможет направить ее в иные творческие русла. Впрочем, в контексте интересующей нас темы, самоактуализация является не более чем побочным продуктом. Важно другое – когда личностный миф сворачивается за ненадобностью, человек открывает свое «истинное Я», которое становится для него главным ориентиром, задающим рамки. Часто люди, выходящие на такой уровень, способны к ясновидению, телепатии, выходу за пределы физического тела и другим трансперсональным переживаниям, пугающим нас на нашей ступени развития. Поэтому функцию социальной адаптации мифотворчества правильно представлять всего лишь как вершину айсберга.

Основное же предназначение мифа – глобальная защита психики человека от собственного потенциала. По мнению большинства ученых, в среднем мы используем свой мозг на десять процентов и чуть в большей мере задействуем физические резервы тела. Известны случаи, когда людям удавалось выжить в экстремальных ситуациях, чего ни они сами, ни специалисты не могли объяснить. Представляется, что такие критические ситуации могли быть неким спусковым механизмом, когда мифически укомплектованное сознание отступало, освобождая место для истинных возможностей. В тоже время, психика многих людей не способна без предварительной подготовки выдержать осознание сверхкосмической пустоты или переживание встречи со сверхъестественными духовными сущностями. Поэтому в обычном состоянии наше сознание не допускает таких проявлений. И только в специально созданных условиях изменения сознания возможны выходы в иные сферы. Причем, описывая проведение ЛСД-сеансов, С.Гроф отмечает общую тенденцию постепенного нарастания силы переживаний [2].

Следовательно, личностный миф может рассматриваться и как спасательный круг, удерживающий индивида на поверхности хаоса и неопределенности. Это в последнее время стало модным рассуждать о бесконечном варианте возможностей как о неком благе. Хотя в Китае фраза «Пусть твои дети живут в эпоху перемен» сродни проклятию. Действительно, человек испытывает беспокойство, тревогу и страх, когда он вынужден сделать один из многих выборов, не будучи уверенным в правильности своего решения. Недаром в сказках самым тяжелым испытанием было «пойти туда, не знаю куда, чтобы принести то, не знаю что». Для того чтобы избежать такого испытания, человек и создает некий миф, в котором четко прописывает для себя как возможный объем трудностей, так и награду за из преодоление. И здесь личностный миф выступает как механизм самосохранения. Однако слабое звено в таком механизме заключается в том, что созданная индивидом контролируемая реальность автоматически ограждает его от других возможностей, как безусловно опасных для жизни, так и работающих на благо человека.

Таки образом, личностный миф может рассматриваться как обязательное условие функционирования человека, по крайней мере, на ранних этапах индивидуального развития его субъективности. А с другой стороны, данная статья может представляться всего лишь попыткой автора постигнуть принципы собственного мифотворчества для оправдания своей реальности.

Литература

1. Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии / Пер. с англ. М.: Смысл. 2000.

2. Гроф С., Уилбер К., Верховски А., Маслоу А. Внутреннее пространство. Методическое пособие к семинарам по холотропному дыханию. М. Независимая ассоциация психологов-практиков, 1996.