Индивидуальные занятия с родителями и их ребенком 5 страница

Стратегия контроля осуществляется созависимыми людьми в семьях психи­чески больных и выглядит следующим образом. Здоровые члены семьи, получив информацию о том, что кто-то из членов семьи является психически больным, берут на себя функции контроля над поведением больного. Этот контроль может быть достаточно жестким. Роль контролера часто очень устраивает члена семьи, придавая особый смысл его жизни. Контроль, осуществляемый над пациентом, приводит к тому, что различные виды его деятельности, не имеющие к патологии никакого отношения, а связанные с его обычными мотивациями, начинают кон­тролироваться и осуждаться, в случае несовпадения поведения больного со схе­мой, существующей в сознании контролера.

Контроль характеризуется подозрительностью, сопровождающейся вопроса­ми типа: «Где ты был? С кем общался? Что ты делал?» Такой контроль имеет отри­цательные последствия для всех членов семьи, провоцируя возникновение отри­цательных чувств как у пациента по отношению к контролеру, так и наоборот. Возникает замкнутый круг взаимного негативизма. Контроль приводит к усилению аутизма и поведенческой пассивности больного. Возможна также провокация аг­рессивности больных, актуализация параноидных реакций.

Родители больных шизофренией, узнав о том, что для таких больных характер­но отрицательное отношение к близким, находятся в постоянном поиске такого отрицательного отношения к себе, фиксируя на этом свое время и внимание.

Кроме того, специалистам следует помнить о том, что амбивалентные межлич­ностные отношения могут быть признаком нормы, а не патологии. «Выискивание» патологии в амбивалентности способно значительно ухудшить межличностные отношения.

Вторым вариантом стратегии, использующимся при созависимости, является про­текция — защита, тесно связанная с контролем. В семье больного шизофренией эта защита часто проявляется в том, что пациента защищают от возможных по­следствий его активного поведения. Пациента защищают таким образом, чтобы он не имел возможности активно общаться с окружающими, так как это может подо­рвать авторитет и престиж семьи. Защита может проявляться и в ограждении паци­ента от выполнения производственных, академических и других функций. В дан­ных ситуациях специалисты и члены семьи действуют как члены одной команды, например, в случае согласованного обеими сторонами принятия решения о том, что пациенту лучше в течение определенного времени не работать и не учиться. Основания для принятия такого решения труднообъяснимы, так как сколько-ни­будь убедительные данные об отрицательных последствиях работы и учебы на тече­ние эндогенного заболевания отсутствуют. Наоборот, приводятся сведения о том, что использование творческого потенциала эндогенного больного приводит к улуч­шению его состояния. Даже кататонические рудименты могут преодолеваться в процессе творческой работы. Члены семьи, подхватывая идею необходимости от­каза от работы и учебы, способствуют этому стилю поведения, будучи неосведом­ленными о том, что такая стратегия пойдет пациенту только во вред.

179

Проблемы пациента, связанные с патологией его волевой функции при эндо­генном заболевании, только усиливаются за счет того, что его ставят в рамки не­обходимости выполнения стратегии пассивности в результате использования род­ственниками стратегии протекции.

К проблемам, свойственным семье психически больного, относится проблема брака. Если у взрослого сына или дочери наступает ремиссия, выздоровление, то осуществление стратегии контроля приводит родителей к решению о необходи­мости реализовать матримониальные перспективы. Это желание родителей, как правило, основано на их страхе, что их сын или дочь никогда не женятся или не выйдут замуж. Поэтому при появлении первой возможности следует ее реализо­вать. Так как лица с эндогенными нарушениями, будучи интровертированными, с трудом вступают в межличностные контакты; выбор в вопросах, связанных с решением создания семьи, за них часто делают родители. Для таких брачных кон­трактов родителями часто выбираются люди, желающие доминировать, контро­лировать и интуитивно чувствующие, что в предстоящем браке их желания могут реализоваться. Осознание партнером собственных преимуществ в сравнении с нездоровым партнером может импонировать будущему контролеру. Родителей эта ситуация тоже устраивает, так как у них наконец появляется возможность переда­чи будущему члену семьи надоевших им функций контроля и защиты. При таком выборе родители осуществляют стратегию молниеносности заключения брачно­го контракта по причине опасения возможной негативной активности больного и ухудшения его состояния. Родителями демонстрируются положительные каче­ства больного с искусственным созданием ситуаций, скрывающих его отрицатель­ные качества. В случае первых проявлений негативных характеристик больного контакты с предполагаемым брачным партнером временно прекращаются по инициативе родителей.

В алкогольных семьях контроль имеет несколько иную специфику. В нем отсут­ствует эмоциональность, он более формален. Достаточной эмоциональной под­держки алкогольный аддикт не получает. На этот фон наслаивается взаимоис­ключающее принуждение.

Значение семейных факторов при эндогенных заболеваниях нельзя недооце­нивать. Сарториус, например, подчеркивал, что в малоразвитых обществах боль­ные шизофренией имеют лучший прогноз. Одной из причин этого факта являет­ся более выраженная в этих обществах семейная, клановая поддержка больных. Исследования, проводимые в Пекине, подтверждают, что у пациентов с выражен­ными психическими нарушениями, участвующих в социальных и профессиональ­ных активностях, наблюдается более благоприятное течение заболевания, чем у пациентов, проходящих терапевтическое лечение в больницах.

Австрало-новозеландская модель семейных отношений подтверждает, что ле­чение больных психофармакологическими препаратами в домашних условиях с посещением врача более эффективно, чем госпитализация таких больных. Ис­пользование этой модели в лечении пациентов, страдающих эндогенными забо­леваниями, привело не только к большему лечебному эффекту, но и к экономи­ческой эффективности, связанной с разгрузкой психиатрических стационаров. Пациенты, длительно лечившиеся в психиатрических стационарах в Англии и затем переехавшие в Австралию и лечившиеся согласно местной модели, отмеча-

180

ли ее большую, по сравнению с английской моделью эффективность. Это под­тверждалось специалистами и было убедительно продемонстрировано на Всемир­ном конгрессе по психиатрии Всемирной федерации психического здоровья в Дублине (1995).

Отмечено, что лица, страдающие шизофренией и живущие в расширенных семь­ях, включающих в себя несколько поколений родственников, имеют лучший прогноз, связанный с получением такими больными дополнительной заботы со стороны многочисленных родственников, не входящих в круг «ядерной» семьи. Ядерным членам семьи мешает проявлять необходимую заботу о больном контроль, свя­занный с их созависимостью, тогда как родственники расширенных семей этой созависимости не имеют. Дополнительные члены семьи стараются уменьшить социальный уход больного в себя и его изоляцию.

Целесообразным для больных эндогенными заболеваниями считается прохож­дение социальной реабилитации в домах гостиничного типа, что является чрез­вычайно полезным для таких пациентов. В этих «домах на половине дороги» па­циенты участвуют в профессиональной деятельности, в самообслуживании, вос­станавливают навыки самодостаточности. При реализации этих навыков в домашних условиях трудно избежать столкновения больных с явлением созави­симости, с контролем. Временно проживая в таких домах, пациенты выезжают на работу, посещают общественные места, вызывающие их интерес, за исключени­ем возможности посещать свой дом, чтобы не попасть под влияние семейных кон­тролеров, так как влияние семьи может быть не только положительным, но и от­рицательным. Семейная поддержка, превратившаяся в созависимость, вредна для пациента.

181

А. Ю. Музыра, А. Ф. Аболонин

СТРУКТУРА И ЗНАЧИМОСТЬ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СЕМЬЯХ БОЛЬНЫХ НАРКОТИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ*

По официальным статистическим данным, число находящихся под наблюде­нием наркологических диспансеров больных наркоманиями увеличилось за 10 лет почти в девять раз (Кошкина Е. А., 2002). Уровень болезненности выше средне­российского показателя отмечался на 22 территориях. Первое ранговое место за­нимает Самарская область (515,6 на 100 тыс. населения), затем Томская (495,0) и Кемеровская области (442,6). Минимальный уровень болезненности выявлен в Архангельской области — 11,4, что в 16,4 раза ниже уровня РФ. Между собой мак­симальный и минимальный показатели различались в 45,4 раза.

Параллельно росту наркомании увеличивается и число лиц, злоупотребляю­щих наркотическими веществами. Среди всех лиц, находящихся под наблюдени­ем в наркологических диспансерах по поводу злоупотребления наркотическими средствами, доля впервые обратившихся за помощью от общего их числа соста­вила 41%. Данный показатель имел тенденцию к росту в течение девяти лет, он увеличился в 7,7 раза. Таким образом, в период с 1991 по 2000 г. произошло суще­ственное увеличение числа больных наркоманиями и лиц, злоупотребляющих наркотическими средствами (Кошкина Е. А., 2002).

Не только генетические факторы, но и социально-психологические про­блемы в ближайшем окружении могут оказывать существенное влияние на употребление наркотиков. События, вызывающие острые переживания (такие, как потеря работы, тяжелая утрата или разрыв отношений с близким челове­ком), могут оказать более сильное влияние на конечные итоги противодей­ствия наркотической зависимости, чем любые лечебные и профилактические мероприятия (Finney J. W. and Moos R. H., 1984). Характер взаимодействия в микроокружении больного характеризует меру социальной поддержки и ши­роко изучается в связи с вопросами злоупотребления наркотиками и зависи­мости. Социальная поддержка трактуется по-разному: как наличие бесконф­ликтных отношений, поддерживающих воздержание от наркотиков; или как активное участие в различных формах лечения, пользующихся поддержкой групп лиц с аналогичными проблемами, таких как «Анонимные наркоманы» (McLellan А. Т. et al., 1980, Longabaugh R. et al., 1995). Следовательно, цели противодействия наркотической зависимости, возможно, не будут достигну-

' Материалы II Всероссийской научной конференции «Психологические проблемы современ­ной российской семьи». ВЗ частях. Часть III/Под ред. В. К. Шабельникова, А. Г. Лидерса. М., 2005. С. 74-79.

182

ты вовсе либо будут забыты вскоре после лечения, если пациент не получает достаточной поддержки в своей среде. Эффективные стратегии лечения зло­употребления психоактивными веществами выходят за рамки терапевтичес­кой программы и преследуют цель оказания пациенту помощи в социальной интеграции, а также улучшении его семейных отношений и личного благопо­лучия (Kay J. R. et al., 1994).

Особое внимание необходимо уделить кровной семье, поскольку семья — пер­вый и важнейший институт социализации. Конкретной социально-психологи­ческой организационной формой семьи является структура ролей в ней. При этом часто отмечается возникновение так называемых «патологизирующих ролей», оказывающих психотравмирующее воздействие на членов семьи. Перемена ро­лей лежит и в основе семейно-обусловленной базы психической, в том числе ад-диктивной, патологии. Таким образом, важное значение в семьях потребите­лей наркотиков играют отношения между членами семьи.

Исходя из этого, целью работы стало изучение структуры и значимости взаи­моотношений со значимыми близкими в семьях наркозависимых. В качестве ма­териала использовались данные опроса больных с психическими и поведенче­скими расстройствами. Основную группу опрошенных составили 110 пациентов в возрасте 16—29 лет (средний возраст обследованных составил 23,55 ± 4,56 лет), проходивших лечение в городском наркологическом диспансере г. Стрежевого по поводу героиновой наркомании в 2000-2005 гг. Группу сравнения составили 53 па­циента (средний возраст обследованных 24,40 + 5,57 лет), проходивших лечение в областном наркологическом диспансере г. Томска в 2000—2005 гг. По Междуна­родной классификации болезней 10-го пересмотра, диагноз обследованной груп­пы больных формулировался как «Психические расстройства и расстройства по­ведения, вызванные употреблением опиоидов; синдром зависимости, в настоя­щее время воздержание, но в условиях, исключающих употребление (код — F 11.212); синдром отмены, обусловленные употреблением опиоидов, неослож-ненный (F 11.30); синдром зависимости от опиоидов, в настоящее время воздер­жание (ремиссия) — F 11.202».

Для оценки параметров зависимости использовался Индекс Тяжести Аддик-ции (Addiction Severity Index — ASI) разработанный McLellan с соавт. В настоя­щем исследовании использовался ASI, адаптированный к местным условиям в виде полуструктурированного инструмента для интервьюирования, который включал в себя следующие проблемные области: проблемы потребления психо­активных веществ; семья и проблемы взаимоотношений с другими людьми.

Одним из показателей социальной адаптации служат отношения с близким окружением. В прошлом серьезные проблемы в отношениях с близкими декла­рировало сравнимое количество человек — 26,4% в Стрежевом и 28,3% в Томске. О жестоком, несправедливом отношение к себе заявили 68,2% в Стрежевом и 39,6%

в Томске.

В последний месяц перед обращением за специализированной помощью о проблемах в отношениях с близкими заявило сравнимое количество (68,2%) па­циентов г. Стрежевого и 71,7% г. Томска, что несомненно свидетельствует о том, что одной из главных причин обращения за помощью является давление со сто­роны ближайшего окружения больного. Вместе с тем жестокое и несправедливое

183

обращение за последние 30 дней декларируют только 5,5% в Стрежевом и 7,5% в Томске.

Следовательно, проблемы в отношениях с близким окружением испытывают одинаково и в Стрежевом, и в Томске как на протяжении периода наркотизации, так в дни, предшествующие госпитализации. Жестокого обращения достоверно больше в Стрежевом, и осознание несправедливости и жестокости резко умень­шается в период, предшествующий госпитализации (табл. 1).

Выявленные показатели характеризуют представленность проблемы, но не отражают ее глубину. Для решения этой задачи была проведена оценка значимо­сти этой проблемы для пациентов.

Было выявлено, что во всех группах и в г. Стрежевом и в г. Томске пациенты заявляют о высокой степени значимости поддержания взаимоотношений, жела­нии получить помощь в урегулировании семейных отношений. Это же подтверж­дается высокими рейтинговыми оценками, данными по этому вопросу специа­листом. Достоверных различий в степени выраженности этих проблем в различ­ных группах выявлено не было (табл. 2).

Важную роль в адаптации человека играют не только проблемные отношения, но и поддержка со стороны значимых близких людей. Для выяснения значимо­сти отношений были проанализированы отношения в ближайшем микроокру­жении наркозависимых.

Проведенное нами исследование показало, хорошие отношения с матерью в г. Стрежевом выявлялись в 27,3%, а в Томске 30,2% в общей группе. Положитель­ные отношения с отцом отмечаются в небольшом проценте во всех подгруппах. Можно отметить, что в Томске хорошие отношения с бабушками и дедушками — 43,4%, что гораздо чаще, чем в городе Стрежевом, — 4,5%. Хорошие отношения в 13,6% случаев с супругой (сожительницей) выявлены в г. Стрежевом. В Томске такие отношения наблюдаются в 3,8% случаев. С детьми сохраняют добрые отно­шения 12,7% в Стрежевом. В Томске — 7,5%. С соседями добрые отношения под­держивает ничтожный процент наркоманов. Вместе с тем о своих хороших отно­шениях с друзьями заявили 57,3% наркозависимых в г. Стрежевом и 64,2% в Том­ске. С сотрудниками по работе в Стрежевом поддерживают отношения 23,6%, в Томске 7,5% (табл. 3).

184

Таким образом, третья часть наркозависимых в двух различных географиче­ски разделенных популяциях заявляет о серьезных проблемах во взаимоотноше­ниях в семье. Большее количество случаев жестокого обращения в г. Стрежевом, по всей видимости, обусловлено социальным составом населения изолированно­го северного города с характерным преобладанием рабочего класса. Снижение восприятия «жестокости» обращения в последние 30 дней перед госпитализаци­ей определяется преобладанием в этот период соматоневрологических проблем. Ухудшение характера отношений составляет значимый фактор, способствующий обращению за специализированной помощью.

Рейтинговые оценки, полученные при помощи ASI, свидетельствуют о том, что существует высокий уровень необходимости изменения отношений с семьей в пе­риод, предшествующий обращению за помощью. Высокий уровень рейтинга необ­ходимости изменения отношений в семье в целом свидетельствует о давности су­ществующих проблем, подтверждаемый далее оценкой ситуации специалистом.

Описанная структура позитивных отношений со значимыми близкими прак­тически совпадает в исследуемых когортах больных, что показывает участие в ее формировании общих социально-психологических механизмов. Выявленное предпочтение матери и родственников предшествующих поколений и отверже­ние отца может говорить об изменении ролевых функций в семье. Наблюдаемый наиболее высокий заявленный уровень положительных отношений с друзьями указывает на невозможность найти понимание в родительской семье.

Таким образом, выявлена высокая значимость отношений в микроокружении наркозависимого, существенно влияющая на его адаптацию. Исходя из этого, осо­бенности построения межличностных отношений с окружающими должны учи­тываться при построении реабилитационной работы с наркозависимыми боль­ными, а полученные нами результаты исследования показывают необходимость дальнейшего изучения структуры психологического взаимодействия в окружении наркоманической личности.

Ранжирование значимости отношений по степени убывания показывает, что наиболее значимыми являются отношения с друзьями, следующими стоят отно­шения с матерью и братьями и сестрами. Для Стрежевого имеют значение отно­шения с коллегами по работе, супругами и детьми; для Томска — с бабушками и дедушками. Отношения с остальными представителями окружения достоверных различий не имели.

185

А. И. Захаров

ОТНОШЕНИЯ В СЕМЬЕ. ОСОБЕННОСТИ ВОСПИТАНИЯ (РЕБЕНКА, БОЛЬНОГО НЕВРОЗОМ)*

Выявленные характерологические и невротические изменения у родителей являются большей частью следствием неблагоприятных условий формирования их личности в прародительской семье в детском и подростковом периоде жизни. Личностные изменения родителей отражаются на их отношениях в браке и на воспитании детей, создавая характерологически и невротически мотивированные проблемы семейных отношений. Поэтому мнение о том, что ребенок, к примеру, может длительно болеть неврозом под воздействием только одного испуга, не со­ответствует действительности, так как испуг является выражением беспокойства ребенка как одного из многих проявлений его невротического типа реагирова­ния, обусловленного, в свою очередь, личностными особенностями родителей и нарушенными отношениями в семье.

В данном разделе остановимся на некоторых наиболее актуальных для пси­хотерапии сторонах семейного конфликта, выражающих особую структуру меж­личностных отношений в семье. Речь пойдет не только о внешней стороне кон­фликта, но и о проявлении постоянного внутреннего недовольства, раздраже­ния и обиды, имеющих своим источником столкновение несовместимых желаний, установок и потребностей в отношении того или иного конкретного лица в семье.

Конфликт может создавать постоянное и неразрешимое состояние внутрен­него эмоционального напряжения типа дисстресса, ослабляющего биотонус, ре­активность и чувство психического единства. Наиболее часто можно говорить о наличии невротического, субъективного конфликта, опосредованного невроти­ческой структурой личности и ее диспозицией в системе отношений.

У родителей это выглядит как основанное на личностном, во многом неудач­ном, опыте отношений в прародительской семье построение в браке идеализиро­ванных концепций «образа матери» у мужа и «образа отца» у жены. Эти повы­шенные, нередко болезненно заостренные, ролевые ожидания супругов по меха­низму невротической зависимости в начале брака облегчают взаимопонимание между ними, нередко приводя к обоюдной или односторонней идеализации об­раза партнера и самих брачных отношений. Но в дальнейшей супружеской жиз­ни повышенные ролевые ожидания вступают в противоречие с реальными жиз­ненными ситуациями, невротически заостряя их, особенно в кризисные перио­ды жизни семьи, связанные с отделением от родителей, вмешательством с их стороны, рождением ребенка, его болезнями и т. д. В эти периоды чаще возника­ют напряженные отношения между супругами из-за проблем доминирования в

' Психотерапия неврозов у детей и подростков. Л.: Медицина, 1982. С. 44-61.

186

семье и воспитания детей. В ряде случаев эти проблемы не могут быть разрешены усилиями самих супругов, и развод в таких случаях указывает на неподготовлен­ность к восприятию реальных проблем семейной жизни. Чаще всего развод про­исходит в первые годы жизни ребенка, так как его отец не может перенести безо­говорочное переключение внимания супруги на ребенка. Аффективно-болезненно и ревниво реагируя на это, он воспринимает себя как «третьего лишнего» и ухо­дит обычно к своей матери, где получает недостающие, с его точки зрения, забо­ту, внимание и любовь.

В сохранившихся семьях идущие от прародителей персонификации постепенно замещаются взаимной проекцией супругов, когда каждый из них видит в другом прежде всего самого себя, идеализируя этот образ и аффективно реагируя на не­соответствие его своим ожиданиям. Неосознанное восприятие другого как по­добного себе, односторонние требования отзывчивости, понимания и любви всту­пают в противоречие с реальным контрастом черт характера супругов, порождая у них чувство неудовлетворенности и внутренний, долгое время не раскрывае­мый внешне конфликт. В этой ситуации на появившегося ребенка аффективно переносятся нереализованные ожидания супругов, и тогда он вынужден выпол­нять противоречивые роли или функции, превышающие предел его адаптацион­ных возможностей. Концентрируя на себе эмоциональное напряжение родите­лей, ребенок в то же время усиливает их неотреагированный и большей частью латентный конфликт, который в полной мере проявляется в сфере его воспита­ния в виде противоположных тактик отношения родителей.

В изучаемых семьях каждая вторая мать и каждый третий отец считают отно­шения между собой конфликтными. В то же время конфликт, признаваемый или матерью, или отцом, встречается в 57,5%, а признаваемый обоими в 34% случаев. В последнем случае можно говорить о выраженной степени конфликта, обычно затрагивающего все сферы семейных отношений и проявляющегося чаще в семь­ях девочек, где отец оказывается в эмоциональной изоляции и аффективно-ра­нимо реагирует на отдаление от него супруги и дочери.

Гораздо чаще, чем в контрольных группах, конфликт проявляется также в сфе­ре отношений родителей к детям. У матери конфликт как по ее оценке, так и по оценке отца, отмечается в 69% случаев и чаще звучит в отношениях матери с маль­чиками (72,5%), чем с девочками (64%). В семьях мальчиков часто встречается ситуация, когда у матери нет конфликта с отцом, но он максимально выражен в отношениях с сыном. При этом мать аффективно-нетерпимо относится, прежде всего, к тем чертам мальчиков, которые напоминают нежелательные, с ее точки зрения, черты характера отца, то есть здесь проявляется не выражаемый внешне конфликт с отцом ребенка. Мальчик при этом является козлом отпущения для матери, и пара «мать—сын» предстает как наиболее частое конфликтное сочета­ние в рассматриваемых семьях. У девочек, в отличие от мальчиков, чаще имеет место открытый конфликт матери и отца, то есть родители в большей степени «разряжают» нервное напряжение друг на друге, чем на дочери.

Конфликт отца с детьми, как по его оценке, так и по оценке матери, наблюда­ется значительно реже — в 34% случаев, наиболее редко с дочерьми, но в послед­нем случае отец чаще всего конфликтует с матерью, компенсируя таким образом в отношениях с ней свое напряжение.

187

Если учесть все виды конфликтов в семье, то они встречаются в 92,5% семей мальчиков и в 76% семей девочек. Следовательно, конфликтная структура отно­шений более присуща семьям мальчиков, в которых излишне принципиальная и требовательная мать аффективно реагирует на реальное несоответствие ею же созданного образа сына как контраста упрямому и несговорчивому, по ее мне­нию, отцу ребенка, способному оказывать на него только неблагоприятное воз­действие. Подобное отношение матери является отражением ее гиперсоциализи-рованных и нередко паранойяльных черт характера. Эта же мать упорно защища­ет мальчиков от образования эмоционального союза с отцом, при котором она оказывалась бы в состоянии эмоциональной и половой изоляции в семье. Субъек­тивно воспринимаемая матерью угроза эмоционального одиночества обусловле­на травмирующим опытом ее взаимоотношений в прародительской семье. Не допускаясь в сознание, эта угроза способствует образованию аффективно-защит­ного реагирования по отношению к сыну, который к тому же больше устраивал мать, если бы был девочкой. Таким образом, отношение матери невротически мотивировано.

Принимая во внимание, что при наличии в семье мальчика конфликт чаще всего проявляется в отношениях матери с ним, а при наличии девочки — между отцом и матерью, следует сделать вывод о большей конфликтной диспозиции у родителя противоположного с ребенком пола, обусловленной непереносимостью эмоциональной и половой изоляции в семье и ревностью к образованию разно­полого союза другого родителя и ребенка. Так создается препятствие для иденти­фикации детей с родителями того же пола — у мальчиков с отцом ввиду отрица­тельного отношения матери к их сближению, а у девочек с матерью ввиду отрица­тельного отношения отца. В более неблагоприятной ситуации оказываются мальчики, так как практически во всех случаях их отцы не доминируют в семей­ных отношениях и воспитании. В этих условиях затрудняется и эмоциональный контакт девочек с отцами, что впоследствии плохо отражается на их отношениях с противоположным полом.

Вне зависимости от пола детей конфликтное противопоставление родителя­ми точек зрения на воспитание служит для них своеобразной разрядкой напря­жения и предотвращает в известной мере некоторые крайности отношения к де­тям, прежде всего чрезмерный уровень заботы, эффективность, физические на­казания. Но это «позитивное» значение родительского конфликта сопряжено с уменьшением индивидуализации и повышением тревожности в отношениях с детьми, непоследовательностью и различиями в родительской заботе и контроле, что способствует нарастанию возбудимости детей. Вместе с ранее рассмотренны­ми нарушениями процесса идентификации это обусловливает повышенную вну­шаемость детей в общении с посторонними лицами. Появление второго ребенка уменьшает конфликты родителей между собой и с первенцем. Наименее конф­ликтна для отца ситуация в семье, когда в ней два мальчика, так как в этом случае он имеет возможность чаще доминировать в семье, то есть с его мнением больше считаются. Конфликт родителей с первым ребенком уменьшается при появле­нии сибса другого пола, особенно у матери при рождении девочки, когда она об­разует с ней эмоциональную диаду и перестает ранимо реагировать на сближение мальчика с отцом. Но при появлении второго ребенка возникает конфликт меж-

188

ду детьми, когда они начинают ревниво воспринимать отношение родителей к себе, заменяя этим теперь не проявляемый внешне конфликт родителей.

Если в семье проживает бабушка, то она, как и мать, ревниво относится к отцу, считая, что он оказывает отрицательное влияние на ребенка. Незримо конфлик­туя с матерью ребенка (своей дочерью) и его отцом, бабушка, по существу, вытес­няет дочь из ее материнской роли, относясь тем самым к внуку, как к своему ре­бенку. Дочь же, в свою очередь, вытесняет отца ребенка. Тогда создается пара­доксальная ситуация, когда отец, оказавшись в роли «третьего лишнего», не принимает участия в жизни семьи или уходит из нее. В наиболее травмирующей ситуации в данном случае оказываются мальчики, у которых бабушка в роли «ма­тери» и мать в роли «отца» создают «псевдосемью», разрушающую саму возмож­ность идентификации мальчиков с отцом.

Во всех случаях доминирование матери в изучаемых семьях, в отличие от кон­трольных, носит менее гибкий и ситуативный характер, отец же доминирует реже, особенно при наличии конфликтной ситуации в семье. При этом мать иной раз не хочет, но вынуждена доминировать в семье, чтобы сохранить влияние на ре­бенка, в то время как отец хочет доминировать, но не может из-за своего мягкого характера и эмоциональной изоляции в семье. Ребенок в этих условиях становит­ся центром родительского конфликта, а его невроз —- клиническим выражением личностных проблем родителей в аффективном фокусе их взаимоотношений.

Как уже отмечалось, родители в изучаемых семьях невротически зависят друг от друга. Поэтому трудно сделать категорический вывод об ответственности од­ного из них за возникновение конфликтной ситуации в семье. К примеру, излиш­няя принципиальность, требовательность, вынужденное доминирование матери могут быть ответной реакцией на излишнюю мягкость и несамостоятельность отца, его недостаточно включенную позицию в жизни семьи.