Употребление форм повелительного наклонения с другими модальными значениями

В русском языке основная форма повелительного наклонения, свободная от императивной интонации, выходит далеко за пределы императивных синтаксических конструкций. Сочетаясь с личными местоимениями и существительными в именительном падеже, в некоторых синтаксических условиях она выражает разнообразные модальные значения, близкие к кругу значений условно-желательного наклонения.

По мнению И. Ф. Анненского, "наблюдение над фактами (народной. — В. В.) речи могло бы установить некоторые ступени между повелительным в главном и повелительном в придаточном. Оттенок условности можно найти тоже в таком былинном сочетании предложений, как:

Ай-же Солнышко да Владимир князь, да стольно-Киевской!
А спусти меня да во чисто поле.
А съезжу сыщу я как старого казака да Илью Муромца" (420).

Большинство грамматистов уже давно находило в многообразии значений и употребления повелительного наклонения пережиток его старинной связи с желательным наклонением. Известно ведь, что формы славянского повелительного наклонения восходят к древнему желательному наклонению, способному выражать не только желание, но и приказание и даже условие (421).

M. H. Катков писал: "Этим мнимым повелительным наклонением можем, выражать мы то, на что римлянин употреблял свой modum conjunctivum: не только наше читай однозначительно латинскому legas, но и выражение si legissem,-s, -t; fecissem, -s, -t можем мы удобно передать одним словом: прочти, сделай — я, ты, он, мы, они. Следующее Цицероново предложение: Si Neptunus, quod Theseo promiserat, поп fecisset, Theseus filio Hippolyto поп esset orbatus — можно с точностью передать так по-русски: Не исполни Нептун своего обещания Тезею, не лишился бы Тезей сына Ипполита" (422).

Но А. А. Потебня указывал на возможность выведения всех переносных значений императивных форм из значения повелительности: "Другие модальные значения рассматриваемых форм представляются (или изображаются) их повелительным значением". Так, "сходство между наклонениями условным и повелительным состоит в том, что оба они, в противоположность изъявительному, выражают не действительное событие, а идеальное, т. е. представляемое существующим только в мысли говорящего" (423).

Таким образом, форма повелительного наклонения служит средством выражения подчинительной связи преимущественно в условных и уступительных конструкциях, придавая особый модальный оттенок высказыванию. Например: "Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь" (Гоголь, "Ревизор"); "Подай я вам милостыню, — сказала она вдруг твердо, — и вы отомстите мне за нее потом еще пуще" (Достоевский, "Подросток"); "Дурака хоть наверху поставь, хоть внизу — все равно" (Чехов, "Господа обыватели"); "Не будь, с одной стороны, катаний на лодках, не будь, портних с талиями и т. п., а будь моя жена одета в нескладный капот и сиди она дома, а будь я, с другой стороны, в нормальных условиях человек, поглощающий пищи столько, сколько нужно для работы, и будь у меня спасительный клапан открыт, а то он случайно прикрывался как-то на это время, — я бы не влюбился" (Л. Толстой, "Крейцерова соната"); "Ну, ударь теперь мороз — озими все пропадут"; "Только хрустни в лесу ветка, зашурши листья, так весь и затрясешься от страха" (Л. Толстой, "Отчего зло на свете");"А попроси у нее взаймы, она станет плакать" (Чехов, "Чайка"). К этой сфере употребления императивной формы в условно-уступительном значении примыкает также тип уступительно- или условно-противительных высказываний. Например:

Про жизнь пустынную как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякий.

(Крылов)

Следует отметить возможность безличного употребления той же формы глагола и в той же функции: "Случись тут волку быть, и овца пропала бы". Это симптом того, что в этих конструкциях складывается особое наклонение, которое, подобно сослагательному, принимает на себя функцию выражения зависимых синтаксических отношений между "предложениями".

Однако основная форма повелительного наклонения употребляется не только в зависимых синтаксических сочетаниях. Форма повелительного наклонения от основ несовершенного вида (а при некоторых синтаксических условиях и от основ совершенного вида) может быть предикатом любого личного или неопределенно-личного предложения с особым оттенком модальности. Она обозначает действие, навязанное субъекту против его воли, предписанное ему как его обязанность. С этой формой связан оттенок негодования и протеста. Значение времени этой форме глагола чуждо. Оно вытекает из времени соотносительного предложения, из синтаксического контекста.

Например: "Путают, путают, а я распутывай, — сердито сказал он, думая о кознях, которые строят ему враги" (Ф. Сологуб, "Мелкий бес"): "Она жадная, ей все давай" (там же); "Девица платок уронила — ты поднимай, она входит — ты вставай и давай ей свой стул, уходит — ты провожай" (Чехов, "Женское счастье"); "Посуда, окна, домашние не попадайся: поколотит" (Писемский, "Тысяча душ"); "Вот вы грешите, а начальство за вас отвечай" (Слепцов); "У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит" (Островский, "Гроза"); "Ты не поверишь, как я измучился с ним. Спорит, грубиянит, а дела не спрашивай" (Гончаров).

Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Господах Головлевых" (в речи Арины Петровны о предстоящем освобождении крестьян): "Теперь у меня и капустки и картофельцу и хлебца — всего довольно, ну, и питаемся понемногу: картофельцу нет — велишь капустки сварить; капустки нет — огурчиками извернешься! А ведь тогда я сама за всем на базар побеги, да за все денежки заплати, да купи, да подай, — где на этакую ораву напасешься?"

Быть может, в этом употреблении императивной формы следует видеть переходные, гибридные случаи, примыкающие к системе повелительного наклонения. Но зато уже нет никакой возможности для живого языкового сознания связывать с современным повелительным наклонением омонимическую форму прошедшего времени совершенного вида, выражающую мгновенно-произвольное действие (он и скажи).