Соотношение различных параметров на трех этапах онтогенеза отцовства

  2.6.Специфика отличий мужской и женской модели родительства

Если рассматривать отцовские и материнские функции только биологически, в свете логики полового диморфизма, то генетическая функция самца состоит в том, чтобы оплодотворить как можно боль­шее количество самок, самка же обеспечивает сохранение потомства и наследуемых качеств. По данным биологии, самец обладает почти неограниченным запасом семени, тогда как количество яиц, кото­рым располагает самка, строго ограничено. Сексуальная активность самок большинства млекопитающих лимитируется определенным периодом, позволяя им выносить, выкормить и вынянчить потом­ство (Кон И.С., 1988).

У человека такого биологического сезонного ограничения нет. Но выкармливание и уход за маленькими детьми повсеместно со­ставляет обязанности женщины. Прежде всего, женщина теснее мужчины вовлечена в репродуктивный процесс. В мужском жизнен­ном цикле нет аналога такому событию, как роды, хотя некоторые культуры создают его искусственно (кувада) (Кон И.С., 1988).

Женщина-мать значительно теснее отца связана со своим ре­бенком. Их контакт, первоначально имеющий характер симбиоза, начинается уже в утробной фазе развития ребенка и продолжается в дальнейшем. Идея имманентной экспрессивности материнской роли находит подтверждение в психологических данных, согласно которым женщины в среднем эмоционально чувствительнее и отзывчивее муж­чин. Новорожденные девочки, слыша плач другого младенца, обнаруживают более острый эмпатический дистресс, чем мальчики. Женщины во всех возрастах превосходят мужчин по способности к эмпатии и самораскрытию, передаче другим более интимной, личностно значи­мой информации о себе и своем внутреннем мире (Кон И.С., 1988).

Ж. Пиаже обратил внимание на то, что мальчики и девочки не­одинаково относятся к правилам групповой игры. Мальчики, с их предметным и инструментальным мышлением, отдают предпочтение соблюдению общих правил, нарушение которых всегда вызывает кон­фликт. Девочки в этом вопросе более терпимы: личные отношения для них важнее формальных правил (Флейвелл Дж., 1967).

Однако, по мнению И.О. Кона (Кон И.С., 2001), данные о пси­хофизиологической связи матери и ребенка пока малочисленны, а женская теплота и отзывчивость могут быть и результатом социализа­ции, потому что не всегда женская нежность направлена на ребенка. Например, эмансипация женщин привела к их большему включению в общественно-производственную деятельность и к тому, что семейные роли, включая материнские, стали не столь всеобъемлющими и менее важными для некоторых из них. Таким образом, И.С. Кон доказывает неправомерность биологизации материнства; еще более историческим и социальным является институт отцовства.

У высших животных, если отцы участвуют в воспитании потом­ства, то выполняют функции защиты и жизнеобеспечения. У человека различие отцовства и материнства и специфический стиль отцовства зависят от множества социокультурных особенностей и условий и су­щественно варьируются.

Однако, помимо общих генетических различий (отцовство и ма­теринство коренятся в репродуктивной биологии, поэтому их нельзя рассматривать вне связи с половым диморфизмом), материнское и отцовское поведение зависит от гормональной регуляции. Эксперименты на животных показали, что гормональная стимуляция соответствующих центров мозга способна усилить или ослабить «материнское» поведение животных, порождая потребность ухаживать
и ласкать, причем самки значительно восприимчивее самцов. Некоторые элементы материнского поведения женщин, например, лактация, также имеют гормональные компоненты, благодаря которым кормящая мать испытывает удовольствие (Кон И.С., 1988).    

Наблюдение за поведением родителей по отношению к новорожденным в естественной среде показывает, что, хотя психофизиологические реакции мужчин и женщин на младенцев весьма сходны, их поведенческие реакции различны: женщины тянутся к ребенку и стремятся его приласкать, тогда как мужчины часто испытывают при тесном контакте с младенцем эмоциональный дискомфорт.

В ходе наблюдений за взаимодействием матерей и отцов с груд­ным ребенком выяснилось, что мать, даже играя с ребенком, старает­ся, прежде всего, унять его, успокоить. Материнская игра — это своего рода продолжение ухода за ребенком. Напротив, отец предпочитает силовые игры и действия, развивающие собственную активность ре­бенка (Крайг Г., 2000).

Небезразличны для понимания специфики материнства и отцов­ства такие предположительно врожденные черты, как повышенная эмоциональность, чувствительность женщин и их предрасположен­ность быстрее реагировать на звуки и мимику, тогда как мужчины отличаются лучшим пространственным воображением, двигательным контролем, остротой зрения и разделением эмоциональной и когни­тивной активности. В контексте ухода за неговорящими, хрупкими младенцами женщины имеют преимущество в том, что легче читают выражение лица младенца, нежнее прикасаются к нему, успокаивают его голосом. Мужчины более гармонично взаимодействуют с более старшим ребенком, с которым легче и уместнее силовая возня, обуче­ние манипулированию вещами. Эти общие тенденции могут усили­ваться или ослабляться различными культурами.

Родительские реакции человека чрезвычайно пластичны. Обыч­но отцы начинают активный контакт с ребенком, когда ему испол­няется 1,5-2 года. С рождением ребенка мужчина приобретает много неприятностей (дополнительные материальные расходы, бытовые обязанности, уменьшение внимания со стороны жены) и практически никаких удовольствий. Однако экспериментально доказано, что психологически подготовленные отцы охотно любуются новорож­денными, испытывают физическое удовольствие от прикосновения к ним (чаще всего в отсутствие матери, т.к. мужчина боится проявить неуклюжесть и стесняется собственной нежности) и практически не уступают женщинам в уходе за ребенком. Предполагается, что чем раньше отец приобщается к уходу за ребенком, тем сильнее становится его родительская любовь.

Что касается более старших детей, то привычные стереотипы от­чуждения мужчин от них преувеличены, по мнению У. Маккея, ис­следовавшего пространственное взаимодействие взрослых мужчин и женщин с детьми и выяснившего, что, хотя мужчины реже женщин бывают с детьми в общественных местах, основные параметры по­ведения - тактильный контакт, личное расстояние и визуальный контакт с ребенком - большей частью совпадают у мужчин и женщин (Кон И.С., 1988).

Таким образом, традиционное разделение отцовских и материн­ских функций — биологически и социально обусловлено, не является единственно возможным, это разделение связано не с разной долей влияния родителей на развитие ребенка, а с разным качеством такого влияния матери и отца, что подтверждает изучение семей с одним ро­дителем (матерью или отцом). В обоих случаях неполная семья создает трудности развития ребенка, но совершенно разного порядка, если одинокие матери испытывают трудности с дисциплинированном де­тей, то отцы — с недостаточной эмоциональной близостью.

Структура отцовства

Таким образом, в результате теоретического анализа психоло­гического концепта отцовства можно построить функциональную модель феномена отцовства (рис. 1) по принципу общего научного пентабазиса, предложенного для анализа психических феноменов В.А. Ганзеном.

Роль пространственной характеристики феномена выполняют рассмотренные выше биологические, социокультурные и личные предпосылки определенного способа выполнения отцовских функ­ций, информационной — осведомленность и ассимиляция социаль­ной роли, статуса, функций, куда входит и инструментальный аспект, временной — процесс становления отцовства в филогенезе, его место в жизненном цикле конкретного мужчины, энергетической - активность, интернализация роли и личностное развитие.

Таким образом, данная модель выполняет описательную функ­цию — характеризует и упорядочивает все возможные функции и аспекты приложения и реализации этих функций изучаемого феноме­на как в социуме, так и в жизни конкретного индивида, что позволяет изучать любой отдельный аспект феномена отцовства во взаимосвязи с другими его характеристиками.

Хотя существует множество количественных и качественных эмпирических исследований отцовства (в основном — узких на­правлений), однако до сих пор нет теоретической модели отцовства. Исследователи главным образом используют понятия общественных наук в этой специфической эмпирической области исследования, но научное осмысление начинается с построения концептуальных моде­лей, которые могут быть использованы для дальнейших исследований, а также в практической деятельности. По мнению Магsiglio (1995), вы­деляются: а) теория жизненного пути (которая исследует, как мужской опыт отцовства изменяется в связи с различными периодами жизни); б) социальная описательная теория (которая подчеркивает, что отцы усваивают культурные образцы роли); в) теория социальной идентич­ности (которая сосредоточивается на том, как мужчины воспринимают идентичность отца относительно их других социальных ролей). Snarey (1993) использовал теорию Эриксона в контексте того, как отцовство повышает генеративность взрослых мужчин. Другие ученые применя­ли понятия экономических теорий для описания решения отца вно­сить свой вклад в жизнь ребенка или уйти из семьи (Вескег, 1991).

Самая часто используемая концептуальная модель отцовства — че-тырехфакторная модель вовлеченности отца Lamb и Pleck`a, которая слишком узка, по сравнению с теориями развития, такими, как теория Эриксона или теория социальной идентичности (Lamb и др., 1985). Однако эти факторы могут рассматриваться как дополняющие друг друга, причем основываясь на друг друге и в интерактивном режиме, они порождают сами себя — например, мотивация необходима для развития навыков Ihinger Tallman (Ihinger Tallman, 1995) предложил восьмифакторную модель взаимосвязи между идентичностью отца и фактической вовлеченностью его в семью после развода: социальные стереотипы, восприятие отцом воспитания матери, эмоциональная стабильность отца, эмоциональная стабильность матери, пол ребенка, отношения родителей между собой, экономическая безопасность отца и поддержка от окружающих.

Для упорядочивания теоретического и эмпирического материа­ла нами были разработаны две модели отцовства - функциональная (описанная выше) и структурная, которые обобщают все феномены, факторы, влияющие на развитие отцовства, особенности и важнейшие аспекты отцовства.

В результатах теоретического анализа работ Ш. Барта (Barth S., 1999), В.Э. Фтенакиса (Fthenakis W.E., 1985), ГГ. Филипповой (2002) нами была разработана структурная модель отцовства. По нашему предположению, в структуру отцовства входят следующие компо­ненты (рис. 2): потребностно-эмоциональный, включающий биоло­гические, социальные аспекты мотивации, потребность в контакте, эмоциональные реакции, переживания; операциональный — осве­домленность и умения, операции по уходу за ребенком и общение с ним; и ценностно-смысловой — отношение отца к ребенку, включая экзистенциальные переживания. Кроме того, в данную структуру включается интегральный сквозной компонент — оценочный, в кото­рый входят: 1) самооценка, как элемент Я-концепции, принятие или непринятие роли отца и рациональная и эмоциональная оценка себя, как отца, и своего ребенка; 2) социальная оценка окружающих, базирующаяся на принятых в данном конкретном обществе социальных стереотипах и предписаниях по выполнению роли, требованиях, которые необходимо соблюдать для соответствия статусу. Социальная оценка является базой для формирования собственной оценки, т.к. через со­циальные стереотипы формирует образы Я-идеального. Оценочный компонент является интегральным, т.к. пронизывает и влияет на все остальные компоненты структуры.

Рис. 2. Структурная модель отцовства

Компоненты модели выделены в соответствии с принципом психо­логической макроструктуры личности по Б.Г. Ананьеву, соответственно, структурная модель отцовства подчиняется двум принципам построения структуры личности по Б.Г. Ананьеву: субординационному и коорди­национному. То есть, более сложные компоненты оказывают непосред­ственное влияние на низлежащие уровни структуры, однако при этом все компоненты имеют достаточную автономию (Ананьев Б.Г, 2002).

Обе модели феномена отцовства дополняют друг друга. Функ­циональная модель рассматривает различные аспекты приложения изучаемого феномена, структурная модель выделяет и соотносит друг с другом основные компоненты данного феномена. Структурная мо­дель была апробирована нами в эмпирическом исследовании и легла в основу исследования специфики влияния отцовства на оптимизацию развития личности.

В заключение следует отметить, что эклектичность и на первый взгляд трудная интерпретируемость доступных нам результатов психо­логических исследований отцовства может быть частично преодолена общей интерпретацией данных исследований в соответствии с раз­работанной нами функциональной моделью отцовства. Анализ про­веденных исследований позволяет отметить, что изучение проблемы отцовства в отечественной психологии находится на начальном этапе, современные исследования отцовства в основном рассматривают либо отцовство применительно к развитию ребенка, включая и исследова­ния историко-культурных особенностей семьи, либо социологические аспекты данного феномена без выработки каких-либо психологиче­ских моделей структуры изучаемого явления, либо его влияния на раз­витие личности самого родителя.

Использование разработанной нами структурной модели отцов­ства позволяет системно подойти к решению не только фундаменталь­ных общепсихологических проблем, но и обеспечить новый уровень в исследовании ряда прикладных психологических задач, ответить на актуальные вопросы, остро стоящие перед психологической наукой, исследующей личность в современных условиях.