Метод историко-типологического анализа.

И выявление общего в пространственно-единичном, и выделение стадиально-однородного в непрерывно-временном требуют особых познавательных средств. Таким средством является метод историко-типологического анализа. Типологизация как метод научного познания имеет своей целью разбиение (упорядочение) совокупности объектов или явлений на качественно определенные типы (классы на основе присущих им общих существенных признаков. Направленность на выявление сущностно-однородных в пространственном или временном аспектах совокупностей объектов и явлений отличает типологизацию (или типизацию) от классификации и группировки, в широком смысле, при которых может и не ставиться задача выявления принадлежности объекта как целостности к той или иной качественной определенности. Разбиение здесь может ограничиваться группировками объектов по тем или иным признакам и в этом плане выступать как средство упорядочивания и систематизации конкретных данных об исторических объектах, явлениях и процессах. Типологизация же, будучи по форме разновидностью классификации, является методом сущностного анализа [105].

Выделение типов на основе учёта существенных черт изучаемой исторической реальности, прежде всего, требует определения качественной природы как всей совокупности объектов, содержащей определенные их типы, так и самих этих типов. Вся совокупность объектов выступает при этом как родовое явление, а входящие в неё типы – как виды этого рода. Очевидно, что без понимания природы целого нельзя выделить и качественно определенные его части. Причём связь рода и видов может иметь как вертикальное, так и горизонтальное выражение. В первом случае существенно отличные виды характеризуют разные стадии развития единого в родовом отношении явления или процессы.

Выявление качественной определенности рассматриваемой совокупности объектов и явлений необходимо для выделения образующих эту совокупность типов, а знание сущностно-содержательной природы типов – непременное условие определения тех основных признаков, которые присущи этим типам и которые могут быть основой для конкретного типологического анализа, т. е. для раскрытия типологической структуры исследуемой реальности[106].

Таковы основные принципы и этапы историко-типологического исследования. Наиболее эффективно эти принципы могут быть реализованы только на основе дедуктивного подхода. Он состоит в том, что соответствующие типы выделяются на основе теоретического сущностно-содержательного анализа рассматриваемой совокупности объектов. Итогом анализа должно быть не только определение качественно отличных типов, но и выявление тех конкретных признаков, которые характеризуют их качественную определенность. Это создает возможность для отнесения каждого отдельного объекта к тому или иному типу [107].

Все это диктует необходимость применения при типологизации как совмещенного дедуктивно-индуктивного, так и собственно индуктивного подхода.

В познавательном плане наиболее эффективна такая типизация, которая позволяет не просто выделить соответствующие типы, но и установить как степень принадлежности объектов к этим типам, так и меру их сходства с другими типами. Для этого необходимы специальные методы многомерной типологизации. Такие методы разработаны, и уже есть попытки их применения в исторических исследованиях [108].

Принципы исторического познания.

Метод – самоидентификация историка-профессионала. История как прошлое может изучаться различными дисциплинами, быть объектом литературы и искусства, да и самих «историй» может быть бесчисленное множество. Главная ценность для историков-профессионалов – получение достоверного знания. Историка-профессионала губит высокий уровень социальных ожиданий. От него ждут окончательных ответов, подавляя, таким образом, здравую идею невозможности достижения объективной истины (до горизонта нельзя дойти, хотя идти в этом направлении можно; объективность – это благородная мечта). Критерием профессионализма является не знание универсальной объективной истины, а владение методом и соблюдение основных принципов исторического исследования.

Исторический метод как совокупность процедур работы в профессии опирается на определённые разделяемые профессиональным сообществом нормативные суждения:

· о природе исторической реальности;

· видах и свойствах исторических источников;

· специфике исторического объяснения (понимания);

· языке, структуре и содержании исторического исследования;

· способах верификации результатов работы.

Не во всех работах по методологии истории стоит вопрос о принципах исторического познания, как и нет согласия по конкретному набору характерных для истории принципов и их трактовке. Однако хорошо известно, что у любой науки есть своя система исследовательских принципов, составляющих её основания, её исходные положения. Они возникают в процессе творческого освоения человеком объективной реальности. Как указывал А. Эйнштейн, «для применения своего метода теоретик в качестве фундамента нуждается в некоторых общих предположениях, так называемых принципах, исходя из которых он может вывести следствия». Для их установления «не существует метода, который можно было бы выучить и систематически применять для достижения целей. Исследователь должен, скорее, выведать у природы чётко формулируемые общие принципы, отражающие определённые общие черты совокупности, множества экспериментально установленных фактов». Следовательно, вопрос о принципах истории также не имеет запрограммированного ответа. Подавляющее большинство современных методологов истории исходят из того, что история как наука обладает своей спецификой. Поэтому в системе её исследовательских принципов должно найти отражение как то, что объединяет историю со всеми формами научного познания, так и особенности её познавательного процесса. Отсюда следует, что в исторической науке существуют общенаучные и специфические принципы познания ^[109].

Поскольку цель всякого познания – получение объективно-истинных знаний, то историческое познание обязательно должно соответствовать по своему содержанию принципу объективности. История как наука требует эффективной стратегии исследования своих проблем, в чём ей оказывает существенную помощь системный подход. Особенностью предмета исторического изучения является то, что он развивается во времени и пространстве. Это предполагает применение при его изучении исторического подхода. Наконец, в историческом познании существует специфика субъектно-объектных отношений, накладывающая несводимый отпечаток на весь познавательный процесс. Последнее обстоятельство обусловливает существование в исторической науке ценностного подхода ^[110].

Принцип историзма.

Принцип историзма. Он в наибольшей степени отражает особенности исторического познания. По своей сути этот принцип является общеметодологическим и применяется во всех науках (биологии, ботанике, языкознании и т.д.), изучающих объект в его развитии. В каждой из них применение данного принципа составило целую эпоху в постижении сущности и закономерностей исследуемых объектов. Показательным примером в этом отношении является дарвинская революция в биологии – учение об эволюционном происхождении видов путем естественного отбора.

Принцип историзма по своему происхождению связан с европейской наукой и философией XIX в. Выступая как крупнейшее завоевание научной мысли, историзм стал характерным признаком способа мышления новоевропейской цивилизации, т. е. явлением мировоззренческим. Его мировоззренческое значение, прежде всего, в обосновании глубинной связи времен, обусловленности настоящего и будущего с прошлым.

Современные социальные формы и политические институты историки XIX в. начали выводить из далекого прошлого. В исторических работах пытались найти разгадку сегодняшних социальных проблем и пути их решения. К истории обратились политики, литераторы, художники. Интерес к ней стал своеобразным показателем духовной атмосферы общества. Отражением историзации мышления явился, в частности, исторический роман, сразу завоевавший массу поклонников.

Историзм как способ мышления тесно связан с историзмом как принципом познания. Последний требует изучения всякого явления в его генезисе и развитии, конкретно-исторической обусловленности и индивидуальности. Основной вклад в его разработку в конце XVIII -начале XIX в. внесён представителями немецкого историзма. Среди них Ю. Мезер, И. Ф. Шиллер, И. Г. Гердер, И. Ф. Гете, Г. В. Ф. Гегель, В. Гумбольдт, «школа права», школа Л. Ранке и др. Окончательную формулировку в рамках немецкого историзма принцип получил в философии истории В. Дильтея и неокантианстве.

Значение немецкого историзма в первую очередь определяется тем, что он выявил особенности развития и познания общественных явлений в сравнении с природой. Эти особенности сводились к пониманию истории как процесса развития и самопознания духа. Историчность выступала здесь как обязательный атрибут, особая форма или стадия развития духа, а именно духа народа, воплощающегося в соответствующую культуру. Историзм провозглашался как общефилософский принцип, методологическая установка. В качестве исследовательской программы он включал в себя нацеленность историографии на эмпиризм, опору на источники, достоверность информации которых гарантируется критическим методом исследования; максимально полное описание объекта исследования, восстановление «жизненных сил» исторического явления в конкретных условиях его существования посредством включения этого явления в контекст «внутреннего опыта» исследователя^[111].

Теоретическим фундаментом немецкого историзма обычно называют две его основополагающие идеи: индивидуальность и развитие^[112].

Историческая индивидуальность трактовалась исследователями весьма широко. Это и конкретная личность, и целый народ, и определенная эпоха, и экономическое, политическое, религиозное или художественное движение, и человечество в его целостности^[113]. Индивидуальность была провозглашена главным субъектом истории. Задача ученого виделась в раскрытии идеи, носителем которой является индивидуальность. Исторический мир предстал наполненным общественными явлениями, уникальными по своему характеру, жившими своей собственной исторической жизнью. Как глубокомысленно утверждал Леопольд фон Ранке, «каждая эпоха стоит непосредственно перед лицом Бога, и её достоинство покоится вовсе не на том, что из неё выходит, а в её собственном бытии; в её собственном "Я" каждая эпоха является в высшей степени достойной изучения и должна рассматриваться как нечто значительное само по себе» ^[114].

Идея развития требовала рассмотрения всякой индивидуальности в её генезисе, становлении и раскрытии своего предназначения, показа взаимосвязи одной индивидуальности с другими. Исходя из этого, история трактовалась как непрерывный поток развивающихся и взаимодействующих индивидуальностей, который нельзя повернуть вспять или искусственно направить в какое-то желаемое русло.

Всякое развитие общественных феноменов признавалось как органическое, внутренне обусловленное, отягощенное традицией. Когда нечто совершенное в истории создано, подчеркивал Гердер, «после него возможны лишь подражания или напрасные потуги превзойти достигнутое. Гомер пел, и после него уже невозможен был второй Гомер…» ^[115]. Каждый, по словам мыслителя, должен стремиться быть на своем месте тем, чем он может быть в цепочке вещей, а иное невозможно ^[116]. Поскольку развитие любого народа, каждого народа вытекает из его внутренних исторических корней, то ему нельзя навязать чужой образец, свод правления или кодекс законов, выработанных на иной исторической почве.

Следует учитывать, что немецкий историзм формировался в русле негативной реакции на Французскую революцию, что придало ему консервативную политическую окраску. Он отстаивал эволюционный путь развития общества, которому противоестественны всякие революционные преобразования. Отсюда постоянные апелляции немецких авторов к исторической традиции в деле реформирования Германии, провозглашение особого для неё пути развития в рамках европейской цивилизации. Откровенно реакционную интерпретацию получили широко распространившиеся гегелевские идеи о государстве как «нравственной субстанции», «живом духе», реализующем в истории свою идею об «избранном народе», посредством которого мировой дух осуществляет свои планы и т.д. В политике эти идеи стали примеряться к Пруссии и немецкому народу, как богоизбранным. В практике историографических исследований государство оказалось главным объектом изучения.

Сами по себе идеи развития индивидуальности были плодотворны и, несомненно, обогатили мировую науку, отразили характерные черты исторического подхода к изучению явлений общественной жизни. Однако в немецком историзме наблюдалось гипертрофирование уникального и неповторимого в истории. В конечном итоге это выразилось в противопоставлении истории естествознанию.

В обоснование принципа историзма, кроме немецких ученых, внесли свой вклад просветители (теория общественного прогресса), французские историки эпохи Реставрации (теория классовой борьбы), позитивисты (требование всестороннего изучения исторических явлений, разработка теории исторического источника и методов его изучения), марксисты.

Марксистский историзм выражает диалектико-материалистический подход к историческому процессу ^[117]. Его характерной чертой была политизированность на классовой основе, стремление противопоставлять себя иным формам на классовой основе. Отсюда его политизированность, острая полемическая направленность против других направлений, претензии на научную исключительность. Уверенность марксистов в том, что их учение «есть высшее развитие всей исторической и экономической, и философской науки Европы» ^[118], основывалась не столько на логических, сколько на политических аргументах. Поэтому факт крушения коммунистической идеи, не предусмотренный марксистским историзмом, вызвал кризис доктрины ^[119].

Сказанное не умаляет значение марксизма как научного метода и его вклада в разработку принципа историзма. Его заслуги связаны с последовательным стремлением соединить мир природы и социальных явлений в единую картину, учитывая развитие общества как продукта целеполагающей деятельности людей. Марксистский историзм доказал зависимость всех форм и видов сознания от общественного бытия людей, дал последовательную материалистическую интерпретацию исторического процесса. В качестве учения о революционном преобразовании общества он обосновал наличие необходимости в истории качественных скачков, хотя и не уделил должного внимания силе исторической традиции.

На рубеже XIX и XX вв. принцип историзма был применен к самому познающему субъекту. В. Дильтей обосновал идею о единстве социальной практики и познания истории. «Историчность» была объявлена основным признаком человека и социальной реальности, в которой он творит. Под сомнение был поставлен сам научный характер исторического познания, его способность давать достоверные знания о прошлом. Г. Риккерт был вынужден выступить против историзма как мировоззрения, поскольку он «представляет из себя в сущности одну из форм релятивизма и скептицизма; при последовательности в мышлении он необходимо должен привести к полнейшему нигилизму» ^[120].

Крайности исторического релятивизма успешно преодолеваются в современной науке. Так, по наблюдению Б. Г. Могильницкого, в современной американской историографии «речь идет о подходе, бесповоротно отвергающем самодовольные претензии на непогрешимость наших знаний, но вместе с тем ориентированном на получение достоверного изображения прошлого как главной цели познавательных усилий историка. Весьма существенным при этом является признание поступательного характера исторического познания, предполагающее наличие некоторых жёстких стандартов его научности» ^[121].

В структуре исторического познания принцип историзма выступает как стержневой, объединяющий все уровни исторического исследования – от эмпирических фактов до теоретических конструкций. Однако область его применения не ограничивается только историографией, в равной мере он используется всеми социальными науками.

Непременным условием получения достоверного знания о прошлом является применение принципа историзма при соблюдении требований системности и объективности научного исследования.

Системный подход.

Системный подход. Это эпистемологический инструмент познания, присущий всем наукам. Он ориентирует исследователя на раскрытие целостности сложного объекта, на выявление многообразных типов его связей, сведение их в единую картину. Поскольку общество является сверхсложной системой с многообразными связями и взаимоотношениями, значение данного подхода в истории особенно велико ^[122].

В современной научной литературе системность рассматривается как познавательный конструкт, не имеющий естественной природы и задающий специфический способ организации знаний и мышления. Она определяется не столько свойствами самих изучаемых объектов, сколько целенаправленной деятельностью познающего субъекта. Поэтому различия в познавательных установках исследователей порождают множественность описаний одного и того же объекта. Рассмотреть какой-либо объект в виде системы означает, представить его в четырёх категориальных слоях:

1) процессов, 2) функциональной структуры, 3) организованностей материала, 4) морфологии ^[123].

Системный подход ориентирует исторические исследования на выявление недостаточности старых традиционных предметов изучения и постановку новых задач. Он позволяет выстраивать новые предметы изучения, задавая их типологические и структурные характеристики. Данный подход выявляет более широкую познавательную реальность по сравнению с той, которая фиксировалась в прежнем научном знании. С его помощью осуществляется поиск конкретных механизмов целостности изучаемого объекта и обнаружение разнообразной типологии его связей.

Принцип объективности

Принцип объективности. Все согласны, что история должна писаться объективно, поскольку иначе невозможно научное изучение прошлого человечества. Однако сразу встаёт вопрос: какой смысл вкладывается учёными в понятие «объективность»? Л. Ранке призывал писать историю так, «как это, собственно, было». Для великого немецкого историка это означало представить исторический мир как мир объективных исторических фактов. Историк должен максимально освободиться от личных пристрастий и антипатий и быть не судьей, а дисциплинированным рассказчиком. Поскольку, по убеждению Ранке, каждая историческая индивидуальность самоценна, то историк не может обойти своим вниманием ни малое, ни большое в прошлом. Не случайно Ранке нередко и не без оснований упрекают в объективизме за стремление изгнать из исторических работ всякие оценки в современном духе, демонстрацию общественного индифферентизма и преклонение перед фактом. Однако его объективизм приносил значимые результаты. Наряду с Фукидидом Ранке называют среди признанных образцов объективности в историографии. По оценке В. П. Бузескула, «насколько вообще можно историку отрешиться от своих симпатий и антипатий при изложении явлений прошлого, настолько сделал это Ранке» ^[124].

В марксизме претензия буржуазной историографии на объективность была объявлена иллюзией, скрытой формой консервативной партийности, направленной против сил прогресса. Только пристрастия партий и движений, указывающих направление развития общества по пути прогресса, создают условия для объективного подхода к изучению исторического процесса. На таком понимании базируется известный принцип коммунистической партийности. В философском смысле марксистская теория отражения предполагает под объективностью воспроизведение объекта таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания ^[125]. Однако, если это условие трудно реализуемо даже в естественных науках, опирающихся на экспериментальное знание, что говорить об истории, выступающей как самопознание общества. «Объективность» познания в области социальных наук, – подчеркивал в этой связи М. Вебер, – характеризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позволяющими понять значимость этого познания, но неспособными служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически... Жизнь в её иррациональной действительности и содержащиеся в ней возможные значения неисчерпаемы, поэтому конкретные формы отнесения к ценности не могут быть постоянными, они подвержены вечному изменению, которое уходит в тёмное будущее человеческой культуры ^[126].

Нередко трудности, стоящие на пути объективного изучения, представляются столь значительными, что вызывают у ученых пессимистические настроения. Так, Юрген Кох предлагает говорить не о постулате объективности, а только о «критериях оценки исторических аргументов». Свой вклад в распространение скептических настроений в рядах историков внесли представители феминистической науки, потребовавшие ревизии общих результатов исторических исследований. Гендерные исследования, по словам Л. II. Репиной, создали предпосылки для становления «новой исторической субдисциплины с исключительно амбициозной задачей – переписать всю историю как историю гендерных отношений, покончив разом и с вековым «мужским шовинизмом» всеобщей истории, и с затянувшимся сектантством «женской истории» ^[127]. Перевернуть с ног на голову почти любое представление об истории» собираются психоисторики ^[128]. Все эти заявления вряд ли способствуют нормальному процессу развития историографии.

Сказанное не означает, что категория объективности чужда исторической науке. Напротив, как всякое научное знание, историческое в полной мере соответствует требованиям этой категории. Однако её функционирование в истории имеет свои особенности. Несмотря на то, что процесс исторического познания есть своего рода «упорядочение» действительности с помощью субъективных по своей природе категорий, он может давать объективные результаты. Возможность для этого создается рядом факторов ^[129].

1. Наличием исторических источников, существующих независимо от исследователя и в той или иной форме отражающих прошлую реальность. «Разнообразие исторических свидетельств, – отмечает М. Блок, – почти бесконечно. Все, что человек говорит или пишет, все, что он изготавливает, всё, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения»^[130]. Поэтому при всех проблемах источников историки располагают обширной базой для освещения прошлого.

2. Заинтересованностью исследователя и общества в целом в получении достоверного знания об истории человечества, поскольку это знание необходимо для его практического решения современных социальных проблем. Сознательное искажение картины прошлого чревато катастрофами в настоящем.

3. Известным контролем объективности исследования благодаря общему уровню, достигнутому исторической наукой, накопленному в её арсенале, проверенному и обоснованному знанию, существованию признаваемой научным сообществом системы ценностей.

Всё это не означает, что новые теории или факты, не согласующиеся с господствующей системой представлений, всегда ошибочны, хотя смена научных парадигм, как справедливо указывает американский философ Т. Кун, дело исключительное, поскольку «переход к новой парадигме является научной революцией», а последние же, как известно, совершаются редко»^[131].

Объективность научного подхода к историческим фактам достигается специально организованным исследовательским процессом. Он предполагает:

· всесторонний охват изучаемого явления с целью выявления его сущности и многообразия взаимосвязей с историческим миром;

· опору на достигнутый уровень научного знания с учётом выдвинутых по данной проблеме точек зрения;

· творческий подход к историческому исследованию, что достигается, с одной стороны, применением всей совокупности различных методов для получения из источников максимально разнообразной и обширной информации о прошлом, с другой стороны – движением вперед в соответствии с новыми общественными запросами и успехами, достигнутыми в других областях науки^[132].

Учёт этих факторов обеспечивает потенциальную возможность получения объективного знания. Но, как справедливо подчеркивал И. Д. Ковальченко, «всё это – только возможность приобретения истинных знаний, превращение которой в реальность определяется субъективными факторами процесса познания, а именно – позицией исследователя» ^[133]. Реальные результаты исторической работы в значительной степени определяются уровнем профессиональной подготовки ученого, фундаментальностью его научной концепции и даже личностными характеристиками, как-то: честностью, темпераментом, педантичностью; «волей к правдивости» и совестью и др.

Соблюдение принципа объективности является обязательным условием научной состоятельности исторической работы, залогом признания её учёным сообществом. Обязанность быть объективным должна сопутствовать всей деятельности историка – от сбора источников до теоретических обобщений. Вероятно, исторической науке в равной мере противопоказана как политическая ангажированность, так и крайности объективистского подхода.

В историческом творчестве принцип объективности сочетается с ценностным подходом к прошлому, что усложняет проблему получения объективно истинного знания.