Теория финансового капитала и империализма

Трактат выпускника Венского университета и редактора газеты германской социал-демократической партии «Форвертс»Рудольфа Гильфердинга (1877-1941)«Финансовый капитал» (1910) не без оснований снискал репутацию самого значительного произведения марксистской политэкономии после «Капитала» Маркса. Гильфердингом была дана весьма впечатляющая картина сращивания крупных банков с крупной промышленностью; перерастания концентрации и централизации капитала в замену свободной внутриотраслевой конкуренции картелями, синдикатами и трестами; унификации ранее разобщенных сфер промышленного, торгового и банковского капитала под общим руководством «финансовой аристократии»; поворота класса капиталистов к протекционизму и союзу с экспансионистским государством; экспорта капитала и возрождения колониальной политики в погоне за дешевым сырьем и дешевой рабочей силой; заинтересованности монополизированной тяжелой промышленности в гонке сухопутных и морских вооружений и гигантских железнодорожных проектах; «диктатуры магнатов финансового капитала с охранным войском в виде мелкой буржуазии»[383] и охвата империалистической идеологией «новых средних слоев», перед которыми открываются заманчивые перспективы карьеры как перед всякого рода служащими в промышленности и торговле, на железных дорогах и верфях, в колониальном управлении и т.д.

Как и «Капитал» Маркса, «Финансовый капитал» Гильфердинга был быстрее всего переведен на русский язык. Перевод сделал большевик Иван Степанов-Скворцов (1870-1928), опытный пропагандист-марксист, выполнивший незадолго перед тем вместе с В. Базаровым новый полный перевод «Капитала» на русский язык (1907-1909) под общей редакцией А. Богданова. При этом и в переводе «Капитала», и в переводе «Финансового капитала» (1912), и в вышедшем в 1910г. первом томе «Курса политической экономии» А. Богданова и И. Степанова категориальный ряд выстраивался на основе терминов «стоимость» и «прибавочная стоимость».

В собственной работе«Империализм» (1913), следуя Гильфердингу и ряду других западных авторов, Степанов-Скворцов уделил главное внимание связи империализма с «новым протекционизмом» и вступлению международных отношений в XX в. под влиянием финансового капитала в «фазу постоянной тревоги», с «нарастающей быстротой» межнациональных и классовых противоречий.

Степанов-Скворцов представил империализм как раскручивание клубка интересов управляемых финансовым капиталом отраслей «тяжелой индустрии». Во-первых, эти набравшие полную силу мощные отрасли продиктовали правительствам европейских стран, начиная с Германии, политику «нового протекционизма», принципиально отличного от «воспитательного». Во-вторых, в поисках источников сырья и рынков сбыта они возродили колониальную политику. В-третьих, экспорт капитала - вывоз стоимости, способной производить за границей прибавочную стоимость, - развивается как способ преодоления чужого протекционизма. Блокируясь с правительством метрополий, финансовый капитал выигрывает и от колониальной экспансии, и в столкновениях державных интересов, обеспечивая сбыт продукции монополизированных отраслей тяжелой промышленности.

«Всякую вновь захваченную страну капитал прежде опутывает, как щупальцами, железнодорожными линиями, которые должны или ускорить разложение ее натуральнохозяйственного строя (дороги коммерческого значения), или закрепить ее подчинение и замирение (дороги стратегического значения)». В гонке вооружений отрасли тяжелой промышленности (металлургическая, горнодобывающая) также с редким искусством применяют свою «эзотерическую арифметику» прибылей, не смущаясь дефицитами государственных бюджетов[384].

Однако, по мнению Степанова-Скворцова, капитализм подошел к последним границам своего расширения: западные нации, охватив остальной мир своим влиянием, могут впредь вырывать новые области «только в тягостной борьбе с равносильным противником» и удерживать их только ценою колоссальных расходов; в отсталых нациях эмиграция европейской промышленности создает почву для выдвижения туземной буржуазии, которая «смело бросает революционные лозунги и искусно овладевает низовым народным движением»[385]. К этим внешним международным противоречиям, вызванным стремлениями к «исправлению» сложившихся границ, добавляются внутренние социальные противоречия в метрополиях - следствие падения реальных доходов рабочего населения от монопольных цен и возрастания роли косвенных налогов в госбюджетах.

Вывод Степанова-Скворцова о неизбежном нарастании противоречий «империалистской фазы капитализма» подтвердила разразившаяся вскоре мировая война, которую большевики незамедлительно определили как «империалистическую». Из их рядов с началом войны выдвинулся молодойНиколай Бухарин (1888-1938), ставший вскоре близким сотрудником Ленина и «любимцем партии». Бухарин, слушавший в Венском университете лекции Бём-Баверка, свою первую книгу посвятил критике австрийской школы - «Политическая экономия рантье» (1914). Он трактовал маржинализм как идеологию «буржуа, уже выключенного из производственного процесса» - рантье, экономические интересы которого лежат исключительно в сфере потребления. (Заметим, что такового рода «классовый анализ» австрийской школы сделал еще в 1899 г. М.М. Филиппов.) Вторая книга Бухарина - «Мировое хозяйство и империализм» (1915) - давала сжатую систематизацию главных фактов «империализма как интегрального элемента финансового капитализма», концентрируя внимание на глобальном противоречии между процессами интернационализации и национализации капитала на новой стадии развития капитализма. С одной стороны - «великое переселение капиталов», международная миграция рабочей силы, колоссальный рост перевозочной индустрии, интернациональное выравнивание цен на товары и ценные бумаги при помощи телеграфа; с другой - связанность монопольных организаций с государством и его границами, которая сама представляет все более растущую монополию, обеспечивающую дополнительные прибыли, прежде всего, за счет «вращения винта» охранительных пошлин. Проникая во все поры мирового хозяйства, финансовый капитал создает в то же время тенденцию к замыканию национальных тел, к образованию «государственно-капиталистических трестов», интересы которых сталкиваются в мировом хозяйстве и мировой политике.

Приводя хроники распространения картелей, синдикатов, трестов, банковых концернов и погони капиталистических государств за увеличением сферы, которую можно было бы охватить таможенным протекционизмом, Бухарин отмечал: «Великие державы взапуски стремились нахватать максимум рынков, и с 70-80-х годов прошлого века территориальные приобретения шли лихорадочным темпом, так что весь мир почти поделен между хозяйствами великодержавных наций». Но чем скорее «разбираются» свободные рынки, тем в большей степени «борьба за сферы вложения капитала подкрепляется силой военного кулака»[386].

Империализму как расширенному воспроизводству капиталистической конкуренции в масштабах «всего человеческого общества, поставленного под пяту мирового капитала», Бухарин противопоставлял «необходимость давления всей революционной энергии пролетариата» и объявлял «священную войну» реформистам и ревизионистам, которые «служили делу примирения с капиталистическим миром и превращали партию революционного пролетариата в партию демократических реформ»[387]. Заключительную главу своей книги Бухарин специально посвятил критике концепции «ультраимпериализма» К. Каутского, допускавшего возможность еще одной фазы капитализма, когда «политика картелей распространится на внешнюю политику и международный союз империалистических держав, общая эксплуатация мира интернационально объединенным финансовым капиталом устранит соперничество национальных финансовых капиталов между собой».

Отвергая концепцию «ультраимпериализма», Бухарин и Ленин ожидали «революции в России для пролетарской революции на Западе и одновременно с ней», полагая, что задача включения революционной России в будущую «общеевропейскую социалистическую систему» облегчается тем обстоятельством, что «очень развитая крупная синдицированная индустрия России развилась на основе иностранных инвестиций и организационно связана через европейские банки»[388].

Книга Бухарина вышла с предисловием Ленина, который подытожил затем собственное видение проблемы в популярной брошюре «Империализм как высшая стадия капитализма», написанной в 191 б г. и изданной в Петрограде в мае 1917 г. - уже после того, как вернувшийся в «пломбированном вагоне» в Россию вождь большевиков провозгласил в «Апрельских тезисах» курс на социалистическую революцию. Позже написана, но раньше опубликована была ленинская статья«Империализм и раскол социализма» (декабрь 1916 г.), с формулировкой «троякой особенности империализма»: 1) империализм как монополистический капитализм; 2) империализм как паразитический и загнивающий капитализм; 3) империализм как умирающий капитализм, канун социалистической революции.

Ленин сформулировал определение империализма в 5 основных признаках:«1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банковского капитала с промышленным и создание, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами»[389].

В этих формулировках не было ничего нового сравнительно с работами Гильфердинга, Степанова-Скворцова и Бухарина. Но Гильфердинг, по мнению Ленина, недостаточно остановился на такой «важной стороне империализма», как «паразитизм», сделав даже шаг назад по сравнению с английским экономистом-реформистомДжоном Гобсоиом (1858-1940), автором книги«Империализм» (Лондон, 1902). Основные формы этого «паразитизма», по Ленину: 1) экономическая возможность задерживать технический прогресс, для которого исчезают, до известной степени, побудительные причины в силу, хотя бы на время, монопольных цен; 2) рантьеризация: необычайный рост слоя лиц, совершенно отделенных от участия в каком-либо предприятии и живущих «стрижкой купонов»; превращение ведущих европейских стран в государства-рантье; 3) эксплуатация колониальных и зависимых народов, создающая экономическую возможность подкупа верхних прослоек пролетариата, «тенденцию раскалывать рабочих и усиливать оппортунизм среди них, порождать временное загнивание рабочего движения»[390]. Такого рода «временным загниванием», связанным с подкупом «рабочей аристократии», Ленин считал «социал-шовинизм» лидеров социал-демократии во время мировой войны.

«Умирание» капитализма Ленин и его соратники-большевики трактовали двояко: как наивысшее обострение противоречий, вызывающее империалистические войны и революционный взрыв, и как создание материальных предпосылок социализма благодаря обобществлению производства финансовым капиталом в гигантское комбинированное целое.