Г) Значение абортов и их последствия

Теперь я хотел бы кое-что сказать о влиянии аборта и о том зна­чении, которое он имеет в системе. Для детей в семье нерожденные дети не принадлежат к системе — так я наблюдал это до сих пор, поз­же может появиться и другой опыт. Для родителей же нерожденные дети к системе принадлежат. Выкидыши к системе относятся очень редко, мертворожденные относятся всегда, как для родителей, так и для детей. В других культурах это может быть иначе, чем у нас. В на­шей культуре аборт — причем от семьи к семье все может быть очень по-разному — влияет в самой глубине души, а на эту внутреннюю инстанцию произвести впечатление с помощью аргументов невоз­можно. Она действует совершенно от этого независимо, а также нео­сознанно.

Трудностью в случае аборта является то, что он в значительной мере связан с иллюзией, что можно не дать чему-то произойти, но это не так. По моему наблюдению, последствия аборта намного тя­желее, чем согласие на ребенка. То, что как тяжкое бремя берут на себя решившиеся на аборт, намного тяжелее того, что они взяли бы на себя, если бы у них родился ребенок.

Есть такие ситуации, когда аборт, возможно, — решение. Но все же это решение, всегда связанное с виной. Я могу представить себе ситуации, когда я преклоняюсь перед кем-то, кто был в такой ситуа­ции и принял такое решение. Но в таком случае это решение осоз­нанное, серьезность его последствий здесь не преуменьшается, их признают и на них соглашаются.

Одним из серьезных последствий аборта является то, что отноше­ния на этом, как правило, заканчиваются. Если аборт сделан в браке, то зачастую прекращаются сексуальные отношения. Это не обязатель­но всегда так, здесь есть и другие решения. Но если это вытесняется, то часто бывает так. Проблемой в ситуации с абортом является то, что с ребенком обходятся как с вещью, которой можно распоряжаться но своему усмотрению. Если принято решение об аборте и принимали его, видя перед собой ребенка, со всей той болью, которая при этом есть, с ощущением вины и связанного с этим несправедливого требова­ния, на ребенка направленного, тогда это глубокий болезненный опыт, и тогда это обладает совсем иным качеством. Если был сделан аборт, то сказывается это очень долго.

В случае аборта часто бывает так, что мужчина уклоняется от от­ветственности и перекладывает ее на женщину. Но вся полнота от­ветственности лежит здесь на обоих родителях. Никто не может пе­реложить ее на другого. Женщина не может никогда, потому что пос­леднее решение за ней. Мужчина свободен, если он полностью при­знавал свою ответственность за женщину и за ребенка — и только если это действительно так.

Клара: А если он ничего об этом не знал?

Б.Х.: Тогда ему не нужно было принимать решения, но, несмотря на это, он тоже сюда вплетен. Если бы он об этом узнал, он был бы должен быть готовым вынести это еще раз. Аборт — это крайний ва­риант «давать» и «брать». Ребенок дает все, а родители берут все. И отец, который ничего об этом не знал, тоже взял все. Сказать ему об этом — это долг перед ним.

Некоторые люди, после того как сделан аборт, приговаривают себя к смерти, и к этому нужно относиться с уважением. Приведение в исполнение этого смертного приговора — это вершина того, что тре­буют от ребенка. Тогда его еще раз принимают в контекст, который должен быть плох для ребенка. Когда нерожденного ребенка включа­ют в расстановку, это обладает совершенно особенным воздействи­ем. Клаус, как это было для тебя? (Речь идет о расстановке, в которой Клаус занимал позицию нерожденного ребенка.)

Клаус: Сначала я был совершенно один и без всякого желания жить.

Б.Х.: Вот такое влияние, ребенок чувствует себя совершенно оди­ноким, брошенным на произвол судьбы и вытолкнутым. Вот такая ситуация, а повлиять на нее можно так, что если один из родителей или оба повернутся к ребенку — а это происходит символически че­рез прикосновение, — тогда ребенок принимается в семейный союз и может согласиться на свою судьбу. Но это получится лишь в том слу­чае, если родители могут испытывать боль. Испытывать боль — значит уважать ребенка, боль примиряет его с родителями. Дети в основ­ном настроены так, что они тоже готовы отдать за родителей жизнь. Ребенок не держится за жизнь любой ценой, потому что смерть отно­сится к жизни. Мы не в состоянии оценивать, что при этом является выигрышем, а что проигрышем. Если родителям удается увидеть ре­бенка как равного и призвать, что он отдал жизнь, и принять это как подарок, то в конце приходит мир и согласие. В такой ситуации пре­красным упражнением является такое, если родители в течение какого-то времени носят ребенка с собой или берут за руку и показывают ему мир в течение года или двух. Тогда он имеет право действительно быть мертвым, и это может остаться позади. Но делать это можно только в редких случаях и с очень большой сдержанностью и уваже­нием. Через страдание тогда снова приходит полнота, которая зачас­тую невозможна на поверхностном уровне веселости и радости. И тогда это вознаграждение. В память можно сделать что-то хорошее, что иначе бы не было сделано, и это не обязательно должно быть что-то великое.

Когда на таких курсах возникает тема абортов, я стараюсь избежать этого по мере сил, и охотнее всего я бы вышел из этой ситуации, потому что она так тяжела, но нужно принять этот вызов. Вот те несколько отправных точек, и в каждой из них все опять по-разному. Это мой предыдущий опыт. Теперь я это изложил и не хочу дальше это обсуж­дать, мне это слишком тяжело. Я хотел бы просто ограничиться сказан­ным. (Продолжительное молчание.)

.......

Примеры с семинаров по поводу процессов, происходя­щих в случае аборта:

Адриан: (во время круга): Я хотел бы сказать, что Дженнифер, моя жена, сегодня наверное сделает аборт, и я ничего не могу поделать. (Его голос становится тише.) Меня это приводит просто в отчаяние, это парализует меня, я бы так хотел иметь возможность что-то сде­лать. Я сейчас сижу здесь за пятьсот километров и должен с этим сми­риться.

Б.Х.: То, что сейчас происходит, это часть смерти и в тебе тоже, и ты должен на это согласиться. (Пауза) Это значит, что ты потеряешь Дженнифер, что ты потеряешь семью и что ты должен на это согла­ситься. Из вины, в том числе и твоей, которая тоже здесь есть, — из жертвы ребенка и из потери семьи — может потом собраться новая сила на новое исполнение. Если ты на это согласишься, это будет так, будто свалится куча багажа. Но если ты хочешь этим руководить, тогда будет тяжело. Еще что-то, Адриан? (Адриан глубоко вздыхает и смот­рит, жалея себя, себе под ноги.)

Б.Х. (группе): То, что он делает сейчас, ему во вред. Это обладает качеством тяжести и совершенно неуместно.

Адриан (тихим голосом): Ты требуешь довольно много.

Б.Х.: Да, правильное не всегда легко. (Пауза) У тебя здесь есть тра­гизм, который неверен. Энергия тут уходит больше в страдания, чем в действия. Это ничего не даст. На этом я остановлюсь.

(Позже во время круга)

Фрауке: Меня интересует значение исключенных в семьях, и я спрашиваю себя, должны ли знать братья и сестры, что был сделан аборт.

Б.Х.: Детей это совершенно не касается. Это находится между ро­дителями, там оно и должно оставаться. И до сих пор я еще ни разу не видел, чтобы это влекло за собой трудности для детей. Может быть и такое, но ничего подобного я пока не наблюдал.

Фрауке: Сегодня утром, когда я просыпалась, в какой-то момент у меня заболела голова, и я думаю, это связано с темой аборта. Я ведь сделала аборт, когда была беременна третьим ребенком. Прошло уже двадцать лет, и все это время я отдавала должное своему решению, а не ребенку. Теперь мне с ужасом пришло в голову, что моя дочь могла быть идентифицирована с этим ребенком, потому что она совершен­но отрицает сексуальность в своей жизни, и я не знаю, как мне с этим быть.

Б.Х.: Не связывай это с дочерью. Ты можешь дать тому моменту, который причинил тебе боль, опуститься в твое лоно.

Ютта: ...и что меня еще очень тронуло, так это то, что ты вчера сказал по поводу аборта. В тот момент (начинает плакать) во мне под­нялась волна боли и много злости.

Б.Х.: Злость отвлекает. Злость означает, что кто-то перекладывает ответственность, которая лежит на нем самом, на другого. Ты должна взять это на себя, потому что в случае аборта ответственность не де­лится. Прежде всего женщина не может ее делить. Мужчина иногда не в силах этого предотвратить. Если он хочет ребенка, а женщина нет, то он не может на это повлиять. Женщина же, напротив, влиять может всегда, поэтому она должна брать ни себя полную ответствен­ность, что бы там ни было.

Ютта: Я вспомнила, с какого момента это началось, что мы го­ворим о расставании, — это началось точно полтора года назад, с абор­та, и это был бы наш третий ребенок.

Б.Х. (по поводу расстановки нынешней системы Ютты, где она смотрела в другом направлении, чем ее муж): Тогда твой взгляд на­правлен на ребенка (Ютта начинает плакать). Это целительная боль, в ней уважение к ребенку.

Б.Х. (после паузы): Есть еще вопросы по этому поводу?

Людвиг: А выкидыши играют в системе какую-то роль?

Б.Х.: Выкидыши не относятся к системе. Очень редко они играют роль в партнерских отношениях. Их нужно принимать как происше­ствие, как судьбу и не нужно искать в этом личную вину. Когда мать, к примеру, говорит: «Что же я натворила, что у меня случился выки­дыш?!» — так это недопустимый вопрос. Это самонадеянно и может только свести с ума. Если терапевт внушает, что раз у них было пять выкидышей, значит, с ними все же что-то должно быть не в порядке, то это плохая интервенция, и для меня она недопустима.

Габриэле: Ты сказал, что отношения рушатся, если сделан аборт. Относится ли это и к четвертому или пятому ребенку?

Б.Х.: Да, это касается и таких случаев, я это наблюдал.

Вопрос: А если это был внебрачный ребенок, а не от мужа?

Б.Х.: Тогда брак обычно рушится.

Вопрос: А можешь сказать почему?

Б.Х.: Нет, этого я не хочу. У меня есть, правда, идеи по этому по­воду, но здесь это неважно, это ушло бы тогда уже в область представ­лений или идеологии, а это опасно и уязвимо. Описание всего лишь описание...