Понимание как интерпретация

На границах культур всегда про­исходят разрывы понимания: мы с большим трудом понимаем про­шедшие эпохи, иное мировосприятие, иные обычаи. В культуре мно­гих народов зафиксированы привычные противопоставления, скажем, Востока и Запада («Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись» — Редъярд Киплинг). Для современного городского чело­века трудной задачей является понимание природы (еще в прошлом веке Федор Иванович Тютчев взывал: «Не то, что мните вы, природа, не слепок, не бездушный лик, в ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык»). Для современного школьника ста­рая русская классика (скажем, Фонвизин), вероятно, не проще для понимания, чем японские стихи.

При любых затруднениях такого рода приходится проделывать работу интерпретации, стараться раскрыть контекст чужой культуры, расшифровать значение тех или иных явлений для ее носителей. Су­ществует специальная дисциплина, занимающаяся проблемой пони­мания, которая называется герменевтикой. Это искусство и отчасти теория толкования текстов, берущие свое начало в древней Греции, где приходилось толковать изречения оракулов, произведения Гомера и другие тексты, допускающие многозначную интерпретацию.

Особенно наглядно проявляется проблема взаимопонимания различ­ных культур при переводе значительных памятников религии, филосо­фии или литературы (примером могут служить переводы Библии или античных произведений на новые языки). Задача герменевтической ин­терпретации — через особенности стиля, речи, интонации, построения фразы постигнуть произведение как выражение индивидуальности ав­тора, принадлежавшего определенной эпохе.

Герменевтический круг

В герменевтике возник даже свой пара­докс — герменевтический круг. Святой Августин, один из отцов христианской церкви, сформулировал этот парадокс следующим об­разом: для понимания святого писания необходимо в него верить, но для того чтобы верить, необходимо понимание. Сходным образом сформулировал проблему Ф. Шлейермахер в XIX веке: для понимания целого необходимо понимать смысл частей, его составляющих, а чтобы понимать их как части некоего целого, нужно иметь представ­ление о его смысле. Этот ряд формулировок можно и продолжить: понимание текста возможно только при понимании личности автора, но достигнуть понимания личности автора нельзя иначе, кроме как

{85}

посредством восприятия текстов; понимание автора невозможно без понимания эпохи, но достичь понимания эпохи можно только через восприятие произведений различных авторов, принадлежащих этой эпохе.

Парадокс, тем не менее, преодолевается в практической деятель­ности интерпретатора: ряд последовательных приближений позволя­ет добиваться приблизительного (приближающего к более глубокому) понимания, дает возможность интерпретатору как бы воссоздать творческий акт автора в контексте его культуры. Герменевтика, таким образом, есть «искусство понимания письменно зафиксированных жизненных проявлений» (Вильгельм Дильтей).

Внутреннее разнообразие культуры дает возможность взглянуть на вещи с разных сторон, а совмещение альтернативных интерпрета­ций позволяет видеть предметы объемно — в том объеме, который доступен нынешнему уровню понимания. «Моя точка зрения заклю­чается в том, что понимание никогда не представляет собой завер­шенного, статичного состояния ума. Оно всегда имеет характер процесса проникновения — неполного и частичного... Мой тезис таков, что, когда мы осознаем себя участвующими в процессе про­никновения, мы достигаем большего самопознания, чем в тех случаях, когда ощущаем завершенность работы нашего разума» (Элфрид Норт Уайтхед).

Понимание в образовании

Понимание в образовании многоли­ко: психологическое понимание ученика учителем, понимание про­цесса учения, понимание учеником того, что стремятся сделать ча­стью его образования. Как сказано выше, понимать означает раз­местить объект в его контексте. Нельзя понять то, что никак не связа­но с предыдущим опытом, с ныне существующей системой моделей мира: новое восприятие размещает объект на той карте, которая ото­бражает освоенную к настоящему моменту территорию (культурную нишу).

Процесс понимания соединяет одно с другим звенья цепи позна­ния: существующая в данный момент карта определяет возможность восприятия новой информации, но одновременно само усилие раз­мещения нового преобразует нынешнюю карту. Творческое усилие совершенствует контекст восприятия мира и тем самым подготавли­вает новое, более глубокое понимание, а бездумное заучивание текс­тов обременяет память, ничего не меняя в способности понимать.

{86}

Творчество

Общая характеристика

Творчеством в обыденном словоупотреб­лении называют деятельность, порождающую нечто новое, т.е. что-то такое, чего никогда прежде не было. Словари по философии и пси­хологии указывают на создание новых ценностей, материальных и духовных. У В.И. Даля творчество — творение, сотворение, созидание как деятельное свойство.

Выдающийся французский философ XX века Анри Бергсон счи­тал, что творчество как непрерывное создание нового составляет сущность жизни, которая, по Бергсону, — поток творческого форми­рования, проходящий через человека, жизненный порыв («elan vital»); нечто первичное, подлинная и первоначальная реальность, проник­нуть в суть которой может только интуиция.

Этапы творчества

Существует довольно много моделей творчес­кого процесса от зарождения замысла до непредсказуемого момента рождения идеи. Грэм Уоллес в 1924 г. выделил следующие фазы: подготовку, созревание, озарение и проверку. Эти фазы, или этапы, выражают основную последовательность творческой деятельности: более или менее сознательная постановка задачи; непрестанно иду­щая бессознательная творческая работа; момент передачи сознанию найденного бессознательным результата, который всегда представля­ется крайне неожиданным; осознанная тщательная проверка.

Ганс Селье, знаменитый создатель теории стресса, делил процесс творчества на семь этапов. Первый — любовь, страстное желание, пла­менное влечение к постижению истины. Второй — оплодотворение кон­кретными фактами. Третий — беременность, ученый вынашивает идею. Четвертый — болезненные предродовые схватки, ученый чувствует бли­зость решения проблемы и мучается невозможностью выразить его. Пятый — роды, переход идеи из тьмы бессознательного в сознание при­носит ученому глубокое облегчение. Шестой — осмотр и освидетельст­вование новорожденного, проверка жизнеспособности идеи. И наконец, седьмой — жизнь, идея начинает самостоятельное существование.

«Озарение» в творчестве

Исследователи творчества многократно отмечали внезапность проникновения решения задачи в сознание. Акт мгновенного постижения структуры ситуации или объекта в пси­хологии называют инсайтом (от англ. «insight» — понимание, прони-

{87}

цательность). Важно подчеркнуть, что упоминание об озарении при­сутствует во всех известных самоотчетах творцов, а путь к нему, по­следовательность развития идей, приведшая к открытию, совершенно ускользает от внимания. Приведем свидетельства великого математи­ка и великого композитора.

«Наконец, два дня назад я добился успеха, но не благодаря моим величайшим усилиям, а благодаря Богу. Как при вспышке молнии, проблема внезапно оказалась решенной. Я не могу сказать сам, какова природа путеводной нити, которая соединила то, что я уже знал, с тем, что принесло мне успех» (Карл Фридрих Гаусс).

«Когда я чувствую себя хорошо и нахожусь в хорошем расположе­нии духа... или ночью, когда я не могу заснуть, мысли приходят ко мне толпою и с необыкновенной легкостью. Откуда и как приходят они? Я ничего об этом не знаю. Те, которые мне нравятся, я держу в памяти, напеваю... После того, как я выбрал одну мелодию, к ней вскоре присоединяется, в соответствии требованиями общей компо­зиции, контрапункта и оркестровки, вторая... Произведение растет, я слышу его все более отчетливо, и сочинение завершается в моей голове, каким бы оно ни было длинным... Если же при этом в процессе моей работы мои произведения принимают ту форму или манеру, ко­торые характеризуют Моцарта и не похожи ни на чьи другие, то клянусь, это происходит по той же причине, что, например, мой большой и крючковатый нос является моим, носом Моцарта, а не какого-нибудь другого лица; я не ищу оригинальности и сильно затруднился бы опре­делить свою манеру» (Вольфганг Амадей Моцарт).

Такого рода события не имеют ничего общего с логикой, посте­пенным разворачиванием аргументов, непрерывностью — вероятно, человек как бы присутствует при прорыве в сознание результата дол­гой бессознательной работы. А эта работа, в отличие от деятельности сознания, в качестве наиболее существенных компонентов включает одновременную обработку различных потоков внутренних и внешних восприятий, большую ассоциативную активность и способность об­разовывать связные композиции идей: «...видимость внезапного оза­рения — явный результат длительной неосознанной работы; роль этой бессознательной работы в математическом творчестве мне кажется несомненной» (Анри Пуанкаре).