Современная картина отцовства

Современная картина отцовства достаточно разнообразна. По данным Т.Г. Гурко (Гурко Т.Г., 1997), с одной стороны наблюдается зна­чительный кризис семьи, рост безотцовщины и уменьшение общего вклада отца в воспитание детей. Рост разводов приводит к возрастанию количества детей, живущих с одним родителем, в подавляющем боль­шинстве — с матерью. Т.А. Гурко говорит о том, что мужчины редко вно­сят материальный или духовный вклад в воспитание детей, не живущих с ними в одном домохозяйстве. А женщины в таких семьях выполняют и родительские роли, и роли добытчиц. Особенно это распространено в России, т.к. в советское время понятие «отцовство» было весьма слабо представлено в общественном мнении, появляясь только тогда, когда речь шла о лишении родительских прав (Кон И.С., 2001).

Фактически за очень короткое время в течение жизни двух по­колений картина отцовства существенно изменилась, изменились и социальные представления о том, каким должен быть отец и как он должен себя вести.

Меняются и научные теоретические представления о том, какие именно функции должен выполнять отец по отношению к своим дететям. Если раньше было распространено представление о том, что мать лучше взаимодействует с ребенком-младенцем, подчиняясь природному инстинкту, и более приспособлена к этому генетически, поэтому она более компетентна в уходе за ребенком, сейчас ученые «считают, что принципиальной разницы между отцом и матерью в уходе даже за совсем маленькими детьми нет. Отец может делать это так же хорошо, как и мать, что доказано исследованиями (Schmidt-Denter U., 984). Но отец делает это совершенно по-другому, чем мать. Исследования показывают, что многие женщины считают, что отцы заботятся о детях хорошо, но делают это только тогда, когда хотят (эта проблема известна как проблема «представления о компетенции») (Schmidt-Denter U., 984).

По мнению В. Stechhammer (1981), здесь необходимо иметь в виду, что часть отцов вполне удовлетворяются так называемой ролью «заместителя матери», т.е. они заменяют мать, когда ее нет, и помо­гают ей, выполняя ее поручения. Но сейчас все более заметна тен­денция к увеличению количества отцов, которые принимают самое активное участие в жизни своего ребенка, начиная с момента его рождения.

По статистическим данным (Barth S., 2000), в Германии присут­ствуют при рождении своего ребенка 90% отцов. Это не просто наблю­дение, это переживание процесса родов вместе с матерью и с ребенком. Хотя это стало нормой сравнительно недавно, раньше долгое время совместные роды по гигиеническим или моральным соображениям были запрещены. Такие отцы очень сближаются со своими детьми, с которыми они вместе пережили роды. В дальнейшем они более близ­ки своим даже очень маленьким детям: они заботятся о них, вполне справляются с пеленанием и проводят с ними очень много времени, ходят с детьми, например, к детскому врачу, очень часто они проводят с детьми свободное время, например, на детских площадках и различ­ных мероприятиях для детей, где раньше можно было увидеть только матерей; одним словом, они стараются принимать самое настоящее живое участие в жизни своих детей и рассматривают время, проведен­ное с ребенком, по существу (конечно, не все 100% отцов), как нечто ценное, как личное достижение, а не как бесцельно потерянное.

Это, несомненно, позитивно сказывается и на партнерских от­ношениях между супругами, которые благодаря этому делят все за­боты (ведение домашнего хозяйства, забота о детях, работа) пополам (хотя это и не всегда 50:50%). Такие отцы во всяком случае уделяют время семье, что увеличивает для их супруг возможность работать и профессионально самореализовываться. Это является одной из важнейших характеристик «нового отца». Проводятся исследования, которые позволят выяснить процент таких отцов в современном обществе. По предварительным данным W. Fthenakis, группа эта пока не очень большая, всего около 10-20% из всех отцов (W. Fthenakis, 1999). Прослеживается совершенно четкая тенденция к увеличению данной группы. Время, которое отцы проводят с детьми и семьей, уже можно сравнить со временем, проводимым с семьей матерьми, хотя, конечно, оно меньше. Но в исследовании бюджета времени была отмечена тенденция к возрастанию «времени для семьи» у мужчин (W. Fthenakis, 1999).

Фактически даже стиль воспитания изменился за последние не­сколько поколений. Современные отцы во многом менее авторитар­ны, чем даже поколение современных дедушек, более эмпатийны и знают больше о каждодневных проблемах и заботах своих детей. Эти данные подтверждаются и американскими исследованиями (Camus J., 2001). Для России это менее характерно.

Таким образом, как уже отмечалось выше, многие проблемы и кризис семьи в конце двадцатого века имеют достаточно длительную историю, и чтобы понять современные сложности отношений отца и ребенка, нужно рассматривать их не изолированно, а в широкой срав­нительно-исторической перспективе.

В современном обществе мысль о слабости и некомпетентности «нынешних отцов» является весьма распространенным стереотипом общественного сознания. Ученые констатируют (Кон И.С., 1988) рост безотцовщины, частое отсутствие отца в семье; незначительность и бедность отцовских контактов с детьми, по сравнению с материн­скими; педагогическую некомпетентность, неумелость отцов; неза­интересованность и неспособность отцов выполнять воспитательные функции, особенно уход за маленькими детьми.

Интерпретация этих данных может быть самая разная: некоторые полагают, что происходит быстрое, неуклонное и чреватое опасными последствиями ослабление отцовского начала; другие (меньшинство) склонны думать, что так было всегда, что отцы никогда не играли важ­ной роли в воспитании детей и сегодняшние тревоги только отражают сдвиги в массовом сознании.

Однако из перечисленных выше элементов стереотипной модели «ослабления отцовского начала» безусловной реальностью является только рост безотцовщины, связанный в первую очередь с динамикой разводов.

Остальные утверждения гораздо более проблематичны. Действи­тельно, отцы проводят со своими детьми значительно меньше вре­мени, чем матери, причем лишь незначительная часть этого времени расходуется непосредственно на уход и общение с детьми. Но муж­чины никогда сами не выхаживали детей. Современные отцы в этом смысле не только не уступают прежним поколениям, но даже превос­ходят их тем, что, особенно в нетрадиционных семьях, основанных на принципе равенства полов, берут на себя гораздо больший круг таких обязанностей, которые раньше считались исключительно женскими. Например, обследование 231 канадской семьи показало, что при вы­равненных социальных факторах, таких, как количество внерабочего времени, отцы проводят с детьми столько же времени, что и матери (Кон И.С., 1988).

Снижению вклада отца в воспитание способствует ломка тради­ционной системы половой стратификации. В традиционной семье отец выступает как 1) кормилец, 2) персонификация власти и высший дисциплинизатор, 3) пример для подражания и наставник во внесемейной общественной деятельности и отношениях.

В современной городской семье эти традиции ослабели из-за жен­ского равноправия, вовлечения женщин в профессиональную работу, тесного семейного быта, где для отца не предусмотрено пьедестала, и пространственной разобщенности труда и быта. В патриархальной семье дети, особенно мальчики, проводили много времени, работая с отцом и под'его руководством. В городе дети не видят, как работает отец, а количество и значимость его внутрисемейных обязанностей значительно меньше, чем у матери. По мере того, как «невидимый родитель» становится видимым и более демократичным, он все чаще подвергается критике со стороны жены, а его авторитет, основанный на внесемейных факторах, снижается. Например, в Японии, где, основываясь на принципах конфуцианства, отец, как глава семьи, имел неограниченную власть и описывался как «строгий и грозный», а мать - «нежная и любящая». В послевоенные годы положение измени­лось. Ведущие японские этнографы, социологи и психологи отмечают падение отцовского авторитета и рост материнского влияния. Однако эти данные нельзя рассматривать однозначно: налицо заметное ослабление поляризации мужских и женских, отцовских и материнских
ролей и образов (Кон И.С, 1988).     

А некоторая холодность и наличие социальной дистанции во взаимоотношениях отца с ребенком (по данным опроса молодежи 15—23 лет с матерью свои дела обсуждают 85,9%, а с отцом - только 57,7%); часто рассматриваемые как свидетельство снижения отцовского авторитета, являются, по мнению И.С. Кона, пережитком нравов традиционной патриархальной семьи, в которой к отцу не смели приблизиться и он сам был обязан держаться «на высоте».

Ослабление мужской власти в семье отражается на стереотипе некомпетентности. Но главное, что мужчина оценивается по тради­ционно женским критериям, по деятельности, которой отцы раньше никогда всерьез не занимались, к которой они социально, психологи­чески и, возможно, биологически плохо подготовлены. Эта проблема ставит сложный и очень спорный вопрос: насколько вообще заменяе­мы и обратимы отцовские и материнские роли и каково соотношение их биологических и социально-культурных доминант?

Ситуация во многом усложняется тем, что женщины сами воспри­нимают отцов, как своих заместителей, при этом зачастую мужчина во­обще не включен в общение и заботу о ребенке-младенце, хотя данный период является важным для установления взаимоотношений отца и ре­бенка. Однако потом от отца требуется участие в воспитании ребенка, с которым он уже привык не общаться. С другой стороны, мужчина-отец обязан обеспечивать семью, и если для матери общество полагает воз­можным и даже предписывает уход за ребенком и обеспечивает женщин специальным отпуском, то мужчины в данном случае менее свободны. Для гармоничного развития детей было бы желательно, чтобы больше отцов прилагали усилия к тому, чтобы быть ближе к своему ребенку, совместно переживать и узнавать мир, начиная с младенчества.

Но для этого необходимы соответствующие социально-политиче­ские условия, такие, как, например, разная оплата труда для женщин и мужчин, т.к. различная оплата труда является, с одной стороны, дискриминацией женщин в профессиональной сфере, а с другой, не позволяет мужчинам при желании заниматься ребенком, или, напри­мер, фиксированный рабочий день, что сделает возможным для муж­чин-отцов и, конечно, для их партнерш во всяком случае осуществить это на практике.

Таким образом, социальные стереотипы отцовства представляют собой достаточно разнообразную систему представлений и нор­мативных требований общества в том, что именно должен делать этец, однако являются весьма противоречивыми, что, по мнению немецких авторов S. Barth, J Camus, P Horst, H.-L.v. Canitz, L. de Mause, W.E. Fthenakis (S. Barth., 2000; J Camus, 2001; P Horst., 2000; H.-L.v. Canitz., 1982; L. de Mause., 1977; W.E. Fthenakis., 1999), является следствием переходного периода в истории отцовства, когда общество всерьез обратило внимание на важность отца для развития личности ребенка.

Итак, совершенно очевидно, что одной из важнейших характеристик отцовства является его социальная детерминированность. Однако социум не только предъявляет определенные требования к возрастному, экономическому, профессиональному социальному статусу отца, но и регламентирует поведение человека, обладающего определенным статусом через систему социальных ролей. Одной из самых противо­речивых и сложных является социальная роль отца.