Беженцы и вынужденные переселенцы как индивидуальные субъекты правоотношений

Вопрос о беженцах и вынужденных переселенцах имеет международный характер и касается целого ряда регионов в мире, в том числе и республик бывшего СССР. В последние годы эти проблемы существенно затронули внутреннюю ситуацию в Российской Федерации. Здесь, по данным федеральной миграционной службы , только на учете состоит свыше полумиллиона беженцев и вынужденных переселенцев . По оценкам специалистов, общее количество беженцев и вынужденных переселенцев, включая и незарегистрированных, достигает 2 млн. Приведенные цифры, к сожалению, имеют тенденцию к увеличению. Специалисты предсказывают, что поток беженцев в Российскую Федерацию в ближайшие 5-10 лет возрастет до 40,5 млн. человек. Среди них – значительное количество беженцев из стран “третьего мира”. В основном это курды, вьетнамцы, китайцы, а также иракцы, суданцы, эфиопы, заирцы, шриланкайцы, либерийцы и др.

Как известно, в международном масштабе поиском решения проблем беженцев занимается Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). По просьбе российских властей в октябре 1992 г. было создано региональное представительство УВКБ в Москве и заключен ряд соглашений по сотрудничеству с Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев.

Вопросами пребывания и обустройства беженцев и вынужденных переселенцев на территории России непосредственно занимается Федеральная миграционная служба, созданная в соответствии с Указом Президента РФ “О Федеральной миграционной службе России” от 14 июня 1992 г. и действующая на основании Федерального Закона РФ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ» от 18.07.2006 г. №109-ФЗ. Федеральная миграционная служба России (ФМС России) является центральным органом федеральной исполнительной власти, осуществляющим государственную политику в области миграции населения и координирующим работу по данному направлению в Российской Федерации.

Отдельные функции по упорядочению пребывания на территории России беженцев, являющихся иностранными гражданами и лицами без гражданства, выполняет Межведомственная комиссия по упорядочению въезда и пребывания на территории Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства.

Правовое положение беженцев и вынужденных переселенцев регламентируется рядом международно-правовых актов, как общих, так и специальных. Это, прежде всего документы, предусматривающие права человека и гражданина в целом. Среди специальных актов наибольшее значение имеют Конвенция ООН о статусе беженцев 1951 г., Протокол, касающийся статуса беженцев, 1967 г., Декларация о территориальном убежище 1967 г. Существует также статутный акт – Устав Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев 1959 г., которым определяются полномочия Верховного комиссара по вопросам оказания помощи беженцам от имени ООН. Кроме того, имеются и международные региональные акты по вопросам защиты прав беженцев и вынужденных переселенцев. Такова, в частности, Конвенция Организации африканского единства 1969 г., регламентирующая специфические аспекты проблемы беженцев в Африке. Нормы международного права в отношении беженцев и вынужденных переселенцев нашли отражение и применение в национальном законодательстве многих стран. Так, наряду с нормами конституций о праве на убежище действуют специальные акты о правовом статусе беженцев и перемещенных лиц. Общим для рассматриваемого законодательства является то, что регламентация вопросов убежища входит составной частью в миграционное законодательство или законодательство о правовом режиме иностранцев.

Распад СССР и обрушившийся вслед за ним поток беженцев послужили толчком для принятия собственного законодательства по этим вопросам в некоторых странах СНГ. Так, в 1992 г. в Азербайджане был принят Закон о статусе беженцев и вынужденных переселенцах, в 1990 г. в Молдове – Закон о миграции, в 1992 г. в Таджикистане – Закон о беженцах.

В связи с усилившимся потоком беженцев и вынужденных переселенцев в Россию был принят Закон РФ о беженцах и о вынужденных переселенцах от 20.12.1995 г. №102-ФЗ. Помимо этого закона в Российской Федерации вопросы беженцев и вынужденных переселенцев регламентируются многочисленными подзаконными актами, охватывающими процессы переселения лиц, бежавших из зон межнациональных конфликтов, и их социально-бытового обустройства, оказания им материальной помощи.

В целях реализации законов о беженцах и о вынужденных переселениях и их правильного применения территориальными органами миграционной службы, в 1993 г. были приняты акты ФМС России: о порядке признания лиц вынужденными переселенцами, их регистрации и учете; о порядке предоставления им долговременной беспроцентной возвратной ссуды, о порядке выплаты беженцам и вынужденным переселенцам единовременного денежного пособия, а также о создании пунктов первичного приема и центров временного размещения и др. Была разработана Федеральная миграционная программа,  основными положениями которой руководствуются органы ФМС России при решении проблем вынужденной миграции, в том числе беженцев и вынужденных переселенцев. В Программе содержится специальный раздел законодательных мер, направленных на обеспечение системного подхода к решению проблем беженцев и вынужденных переселенцев.

Принятие вышеперечисленных документов вызвано существующими реалиями. Обострение социально-политической обстановки в бывших республиках Союза ССР, расширение географии межнациональных и религиозных конфликтов, экономический кризис, сопровождающийся резким социальным расслоением населения, привели к дестабилизационным процессам в обществе и, как следствие, к росту потоков беженцев и вынужденных переселенцев. Особенно отчетливо это проявляется в регионах Закавказья и Средней Азии, где усиление крайне националистических настроений создает атмосферу нетерпимости к русскоязычному населению.

Политика “мягкой этнической чистки” под лозунгом защиты коренного населения в странах Балтии привела к ущемлению гражданских, имущественных и иных прав человека среди русскоязычного населения. Явственно обозначились здесь тенденции вытеснения русских из сфер общественно-политической, культурной и экономической жизни, что ставит их в положение потенциальных беженцев. Кроме того, усиление социальной, этнической и религиозной напряженности на Северном Кавказе привело к появлению значительного количества вынужденных переселенцев на территории самой Российской Федерации.

Причины, вызвавшие появление вынужденных мигрантов, характерны не только для нашей страны. Военные действия, межнациональные и религиозные конфликты вынуждают людей покидать места своего постоянного проживания во многих зарубежных странах. Однако в России это явление было усилено распадом Союза ССР, стимулировавшим дезинтеграционные процессы и приведшим к возникновению новых суверенных государств на месте бывших республик.

Законы Российской Федерации о беженцах и вынужденных переселенцах, принятые в соответствии с Конституцией РФ и общепризнанными нормами международного права, определяют правовой статус беженцев и вынужденных переселенцев, порядок признания лица беженцем и вынужденным переселенцем и закрепляют правовые, экономические и социальные гарантии защиты прав лиц, не являющихся гражданами Российской Федерации, вынужденных покинуть страну своего постоянного проживания и прибывших или желающих прибыть на территорию Российской Федерации (для беженцев), а также граждан Российской Федерации и других лиц, постоянно проживающих на ее территории, вынужденных покинуть место своего постоянного жительства, - для вынужденных переселенцев.

В соответствии с Законом о беженцах в Российской Федерации, беженцем признается лицо, не имеющее гражданства Российской Федерации (т.е. им может быть как зарубежный гражданин – иностранец, так и лицо, не имеющее гражданства, - апатрид), прибывшее или желающее прибыть на ее территорию и при этом вынужденное или намеревающееся покинуть постоянное место жительства на территории другого государства из-за совершенного в отношении него насилия или преследования в иных формах либо реальной опасности подвергнуться такому насилию или преследованию. Такое насилие или преследование в отношении данного лица осуществляется или может быть осуществлено вследствие его расовой или национальной принадлежности, религиозных или политических убеждений и вероисповедания, языка, а также принадлежности к определенной социальной группе.

Вместе с тем следует отметить, что российские законы, используя термин “беженец”, хотя и исходят из признаков этого понятия, изложенных в Конвенции о статусе беженцев 1951 г., но при этом учитывают, что современный подход к правам человека предполагает более широкую трактовку данного понятия, расширяя круг причин, вынуждающих людей к бегству из своей страны. Термин “беженец” применяется в нашей стране и к лицам, “бежавшим от насилия”. Очевидно, под насилием следует понимать внешнюю агрессию, оккупацию или иное событие, серьезно нарушающее общественный порядок на всей территории страны либо в местах их постоянного проживания. Не отрицая гуманитарную направленность более широкой трактовки в российском законодательстве понятия “беженец”, хотелось бы тем не менее отметить, что она не вполне отвечает экономическим возможностям нашего государства в настоящее время и не учитывает социальных последствий, связанных с достаточно низким уровнем жизни самих российских граждан.

К понятию “беженец” тесно примыкает термин “вынужденный переселенец”. Принципиальное различие между ними состоит, главным образом, в том, что вынужденный переселенец, в отличие от беженцев, как правило, является гражданином Российской Федерации. Это обусловливает более широкую систему льгот, предусмотренных для них законодательством.

В соответствии с Законом вынужденным переселенцем может быть признан гражданин Российской Федерации, который был вынужден или имеет намерение покинуть место своего постоянного жительства на территории другого государства либо на территории Российской Федерации. При этом в Законе о вынужденных переселенцах перечень причин, вынуждающих его это сделать, значительно расширен по сравнению с Законом о беженцах. Сюда включены, наряду с причинами, перечисленными в Законе о беженцах, также проведение враждебных кампаний применительно к отдельным лицам или группе лиц, массовые нарушения общественного порядка и другие обстоятельства, существенно нарушающие права человека.

Следует отметить, что Законом о вынужденных переселенцах предусмотрено: лицо признается вынужденным переселенцем не только в случае осуществления насилия или угрозы такого насилия в отношении его лично, но и в отношении членов его семьи. Представляется, что отсутствие подобного признака, а именно: применение либо угроза насилия в отношении членов семьи, - в Законе о беженцах является пробелом и не может вести к ограничительному толкованию понятия “беженец”. На практике при применении Закона о беженцах этот изъян должен учитываться наряду со всеми прочими причинами. Кроме того, вынужденным переселенцем в соответствии с Законом может быть признано также лицо, не имеющее гражданства Российской Федерации (иностранец или апатрид) и покинувшее место своего постоянного жительства на территории России по указанным в Законе причинам.

Особенностью правового статуса лиц, подавших ходатайство о признании их беженцами, является то, что при отказе в признании их беженцами они должны покинуть территорию России. Однако случается это редко. Органы МВД отъезд не контролируют, ссылаясь на загруженность, а органы миграционной службы тоже практически лишены возможности проследить этот процесс до конца. В результате значительное количество лиц на территории России проживает незаконно.

Лица, получившие статус беженцев и вынужденных переселенцев, пользуются определенными правами. В частности, после принятия решения органом миграционной службы они вправе в установленный срок избрать место своего постоянного жительства и покинуть место временного проживания. Помимо предоставления указанного права, беженцам это вменено в обязанность ст. 6 Закона о беженцах.

Им предоставляется также возможность выбора места для постоянного проживания из числа предлагаемых территориальным органом миграционной службы, либо того населенного пункта, в котором проживают родственники, при условии их согласия на совместное проживание. Территориальный орган миграционной службы выдает направление на постоянное поселение с учетом уже упоминавшихся квот на прием и размещение беженцев и вынужденных переселенцев, которые устанавливаются главами органов исполнительной власти соответствующих территорий.

Беженцам и вынужденным переселенцам может быть выдано единовременное денежное пособие в соответствии с Порядком выплаты единовременного денежного пособия вынужденным переселенцам и беженцам, утвержденным ФМС России . Такое пособие выплачивается вынужденным переселенцам и беженцам, особо нуждающимся в помощи и зарегистрированным в соответствии с установленным порядком. К такой категории лиц относятся одинокие пенсионеры по возрасту, одинокие инвалиды, одинокие матери, имеющие одного или нескольких детей до трехлетнего возраста, многодетные семьи с тремя и более детьми до 18 лет.

В соответствии с Законом беженцы имеют право работать по найму или заниматься предпринимательской деятельностью, приобретать в собственность недвижимое имущество на условиях, установленных для иностранных граждан законодательством Российской Федерации. Часть 3        ст. 62 Конституции РФ гласит: иностранные граждане, лица без гражданства пользуются правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором. В настоящее время такие изъятия содержатся в ряде федеральных законов. Например, в соответствии с российским законодательством беженцы, являющиеся иностранными гражданами или лицами без гражданства (апатридами), не могут работать нотариусами, прокурорами, патентными поверенными, не могут быть членами экипажей воздушных и морских судов, не вправе приобретать в собственность землю и т.д.

Субъекты права:

- Индивиды.

- Коллектив.

- Граждане.

- Организации.

- Государство.

- Иностранцы.

- Лица без гражданства (апатриды).

- Организации государственные, общественные, частные и т.д.

- Лица с двойным гражданством (бипатриды).

- Беженцы.

- Юридические лица.

Признаки юридического лица

1. Обладает организационным единством.

2. Наделено обособленным имуществом.

3. Несет ответственность самостоятельно.

4. Выступает в отношениях от своего имени.

§ 3. Объекты и содержание правоотношений

Вопрос об объекте правоотношения в юриспруденции пока не имеет однозначного решения, и под объектом разные авторы иногда имеют в виду совершенно разнообразные понятия. Чаще всего под объектами правоотношений понимают материальные и духовные блага, по поводу которых у субъектов права складываются юридические связи. Иногда под объектами понимают поведение обязанных лиц, которого требуют управомоченные.

Предметом права собственности всегда является вещь. Собственник владеет, пользуется и распоряжается принадлежащими ему материальными предметами даже в том случае, если предмет – человек. Но это не означает, что собственность есть отношение человека к вещи. Робинзон на необитаемом острове владел и пользовался вещами, однако собственником он не был, ибо собственник – категория общественная. Поэтому ее понимают не как отношение человека к вещи, а как отношение между людьми по поводу вещей. Если речь идет о воздействии права на отношения людей по поводу вещей, то лишь человеческое поведение в состоянии отреагировать на него, ибо, помимо своих поступков, человек для права не существует. Сказанное касается не только отношений собственности, но и других правоотношений, возникающих по поводу социальных благ (авторство, изобретательство, политические права и т.д.).

Сегодня в теории принято разграничивать понятия “объект правоотношения” и “предмет правоотношения”. Человек владеет, пользуется вещами, обрабатывает, потребляет их. Но во всех этих случаях речь идет лишь о фактическом, “материальном”, а не юридическом объекте воздействия. Чтобы отличить юридический объект от фактического, в теорию включили понятие “материальный объект”, которое как раз и охватывает средства производства, землю, предметы потребления, произведения науки, литературы, искусства и др. Поэтому именно это “материальное” было бы правильным называть предметом правоотношения. Неразличение предмета и объекта неминуемо привело бы к тому, что самые разные правоотношения отдали бы одним субъектам (например в уголовном праве). Необходимо заметить, что в некоторых отраслях права у правоотношений материальный объект вообще отсутствует (государственное, уголовное, административное, процессуальное). Но в этом случае объектом правоотношения является поведение.

Содержание правоотношения поддается изучению лишь при помощи логического абстрагирования. Если правоотношение есть урегулированное правом общественное отношение, то оно (общественное отношение) и есть содержание отношения правового. Однако данное утверждение не является окончательным, поскольку неизвестно, что же произошло с общественным отношением после его превращения в правовое. Анализ показывает, что юридическим содержанием правоотношения являются права и обязанности субъектов-участников общественного отношения. Правоотношение – это то же самое общественное отношение, которое стало юридическим после того, как его участники превратились в субъектов права и приобрели права и обязанности.

Есть и другая точка зрения, которая дает возможность более детально подойти к раскрытию содержания правоотношения. Правоотношение понимается как самостоятельное общественное отношение, субъектов которого связывают или ставят в правовую зависимость юридические права и обязанности и которое оказывает регулирующее воздействие на поведение людей отдельно или во взаимодействии с иной общественной структурой[24]. В данном определении обращено внимание на такие моменты:

а) правоотношение по своей природе есть общественное отношение;

б) возникает оно на основе юридических прав и обязанностей;

в) правоотношение в силу корреспондирующего характера юридических прав и обязанностей всегда связывает субъектов или ставит их в правовую зависимость;

г) речь идет о правовой структуре, которая оказывает регулирующее воздействие на поведение людей;

д) правовая структура формируется на своей собственной основе, независимо от наличия в объекте регулирования других социальных связей и зависимостей;

е) правоотношение в регулировании поведения может действовать как самостоятельно, так и во взаимодействии с иной общественной структурой.

Субъективное право – индивидуализация права объективного. Если последнее – мера (норма) свободы, то субъективное право – мера свободы, мера возможного поведения конкретного индивида. Социальное взаимодействие участников общественного отношения трансформируется в правоотношении в юридическое взаимодействие его субъектов. Субъективное право включает в себя:

- во-первых, меру свободы для себя (право на свои действия);

- во-вторых, право требовать определенного поведения от обязанных лиц (право на чужие действия);

- в-третьих, право обращения за защитой (право на притязание).

Выделенные элементы субъективного права получили в теории наименование “правомочия”. Правомочия раскрывают юридическое содержание субъективного права, но ряд авторов вводят в научный оборот понятие социального содержания субъективного права и раскрывают его через понятие “интерес”. (Работы Н. В. Витрука и Р. Иеринга).

Субъективная юридическая обязанность есть мера должного поведения, которой следует обязанное лицо. Субъективная обязанность включает в себя следующие элементы: обязанность активного поведения по требованию управомоченного лица; обязанность воздерживаться от определенных действий.

Злоупотребление правом

Правомерное поведение и правонарушение как основные виды правового поведения не исчерпывают всего многообразия поведения в правовой сфере. Особое место здесь занимает злоупотребление правом. Причем, несмотря на то, что количество подобных случаев все более возрастает, в юридической науке эта проблема остается неразрешенной, во многом дискуссионной.

Термин “злоупотребление правом” в его буквальном понимании означает употребление права во зло в тех случаях, когда управомоченный субъект обладает субъективным правом, действует в его пределах, но наносит какой-либо ущерб правам других лиц или обществу в целом. Например, член семьи нанимателя жилого помещения, злоупотребляя своим правом, без каких-либо причин не дает согласия на обмен, ущемляя тем самым права других членов семьи.

Анализ законодательства и практики его применения позволяет заключить, что злоупотребление правом – явление правовое, ибо предполагает:

а) наличие у лица субъективных прав;

б) деятельность по реализации этих прав;

в) использование прав в противоречие их социальному назначению или причинение этим ущерба общественным либо личным интересам;

г) отсутствие нарушения конкретных юридических запретов, или обязанностей;

д) установление факта злоупотребления компетентным правоприменительным органом;

е) наступление юридических последствий.

Многие авторы трактуют данное явление как правонарушение, но, на наш взгляд, подобный вывод не вполне адекватно отражает его содержание.

Правонарушение – виновное противоправное общественно вредное деяние. Поскольку в рассматриваемом случае субъект действует в рамках предоставленного ему субъективного права, противоправность как основной юридический признак правонарушения здесь отсутствует. Причем злоупотребление не связано с нарушением конкретных запретов, невыполнением обязанностей (что характерно для правонарушения). В общем в виде недопустимость злоупотребления правом закреплена в ст. 10 ГК РФ. В исключительных случаях, когда степень общественной опасности злоупотребления правом велика, законодатель определяет его как правонарушение, нормативно его запрещая и снабжая норму юридической санкцией. Таковы, например, ст. 201, 202 285 УК РФ, ст. 284, 285, 293 ГК РФ, ст. 69 СК РФ.

Вместе с тем отрицание противоправности злоупотребления правом не дает оснований и для характеристики его как поведения правомерного, ибо последнее всегда социально полезно. Полагаем, что данный феномен нужно рассматривать как самостоятельный вид правового поведения.

Подобная трактовка злоупотребления правом предполагает, что и юридические последствия его нетрадиционны. Они не могут быть ни юридической ответственностью (это последствие правонарушения), ни тем более мерами поощрения (стимулирование социально полезного поведения). Законодательство России предусматривает такие последствия злоупотребления правом: признание недействительным его последствий (признание недействительной сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности – ст. 169 ГК РФ); прекращение использования права без его лишения (ст. 72 ЖК ограничивает возможность использования права на обмен жилого помещения, если он носит корыстный характер); отказ в государственной защите субъективного права (п. 2 ст. 10 ГК РФ).

§ 4. Виды правоотношений

Классификация правоотношений может быть осуществлена по различным основаниям. Все правоотношения можно классифицировать по отраслевому признаку. По этому критерию все правоотношения разделяются на государственно-правовые, административно-правовые, гражданско-правовые, уголовно-правовые и т.д.

Схема 18. Виды правоотношений

В соответствии с функциями права все правоотношения подразделяются на регулятивные и охранительные. Следует различать также общие и конкретные правоотношения. Общие правоотношения возникают непосредственно из закона, который порождает правоотношения между личностью и государством. Человек, как правило, вообще не задумывается о таких взаимосвязях. Например, государство принимает уголовный закон, который устанавливает определенные запреты, а человек и не знает о них, но продолжает оставаться законопослушным гражданином в силу высокого уровня своей культуры.

Конкретные правоотношения возникают на основе юридических фактов – поступков, актов конкретного поведения (например договора страхования) и т.д.

По степени определенности все правоотношения разделяются на абсолютные и относительные. Абсолютные правоотношения – это те, в которых определена только одна сторона – носитель субъективного права (управомоченная). На другой стороне правоотношения нет персонального субъекта, носителя юридической обязанности. Один субъект наделяется субъективным правом, а все остальные обязаны признавать это право.

Относительные правоотношения – это такие правоотношения, в которых обе стороны персонально определены и являются носителями прав и обязанностей по отношению друг к другу. Примером абсолютного отношения является правоотношение, возникающее в связи с реализацией права собственности. Собственник имеет правомочия владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащей ему собственностью. Все остальные лица обязаны уважать и не нарушать эти правомочия. Примером относительного правоотношения могут служить правоотношения, связанные с различными сделками.

Глава 13. Юридические факты

§ 1. Понятие и виды юридических фактов

Юридические факты – конкретные жизненные обстоятельства, с которыми нормы права связывают возникновение, изменение или прекращение правоотношений.

Юридические факты, наряду с нормами права и правосубъектностью, являются необходимой предпосылкой правоотношений. Например, имея право на поступление в вуз и будучи праводееспособным, гражданин может реализовать это право и вступить в правоотношение с вузом лишь при наличии юридического факта – факта успешной сдачи вступительных экзаменов и зачисления в учебное заведение. Юридические факты крайне разнообразны по своему характеру. В целом их можно разделить на две большие группы: действия и события.

События – это факты, происхождение которых не связано с волей участников правоотношений, но их происхождение может быть связано с волей других лиц, не участвующих в данном правоотношении (случайный прохожий, бросивший окурок, в результате чего сгорел дом, не является субъектом страхового правоотношения между органом страхования и собственником дома). Такие события называются относительными. События же, происхождение которых вообще не связано с волей людей, именуются абсолютными (наводнение, землетрясение, удар молнии и т.д.).

Действия – это факты, связанные с волей участников правоотношений. Они бывают правомерными (соответствующими праву) и неправомерными (противоречащими праву), т.е. правонарушениями. Правомерные юридические факты делятся в свою очередь на юридические акты и юридические поступки.

Юридические акты – это действия, совершенные с намерением породить юридические последствия. Подавляющее большинство юридических фактов являются юридическими актами, т.е. направлены на возникновение, изменение или прекращение правоотношений.

Юридические поступки – это действия, совершенные без цели породить юридические последствия, но такие последствия возникают в силу указания закона. Примером юридического поступка является создание высокохудожественного литературного произведения, которое заинтересовало издателя и было опубликовано. Автор, создавая произведение, мог не иметь в виду его публикацию, возникающие в этом случае правоотношения и выплату гонорара, но это произошло в силу указания закона.

Один и тот же юридический факт может быть одновременно и правообразующим, и правоизменяющим, и правопрекращающим. Например, смерть человека влечет возникновение наследственных правоотношений, она же изменяет состав участников правоотношений, субъектом которых был умерший (вместо него в правоотношение может вступить наследник), она же прекращает многие правоотношения, в которых состоял умерший (семейные, трудовые, пенсионные и др.). Иногда для возникновения, изменения или прекращения правоотношений необходим не один факт, а целая их совокупность, называемая фактическим (юридическим) составом. Так, пенсионное правоотношение может возникнуть лишь при наличии трех фактов: достижения лицом установленного законом возраста, наличия у него необходимого трудового стажа, решения органа социального обеспечения о назначении пенсии.

§ 2. Презумпции, фикции, аксиомы, исключения.

В качестве юридического факта при возникновении, изменении или прекращении правоотношений могут выступать презумпции и фикции.

Презумпция (предположение) – предположение о наличии или отсутствии определенных фактов, основанное на связи между предполагаемыми фактами и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом.

Существенным признаком презумпции является их предположительный характер. Презумпции – это обобщения не достоверные, а вероятные. Однако степень их вероятности очень велика и основывается она на связи между предметами и явлениями объективного мира и повторяемости повседневных жизненных процессов. Наблюдая факты и явления при одних и тех же условиях и в одних и тех же ситуациях, человек, основываясь на связях между предметами и явлениями и предшествующем опыте, закономерно предполагает, что при наличии аналогичных условий и ситуаций будут иметь место те же факты и явления.

Презумпции выступают в качестве способа, облегчающего достижение истины. Многие презумпции являются продуктом многовековой практической и мыслительной деятельности. Их использование освобождает человека от необходимости повторять вновь те же мыслительные процессы. В этом отношении такие презумпции являются ценным достоянием общественного развития.

Правовые презумпции – разновидность общих презумпций. Они отражают обычный порядок связей между предметами и явлениями только в сфере права либо только в связи с правом. Правовые презумпции прямо или косвенно закрепляются в нормах права.

Многочисленные правовые презумпции делятся на различные виды.

По факту правового закрепления презумпции бывают фактическими и законными. Фактические презумпции в законе не выражены и поэтому не имеют юридического значения. Однако они учитываются при формировании внутреннего убеждения того лица, которое применяет право. Законные презумпции – предположения, прямо или косвенно закрепленные в законодательстве. Таковой, например, была презумпция отцовства, закрепленная в ст.ст. 47, 48 Кодекса о браке и семье Российской Федерации.

По своему происхождению юридические презумпции много старше римского права и самой латыни. Назовем ее для удобства презумпцией (правознакомства). Пока господствовали обычное право и традиция, воспитание ориентировало всякого принадлежащего к данному коллективу в том, что есть должное и недолжное поведение. В необходимых случаях коллектив сам выносил решение, становившееся законом, или поручал его формулирование немногим избранным. Судебная сцена, украсившая щит Ахиллеса (Илиада), позволяет полагать, что и в последнем случае обсуждение решения оставалось публичным актом. Положение должно было измениться с началом писаного права, поскольку вполне допустимой сделалась ссылка на неграмотность, недопустимость информации, длительное отсутствие, отдаленность местожительства и т.д. Сталкиваясь с такого рода ситуацией, судьи должны были испытывать поначалу немалые затруднения, особенно в тех случаях, когда писаное право противоречило многовековой и общепризнанной традиции. Выход был найден в том, что законы (новые или кодифицированные) стали заноситься на более или менее прочный материал и выставляться для всеобщего сведения на городской площади, в непосредственной близости от места, где свершался суд (храмовая площадь в Вавилоне, форум в Риме и пр.). На Древнем Востоке утвердился обычай писать закон на камне, у народов индоевропейского происхождения – на деревянных досках.

Для лучшего запоминания законы излагали в наиболее доступной форме, например, ритмической прозой (законы Ману). На древнем Крите их заучивали вместе с определенной мелодией, чтобы благодаря музыке легче запоминались слова, и преступив какой-нибудь запрет, нельзя было отговориться неведением. В государствах, где законодательство и суд оставались в компетенции свободных и полноправных граждан (старые города Месопотамии, античные полисы), необходимым элементом образования было обучение праву, непременным требованием воспитания – уважение к закону. В Афинах гражданская присяга, приносимая юношеством, включала обязательства мстить и защищать как святыню отечественный закон; в Риме знание Законов XII таблиц, подтвержденное экзаменом, считалось предварительным условием гражданской правоспособности. Вследствие этого стало допустимым и оправданным отклонить ссылки на неосведомленность, выставив требования, принятые всеми правовыми системами: “Никто не может отговариваться незнанием закона”.

Выдвижение и укоренение презумпции обусловлено логикой развития и потому представляется чем-то естественным. Но столь же естественной становится и прямо противоположная презумпция исключительной осведомленности, которая также восходит к глубокой древности. Римская кодификация права – Законы XII таблиц – была вызвана настойчивыми требованиями плебса обнародовать право, сделать гласными обычаи, знание, толкование и применение которых было до того времени (до середины V в. до н.э.) непременной привилегией патрициата. В каком-нибудь другом случае знание права (как это было в средневековой Японии) могло быть исключительной привилегией судей и администрации. С течением времени обычай, согласно которому знанием закона обладают лица, занимающие определенное социальное или должностное положение, приобретает значение презумпции: каждый, кто обнаруживает не положенную ему осведомленность в праве, политике, обряде и пр., признается виновным в публичном проступке или преступлении. На нем, по общему правилу, лежит бремя доказывания невиновности.

Буржуазные революции, несмотря на торжественные декларации, опирающиеся на теории “народного суверенитета” и “правового государства”, не поколебали презумпцию исключительной осведомленности, хотя и ограничили поначалу ее применение. Для закона признавалась презумпция всеобщей осведомленности, целям которой служили разного рода регламенты, устанавливающие сроки и порядок публикации актов законодательной власти, действие закона во времени и пространстве, допустимость (или недопустимость) обратной силы закона и т.д. Напротив, исполнительной власти предоставлялось право издания актов, связанных с исключительной осведомленностью (оборона, дипломатия, государственная безопасность и т.д.). Презумпция исключительной осведомленности может быть констатирована (хотя и с оговорками) и в тех случаях, когда, несмотря на публикацию, закон остается недоступным (например, кодексы типа Германского гражданского уложения с их нарочито специализированным понятийным аппаратом, бесконечными отсылками, типа английского “общего права” и т.д.).

С возникновением презумпций, получивших специальное назначение, элемент привилегированности стал непременным почти для всех соответствующих случаев. Считается, например (и это тоже особая презумпция), что всякий закон, стесняющий права и свободы, должен толковаться ограничительно. Напротив, закон, направленный на либерализацию правоспособности (в той мере, в какой он не содержит оговоренных ограничений) подлежит расширительному толкованию.

Толкование права идет от толкования доправового обычая. Еще в глубокой древности пришло осознание важности привилегии, связанной с правом толкования. Один из острых кризисов афинской политической истории был вызван именно привилегией толкования закона, принадлежащей по традиции аристократическому ареопагу. Аннулирование политических прав ареопага (462 г. до н.э.) явилось, по сути дела, политической революцией.

С упрочением государственных институтов утверждается по необходимости презумпция привилегированного толкования, суть которой может быть выражена формулой: толкование права есть привилегия правоприменяющего органа власти. Все другие формы толкования становятся опровергаемыми, не обеспеченными защитой. Особый род привилегированного толкования – судебное.

Германское гражданское уложение, несмотря на догматизм, привязанный к пандектам, открывало судам широкие возможности толкования, благодаря чему в старом, догитлеровском рейхсгерихте царил дух весьма свободного обращения с текстом Германского гражданского уложения (если говорить о цивилистике): его решениями, например, была признана законность картельных соглашений, которых Уложение не знает. Суд руководствовался при этом презумпцией рационального толкования - противовес букве права, отвергавшей стеснения свободы договоров, неизбежные при картелизации предприятий и банков.

На известном этапе вопросы толкования права приобрели столь важное значение, что возникла особая наука герменевтика. Выработанные ею правила могут быть отнесены к разряду презумпций. Считалось, например, что из нескольких толкований, имеющих значение аутентичных, должно быть избрано последнее по времени издания; все изъятия, оговоренные законом, должны толковаться лишь ограничительно; при наличии нескольких противоречивых законов, относящихся к рассматриваемому вопросу, суды вправе (путем свободного толкования) остановиться на одном из них и т.д. Старое русское право разрешало толкование по точному разуму (когда закон не вызывал сомнений) и по общему смыслу (когда возникали сомнения относительно действительного значения и объема содержащихся в законодательстве правил).

Перечисление и тем более систематизация презумпций представляют немалые трудности. Английские исследователи предлагают обобщенную систематику презумпций, основанную на формальной стороне дела. На одном полюсе находятся “презумпции права”, выведение которых диктуется самим делом, предметом правоотношения, на другом – “презумпция факта”, устанавливаемые по воле суда, т.е. “когда он к этому расположен”.

По своей сущности, презумпции распадаются на две группы: позитивные и негативные. Негативные презумпции более всего встречаются в цивилистике. При неисполнении договора (или ненадлежащем исполнении) презюмируется, по общему правилу, виновность лица, на котором лежала обязанность исполнения. В каком-нибудь другом случае презумпция вины может быть сконструирована на более широкой основе, например, презумпция ненадлежащего надзора в цивилистике. В соответствии с ней и там, где она принята, отец и мать отвечают за вред, причиненный их несовершеннолетними детьми, ремесленники – за действия своих учеников, лица, давшие поручение, - за причинение вреда, связанного с поведением “порученцев” (ст. 1384 ГК Франции). В последнем случае мы имеем дело и с другой из возможных презумпций, относящихся к нашему случаю – презумпцией ненадлежащего выбора. Если презумпция ответственности неисправного контрагента вытекает из самой сути правоотношения, рождаемого соглашением, то обе следующие имеют под собой ясно выраженный “социальный” характер. “Есть основание считать, - пишет Морандьер, - что в охватываемых ст. 1384 случаях виновный, обыкновенно человек без средств, и, следовательно, не в состоянии возместить причиненный им по своей вине вред”.

Английское право, допуская презумпцию ненадлежащего надзора и выбора, различает ответственность хозяина за действия так называемого “независимого контрактора” (агента, подрядчика), обязанного представлять нанимателю один лишь результат своей работы, от ответственности за правонарушения, допущенные служащим, хотя бы сам хозяин не только не допускал их совершение, но даже запретил бы их, если бы предвидел.

Существование презумпций упрощает положение сторон правоотношения и роль самого суда, особенно тогда, когда нет нужды в доказывании, поскольку обсуждаемые обстоятельства находятся в пределах ординарной судейской осведомленности. Но каждое национальное право варьирует применение и формулирование презумпций по-своему, поэтому то, что в одной правовой системе считается “неопровержимым”, допускается к опровержению в другой. Точно так же обстоит дело и с распределением бремени доказывания. По общему правилу, презумпция виновности обязанного лица требует, чтобы доказывание невиновности лежало на нем. Но, конечно, зачин доказывания, связанный с содержанием искового требования, входит в сферу действий истца. Доказывать невозможность исполнения будет ответчик, но его опровержение – дело истца. Последнее, впрочем, может быть сочтено излишним, если виновность ответчика презюмируется как непреложная: когда, например, на прохожего свалится кирпич, выпавший из вагонетки подрядчика (небрежность), или когда ущерб причинен столкновением поездов.

В уголовных делах особенно известна и наиболее распространена презумпция невиновности (praesumptio bona viri), главным элементом которой по праву считается восходящее к античности общедемократическое правило: “Сомнения толкуются в пользу обвиняемого”. Сопоставляя уголовные и гражданские дела, необходимо отметить, что прежде чем признать обвиняемого виновным, надо, чтобы чистый итог доказательств не оставлял никаких разумных сомнений в его виновности, в то время как в гражданском процессе достаточен перевес вероятностей. В соответствии с презумпцией невиновности, общее бремя доказывания возлагается на обвинение, и в определенных ситуациях суд вправе принять одно только заявление обвиняемого, что его оправданий не требуется, поскольку не представлено сколько-нибудь обоснованных доказательств виновности. Но как всякое правило, эта презумпция не свободна от исключений и ограничений.

По наипростейшей логике презумпция невиновности, когда она закреплена в законе, обязывает суд ставить под сомнение результат предварительного следствия и, придерживаясь определенной процедуры, перепроверять его от начала и до конца. По той же логике, однако, допустимы факты и обстоятельства, при наличии которых презумпция невиновности неприменима. Многие правовые системы отказывают подозреваемому в презумпции невиновности, если, например, в принадлежащем ему хранилище обнаружены:

а) секретные документы, к которым он не мог иметь отношений по роду своих занятий;

б) наркотики, запрещенные к торговле и употреблению;

в) краденые вещи, если они обнаружены у подозреваемого (обвиняемого), по крайней мере, во второй раз (т.е. по прежней судимости) и т.д.

Во всех этих и подобных случаях бремя доказывания лежит на обвиняемом, и это не только не противоречит принципу презумпции невиновности, но даже подкрепляет его рациональной, общественно полезной практикой. Чем меньше ореола вокруг презумпции невиновности, чем больше разумного стремления разобраться в ее подлинной сути, тем скорее она победит сомнения, связанные с ее применимостью, тем плодотворнее будут наши усилия, направленные на ее разработку.

Следует иметь в виду и так называемые специальные обременения, которые могут лежать на обвиняемом. Так, обвинение, как правило, формулируется, доказывается прокурором, но то обстоятельство, что обвиняемый страдает душевной болезнью, исключающей вменяемость, может быть предметом доказывания самого обвиняемого или его адвоката.

По сфере действия различаются общеправовые и отраслевые презумпции. Отраслевая презумпция действует только в пределах отрасли права. Таково, например, предположение о компетентности вышестоящего государственного органа в вопросах, относящихся к ведению нижестоящего (подчиненного) государственного органа. Типичная ситуация – вышестоящий суд принимает к производству дело, подсудное нижестоящему суду.

Общеправовые презумпции действуют во всех без исключения отраслях российского права. Они превратились в своего рода, общеправовые принципы. В российском праве – это презумпция добропорядочности граждан, находящая выражение в уголовном процессе в презумпции невиновности обвиняемого, презумпция знания закона, презумпция истинности государственного правового акта.

Схема 19. Виды презумпций

Правовая фикция – несуществующее положение, признанное законодательством существующим и ставшее в силу этого общеобязательным.

Другой вид “юридического предположения”, так называемая юридическая фикция, известная еще римскому праву (fflctio – вымысел). Р. Иеринг говорил о ней как о “кажущемся акте”, с помощью которого достигается известный результат, одобренный данной системой права.          Р. Иеринг характеризовал юридическую фикцию как “юридическую ложь, освященную необходимостью”; она позволяет избегать трудностей, вместо того, чтобы преодолевать их, и представляет собой своего рода “технический обман”.

Римская юридическая фикция лишь отчасти подтверждает характеристику Р. Иеринга. Подобно праву других народов древности, римское право видело, например, в военнопленном раба, “говорящее орудие”, лишенное гражданских прав. Соответственно данной непреложной правовой и политической доктрине дети военнопленного не имели права на наследство, оставленное попавшим в рабство отцом. Чтобы обойти связанные с этим трудности и восстановить справедливость наперекор догме, была создана фикция, по которой пленного следовало считать “мертвым в момент пленения”. Идя тем же путем, закон предписывал, чтобы завещания римских граждан, оказавшихся во вражеском плену, рассматривались, как если бы они были составлены в Риме. “Как бы”, замечают по этому поводу некоторые исследователи, является наглядным внешним выражением юридической фикции. В то время как презумпции имеют дело с вероятностными категориями, которым придается значение действительных (“всякое лицо признается невиновным, пока...”), юридическая фикция признает за действительное то, что на самом деле может быть ложным (“Как если бы...”). Убедительным примером служит известное английское положение “Король не может ошибаться”, изобретенное в качестве юридической основы неответственности короны и импичмования ее министров, чьи “советы” могут быть сочтены ошибочными или преступными. Для некоторых школ буржуазного правоведения (например “чистой теории права”) юридическая фикция является не только закономерным ответом на требования жизни, но даже желательной акцией, поскольку “фиктивными” по своему содержанию объявляются не только субъект-объект, но и само право. Такого рода позиция вытекала из представления о праве как специфической социальной технике, основанной на человеческом опыте.

Обращаясь к сравнительно недавнему прошлому, отметим, что история законодательства о буржуазных акционерных обществах испытала на себе влияние представлений о юридической фикции как законоустановленной неправде. Прежде всего оказываются в резком противоречии общее правило, устанавливающее минимальное число участников акционерной компании, и реальность ее “единочленного” варианта. Уже по одному этому выступает наружу теория фикций. Кроме того, юристы, имеющие отношение к такого рода “ассоциациям”, испытывают понятные трудности в попытке определить их юридическую природу: то ли это ассоциация “публичного права”, то ли “частного”? Отсюда и та новая цивилистическая терминология, которая квалифицирует подобные ассоциации как “симуляцию” образца, “неизбежное зло” и пр. Отсюда теория, которая придает юридической фикции значение желательной позитивной конструкции, облегчающей “правообразование”. Новое значение фикций в современном буржуазном праве мотивируется так же как 50 лет назад, тем, что “именно доктринальное и судебно-практическое толкование имеет своей деликатной задачей поддержание гармонии между законом и жизнью”.

Неразработанность вопроса о фикциях затрудняет их оценку, но во всяком случае можно сделать вывод, что как реальный правовой институт юридическая фикция играет и положительную, и отрицательную роль. В отношении к юридическому лицу она оказалась исторически полезным “вымыслом”, поскольку “давала необходимое объяснение факту возникновения и деятельности юридических лиц в качестве самостоятельных субъектов...”. Она не без пользы служила конструированию некоторых категорий недвижимости “по их назначению” (вещей по природе своей движимых, но изготовленных и приобретенных для эксплуатации недвижимостей, т.е. орудий труда и пр.). Она не без пользы призывается на службу и по сей день, когда законами о морской ипотеке приравниваются к недвижимостям морские суда. Конечно, то, что земля в Англии до сих пор (то есть со времен Вильгельма Завоевателя) считается достоянием короны, есть анахронизм, но на этой именно правовой основе (фикции) парламент строит свое правомочие объявлять национальным достоянием те или иные ископаемые.

Новое индийское право так опутано старым, что его применение невозможно без привлечения фикций: считается, что при разноречии между ведами и смрити (правовыми комментариями вед) действуют веды; если же находится смрити, которому нет основания в ведах, принимается за достоверное то, что соответствующая норма существовала в ведах, но оказалась потерянной [25]. Фикции – это положения заведомо неистинные. Однако они широко используются в различных отраслях знаний. Будучи закрепленной в законодательстве, фикция становится правовой (юридической). Применялись правовые фикции уже в древних правовых системах. Таковой, в частности, была фикция римского права о признании “по вымыслу” иностранца римским гражданином, если он выступал истцом или ответчиком в гражданских сделках.

Фикции были известны и советскому праву. Так, часть 3 ст. 21 ГК РСФСР устанавливала: “Днем смерти гражданина, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим”. Является ли истинным положение о том, что днем смерти гражданина считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим? Нет, конечно, ибо оно не соответствует действительности. Более того, можно с уверенностью сказать, что оно даже невероятно. И если иногда может совпасть день вступления решения суда в законную силу с днем действительности смерти гражданина, то это будет совершенно случайное совпадение. Следовательно, в норме устанавливается положение, которое заведомо лишено истинности, т.е. признается существующим то, чего на самом деле не существует.

Этот прием правотворческой техники встречается еще реже, неже­ли правовые презумпции. Его даже можно признать исключительным. Применение фикций связано с тем, что на практике встречаются на­столько сложные жизненные ситуации, что крайне трудно установить их абсолютную достоверность. Здесь законодатель использует фикцию как прием правотворческой техники (своего рода ухищрение), для того чтобы добиться бесспорных решений. Примеры фикций:

· усыновление;

· признание гражданина безвестно отсутствующим, если он не дает о себе знать в течение года;

· признание гражданина умершим при отсутствии о нем сведе­ний в течение пяти лет;

· снятие судимости;

· освобождение от уголовной ответственности при деятельном раскаянии и др.

Правовая фикция— этоне существующее положение, но в силу определенных обстоятельств признаваемое законодателем как ре­альное, существующее и ставшее в силу этого обязательным.

Фикция представляет собой еще более искусственный и произ­вольный технический прием, чем презумпция. Фикция — это способ формулирования права, при котором юридическая ситуация создает­ся при незнании или явном и добровольном противоречии с конкрет­ной естественной реальностью. Она определяет юридическую норму, которая станет обязательной для всех и будет защищать вымышленный факт от любого опротестования. Таким образом, фикция является юридическим образованием, противоречащим реальности, но созна­тельно используемым для достижения ряда юридических последст­вий или желаемых судебных решений. Можно сказать, что примене­ние фикций ведет к закреплению вымысла в праве и является ложью во благо.

Законодатель вводит фикции в нормативные акты не от хорошей жизни. Другие способы урегулирования правовой ситуации, которая имеет большую степень неизвестности, являются настолько дорого­стоящими (по времени или материальным затратам), что становятся неэффективными. Фикции — это «спасательный круг», который бро­сает законодатель правоприменителю, ответственному за разрешение конкретных правовых ситуаций[26].

В гражданском процессе применяется следующее правило: судебная по­вестка направляется по прежнему месту жительства при отсутствии сообще­ния о перемене места жительства, хотя суду достоверно известно, что ответ­чик там не проживает, и повестка до адресата не дойдет. В самом деле, не объявлять же всероссийский розыск, чтобы обеспечить присутствие ответчи­ка, например, при рассмотрении дела о расторжении брака. Это потребует значительных общественных затрат, да и время растянется надолго.

Смысл фикции всегда выражается словами «как бы», «как если«допустим». Но в отличие от презумпций этот вымысел неопро­вержим. Фикция всегда императивна. Вот два примера фикций, которые приводит в своей статье известный процессуалист И. Зайцев[27]. Рели сторона удерживает и не представляет письменное или вещест­венное доказательство, предполагается, что сведения, в нем содержа­щиеся, направлены против интересов этой стороны и считаются ею признанными (хотя это не доказано).

Если сторона уклоняется от проведения экспертизы и без нее экспертизу провести невозможно, суд вправе признать этот факт (для установления которого нужна была экспертиза) установленным или опровергнутым.

Можно дать сначала укрупненную классификацию фикций (ма­териально-правовые и процессуально-правовые), а затем провести ее по отраслям. Однако сразу же оговоримся: большинство фикций так или иначе связано с частным правом. Причина проста: вымысел, если и даст сбой, затронет лишь небольшой круг лиц и не приведет к деста­билизации правовой системы в целом.

Большое количество фикций в наследственном праве. Можно напом­нить о принципе декларативного действия разделения наследственного имущества, согласно которому каждый наследник получает свою долю на­следства непосредственно от покойного, даже после того как имущество несколько лет находилось в нераздельном владении. Есть и фикция, свя­занная с представлением к наследованию только еще зачатого ребенка, ко­торый в соответствии с этой нормой считается родившимся каждый раз, когда такое решение совпадает с его интересами.

Есть фикции общего порядка, но их очень мало.

Наиболее знаменитая из всех фикций стала поговоркой - «незнание за­кона не освобождает от ответственности». В условиях характерного для на­шего времени появления огромного числа законов и регламентов эта фор­мулировка становится фикцией даже для самих юристов[28].

О. А. Курсова предлагает еще несколько классификаций фикций[29]:

1) по источнику, в котором фикции содержатся:

· конституционные;

· находящиеся в законе;

· содержащиеся в подзаконных актах;

2) по способу выражения:

· сформулированные в виде суждений (отрицательных или

утвердительных);

· сформулированные в виде неопровержимых предположений;

3) по характеру правовых ситуаций:

· фиктивные факты;

· фиктивные состояния.

Значение фикции велико.Они были крайне полезны во всех ар­хаичных юридических системах. В настоящее время их количество сократилось, да и применение фикций сильно ограничено. Это связа­но с тем, что постоянно совершенствуется искусство доказывания, на­ходят применение все более технологичные методы установления юридических фактов.

Не следует рьяно критиковать юридические фикции. Их сущест­вование оправдывается исключительно правовыми целями, главная из которых — стремление к порядку и эффективности. Значение фик­ций состоит в том, что они:

· способствуют переводу обыденной реальности в реальность правовую;

· устраняют неопределенность в правовом регулировании;

· помогают упростить юридические отношения и сделать право­вое регулирование устойчивым и стабильным;

· способствуют охране прав граждан;

· помогают добиться справедливости порой на грани или напере­кор истине;

· сокращая ход и объем правовой деятельности, облегчают уста­новление обстоятельств и тем самым делают правовую систему эко­номной;

· способствуют эффективности юридической деятельности.

Правовые аксиомы.

Этому приему правотворческой техники не повезло: в юридиче­ской науке правовым аксиомам традиционно уделяется мало внима­ния[30].

Большинство ученых, так или иначе затрагивающих эту пробле­матику, согласны с тем, кто в праве достаточно общепризнанных по­ложений, закрепленных в законодательстве.

А.Ф. Черданцев считает, что право не содержит в себе правовых аксиом. Они могли бы быть в юридической науке, но она, как и многие социальные науки, настолько динамична, что найти общепризнанные истины не удается и в ней.

И все же максималистский взгляд не всегда способствует продви­жению вперед и в теории, и на практике. Возможно, в праве не удастся обнаружить общепризнанные положения, дошедшие до нас через много тысяч лет. Однако, рассматривая ограниченный исторический отрезок человеческого бытия, мы их обнаружим.

Правовые аксиомы — это общепризнанные истины, не требую­щие доказательств, находящие либо прямое, либо косвенное отра­жение в нормах права.

Правовая аксиома, прежде чем найти отражение в законодатель­стве, зарождается в сознании людей. В ней находит отражение много­вековой опыт человечества. Правовыми аксиомами являются про­стые по содержанию жизненные правила, в которых находят отраже­ние начала справедливости[31]. Таким образом, найти отражение в нормах права должны лишь такие общепризнанные идеи, в которых заложен большой нравственный потенциал.

Вот примеры некоторых из них.

Нельзя быть судьей в своем деле. На основе этого правила введена уго­ловно-процессуальная норма, согласно которой судья не может рассмат­ривать дело, если его участниками являются его родственники.

Никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников (ст. 51 Конституции РФ).

Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением (ст. 54 Конституции РФ).

Закон, устанавливающий более суровую ответственность, обратной си­лы не имеет (ст. 54 Конституции РФ).

Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление (ст. 50 Конституции РФ).

Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ст. 45 Конституции РФ).

Гораздо реже правовые аксиомы сначала разрабатываются юри­дической наукой, а затем вводятся в законодательство. Например, по­сле многих лет жизни в Советском государстве, где существовала ад­министративно-командная система и утвердился принцип жизни «что не разрешено, то запрещено», ученые много поработали, чтобы доказать, что в обществе, основанном на рыночной экономике, долж­но действовать другое аксиоматичное правило, определяющее пове­дение граждан: «разрешено все, что не запрещено»[32].

Конечно, в юридической науке содержится гораздо больше акси­ом, и далеко не все из них переходят в законодательство. Вот некото­рые из них, пришедшие еще из римского права.

Где есть право, там есть и его защита.

Судьи сами знают законы, стороны в процессе не обязаны доказывать их содержание.

Сила доказательств определяется их весомостью, а не количеством. Решение спора между двумя лицами, не должно вредить третьему лицу. Пусть будет выслушана и другая сторона. Да не превзойдет судья требования сторон.

Правовые аксиомы делятся на следующие виды:

а) по характеру — общие и отраслевые;

б) по содержанию — утверждающие и отрицающие. Значение правовых аксиом заключается в том, что они:

· упрощают правовое регулирование, благодаря чему законода­тельство становится более доступным для граждан;

· делают правовое регулирование экономным;

· способствуя экономии человеческого энергии в процессе правоприменения, позволяют сделать его более мобильным;

· позволяют сделать правовое регулирование более эффективным.

Исключения.

Этот правотворческий прием хотя и носит технический характер, все же затрагивает содержание права. В принципе, исключения из правовых правил в определенных случаях являются необходимыми и полезными средствами формирования содержания права. Однако ко­гда они становятся чрезмерными, их существование не всегда воспри­нимается всеми положительно. Более того, их применение может ввергнуть право в более или менее обширную и характерную неспра­ведливость.

Исключения — это прием правотворческой техники, который по­зволяет изменить общее правило поведения, не соблюдать то, о чем гласит закон, какое-либо правило, соглашение, в особых или специ­альных целях или интересах.

Смысл исключения состоит в том, чтобы дать возможность извлечь определенным субъектам права для себя пользу из этого или причи­нить вред какому-либо субъекту права или правовому явлению.

Исключения могут либо устанавливаться по соглашению (в сфе­ре частного права), либо быть легальными и устанавливаться законо­дательством (в сфере публичного права).

Отступления по соглашению связаны с договором, по которому одна из сторон уступает в пользу другой дополнительные преимущества по сравне­нию с предусматриваемыми в законе или, наоборот, вынуждена взять на себя более тяжелые или дорогостоящие обязательства. Законодательство вполне допускает такой вид исключений, если они не затрагивают законы, касаю­щиеся общественного порядка. Например, в трудовом договоре для конкрет­ного работника устанавливается возможность работать дома, а не в офисе.

Легальные исключения устанавливаются законодательством. Их необходимость может определять представительный орган (при изда­нии закона) либо Президент (при издании указа), либо Правительст­во (при издании постановления) и т.п. Такие исключения распростра­няются на целую категорию лиц.

В соответствии с Законом Российской федерации «О государственной гражданской службе» (2004 г.) государственным служащим запрещено (ст. 17):

· участвовать на платной основе в деятельности органа управления коммерческой организацией, за исключением случаев, установленных фе­деральным законом;

· осуществлять предпринимательскую деятельность;

· получать в связи с исполнением должностных обязанностей возна­граждения от физических и юридических лиц (подарки, денежное возна­граждение, ссуды, услуги, оплату развлечений, отдыха, транспортных рас­ходов и иные вознаграждения).

· использовать в целях, не связанных с исполнением должностных обязанностей, средства материально-технического и иного обеспечения, другое государственное имущество, а также передавать их другим лицам;

· принимать без письменного разрешения представителя нанимателя награды, почетные и специальные звания (за исключением научных) ино­странных государств, международных организаций и др.

В строго правовом плане система исключений может показаться шокирующей, поскольку наносит ущерб фундаментальному принци­пу права — равенству граждан перед законом, провозглашенному в Конституции Российской Федерации.

Содержание двух пенсионных законов — «О трудовых пенсиях в Рос­сийской Федерации» и «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» - наводит именно на эту мысль. В первом устанавливаются пенсии для всех наемных работников. Второй Закон носит исключи­тельный характер, поскольку устанавливает исключения для назначения пенсий государственным служащим, военнослужащим и некоторым дру­гим категориям населения. Особо поражают пенсии государственных слу­жащих: их размер может доходить до 75% их месячн