Практика Европейского Суда по правам человека

 Постановление Европейского Суда по жалобам №№ 35090/09, 35845/11, 45694/13 и 59747/14 «Полякова и другие против России» (вынесено 17 марта 2017 г. вступило в силу 3 июля 2017 г.), которым установлено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с несоблюдением права заявителей на уважение семейной жизни ввиду направления заявителей для отбывания наказания в исправительные учреждения, расположенные на значительном отдалении от места проживания их семей и близких, и отсутствием у заявителей реальной возможности добиться в национальных судах отмены соответствующих решений.

Установлено также нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с несоблюдением судами принципа состязательности сторон ввиду необеспечения личного участия заявителя, отбывающего уголовное наказание в виде лишения свободы, в судебных заседаниях первой и апелляционной инстанции при рассмотрении его гражданского дела.

Заявители жаловались, ссылаясь на статью 8 Конвенции, о нарушении их прав на уважение семейной жизни ввиду отсутствия практических возможностей для посещения их в исправительных учреждениях в связи с решениями об их распределении в отдаленные исправительные учреждения и последующей неспособности добиться их перевода в другие учреждения. 

Европейский Суд напомнил, что «право на уважение семейной жизни – это неотъемлемая часть прав заключенного, которые предоставляют ему власти, или при необходимости оказать ему помощь в поддержании связи с близкими родственниками… [П]о вопросу семейных посещений, согласно статье 8 Конвенции государство обязано учитывать интересы осужденного и его родных, а также членов семьи… [П]омещение осужденного в особое исправительное учреждение может привести к возникновению вопроса по статье 8 Конвенции, если это повлияет на его личную или семейную жизнь и выйдет за рамки «обычных» лишений и невзгод и ограничений, характерных для самого понятия о тюремном заключении» (пункт 81 постановления).

Суд также установил, что в настоящем деле «в отношении каждого заявителя расстояние (от 2 000 до 8 000 километров) между исправительными учреждениями и местом жительства родственников заключенного было достаточно отдаленным, чтобы создать трудности этим лицам» (пункт 82 постановления).

Европейский Суд отметил, что «реабилитация, то есть реинтеграция осужденных в общество, является обязательной для любого общества, в системе ценностей которого человеческое достоинство занимает центральное место…Статья 8 Конвенции требует от государства оказания всей возможной помощи заключенным по созданию и поддержанию отношений с людьми, находящимися вне тюрьмы, в целях содействия социальной реабилитации заключенных. В этом контексте имеет значение расположение места содержания заключенного под стражей… В то время как возмездие остается одной из целей лишения свободы, акцент в европейской пенитенциарной политике в настоящее время делается на реабилитационную цель лишения свободы, особенно к концу длительного срока тюремного заключения…Несмотря на тот факт, что Конвенция не гарантирует право на реабилитацию как таковое, практика Европейского Суда предполагает, что осужденные, включая пожизненно осужденных, имеют возможность реабилитироваться» (пункт 88 постановления).

Суд также подчеркнул, что «[с]огласно Европейским пенитенциарным правилам…национальные власти обязаны предотвращать разрыв семейных связей и обеспечивать для заключенных разумную степень контакта с их семьями, предоставляя возможности для посещения так часто, насколько это возможно, и максимально нормальным образом» (пункт 89 постановления).

Европейский Суд отметил, что «факторы, влияющие на возможность родных заключенного навещать его или ее в определенном исправительном учреждении, могут существенно различаться в каждом конкретном случае. Финансовая ситуация в семьях и реалии транспортной системы в различных областях могут значительно различаться. Таким образом, даже если географическое расстояние между домом заключенного и исправительным учреждением для двух разных заключенных одинаково, возможности их родных навещать их могут в корне отличаться друг от друга. Тем не менее, законодательство должно обеспечивать определенную степень правовой защиты от произвольного вмешательства со стороны властей… Требования к национальному законодательству в области географического распределения заключенных заключаются не в том, чтобы установить критерий для измерения расстояния между домом заключенного и исправительным учреждением или составить исчерпывающий перечень причин отступить от общих применяемых правил, а скорее в том, чтобы предоставить условия для адекватной оценки исполнительной властью индивидуальной ситуации такого заключенного и его или ее родных, и учесть все факторы, которые на практике влияют на возможность посещения заключенного в определенном исправительном учреждении» (пункт 92 постановления).

Суд установил, что «[п]ункт 1 статьи 73 УИК РФ^[29]… устанавливает общее правило географического распределения заключенных в Российской Федерации («общее правило распределения»), в соответствии с которым заключенные должны отбывать наказание в исправительных учреждениях в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали («регион проживания») или были осуждены («регион осуждения»). То же положение указывает, что в «исключительных случаях» допускаются отступления от общего правила распределения. Оставляя в стороне вопрос о том, какие случаи по смыслу этого положения можно считать исключительными, как несущественный в рамках настоящего дела, Суд отметил, что дух и цель общего правила распределения из статьи 73 УИК РФ состояли в том, чтобы сохранить социальные и семейные связи заключенных с местом, где они проживали до заключения… Таким образом, общее правило распределения совпадает с правилом 17.1 Европейских пенитенциарных правил, и рекомендует, по мере возможностей, определять заключенных в места лишения свободы, которые находятся вблизи места их проживания или социальной реабилитации…а также с принципом исправления» (пункт 94 постановления).

Суд также отметил, что «применение второго пункта статьи 73 УИК в отдельном случае возможно либо тогда, когда в регионе проживания или заключения отсутствует исправительное учреждение соответствующего типа, либо в случае «невозможности» размещения заключенного в соответствующем исправительном учреждении в пределах региона проживания или региона осуждения… Национальное законодательство не уточняет ни в УИК РФ, ни в Инструкции по распределению заключенных, в каких случаях может возникать такая «невозможность»…Таким образом, определение наличия такой «невозможности» в значительной степени зависит от решения исполнительной власти, а именно от ФСИН России^[30], что ограничивает возможность заключенного и его или ее родных предвидеть, будет ли на этом основании сделано отступление от общего правила распределения… С другой стороны, четвертый пункт статьи 73 УИК РФ предусматривает автоматическое исключение из общего правила распределения для определенной категории заключенных, которое позволяет ФСИН России самостоятельно определять лицо, принадлежащее к такой категории, в учреждение, расположенное в любой области России, не привязываясь к региону его (ее) проживания или заключения…Ничто в национальном законодательстве не позволяет этому лицу или его родным предвидеть, каким образом будет применен пункт 4 статьи 73 УИК РФ…Таким образом, можно сделать вывод, что вне зависимости от различий между двумя основаниями отступить от общего правила распределения, пункты 2 и 4 статьи 73 УИК РФ наделяют ФСИН России обширными дискреционными полномочиями» (пункты 96–98 постановления).

Европейский Суд подчеркнул, что «сфера действия таких дискреционных полномочий недостаточно четко определена и не предоставляет лицу надлежащей защиты от произвольного вмешательства… Суд не находит каких-либо механизмов гарантий, которые бы могли послужить противовесом для обширных дискреционных полномочий ФСИН России в сфере распределения заключенных, или каких-либо механизмов соизмерения конкурирующих личных и общественных интересов, и не может оценить, насколько пропорционально ограничиваются соответствующие права заинтересованных лиц. Ни пункты 2 и 4 статьи 73 УИК РФ, ни Инструкция по распределению заключенных не предусматривают даже простейшей и неформальной процедуры консультаций с заинтересованным лицом… Ничто в материалах, предоставленных Суду, не указывает на то, что ФСИН России когда-либо консультировалась с кем-либо из заключенных или их родными в процессе принятия решения об их распределении. В связи с этим Суд отметил, что правило 17.3 Европейских пенитенциарных правил указывает, что, по мере возможности, с заключенными следует консультироваться по поводу их первоначального распределения и по поводу любого дальнейшего перевода из одной тюрьмы в другую» (пункт 99 постановления).

Суд отметил, что «хотя Конвенция не предоставляет осужденным права выбирать место отбывания наказания, а тот факт, что осужденные могут быть отделены от своих семей и отбывать наказание на определенном расстоянии от них, является неизбежным следствием лишения их свободы… [Д]ля того, чтобы обеспечить уважение достоинства, присущего человеческой личности, целью государств должно стать поощрение и поддержание контактов заключенных с внешним миром. Для достижения этой цели национальное законодательство должно предоставить заключенному (или, при необходимости, его (ее) родственникам) реальную возможность выдвигать свои требования до того, как государственные органы власти примут решение о размещении его (ее) в определенное исправительное учреждение, а также убедиться в том, что какие-либо другие их распоряжения соответствуют требованиям статьи 8 Конвенции» (пункт 100 постановления).

Европейский Суд подчеркнул, что «[с]уществуют различные способы включения соображений, изложенных в статье 8 Конвенции, в процесс принятия решения, а процедура консультаций является одной из гарантий отсутствия произвола. При этом наибольшее значение имеет то, что прежде, чем принять решение о размещении заключенного в исправительном учреждении, национальные власти проводят индивидуальную оценку его ситуации. Формальная ссылка на, например, соображения безопасности без изучения обстоятельств лица не может заменить такую индивидуальную оценку…. [П]ункты 2 и 4 статьи 73 УИК не предоставляют возможности сопоставить конкурирующие личные и общественные интересы и не позволяют оценить пропорциональность ограничения соответствующих прав, изложенных в статье 8, в контексте распределения заключенных, как исключения из общего правила распределения» (пункт 101 постановления).

В отношении переводов заявителей из одного учреждения в другое Суд отметил, что «[п]ункт 1 статьи 81 УИК РФ устанавливает другое общее правило в области распределения заключенных, согласно которому заключенный должен отбывать весь срок наказания в одном исправительном учреждении («правило длительного содержания под стражей»). Исключения из правила длительного содержания под стражей перечислены в пункте 2 статьи 81 УИК… Это правило применяется независимо от того, был ли заключенный изначально размещен в определенном учреждении в соответствии с общим правилом распределения, или в порядке исключения из него, как это указано во втором и четвертом пунктах статьи 73 УИК РФ… [С]оображения, касающиеся возможности заключенного поддерживать семейные и социальные связи во время тюремного заключения, прямо не указаны в числе этих исключений» (пункты 104-105 постановления).

Суд установил, что «ФСИН России предпочла по-иному толковать пункт 2 статьи 81 УИК РФ, отклонив соответствующие просьбы заявителей о переводе. Ответы ФСИН России на жалобы [заявителей] показывают, что исполнительные власти не сочли личные ситуации заключенных и их заинтересованность в поддержании семейных связей достаточным основаниям для их перевода в другое исправительное учреждение по смыслу второго пункта статьи 81 УИК РФ… [C]татья 81 УИК РФ не предоставила заявителям каких-либо гарантий отсутствия ее произвольного применения ФСИН России вне зависимости от соображений, касающихся их права на уважение семейной жизни» (пункты 106-107 постановления).

В отношении судебного пересмотра решений ФСИН России Суд пришел к выводу, что «в результате истолкования пунктов 2 и 4 статьи 73 УИК РФ, рассмотренных национальными судами в совокупности со статьей 81 УИК РФ, заявители были лишены реальной возможности надлежащего пересмотра своих доводов, связанных с правами, гарантируемыми статьей 8 Конвенции, посредством которых те выступают против дискреционных решений ФСИН РФ, для выявления их пропорциональности законной цели» (пункт 115 постановления).

Европейский Суд пришел к заключению «об отсутствии в Российском законодательстве требования, обязывающего ФСИН России рассматривать перед отступлением от общего правила распределения возможные последствия географического расположения исправительных учреждений на семейную жизнь заключенных и на их родных, о непредоставлении реальной возможности перевода заключенного в другое место заключения на основаниях, относящихся к праву уважения семейной жизни, а также о невозможности для лица добиться судебного пересмотра решения ФСИН России в части пропорциональности его или ее заинтересованности в поддержании семейных и общественных связей… [В]нутригосударственная правовая система не предоставила надлежащей правовой защиты от возможных злоупотреблений в аспекте географического распределения заключенных. Заявители были лишены минимального уровня защиты, на которую имели право согласно верховенству права в демократическом обществе…

Соответственно…пунктами 2,4 и 81 статьи 73 УИК РФ требование «качества права» не удовлетворяется. Из этого следует, что вмешательство в права заявителей на уважение личной жизни осуществлялось не «в соответствии с законом» по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении каждого заявителя» (пункты 116-118).

Один из заявителей также подал жалобу по пункту 1 статьи 6 Конвенции о том, что в ходе судебных разбирательств национальные суды двух уровней юрисдикции рассмотрели его жалобу о действиях ФСИН России в его отсутствие.

Европейский Суд отметил, что «при отклонении…районным судом… требования [заявителя] явиться на заседание, данный суд посчитал достаточным отметить, что истец отбывал наказание в виде лишения свободы… [Н]ациональные суды не предоставили конкретного обоснования относительно того, почему отсутствие стороны на слушании не нанесет ущерба справедливости разбирательства в целом, а также не изучили все доводы «за» и «против» проведения слушаний в отсутствии одной из сторон, таким образом опираясь на конкретные мотивы «за» и «против» присутствия стороны по делу, истолкованные с учетом требований Конвенции и всех относимых факторов, таких как характер спора и затронутые гражданские права… [заявитель] сможет обосновать свои исковые требования и ответить на вопросы судей, при наличии таковых, только при условии личного появления в суде для свидетельствования… При этом национальными судами не были рассмотрены процессуальные меры для обеспечения его эффективного участия в судебном разбирательстве…[В] результате ненадлежащей оценки характера гражданских исков [заявителя] в целях определения было ли необходимо его присутствие, и… не рассмотрев надлежащие процессуальные меры, позволяющие ему быть услышанным, национальные суды лишили [заявителя] возможности эффективного представления своего дела и не выполнили своего обязательства по обеспечению уважения к принципу справедливого судебного разбирательства, закрепленного в статье 6 Конвенции… Соответственно, было допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции» (пункты 129–131).