Кризисы и революции познания

Даже в нормальной науке в резуль­тате постановки вполне корректных вопросов иногда обнаруживается, что ответы на них не могут быть получены в рамках существующей парадигмы. Это означает, что наука перестает быть нормальной и вступает в период кризиса. В ситуации кризиса снова появляются различные подходы к объяснению мира, возникают разные школы, опирающиеся на противостоящие друг другу системы взглядов, по­скольку единого метода, гарантирующего правильный результат при корректной постановке вопроса, больше не существует.

Многие члены сообщества прилагают все усилия, чтобы каким-нибудь образом сохранить парадигму: подправить, улучшить, иногда даже сделать вид, будто и проблемы никакой не существует. Однако в целом наука (в отличие от религии и иных сугубо идеологических систем взглядов) главной ценностью считает выяснение подлинного

{79}

устройства мира и во имя этого готова пересматривать и самые старые, казавшиеся незыблемыми догмы.

Кризис разрешается научной революцией, в результате которой меняется взгляд на мир, ставятся новые вопросы, а старые формули­руются иначе. Господствовавшие ранее законы и методы отчасти со­храняют свое значение как частные случаи, справедливые в опреде­ленных условиях, но главные системообразующие компоненты преж­него подхода оттесняются на периферию, изменяется вся структура представлений и понятий науки, весь строй ее языка.

Таким образом, кризис есть состояние дисциплины, в котором осознана неудовлетворительность старой парадигмы, необеспечен­ность ее претензий на объяснение всех явлений, относящихся к сложившейся предметной области. Кризис конца XIX — начала XX века, начавшийся в математике и физике, постепенно превратился в тотальный кризис теории познания и научной методологии, охватив­ший всю культуру. Он и привел к той революции в методах познания действительности, которая разворачивается в настоящее время.

Истина и модель

Понятие истины в XX веке постепенно уступает место понятию модели, осознаются принципиальная неполнота и схематичность любого описания явлений, принципиальное отсутст­вие возможности вполне точного и полностью формализованного знания. (Вопрос, считавшийся прежде вполне естественным и, кстати сказать, постоянно возникающий в образовательной практике: «так что же такое свет на самом деле — частица или волна?» оказался не имеющим смысла, неправильно поставленным. Свет не частица и не волна, просто физика в процессе своего развития выдвинула эти две конкурирующие модели, каждая из которых в свое время казалась воплощением истины, но, как выяснилось, ни одна из них не может описать всю совокупность оптических явлений.)

Физика выработала новые представления о стандартах теоретичес­кой деятельности, углубляясь все основательнее в структуру материи, переходя ко все более элементарным уровням организации объектов. Дисциплины, имеющие дело со сложными системами, живыми и социальными, обнаружили ограниченность привычной причинной логики.

Когда рушится представление о единственности истины, прекра­щается и конфронтация между различными способами видения ре­альности, если только эти способы добросовестны, если стороны,

{80}

выдвигающие различные модели, открыты для диалога. Дисциплина любой степени зрелости, вообще любая результативная творческая активность человека, представленная в культуре (удержавшаяся там), отвечает, стало быть, каким-то существенным познавательным по­требностям человека и вносит свой вклад в общую копилку представ­лений о мире.

Кризис теории познания ныне разрешается научной революцией, совершается переход от представления о единственности истины и возможности сколь угодно точного познания (и полностью формали­зованного выражения его результатов) к осознанию приближенности, модельности описания мира и необходимости согласования различ­ных моделей и выражающих их языков описания явлений.

Происходит изменение и смысла понятия «объективное» по отно­шению к результатам познания. Оно перестает означать истину, не зависящую от человека и его специфического способа познания ми­ра, — таких истин, вероятно, и не может быть. Сосуществование в культуре различных интерпретаций мира, разных версий его устрой­ства, их согласование между собой в процессе диалога творит единую внутренне разнообразную культуру, которая только и может в своей целокупности объективно выразить возможности человека в позна­нии мира.

Познание и образование

Ребенок с самого рождения активно и настойчиво познает мир. Естественная любознательность побуждает его накапливать знание об окружении, и постепенно он приобретает способность ориентироваться в микросреде — дома, во дворе, в бли­жайшей окрестности. В процессе самопроизвольного развития позна­ние и образование даже трудно разделить: интересы и склонности ведут ребенка по пути познания, результаты которого претворяются в его образование.

Положение меняется, когда взрослые начинают прилагать специ­альные усилия для организации образования. Родители нередко ста­раются расширить сферу интересов ребенка, включая туда музыку, танцы, спортивные упражнения, иностранный язык. В этом, разуме­ется, нет ничего дурного, если только не применяется насилие, но именно так обычно начинают расходиться процессы познания и об­разования. Расхождение углубляется при столкновении ребенка с системой образования, которая предлагает познавать вполне опреде­ленный материал в размеренном порядке рассчитанными порциями.

{81}

Отнюдь не все, что предлагается детям для изучения, соответствует интересам, способностям и склонностям каждого ребенка, поэтому проблема согласования спонтанного (естественного) образования с организованным остается до сих пор жгуче актуальной.

Понимание

Общая характеристика

Едва ли есть более сложный объект для понимания, чем само понимание. Являясь субъективным пережива­нием, порой очень сильным и внятным, оно тем не менее очень плохо поддается определению. Этимологически «понять» на старом русском языке означает «взять в руки», а когда человек хочет сказать «Я по­нимаю» по-английски, он говорит «I see», что буквально означает «Я вижу». Понимание, таким образом, — это умственное, символическое овладение, возможность ясно видеть объект в его взаимосвязях с другими, «держать его в руках», поворачивать, рассматривать отдель­ные его аспекты.

Знать и понимать — разные вещи. Знать в первую очередь означает помнить; знания, которыми человек обладает, — это сумма сведений, которые он может воспроизвести и в справедливости которых уверен. Можно знать тысячи вещей, никак друг с другом не связанных, такое знание обеспечивает, например, успешность в разгадывании крос­свордов. Но понимать — означает постигнуть смысл и значение объ­екта, разместить объект в контексте мировосприятия, сложившемся у человека к данному моменту.

Виды понимания

Психология выделяет разные виды понимания. В частности, традиционно противопоставляются друг другу такие модели понимания, как постепенное, пошаговое овладение истиной путем проб и ошибок и внезапное усмотрение структуры объекта или явления в целом, мгновенное постижение, озарение.

Общаясь с другими людьми, человеку все время приходится со­вершать усилия понимания. Считается, что основным механизмом здесь является идентификация — неосознаваемое отождествление себя с другим субъектом, группой и т.п. Идентификация позволяет даже маленькому ребенку понимать поведение других людей: он как бы принимает их социальные роли, усваивает образцы поведения «зна­чимых других». По Зигмунду Фрейду, именно этот механизм обеспе-

{82}

чивает связи в социальной группе, создает эмоциональную общность; своеобразное психическое «заражение» личностью другого и других может даже приводить к таким явлениям, как психическая инфекция, когда охваченная единым порывом толпа совершает поступки, в которых отдельный человек, оставшись наедине с самим собой, может потом горько раскаяться.

На отождествлении себя с другим основано любое подражание, ос­воение новой социальной роли, принятие ценностей, норм, образцов. Почувствовать себя на месте другого человека, попытаться вжиться в его чувства и мысли, ощутить его жизненную позицию как свою собствен­ную — все это позволяет освоить (сделать своими) различные жизненные позиции, расширить свой внутренний опыт, нормально пройти путь социализации.

К видам понимания относится и проекция — перенесение собст­венных ощущений, мотивов, особенностей личности и мировосприя­тия на другие объекты. Мы понимаем другое и других через себя, потому что только себя самих мы знаем хоть и не слишком хорошо, но все же «из первых рук». Человек особенно склонен приписывать другим людям собственные ощущения, когда испытывает какую-ни­будь очень сильную потребность: голодному кажется, например, что вокруг него все хотят есть.

Восприятие других людей, групп, вообще внешнего мира зависит от нашего собственного чувственного, душевного и духовного опыта; понимание и оценка ситуаций, событий и людей зависят от наших целей и намерений, от всей системы ценностей личности, в частности от значимости для нее групповой принадлежности. Поэтому так называемая социальная перцепция — восприятие и понимание других личностей и групп — крайне субъективна и не может быть иной.

Все названные механизмы отчасти перекрываются, их невозможно строго отделить друг от друга. Аналогичным образом дело обстоит и с эмпатией. Этот термин обычно используется, когда подразумевается сопереживание, постижение эмоционального состояния другого чело­века, вживание, проникновение-вчувствование в его переживания. Чисто эмоциональная эмпатия основана на подражании реакциям дру­гого человека, на воспроизведении внешних признаков его поведения, но эмпатия может включать и интеллектуальные операции сравнения и сопоставления. Особое значение развитой эмпатии для успешной пси­хотерапевтической и педагогической работы показал выдающийся представитель гуманистической психологии Карл Роджерс.

{83}

Еще одним механизмом понимания является каузальная атрибу­ция — приписывание тех или иных причин и мотивов поведению других людей, социальных групп и своему собственному. Эмоцио­нальная охваченность и работа защитных механизмов психики при­водят к систематическим различиям в понимании (интерпретации) собственного поведения и поведения других людей и групп: напри­мер, неудачные результаты собственной деятельности, как правило, приписываются действию внешних факторов и причин, а у других они считаются закономерно вытекающими из их неумелости; удач­ные, успешные результаты собственной деятельности приписывают­ся внутренним факторам («я очень ловкий»), а другим якобы просто повезло.

Условность понимания

Понимание неотделимо от познающего субъекта. При всей яркости и субъективной наполненности этого переживания оно может оказаться обманчивым — интуиция никогда не обманывала только того, кто ею не обладает. Субъективное про­странство человека заполнено понятиями и представлениями, при помощи которых в его психике представлено внешнее, «объектив­ное», «реальное» пространство. Только неуспех практики может на­помнить о том, что объективный мир отображается приближенно и условно, что человек всегда имеет дело со своей собственной версией внешнего мира, а не с ним самим. «Слова и символы так же относятся к миру реальности, как карта к территории, которую она представля­ет... Мы живем по воспринимаемой «карте», которая никогда не есть сама реальность» (Карл Роджерс).

Психология и рассматривает понимание прежде всего как субъек­тивное ощущение. В процессе общения встречаются, сталкиваются и согласовываются (если согласовываются) разные понимания, основан­ные на различных системах восприятия и представления мира. Человек часто считает свое собственное понимание единственно верным, пото­му что он естественным образом видит мир именно так и, как говорят, верит своим глазам. В развитии ребенка (и человеческого рода) отход от такой наивной точки зрения совершается очень долго и трудно. В фи­лософии и науке постоянно происходят процессы согласования различ­ных пониманий (моделей) объектов и явлений, разработка общего, конвенционального (основанного на соглашении) понимания струк­туры той или иной области познания и общего языка для ее описа­ния.

{84}