Ценностный подход в истории

Ценностный подход в истории. Вопрос о ценностном подходе является весьма важным, но дискуссионным в методологии истории. Поскольку объектом исторического исследования выступает прошлое человеческого общества, то научное его изучение будет обязательно включать в себя определённое отношение учёного к предмету исследования. Как указывают российские философы А. М. Коршунов и В. Ф. Шаповалов, «данное отношение отражает ценностный подход к объекту и выражается в оценочных суждениях» ^[134]. В историографической практике историк постоянно пользуется оценочными понятиями (прогрессивный, либеральный, демократический и пр.), с помощью которых он высказывает свои оценки изучаемых явлений. Но оценками дело не исчерпывается: ценностный подход представляет своеобразный способ познания.

В процессе научного познания ученый прибегает к двум основным способам освоения субъектом окружающего мира: научно-познавательному (логическому) и ценностно-ориентационному. Первый господствует в естествознании, второй характерен для социальных наук.

Научно-познавательный подход имеет целью открытие законов функционирования объекта, подведение различных явлений под общие понятия, и в той мере, в какой эта задача стоит перед историей, он ей необходим. Однако логический метод познания не исчерпывает задач и целей исторической работы. В объекте, кроме всего прочего, историка интересует индивидуальное, выделение и оценка которого связаны с разделяемой учёным системой ценностей. Поэтому ценностный подход существует объективно и основывается на необходимости получения об объекте двух типов информации: научной и ценностной ^[135].

Проблема ценностного подхода в исторической науке встала со всей остротой на рубеже XIX и XX вв. Инициатором её разработки была баденская школа неокантианства в Германии. Согласно выдвинутой неокантианцами теории, история использует особый аксиологический метод познания, который противостоит генерализирующему методу естествознания. Оперируя с категорией ценности, Г. Риккерт пытался осмыслить весь комплекс методологических проблем истории. Только «точка зрения ценности», по его мнению, позволяет отграничить историю от наук о природе, одновременно придать ей научный характер, наделить историка критерием отбора и построения материала ^[136].

Неокантианцы заявляли, что существуют определённые общепризнанные достижения культуры, которые составляют безусловные ценности для человеческого бытия. Среди них назывались такие ценности, как религия, государство, право, нравственность, искусство, наука. Риккерт объявил эти ценности не просто всеобщими, а трансцендентными. Ценность, – писал он, – это «смысл, лежащий над всем бытием» ^[137]. Сущность аксиологического метода, по мнению немецкого философа, заключается в отнесении изучаемых объектов к тем или иным ценностям, благодаря чему и производится отбор объектов и их оценка ^[138]. Стремясь избежать обвинений в субъективизме отстаиваемого им метода, Г. Риккерт противопоставил практическую оценку в истории, – которой следовало избегать, – чисто теоретическому отнесению к ценности ^[139]. Однако изгнать оценку из историографии учёному, конечно, не удалось. Кроме того, ценностные идеи не являются неизменными. Как верно отмечал российский методолог В. М. Хвостов, «представления о ценностях далеко ещё окончательно не установились, находятся в процессе развития, а потому при применении этого метода всегда будут субъективные различия между отдельными историками» ^[140].

В позитивистской историографии аксиологический метод подвергся жёсткой критике. Позитивисты не увидели в ценности объективного содержания и отрицали её как препятствие историку в постижении им объективной истины. В этом смысле румынский теоретик А. Д. Ксенополь призывал историков «воздерживаться от всякой оценки и строго ограничиваться установлением фактов, сообразно действительности, с указанием их причин» ^[141].

Неоднозначные суждения о месте ценностного подхода в историографии высказываются и в современной науке. Необъективисты полагают, что именно ценностные суждения определяют специфику исторического познания^[142]. Понятие ценности того или иного исторического факта рассматривается ими в качестве критерия его отбора. В частности, А. Стерн подчеркивает, что «избирательные принципы, в соответствии с которыми историк выделяет определённые факты и воссоединяет их с другими, зависят от категорий, которые он использует, стандартов ценностей, принятых им, и в конечном анализе – от его историографического проекта». Последний же «отражает господствующие тенденции своей эпохи» ^[143].

Стремясь к достижению объективности, ученые-необъективисты выступают за максимально возможную элиминацию из исторического исследования личностных оценок и современной системы ценностей, поскольку не видят возможности создания объективного критерия оценки. Отсюда их призыв не судить, а понимать историю. Но сказанное не означает, что историку навязывается модель объективности в ранкеанском духе. По словам американского историка Т. Хаскела, «объективность не есть нейтральность», она совместима с политическими обязательствами историка при условии, что политические приоритеты подчинены интеллектуальным ^[144].

Обязательность ценностного подхода признается психоисториками. Директор института психоистории в Нью-Йорке Ллойд де Моз убеждён, что «система ценностей любой социальной науки запечатлена в самих её основах»^[145]. Поэтому он предупреждает своих читателей: «Нет просто никакой возможности исключить ценности из психоистории – любить детей лучше, чем бить детей, в любой культуре, даже если психоисторик путем эмпатии может попытаться избавиться от этноцентризма. Поскольку главное, на что я делаю упор в этой книге, – это идея, что психологическая зрелость является историческим достижением, то каждая страница того, что вы собираетесь прочитать, проникнута моей системой ценностей, и вам следует приготовиться подвергнуть сомнению не только факты, но и мои ценности. Конечно, как и в случае с любой исторической теорией».

Диаметрально противоположны подходы к рассматриваемой проблеме в марксистской философско-исторической литературе. Одни авторы утверждали, защищая принцип партийности, что с введением категории ценности в историографическую практику вносится элемент субъективизма (одновременно) и неправомерно вообще ставить вопрос о специфике исторического познания (Б. Ф. Поршнев, М. С. Козлова, болгарские философы Н. Стефанов, С. Качаунов и пр.), другие (А. В. Гулыга, И. Д. Ковальченко, Б. Г. Могильницкий) настаивали на существовании в истории аксиологических суждений, но не видели самостоятельного значения ценностного подхода, подчиняя его «принципу партийности» в науке ^[146].

Между тем категория ценности реально функционирует в историографической практике. По своей природе ценности объективны. Они представляют собой определенные явления действительности, имеющие положительное значение для личности, социальной группы либо общества в целом. Они многообразны и могут выступать как в материальной, так и духовной форме. В социальном познании ведущая роль отводится ценностям политическим, правовым, нравственным, эстетическим и т. д., т. е. отражающим специфическую культурную деятельность человечества. Очевидно, что они выступают как продукт практической деятельности человека в различных её формах.

Связь с практикой определяет исторический характер ценностей. Они неодинаковы у разных культурных групп, государственных образований, классов, партий, возникают и преобразовываются либо исчезают вместе с ними. Однако релятивистская трактовка ценностей должна иметь свои границы. При всех изменениях в психике человека в его мировоззренческих установках сохраняется определённая устойчивость качеств, свойственных ему от природы. В противном случае история непознаваема. Поэтому в содержании ценностей имеется элемент общечеловеческого, отражающий коренные интересы человеческого бытия ^[147].

Нельзя не учитывать это обстоятельство, что значимое в истории не всегда составляет ценность или, напротив, может выступать как препятствие на пути реализации культурных ценностей. Например, поступок Герострата, поджегшего храм Артемиды в Эфесе значим, но его нельзя принять, как и проигнорировать. В любом случае, признаем ли мы за явлением положительное или отрицательное значение, мы анализируем его путем отнесения к ценностям, т. е. через оценку.

Оценка представляет волевое отношение нашего «Я» к рассматриваемому объекту, это средство осознания его значимости для человека. По содержанию она характеризуется актом логического выбора, предпочтения субъектом определенных объектов, их свойств, отношений. Она предполагает сравнение с идеалом, нормой^[148]. Оценка по своей природе субъективна, поскольку связана с известной системой ценностей и конкретным исследователем.

Важнейшая гносеологическая функция оценочных суждений в исторической науке заключается в том, что посредством их объект познания – прошлое – раскрывается как явление значимое для современной деятельности. «Каждая эпоха, – указывал в этой связи В. М. Хвостов, — вообще интересуется теми сторонами истории, которые играют наибольшую роль в её собственной жизни, теми событиями, которые имеют отношение к наиболее дорогим для неё культурным ценностям» ^[149]. Поэтому неизбежны предпочтения в выборе предмета изучения, увлечения определенными историческими личностями, фактами и т.д.

Огромное значение ценностный подход имеет при отборе исторических фактов. С точки зрения научного (логического) подхода значение того или иного факта прошлого определяется его местом в причинно-следственном ряду, его ролью в выведении закона исторического развития либо в образовании общего понятия. Однако сразу же встанет вопрос о том, какой философии истории придерживается исследователь: будет он искать прогресс, регресс, исторические циклы, или он вообще не усматривает смысла в мировой истории. Уже в научном подходе, в «подведении под закон» можно усмотреть связи с ценностным суждением.

Однако интерес историка никогда не ограничивается общим. Отбор же индивидуального непосредственно связан с аксиологическим методом. Такой отбор предполагает предпочтение исследователем тех фактов прошлого, которые связаны с разделяемыми им культурными ценностями, причем значение объекта возрастает по мере роста его индивидуальности.

В реальной исторической практике можно наблюдать несовпадение ценности индивидуальности и её исторического влияния в смысле серьезного воздействия на последующий ход событий. Например, подруга Перикла Аспазия по своему положению не играла существенной роли в судьбах афинской демократии, но благодаря своим личностным качествам и собранным в её кружке ярким и талантливым людям она постоянно привлекает внимание историков. Так или иначе, научный и ценностный подходы тесно взаимосвязаны и дополняют друг друга, давая исследователю возможность избежать субъективизма в отборе фактов. «Лишь комбинируя понятия о ценности и о действительности индивидуального, – отмечал А. С. Лаппо-Данилевский, – историк получает основание признать за ним историческое значение; такое сочетание и служит ему в качестве критерия выбора исторических фактов» ^[150]. Подобное комбинирование научного и ценностного подходов облегчается тем, что в истории всеобщие ценности – наука, нравственность, искусство, семья, церковь – оказываются общими понятиями. Таким образом, ценностный подход позволяет дополнить удовлетворительно установленную связь фактов в эволюционном процессе их значимостью для культурного человечества.

Однако оценочное суждение базируется не только на всеобщих ценностях, но и ценностных ориентациях, ограниченных конкретной нацией, классами, политическими партиями, конфессиями и т.д. Воздействие последних на исследовательскую практику историка с трудом поддается контролю. Оно может быть и бессознательным выражением жизненной позиции ученого, и его принципиальным мнением.

Так, историки-марксисты напрямую связывали ценность исследования с классовой позицией. А некоторые современные исследователи призывают пересмотреть историю с национальной точки зрения, национального подхода, с позиции интересов своей нации. Нельзя не видеть опасности такого рода принципиальных установок для научной историографии. Поэтому ценностный подход не должен доминировать в исследованиях, а субъективно-индивидуальная точка зрения имеет право на существование только при соблюдении принципа объективности.

С ценностным подходом связана реализация некоторых социальных функций истории, в частности социальной памяти, воспитательной и политико-идеологической ^[151]. Оценка социально значимой деятельности историка определяется тем, как он способствует формированию важнейших ценностных ориентации субъекта в окружающем мире, выработке самосознания личности, поколения, класса, нации; воспитанию достойных нравственных качеств у молодежи, уважительного отношения к наследию прошлых поколений и т. д.