Структура видов и сопротивление лексического материала

Всякий глагол подводится под категорию вида. Но далеко не все глаголы имеют формы обоих видов. Например, не имеют форм несовершенного вида глаголы очнуться, хлынуть, встрепенуться, ринуться, хлобыснуть, опомниться, очутиться, рехнуться, разговориться и др. Лишены несовершенного вида глаголы с двойными и тройными приставками: пона-, повы-, попри-, понавы-, попринавы-, поза-, пораз- и другие подобные.

Ср.: "Они ухи уж понаелись" (Крылов); "Повыкинь вздор из головы" (Грибоедов); "Горлодеры малость приохрипли" (Шолохов) и другие подобные. Многие глаголы вошли в литературный язык из народных говоров в форме совершенного вида и не приспособили к себе вариантов вида несовершенного (например: прочухаться, очухаться и т. п.). Многие глаголы непосредственно образуются от именных и глагольных основ в форме совершенного вида для выражения такого действия, которое не мыслится без признака ограничения во времени. Например: соснуть, прослезиться, осточертеть, натерпеться, размечтаться, полюбоваться, понадобиться и другие подобные.

Многие глаголы утратили формы несовершенного вида, например: представиться, заблудиться и т. п. То же явление наблюдается и во многих глаголах несовершенного вида. Глаголы с приставками при- и под-, имеющие комитативное значение (приплясывать, пристукивать, подпевать и т. п.), глаголы с приставкой раз- в дистрибутивном значении (вроде расхаживать, распевать), глаголы префиксально-суффиксального образования типа перестреливаться, глаголы кратно-прерывистого значения с приставкой по- (например: покашливать, потрескивать и т. п.) и другие не имеют парных форм совершенного вида.

Кроме того, многие глаголы, среди них часть церковнославянского происхождения, имеют значение только несовершенного вида. Таковы: бездействовать, восторгаться, домогаться (недомогать, перемогаться), долженствовать, издеваться, завидовать, зависеть, значить, мудрствовать, надлежать, подлежать, принадлежать, ненавидеть, нуждаться, недоумевать, обожать, обитать, обладать, обонять, ожидать, опасаться, обстоять, отстоять, обращаться (в значении: иметь обхождение, обращение), предстоять, состоять, обуревать, отсутствовать, присутствовать, повествовать, поносить, повиноваться, предвидеть, предзнаменовать, предчувствовать, предшествовать, преобладать, преследовать, пресмыкаться, проповедовать, силиться, безличные следует, подобает, содержать, сожалеть, сострадать, сочувствовать, стоить, чередоваться, чествовать и др.

Соотносительные формы совершенного вида отсутствуют у безличных глаголов типа не сидится, сдается и т. п. Вообще глаголы состояния, вроде спать, лежать, стоять и т. п., не имеют парных форм совершенного вида. Кроме того, у многих глаголов часть значений связана исключительно с формами несовершенного вида, например: отливать, переливать красками, золотом и т. п.

Грамматика не может преодолеть сопротивления словаря, а иногда и фонетики. Влияние словаря обнаруживается и в том, что некоторые глаголы (преимущественно церковнославянского происхождения или "кальки" западноевропейских слов), сложенные с приставками и не имеющие парных форм другого вида, бывают теснее связаны по своим значениям не с соответствующими беспрефиксными глаголами от тех же основ, а с именами существительными, осложненными той же приставкой. Соотносительность с этими существительными ослабляет глагольное значение приставок, содействует "опрощению" основ и поддерживает у глаголов значение несовершенного вида. Таковы: преобладать (ср. преобладание), издеваться (ср. издевательство), сострадать, сожалеть, предвидеть, предчувствовать, сочувствовать, зависеть (ср.: зависимость, зависимый), преследовать, содержать, обстоять (ср. обстоятельство), состоять и некоторые другие.

Лишены соотносительных видовых форм и многие заимствования из западноевропейских языков, например: игнорировать, ориентироваться и т. д., и чисто русские образования, например: заискивать, охорашиваться, ухаживать, волочиться и др.

Кроме того, у глаголов-омонимов с видовыми различиями нередко связана резкая разница лексических значений; различием видов парализуется неудобство омонимии, например: отстоять (т. е. находиться на каком-нибудь расстоянии от чего-нибудь) и отстоять (т. е. защитить); выглядеть (снимок с нем. aussehen) и выглядеть (т. е. высмотреть).

Таков морфологический механизм категории вида в современном языке. С этой категорией пересекается категория залога; категория вида определяет многие пути развития залоговых значений. Из категории вида идут яркие излучения к системе времен и наклонений.

¹ Ср. неразвитые, а иногда завуалированные указания и намеки на категорию вида в грамматиках Мелетия Смотрицкого, в грамматических трудах Ю. Крижанича, признававшего три вида в славянском глаголе: однократный, многократный и неопределенный (84), Генриха Лудольфа, Ададурова (1731), Ломоносова, Курганова, Светова, Барсова, Соколова и особенно в "Российской грамматике", сочиненной Императорской Российской Академиею (Спб., 1802; изд. 2, 1809). Впрочем, то, что называется видом у Смотрицкого, совсем не похоже на то, что теперь разумеется под этим термином. У М. Смотрицкого говорится, что видов два: 1) первообразный, иначе совершенный, 2) производный, разделяющийся на начинательный и учащательный. Примеры первого вида: чту, стою, примеры второго: а) каменею, твердею и б) читаю, вставаю, поучаю. Из этого видно, что Смотрицкий под видом собственно разумел этимологическую форму глаголов первообразных и производных, например чту и читаю. Это деление восходит к латинской грамматике, в которой глаголы делились на первообразные и производные и к последним относились глаголы начинательные (inchoativa) и учащательные (iterativa). Ср. то же деление глагола в "Anfangsgründe der russischen Sprache" Ададурова (85) и в грамматике Барсова (М., 1797). Впервые же теория видов положена в основу всей системы русского глагола проф. А. В. Болдыревым (86). О начальных этапах разработки теории видов в других славянских языках см. статью: Mazon A. La notion morphologique de l'aspect des verbes chez les grammairiens russes. — Mélanges offerts à M. Emile Picot. P., 1913, 1, p. 343 — 367. Любопытно, что еще раньше Болдырева И. Тимковский различал "однократное, учащательное и неопределенное знаменование глаголов" (87).

² См. изложение замечаний Фатера о видах у С. К. Булича (Очерк истории языкознания в России, с. 734 — 736).

³ Ср. "Замечания на новую теорию русских глаголов". По мнению автора, разность между видовыми формами глагола та же, что между степенями сравнения имени прилагательного (98).

⁴ Необходимо заметить, что Н. И. Греч впервые точно отделил глаголы, вроде ходить, бродить, летать и т. п. (названные им "учащательными"), от категории многократного вида (101).

⁵ Ср., напротив, включение видовых различий в систему глагольных времен в книге И. И. Мартынова "Предположение о глаголах языка российского" (Спб., 1829). Тут допускается 4 прошедших времени: несовершенное, совершенное, однократное и многократное.

⁶ Почти те же количественные отношения лежат в основе характеристики видов русского глагола у акад. Давыдова в "Опыте общесравнительной грамматики русского языка". Различаются по видам три категории глаголов: однократные (тронуть, решить), многократные и неопределенно-кратные. Но в систему неопределенно-кратных глаголов И. И. Давыдовым механически, без разбору вмещаются начинательные (краснеть, лететь), длительные (летать, писать), окончательные (покраснеть, написать) (112). И. И. Давыдов пытается примирить точки зрения Греча, Востокова и Павского. А. А. Потебня прекрасно показал внутренние противоречия этой попытки. В самом деле, глаголы неопределенно-кратные вовсе не соотносительны с глаголами однократными и многократными. Чаще всего они "никаких крат не выражают" (ср. колоть и отношение этой формы к кольнуть и калывать). "Отождествление продолжительности и кратности оказывается ошибочным: остается разделить эти понятия" (113). Между тем в описании вида неопределенно-кратного у Давыдова "заключены поразительные противоречия" (114). "Если вид неопределенно-кратный не определяет ни начала, ни конца действия, то каким же образом он может заключать в себе глаголы начинательные и окончательные?" Кроме того, к неопределенно-кратным глаголам отнесены глаголы как совершенного, так и несовершенного вида.

⁷ Выдвигание вида на первый план в системе спряжения русского глагола исторически обусловлено потребностью подчеркнуть национальные особенности русского языка, его отличия от западноевропейских языков. Показательно единодушие в этом вопросе между такими разными грамматистами пятидесятых годов, как К. С. Аксаков и С. Шафранов. Характерен протест Шафранова против отнесения разных форм вида (колоть, кольнуть, калывать) к разным словам: "...между формами колоть, кольнуть, калывать разница в значении не лексикографическая, а только синтаксическая" (125). По Шафранову, образования с суффиксом -ну- для обозначения однократности и мгновенности действия не составляют самостоятельных слов, а являются лишь формами основного глагола (двинуть — двигать и т. п.). Точно так же производные формы на -ывать, -ивать относятся к числу форм основного глагола, а не образуют самостоятельного спряжения. "Приученные латинской грамматикою видеть в темах venire, venisse, venturum esse различие времени... и находя у себя... в каждой простой форме неопределенного наклонения особый, самостоятельный глагол, иностранцы... приступили к разъятию нашего спряжения: так, например, глагол колоть раскололи на три глагола: колоть, кольнуть, калывать и стали спрягать каждый из них отдельно" (126).

⁸ Аксаковскую теорию видов разделял А. Гильфердинг (126)^а, но подчеркивал ту мысль, что славянская категория вида — это категория качества (в отличие от литовского языка, в котором видовые различия выражают категорию количества).

Известный славянофил И. В. Киреевский писал К. С. Аксакову по поводу его брошюры "О русских глаголах": "Формы спряжения русского глагола выражают не одно время, но еще и другие качества действия, и потому вы правы против Ломоносова и его последователей, смешавших эти другие качества с категорией времени, — и против Фатера и Боппа, раздробивших один глагол на многие разные, смотря по различному его выражению различных качеств того же действия" (127).

⁹ Эта мысль о звуковом "символизме" видов русского глагола, о соответствии между расширенной формой глагола и "расширенным кругом самого действия" восходит к Каткову (129). "Действие ощутимое (определенное) любит форму краткую, спряжение быстрое, и потому глагол для его означення сокращает свою этимологическую форму; наоборот, для означения действия мысленного (неопределенного) глагол расширяет свою форму и переходит в класс, где образовательный характер сильнее" (130). "Для выражения отдаленности или давности действия язык прибегает к характеру а... глагол дать, распространяясь, принимает а — выходит даять и давать (эвфонич. вместо да-ать); расширяясь далее, для означения действия давнего, он принимает снова характер а, и выходит форма давывал (=дававал); был, бывал, бывывал... В подобных формах новый вес сообщается глаголу продолжением коренного слога, т. е. переходом ударения с конца к началу. Указанный нами символизм глагольных форм существовал с неменьшей силой и в древнем языке церковнославянском" (131).

¹⁰ Ф. И. Буслаев, различая те же три основные вида, что и Востоков и Лангельшельд (продолжительный, совершенный или однократный), не проводит четкой границы между категориями вида и времени. "Видами означается действие или 1) вообще, т. е. отвлеченно, или 2) наглядно, т. е. с означением времени настоящего, прошедшего или будущего и какого-либо направления действия" (168).

¹¹ Учение о четырех видах русского глагола (неокончательном, или коренном, совершенном, многократном и однократном) защищал В. Г. Белинский. См. его рецензию на "Грамматику языка русского" И. Ф. Калайдовича (169).

¹² В. Добровский в работе "К учению о русском и славянском глаголе" ("Филологические записки", 1883 — 1884) допускает два основных вида: длительный и мгновенный. Но затем в пределах каждого вида находит подвиды (дивергенты): в мгновенном — однократный, в длительном — многократный (глаголы "недостаточно-давние": читывал, хаживал и т. п.).

¹³ В 1899 г. А. Вейсман в "Заметках к истории русской грамматики" писал: "...учение о видах является не вполне установленным... Учебники грамматики расходятся между собою частью в делении видов, частью в наименовании их. Так, одни принимают два, другие — три, третьи — четыре вида. Одни отделяют однократный вид от совершенного, другие делят и совершенный и несовершенный вид на два отдела, а именно: несовершенный — на: 1) несовершенный продолженный и 2) несовершенный многократный; совершенный — на: 1) совершенный однократный и 2) совершенный начинательный или окончательный" (170). Сам Вейсман предлагал различать три вида, исходя из предположения, что виды главным образом выражают кратность действия: 1) неопределенно-кратный, или длительный; 2) однократный, к которому относится и мгновенный, и 3) многократный.

¹⁴ В грамматических статьях второй половины XIX в., исходивших не из среды профессиональных лингвистов, делались попытки умножить количество видов русского языка до пяти-шести. Авторы в этом случае опирались на такие лексические различия глагольных значений, в которых отражалось многообразие старинной видовой дифференциации глагольных основ. Например, преподаватель М. Крыгин — вслед за А. С. Будиловичем — насчитывал пять видов русского глагола: 1) мгновенный, или начинательно-окончательный (с "неотметаемой приметой" -ну-: моргнуть, стукнуть и т. п.); 2) многократный, или усиленно-длительный (с приметою -ива-, -ыва-, -ва-, -а-: читывать и почитывать, хаживать, похаживать, знавать и т. п.). Тут два подвида, или две группы: глаголы предложные, живописно-определенные в разных отношениях (пописывать, приплясывать, разгуливать), и беспредложные односторонние определенные (хаживать); 3) начинательный, или начинательно-ингрессионный с отметаемою приметой -ну-, а иногда -е- (вянуть, зеленеть); 4) неопределенно-длительный (характеризуемый приметами -а-(-я-), -и-, -е-, -ова-, -ева-: писать, водить, кивать, тереть, горевать и т. п.); 5) окончательный, или длительно-окончательный: завянуть, написать, переколоть, растереть и т. п. Сюда относятся также некоторые беспредложные глаголы с приметою -и- и менее 10 первообразных (дать, сесть и т. п.) (172). Отличие предложных глаголов несовершенного вида на -ывать, -ивать (вроде: рассказывать, перепахивать, порасчесывать) от простых типа кидать, пахать, чесать М. Крыгин описывал так: "...при словах "раскидывать", "перепахивать", "порасчесывать" мыслю, конечно, не простое длительное действие, но прежде всего действие интенсивное, усиленное..." (173).

¹⁵ Ср. замечание А. А. Потебни: "Совершенность и несовершенность, с одной стороны, и степени длительности — с другой, не составляют одного ряда (continuum), но относятся друг к другу как два различные порядка наслоений в языке" (175).

¹⁶ Любопытно, что и Миклошич в славянских глаголах совершенного вида различал "unbedingt perfective Verba" и "bedingt perfective Verba", т. e. глаголы, обозначающие законченность без отношения к продолжительности действия, и глаголы, обозначающие законченность по отношению к продолжительности действия (190).

¹⁷ Еще А. Вейсман заметил: "Сомнительно, чтобы совершенный вид сам по себе означал начинательное действие... Так, в глаголах, сложенных с приставкой за-, начало действия совсем не означается формою совершенного вида... Ведь многие из этих глаголов имеют начинательное значение и в формах несовершенного вида, например: затягивать — затянуть; засыпать — заснуть и т. п. Очевидно, начало действия означается приставкой за-" (193).

¹⁸ Ср. у Каткова: определенный вид "выражает действие в самой точке его совершения" (195).

¹⁹ Любопытно замечание М. Крыгина, что только "мгновенные действия... графически можно выразить точкою" (204).

²⁰ По определению Г. К. Ульянова, различие между длительным и недлительным значением сводится к представлению действия в его развитии (длительное значение) или в его проявлении (недлительное значение). "Но обозначение признака в развитии само по себе не есть в то же время обозначение длительности его времени". Оно становится выражением длительности лишь соотносительно с недлительным значением той же основы. "Наиболее общее различие в перфективных основах есть то, что одни из них обозначают ограничение длительного времени признака в каком-либо отношении; другие обозначают время признака как недлительное" (208).

²¹ В работе Эм. Черного "Об отношении видов русского глагола к греческим временам" (1877) значение совершенного вида определяется так: "Он представляет действие собирательно, сомкнуто, в совокупности, суммарно, в сжатом виде"; вместе с тем он "способен выражать действие отвлеченно"; "он означает или первую (начинательную), или последнюю (конечную) точки линии развития действия, выражая или смысл собирательной сосредоточенности... обозревающей будто одним взором весь предлежащий или оставленный за собой путь, или мгновенность действия". Между тем, несовершенный, или, по терминологии Э. Черного, протяженный вид "представляет действие в протяжении, в растянутом, развернутом, раскрытом виде, в его продолжении и развитии".

²² Употребление инфинитива "многократных" глаголов (в соединении с отрицанием, имеющим в этом случае значение "больше никогда не, ни разу", в безличных предложениях) явно замирает. Еще в начале XIX в. проф. Тимковский писал: "Окончания на -ывать, -ивать в изъявительном наклонении прошедшего времени и в неопределенном наклонении глагола простого означают вместе и отношение к давнопрошедшему и учащательное состояние или действие" (216).

²³ На учение Шахматова о виде оказали большое влияние работы проф. Г. К. Ульянова, особенно его сочинение "Значения глагольных основ в литовско-славянском языке" (1891; ч. 1, 1895, ч. 2) и разбор этого сочинения, принадлежащий Ф. Ф. Фортунатову ("Отчет о присуждении Ломоносовской премии в 1895 г.").

²⁴ Любопытно, что в некоторых глаголах форма совершенного вида отличается от несовершенного вида с аффиксом -а- лишь местом ударения, например: всыпать — всыпать; засыпать — засыпать и т. п.; отрезать — отрезать и др.

²⁵ Ср. замечание Ф. Ф. Фортунатова: "...значение несовершенного вида, принадлежащее словообразовательной форме сложнопроизводных основ, может быть определяемо как значение "длительно-несовершенного" вида" (219).

²⁶ Н. И. Греч в своей "Практической русской грамматике" так определял различие между формами несовершенного вида на -ывать, -ивать и на -ать, -ять: "Если значение предложного глагола остается первоначальное, простое, физическое, то окончание бывает полное, например: выбеливать, загащиваться, обгораживать, переполнивать, обрушивать, вытверживать, выламливать, если же значение оного переходит в смысл отвлеченный, умственный, возвышенный, то окончание усекается, например: убелять, угощать, ограждать, преломлять, исполнять, разрушать, утверждать" (221).

²⁷ Мысль о необходимости различения двух типов глагольных приставок подробно развивалась и обосновывалась Г. К. Ульяновым (226). Еще М. Н. Катков заметил: "Новый богатый источник для обозначения типов действия и бытия представляют предлоги. Их правильно разделяют на такие, которые собственно служат к видоизменению характера действия, и на такие, которые вносят в смысл глагола особое значение" (227); ср., с одной стороны, строить и построить, а с другой — бежать и побежать. Указания на необходимость различать чисто видовые префиксы и приставки с реальными значениями уже находились в грамматиках Востокова и Греча.

²⁸ Ср. замечания Шахматова о видовом значении приставки по-: "Для выражения прекращения длительности глагола употребляется предлог по-: поговорить, поиграть, полечиться, походить, почесаться, поторопиться" (228). Ниже есть такое разъяснение: "Предлог по- в соединении с определенно-моторными (глаголами. — В. В.) означает начало действия, выраженного несложным глаголом: понести — нести; между тем тот же предлог в соединении с неопределенно-моторными означает прекращение непрерывного действия, прекращение длительности глаголов: поношу ребенка — ношу ребенка; вследствие этого понести и поносить не соотносительны между собой" (229).

²⁹ Ср. описание детерминативного и результативного значений совершенного вида у Фортунатова.

³⁰ "Впоследствии в класс недлительных основ этого рода в славянских языках (в отличие от балтийских) входят также все так называемые "перфективные" основы, сложенные с приставками, сохраняющими реальные значения" (249).

³¹ Ср. суждения А. А. Потебни о том, что "значения начинательности и окончательности выходят за пределы совершенности" (252).

³² В литовском и латышском языках часть приставок также превратилась в видовые префиксы. Префиксованные формы совершенного или недлительного вида у литовских и латышских глаголов этого рода соотносительны с простыми бесприставочными формами (так же как и в русском языке) (254). Другой разряд приставок сохраняет свое реальное значение. Эти приставки соответствующим образом изменяют конкретные значения простых глаголов. Фортунатов отметил, что этого рода приставки не изменяют значения времени признака в глагольной основе. Следовательно, сочетающиеся с ними глаголы не выражают соотносительных видовых значений длительности и недлительности. Но проф. И. Эндзелин указал, что и этого рода глаголы приобретают значение совершенного вида. Они соотносятся с простыми глаголами, осложненными наречием. Так, например, padarit (сделать) по видовому значению находится в прямом отношении к darit (делать), а, например, núkâpt (сойти, слезть, спуститься) по видовому значению находится в прямом отношении не к kâpt (подыматься, идти), но к zemé kâpt (сходить, слезать, спускаться), где zemé имеет значение наречия (вниз) (Латышские предлоги, ч. 2, 1905).

В статье "К вопросу о видовом значении латышских сложных глаголов" проф. И. Эндзелин подчеркнул, что словечки, сочетающиеся с простыми глаголами для выражения длительности, "имеют в таких случаях не только местное значение наречий, но и то значение формального элемента, которое имеет, например, в русском языке слог -ва- в убивать (по отношению к убить). От núkâpt (слезть) действительное настоящее время не nukapju (что употребляется как praesens historicum и в значении формы, не обозначающей субъективного времени) или kâpju (что значит: подымаюсь), но kâpju zemé" (255).

³³ Ср. замечание А. А. Шахматова в "Исследовании о двинских грамотах" об употреблении давнопрошедшего времени в двинских грамотах XV в. лишь от глаголов с многократным значением (с. 133). Ср. систему форм прошедшего времени в изложении Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого.

³⁴ Характерно, что с- иногда, даже в литературном языке, смешивается с из- и вз- (ср. сполоснуть вместо: всполоснуть, встать вместо стать: река встала; встать к станку и т. п.).

³⁵ Ср. замечание Н. П. Некрасова: "Точку соединения в действии начала с концом язык... выражает в предлоге с, сливая его с глаголом" (273). По мнению Некрасова, префикс с- в чисто временном значении "служит к определению действия посредством связи, соединения крайних пределов продолжительности в одну точку" (274).

КАТЕГОРИЯ ВРЕМЕНИ