Дерзость мужчины переходила все границы, но набрасываться на негоКано не стал.

- Тебя Айзек прислал? - спросил он, хотя ответ и так был очевиден.

Алан кивнул.

- Выйди!

- Простите, Игараси-сан, но я Вам не подчиняюсь, - Алан перевел взгляд на Видегреля, ожидая дальнейших указаний.

В детстве Видегрель очень любил сказки о призраках. Истории о неупокоенных душах, жаждущих то ли отмщения, то ли справедливости, то ли еще черт знает чего, будоражили воображение, заставляя кровь леденеть в жилах, а сердце предательски сжиматься от страха.Видегрель очень хорошо помнил, что в легендах, являясь к живым, духи обязательно просят о помощи или обвиняют в преступлении. Но вошедший в его кабинет призрак не просил и не обвинял. Он приказывал. Властным, строгим голосом он требовал, а Видегрель не мог вздохнуть, совсем не понимая, жив еще или нет.

Сердце стучало с перебоями, то останавливаясь, то пускаясь в бешеную скачку. Глаза отказывались верить в то, что видят, а разум кричал, что все это неправда. Что все видимое ложь. Лишь сон уставшего сознания и истосковавшейся по близкому человеку душе.

Но шок и сопутствующий ему ступор исчезли, стоило только ощутить на себе два равно холодных и вопрошающих взгляда.

Кивок головы. Уверенный, решительный, и Аланвышел из кабинета, оставляя мужчин наедине.

И вновь молчание. Тяжелое и гнетущее. Тиканье стрелок механических часов пронзает сгустившуюся в помещении тишину. И слышно как бьются сердца. Как трещит по швам служившее броней самообладание.

Боль, утихшая под саваном смирения, очнулась от спячки. Взвыла протяжно, тревожа надорванные струны души, и те порвались под яростным натиском гнева.

- Ублюдок! - слова летят к цели подобно выпущенным из лука стрелам, и оседают на пол, вместе с брошенной в незваного гостя папкой. - Как ты мог?! Да как ты посмел... после всего! Как?!..

- Что именно? - спокойно спросил Кано, даже не пытаясь увернуться от врезавшихся в него и разлетевшихся по кабинету бумаг. - Как я посмел выжить? Или как посмел показаться тебе на глаза?

- Ты бросил меня! - Видегрель обогнул стол, и теперь стоял очень близко к отцу,яростно сжимая кулаки. - Выбросил меня своим шавкам как обглоданную кость. Держите! Жрите! Только меня в покое оставьте. Натворил дел и сбежал. Что тебе сделал этот мальчик? Что тебе сделал Этель? Что мы все тебе такого сделали, что ты решил уничтожить нас как надоевших мошек?!

Кано выслушал обвинения сына с равнодушным спокойствием, и когда тот замолчал, ответил:

- Мальчишка мне ничего не сделал. Как и твой бывший пасынок. Но, - Видегрель снова открыл рот, чтобы что-то сказать, однако мужчина его остановил, - ты знаешь меня не первый год и должен был уяснить, что я пущу в расход десятки, сотни таких мальчишек, чтобы защитить тех, кто мне дорог.

Какое громкое заявление! Какие красивые слова. Вот только на деле...

- И кого же ты защищал? –в глазах Видегреля вспыхнуло бешенство. - Ну же, скажи мне! Ради кого ты решил сжечь нас на этом костре? Чья безопасность потребовала столько жизней?

Кано устало вздохнул. Смотреть в переполненные обидой и болью глаза Видегреля было тяжело. Но... заслуживает он счастья, в конце концов, или должен до скончания века вздыхать по призраку давно издохшей любви?

- Я защищал Сайтона, - все же ответил мужчина, не привыкший отступать ни перед чем, даже перед укором в изумленных глазах. - Думай обо мне что хочешь. Но Итан Легрим грозился убить неугодного сына, если я не сделаю того, что он от меня потребует. Я сделал. Сайтон жив и рядом со мной. Это того стоило.

Видегрель прикрыл глаза. Он знал, что ответ Кано будет таким. Знал. Потому что много раз вел с отцом мысленный диалог. Много раз выспрашивал, почему мужчина поступил так, а не иначе. И все же одного он понять не мог до сих пор.

- Итан Легрим потребовал у тебя отказаться от своей семьи? Итан Легрим требовал за жизнь Сайтона пять жизней? За одного сына он потребовал двоих, и ты согласился? Я не понимаю тебя. Не понимаю.

- Жизни моих сыновей ему не требовались. Только жизнь мальчишки, - ответил Кано. - То, что Мураками воспользуется моим отсутствием и ударит в спину, стало для меня огромной неожиданностью. Но к Итану Легриму это не имеет никакого отношения. Все это старые дела с Токей. Которого, к слову, больше не существует.

Видегрель почувствовал, что замерзает. В натопленной комнате, вдруг, стало очень холодно. Будто кто-то распахнул окно, и в помещение и,правда, ворвался призрак. Мысли закружили голову, нестройным хором вторгаясь в сознание, и мужчина почувствовал, что его начинает мутить.

Злость на лице сына сменилась жутким, нечитаемым выражением и Кано не выдержал:

- Ради всего святого, Видегрель! - немного повысив голос, проговорил он. - Выслушай меня. Только пригласи для начала присесть. Эта чертова культяпка все еще не хочет меня слушаться! - он ударил тростью по своей левой ноге и тяжело вздохнул, не желая признаваться в слабости.

Наверное, именно этот жест и прямой взгляд черных глаза, вырвали Видегреля из замешательства. Щелкнуло что-то. Взвился в душе сноп растревоженных словами и пониманием искр. Ослепил на один вдох яркий свет горького осознания. И все исчезло. Обида куда-то испарилась. Злость развеялась вместе с прилетевшим от окна сквозняком. А сердце шепнуло: "Ты сделал бы так же".

Видегрель тряхнул головой и жестом пригласил мужчину присесть. После чего опустился рядом с ним на диван и приготовился слушать. Играть с завязанными глазами, когда на кону жизни ни в чем не повинных людей, он больше не мог. А объяснения Кано должны были  многое прояснить.

Кано начал издалека. Рассказал о том, как спасся во время взрыва. Как Айзек прятал его от врагов. Как Сайтон, рискуя, если не жизнью, так здоровьем, нашел его высоко в горах и выходил, вселив издохшую надежду на выздоровление. Потом мужчина затронул несколько событий из прошлого, упомянул о разговоре с Вальдрэ и поведал о печальной участи его семьи. Он так же рассказал о будущем смещении Мураками с должности оябуна и о намерении заменить его.

- Я понимаю, что ты хочешь услышать другое, - проговорил Кано, глядя на сына, который был в шоке от вылитой на него информации. - Ты ждешь от меня извинений. Ждешь, что я признаю свою ошибку. Но я не стану оправдываться, потому что поступил бы точно так же, даже зная о последствиях. Сайтон очень дорог мне, точно так же как ты, Акено и его мальчишки. Я не мог позволить ему пострадать. Да и к тебе я пришел не за прощением и даже не за пониманием, хоть и надеялся на твое великодушие. Я здесь, чтобы уберечь тебя от лавины, которая в скором времени может обрушиться на всех нас. Вальдрэ уже отправил всех своих людей во Францию. У него осталось незавершенное дело, и он улетит следом за ними. Тебя я выслать из Нью-Йорка, к сожалению, не могу. Но прошу укрыться в особняке вместе со всеми, кого посчитаешь нужным спасти. Тебе дадут охрану. Катсу пришлет еще людей. Они будут защищать тебя до последнего. Но я надеюсь, что обойдется малой кровью. И вот еще что, - он протянул Видегрелю визитку. - У этого человека хранится мое завещание. На всякий случай.