Типы личности как совокупности мотивов и черт

Высокоактивированная личность, обладающая чертами активности и экстернальности, жаждет вступать в поединки с физической и социальной окружающей средой. Она активна и ненасытна. Если ей свойственна также высокая потребность в значимости, она будет стремиться к поиску и решению различных проблем. Если для нее характерна высокая потребность в интенсивности, она может стремиться к активности, как таковой. И если ее отличает высокая потребность в разнообразии, ей будут свойственны любознательность, авантюрность и импульсивность.

Высокоактивированная личность, для которой характерны черты активности и интернальности, будет стремиться к воздействию, включая свое мышление и фантазии. Она будет мыслителем, мечтателем, отвечая на вызовы, бросаемые ограничениями со стороны разума и тела и не уделяя значительного внимания реальным событиям окружающего мира. Она будет отличаться тонкостью и сложностью. При высокой потребности в значимости она будет проводить много времени в размышлениях, при высокой потребности в интенсивности ее удел – переживания и эмоции, при высокой потребности в разнообразии – оригинальность и творческий подход.

Низкоактивированная личность с чертами активности и экстернальности будет вечно пытаться дать отпор социальным и физическим порокам и разрешать конфликты с помощью переговоров и контроля. Она будет демонстрировать конформизм и простоту во вкусах и увлечениях. Если она обладает страхом значимости, она будет пытаться упростить проблемы и избежать неопределенности. Если у нее будет высокий страх интенсивности, она проявит стремление успокаивающе воздействовать на потенциально разрушительные внешние условия. Если у нее будет выражен страх разнообразия, она постарается привнести рутину в окружающую ее среду, предпочитая знакомое и предсказуемое новому.

Низкоактивированная личность, отличающаяся активностью и интернальностью, будет консерватором с особым акцентом на собственном организме. Она будет сторонником золотой середины, тщательно избегая любых крайностей и излишеств. И будет стараться избегать любого напряжения, неважно, приятного или нет. Личность такого типа будет простой, несложной, лишенной противоречий. Если у нее выражен страх значимости, она будет демонстрировать отсутствие детализированных и разнообразных мыслей и грез. Обладая выраженным страхом интенсивности, она обретает налет аскетизма, избегая самих по себе переживаний. А если у нее выражен страх разнообразия, она заставит себя существовать согласованно и стабильно, что создаст образ надежности и стойкости, лишенных яркости.

Все четыре личностных типа являются зеркальным отражением друг друга. В том, что касается целей, ценностей и интересов, личности пассивного и активного типа идентичны. Однако, если мы проведем более тщательный анализ, мы обнаружим, что пассивные типы не могут реализовать на практике то, к чему стремятся. Если им свойственна высокая потребность в активации, они будет не столько творцами, сколько потребителями воздействия. Они часто будут оказываться в некомфортном положении, будучи вынуждены корректировать уровень активации, ставший слишком низким. Если им требуется низкий уровень активации, они не смогут активно и эффективно манипулировать миром или собою, чтобы поддерживать низкий уровень воздействия, скорее, им придется пытаться отвергать сложившуюся ситуацию и корректировать уровень активации, ставший слишком высоким.

Читая Мадди...

Признаюсь, что в процессе знакомства с трудом Сальваторе Р. Мадди, я испытывал противоречивые, в некотором смысле полярные чувства. С одной стороны, понимаешь, что "лучше поздно, чем никогда". И замечательно, что эта книга наконец выходит в русской редакции. Пожалуй, едва ли в России найдется много специалистов в области персонологии, которым было бы известно имя Мадди, хотя впервые эта работа увидела свет в США в 1968 году. Несомненно, что среди когда-либо издававшихся на русском языке книг эта представляет собой одно из самых обстоятельных и научно-респектабельных исследований в сфере психологии личности. Но, с другой стороны, возникает странное чувство растерянности и недоумения. Если мы только сейчас открываем для себя авторов, чьи работы были известны в мире уже более тридцати лет назад, то, пожалуй, для сохранения самоуважения, не стоит применять сравнительный анализ – средство теоретических построений, столь мастерски используемое Мадди – для оценки состояния отечественной психологии в этой сфере. Кроме того, почему-то за исключением имени В.Н.Мясищева не приходит на ум ни одно имя отечественного автора теории личности. Наверное, не было бы так печально, если бы существовала уверенность, что дело здесь только в чьем-то уме.

Само по себе появление монографии такого рода в шестидесятые годы XX века весьма симптоматично. Именно в это время, а точнее, в 1962 г., фактически совершена революция в методологии науки. Книга Т.Куна "Структура научных революций" положила начало новым исследованиям в науковедении, породила горячие споры относительно достоверности научного знания, природы доказательства и опровержения, критериев оценки научности теорий. В эти же годы радикальные изменения происходят и в психологической науке: формируется новое научное направление – "когнитивная психология". В 1960 г. увидел свет ставший классическим труд Дж.Миллера, Е.Галантера, К.Прибрама "Планы и структура поведения", а в 1967 г. – манифест когнитивистов "Когнитивная психология" У.Найссера. (Попутно отметил бы, что и по сей день предложенная когнитивистами парадигма является последним в истории психологии основанием для построения общепсихологических теорий и, пожалуй, единственной пока гарантией превращения психологии в "нормальную" науку.) Видимо, именно этот революционный дух шестидесятых побудил Мадди взяться за решение сложнейшей и грандиозной по масштабам задачи – систематизации посредством сравнительного анализа относящихся к сфере психологии личности подходов, концепций, теорий, и установления изъянов в существующем знании. Трудно не согласиться с Мадди в том, что "хорошую" теорию, можно было бы сказать, "нормальную" теорию, которую должна иметь "нормальная" наука, нельзя создать без учета имеющегося знания, без детального обсуждения как интеллектуальных достижений, так и ошибок предшественников. Руководствуясь принципом "если не я, то кто же, если не сейчас, то когда?", Мадди производит ревизию исследовательских позиций и пытается за многообразием теоретических взглядов на природу личности увидеть общие, инвариантные основания. Фактически, автор строит типологию теорий личности, предлагая три модели репрезентации: модель конфликта, модель самореализации и модель согласованности. Через призму этих моделей анализируются как доминирующие, наиболее существенные, персонообразующие тенденции и атрибуты личности (в терминологии Мадди, "ядро личности"), так и ведомые характеристики ("периферия личности" по Мадди). Таким образом, автор дифференцирует общий и частный уровни анализа личности, что, по его мнению, является необходимым условием построения "идеальной теории". Конечно, можно оспаривать тезис о том, что разведение ядерного и периферического планов является существенным требованием к построению теории, но важнее другое. Мадди озадачивает себя вопросами, которые, как правило, психологи не обсуждают, или по причине скептического, а зачастую, и просто настороженного отношения к методологии, или же из-за собственной интеллектуальной слабости. Согласно каким принципам должна строится полноценная с точки зрения науки, "хорошая" теория личности? Какие ожидания следует связывать с новой теорией и что она не должна и не может объяснять? На каких основаниях (типах знания) должна базироваться теоретическая конструкция? Эти вопросы действительно волнуют Мадди. И в книге можно найти подробное обсуждение критериев оценки теории, адекватной предмету изучения, что далеко не часто можно встретить в психологических работах.

Но от сравнительного анализа не следует ждать больше, чем он может нам дать. В этом смысле я не разделяю оптимизм С.Р.Мадди, который видит в нем действенный прием, помогающий интегрировать наличное психологическое знание, чтобы сформировать необходимые условия для построения качественно новой, релевантной теории личности. Новая теория всегда имеет свои собственные основания. И те, базовые основоположения, которые образуют фундамент теоретической конструкции, никогда не являются следствием анализа других теорий. Иначе говоря, принципиально новое знание, которому придается статус теории, невыводимо из интеграции наиболее сильных элементов известных теоретических моделей. Ведь теории личности описывают и объясняют человеческую активность в разных модусах ее существования. Теория когнитивного диссонанса имеет отношение к содержательно иному классу эмпирических ситуаций, чем, например, теория К.Хорни. Включение этих теорий в единую процедуру сравнения представляется мне малопродуктивной затеей. По существу, автор производит три сравнительных анализа, которые только формально образуют один текст. Логично сопоставлять подходы, относящиеся к одному типу ("модели"), однако, если мы нацелены на поиск более мощных объяснительных средств, на построение общей теории личности, охватывающей широкий массив эмпирики, то нам необходимо найти общие основания для сравнения типов теорий. А это невозможно, поскольку, как уже было отмечено, подходы, входящие в разные модели ориентированы на трактовку различных по своей сути феноменов.

Не вполне оправданно, на мой взгляд, решение автора исключить из анализа теорию поля К.Левина. Полагаю, что его влияние на социальную психологию трудно переоценить. Именно работы Курта Левина во многом стимулировали экспериментальные исследования в области психологии личности и создали предпосылки для возникновения в конце XX века ситуационизма - исследовательского направления в русле социальной психологии. Российский читатель уже знаком с блестящей работой Л.Росса и Р.Нисбетта "Человек и ситуация", в которой представлено это направление. (В оригинальном издании, вышедшем в США в 1991 году, книга называется "Личность и ситуация".) Другое дело, что подход К.Левина не вписывается в обсуждаемые модели личности, равно как и теория "коллективного бессознательного" К.Г.Юнга.

Помимо этого, несколько сомнительным представляется рассмотрение технологии сравнительного анализа как альтернативы "доброжелательному эклектизму" и "тенденциозному фанатизму". Теории имеют авторство. Мне не известны психологические теории, которые бы создавались коллективно. Любой автор теории тенденциозен и, в той или иной степени, фанатичен. Он верит (что естественно) в правильность выбранного ракурса видения проблем. Верит в возможность на новом пути научного поиска обнаружить те решения, которые не были найдены другими. Поэтому он всеми доступными способами стремится утвердить свою теорию, доказать ее состоятельность, сохранить объяснительный ресурс, даже при наличии опровергающих ее фактов или логических аргументов. Один из таких способов - "наращивание допущений" (И.Лакатос) в ответ на опровержения. Здесь уместно вспомнить, что самое сильное влияние на развитие психологии, самое широкое приложение и самое громкое культурное эхо имела теория 3. Фрейда. Его личную нетерпимость и фанатичную преданность идеям психоанализа неоднократно отмечали историки науки. Думаю, что любой теоретик, имеющий претензию на построение теории, должен быть настроен доброжелательно-эклектично по отношению к единомышленникам, которые, как сказал мне однажды Н. Вересов, могут думать по-разному, но об одном и том же, и, вместе с тем, он с неизбежностью тенденциозно-фанатичен по отношению к собственному научному творчеству. Без амбиций теории не строятся. Да и сам Мадди - автор теории не спешит слушать советы Мадди - автора книги. Его подход к изучению личности, который описан в 8 и 10 главах, является достаточно односторонним и предполагает описание эффектов функционирования личности в терминах активации. Справедливости ради, следует отметить, что в истории психологии не было создано теории личности, которая не страдала бы однобокостью. Да это и вряд ли возможно. Любая теория так или иначе огрубляет, ограничивает и потому пародирует собой реальность. Что касается всей книги в целом, то она, как раз, лишена тенденциозности, присущей авторам теорий. Мадди ведет заинтересованный разговор со всеми, кто предложил свой взгляд на проблему личности. Текст книги - пространство полилога. Подобно стремлению землемера из романа Ф.Кафки во что бы то ни стало попасть в замок, Мадди с исключительной настойчивостью, пытается в этом пространстве изучить все существующие пути, ведущие к приращению нашего знания о природе человека.

"К несчастью, - отмечает Мадди, личность - это явление столь всеохватное и неопределенное, что описать его крайне сложно". К счастью, автор это понимает, а посему не пытается строго определить понятие "личность". Дефиниция, которую он дает, это, скорее, лишь обозначение темы разговора. ("Личность - это конкретная совокупность характеристик и стремлений, обусловливающих те общие и индивидуальные особенности поведенческих проявлений (мыслей, чувств и действий), которые обладают устойчивостью во времени и могут или же не могут быть объяснены только через анализ социальных и биологических факторов, влияющих на актуальную ситуацию функционирования человека".) Если определяемое понятие "личность" заменить, например, на "волю" или "сознание", то определение не станет от этого бессмысленным. Очевидно, что для автора важна не формальная строгость определений, а понимание феноменологии личности, ее потенции и тенденции, механизмов функционирования. Собственно, труд Мадди - это не только опыт осмысления теоретических подходов и результатов эмпирических исследований личности. Эта книга о человеке, с его стремлением достичь идеалов и отчаянными попытками компенсировать природное несовершенство, призванном осуществлять жизненный выбор и принимающем на себя весь груз ответственности за свободу этого выбора, обреченном искать свое жизненное предназначение и поэтому вынужденном согласовывать между собой противоборствующие внутренние импульсы. Наконец, эта книга о том, как "низкое" и "высокое", сила и слабость, телесное и духовное сплетаются в единый клубок противоречивого, трагического, а иногда и трагикомического существования. Эта книга о живом человеке. Может быть личность - это лишь форма самообнаружения жизненности "Я" в мире социальных отношений? Или способ, посредством которого человек утверждает свое право быть человеком во всех точках культурного пространства, через которые прочерчена линия его судьбы?

Завершая свои спекуляции, приведу мнение авторитетного персонолога А.Е.Бобкина, который считает, что знание работы Мадди может расцениваться как свидетельство профессиональной компетенции психолога, занятого проблематикой личности. Я не стал бы оспаривать это утверждение. Напротив, добавил бы: продолжение разговора на тему "Что такое личность?" возможно отныне после положительного ответа на вопрос: "А ты знаком с книгой "Психология личности" Сальваторе Р. Мадди?".

А.Ю.Агафонов,
кандидат психологических наук,
доцент кафедры психологии
Самарского государственного
университета

Список литературы