Видегрель молча уставился на протянутый ему кусочек тонкого пластика и не мог произнести ни слова.

- Я не хочу его читать, - онупрямо поджал губы. - Я больше не хочу слышать о твоей смерти. Так что не смей! Слышишь меня? Не смей больше умирать!

- Это неизбежно, - трогательный эгоизм Видегреля умилял настолько, что Кано с трудом сдержал улыбку. Сын уничтожающе посмотрел на него, и мужчина примирительно улыбнулся: - Когда-нибудь я все равно умру. А вам с Акено еще жить и жить. Возьми визитку. Не хочешь читать завещание, Акено прочтет его вместо тебя.

Сердце невольно сжалось и защемило в груди.

Акено. Не было и дня, чтобы Видегрель не думал о брате, но вестей от него так и не было.

- Думаешь, он вернется? - очень осторожно спросил молодой мужчина. Сам он старался не думать о том, что с братом и его семьей случилось что-то непоправимое, но жизнь мерзкая штука, всякое может быть.

- Вернется, - утешил Кано. - Как только поймет, что его выводку ничто не угрожает.

Видегрель снова нахмурился.

Не верит. Не хочет думать о плохом, и все равно сомневается.

- Твой брат умный человек, - проговорил мужчина. - Не списывай его со счетов. Кстати, я был несказанно поражен твоим мужеством и выдержкой перед лицом опасности. Я тобой горжусь. Горжусь, что, несмотря на мягкость характера и нежную натуру, ты принял бой и победил.

Кано протянул к Видегрелю руку и провел ладонью по его шелковистым волосам, как частенько делал, когда тот был еще совсем мальчишкой.

Смущенная улыбка тронула губы Видегреля. Он всегда любил слушать похвалу от Кано. Ему нравилось читать в глазах отца гордость и довольство, и знать, что его поступки не остались не замеченными. Теперь же Видегрелю хотелось, чтобы не только поступки, но и желания были приняты мужчиной во внимание.

- Да, я победил, - согласно кивнул Видегрель. - Вот только я больше не хочу сражаться. Я больше не хочу всего этого. Понимаешь?

- Тебе больше не придется, - проговорил мужчина. - Мураками заплатит за свое предательство, и твой бизнес будет в безопасности.

- Ты не понял меня, - покачал головой Видегрель и прямо посмотрел в глаза отца. - Я больше не хочу заниматься клубом. Хватит. Я устал от этого. И уже все решил.

- Не хочешь? - изумился Кано. - Но это была твоя мечта!

- Мечта? - нахмурился Видегрель и тут же рассмеялся. Искренне, заливисто, словно ничего более смешного в своей жизни не слышал. - Мечта. Кано, ну какая мечта? - отсмеявшись, спросил он, смахнув выступившие на ресницах слезы. - Это была твоя мечта. Твое желание. Ты же просто всучил мне билеты до Нью-Йорка и документы на владение безымянным клубом, и все. Это был очень мягкий, очень вежливый "пинок под зад", но называть его мечтой... забавно. К тому же, в то время все мои мечты сводились к беззаботной жизни, безделью, развлечениям и наглому пользованию твоими деньгами и властью.

- Вот это откровение, - вновь изумился мужчина, но все же быстро пришел в себя. - Уверен, что это не поспешное решение?

Видегрель в упор посмотрел на отца.

- Это самое взвешенное решение за всю мою жизнь, - сказал он с иронией.

- Ну и чем ты хочешь заниматься? - растерянно спросил Кано, не представляя, в чем ошибся, когда предлагал Видегрелю заняться вполне подходящим для него бизнесом.

- У меня как-то не было времени подумать об этом, - с насмешкой в голосе проговорил он и пожал плечами. - Не знаю. Пойду на курсы флористики. Буду создавать погребальные букеты и венки. С нашим-то семейным везением без работы точно сидеть не буду. Ну, чего ты смеешься?

- С того, что впервые говорю с тобой настоящим, - ответил Кано с улыбкой. - А с клубом как думаешь поступить?

Видегрель вкратце рассказал отцу о своих планах, которые внезапно нарушились из-за того, что Мишель отказался от прав на верхнюю часть клуба. Кайлер же был еще слишком юн для того, чтобы взять на себя всю ответственность за работу заведения.

- Когда Акено вернется, передашь клуб ему. А что касается этого мальчишки, Кайлера, ему придется доказать свою пригодность. Уж прости, но единожды мы уже оступились, позволив чужому человеку встать у власти. Если твой парень покажет себя с лучшей стороны, нам придется внести его в семейный реестр и представить Катсу. Это нужно для того, чтобы наши люди приняли его как члена семьи. Закрыв тебя своим телом, он заявил о себе так громко, что отголосок его поступка услышали даже глухие. Но этого мало... этого чертовски мало. Впрочем, я готов рассмотреть его как главного кандидата на владельца клубом.

- У него огромный потенциал, - уверил отца Видегрель. –Хотя глупец сам еще не понимает своей силы. Но он откроется рано или поздно. Я уверен. Этот пронырливый жук таит в себе кучу талантов, которые слишком долго растрачивались впустую.

- Пронырливый, говоришь? - Кано хмыкнул. - Знавал я одного проныру в молодости. Из него вышел превеликий толк. Впрочем, мы отклонились от главного. Сегодня же переезжай в особняк. Клуб закрой. Забирай всех, кого хочешь. И, чтобы до завтрашней ночи и духу твоего тут не было. Сайтон поедет с тобой. И, прошу, будь с ним терпеливым. Мальчик не понимает, почему должен сидеть под охраной, когда другие воюют.

- Поверь, не он один, - горько усмехнулся Видегрель и поднялся. Кано тут же последовал его примеру, и когда мужчина выпрямился, Видегрель не сдержался и обнял его так крепко, как только мог. - Я так сильно по тебе скучал, отец. Так невероятно сильно.

На душе у Кано стало очень тепло.

Возможно, он в чем-то и провинился перед родными людьми. Но их любовь, такая преданная и чистая, была для него как бальзам на душу и позволяла надеяться на искупление.

- Все еще будет хорошо, - пообещал мужчина и, дождавшись, пока Видегрель отстранится, направился вместе с ним в зал.

Ему предстоял последний и самый нелегкий разговор. Сайтон действительно не поймет. Но ему придется послушаться. Придется! Иначе как сражаться в полную силу, когда за спиной маячит тот, на кого нужно будет все время оглядываться?

***

Отведенной на решение всех проблем и вопросов недели катастрофически не хватало. Действовать надо было аккуратно и осторожно, чтобы ни в коем случае не вызвать у дяди подозрения. Приходилось выкручиваться на ходу,и корректировать действия уже в процессе. Все это отнимало ужасно много сил и, к тому времени, как Ноэль вернулся в Нью-Йорк, Ригар чувствовал себя выжатым и обессиленным.

Брат сначала очень обрадовался своему возвращению, но когда узнал причину, поник и замолчал.

Прошло уже двадцать минут, а Ноэль так и не проронил ни звука. Он словно превратился в статую. Ригар понимал, что брату необходимо время, чтобы осмыслить, чтобы понять и принять неизбежное, но раскидываться драгоценным временем парень не мог.

- Ноэль, - наконец позвал Ригар, посчитав, что дальше в молчанку играть бессмысленно. - Скажи уже хоть что-то.

Ноэль посмотрел на брата.

Еще несколько мгновений медлил, словно не хотел участвовать во всем, что происходит, а потом выдавил из себя, едва шевеля губами:

- Дядя убил всю нашу семью?

Ригар угрюмо кивнул. Скрывать от Ноэля правду и дальше было невозможно.

- И маму? - губы парня задрожали.

Ноэль не верил. Не хотел верить. Но увидел боль во взгляде брата, и не смог сделать вдох.

- Она решила остаться с отцом, помнишь? - проговорил Ригар. - Если бы не это обстоятельство, она, возможно, была бы сейчас жива.

- Это какая-то чушь, - парень спрятал лицо в ладонях и снова надолго замолчал.

Ригар требовал ехать во Францию. Требовал поселиться в доме, где убили родителей, тетю и дядю, кузена... он требовал вернуться в дом, где все, даже воздух и преломление света сквозь разноцветные витражи будет напоминать о семье.