В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ 32 страница

Ситуация в деревне стала поправляться. Производительность труда и сельском хозяйстве в 1955 г. выросла на 38% по сравнению с 1940. I) течение 5 лет после сентябрьского (1953) пленума среднегодовой прирост продукции аграрного сектора превышал 7%, но был мень­ше, чем при нэпе, когда он составлял 10%.

На февральско-мартовском (1954) пленуме ЦК было решено для быстрого увеличения производства зерна в течение ближайших трех нет освоить в районах Казахстана, Сибири, Урала, Поволжья 13 млн га целинных и залежных земель, создать там зерновые совхозы. Обраще­ние к молодежи получило широкий отклик. Более 500 тыс. юношей и девушек из разных городов и сел страны отправились на освоение целины. Их трудовой энтузиазм уже за три первых целинных года (1953— 1956) позволил освоить 32 млн га новых земель и увеличить валовой fOop зерна в стране с 82,5 до 125 млн т. В 1956—1958 гг. целина обеспе­чивала стране заготовку каждой второй, а потом — каждой четвертой тины хлеба. Из-за ветровой эрозии почв в 60-е годы часть освоенных юмель пришлось перевести в пастбища.

Гораздо меньший эффект дала попытка ускорить разрешение про-цовольственной проблемы в стране путем повсеместного посева куку­рузы. В 1954 г., обращаясь к комсомольцам, уезжающим на целину, Хрущев говорил: «Нам необходимо иметь больше кукурузы. И не толь­ко для того, чтобы ее ели люди, а главным образом на откорм птицы, гвиней и других видов скота». В январе 1956-го ЦК КПСС постановил считать распространение этой сельскохозяйственной культуры важ­нейшей партийной задачей. Под расширение посевов кукурузы пла­нировалось и развитие животноводства. После визита Хрущева в Аме­рику (1959) в стране началась подлинная кукурузная лихорадка. К 1963 г. площади под кукурузу были увеличены до 37 млн га (с 18 в 1955). Однако «королеве полей» не удалось вывести страну на «орбиту ком­мунистического изобилия». Сокращение посевов пшеницы и ржи ради кукурузы привело к общему снижению сбора зерновых.

447

«Соревнование» с США в производстве мяса, молока и масла на душу населения окончилось конфузом. Желание поскорее догнать Америку вело не только к росту производства (в первый год «соревно­вания» в СССР удалось увеличить производство мяса на 301 тыс. т, а в 1960 — на 1007 тыс.), но и к припискам, созданию видимости успеха. Наиболее показательна была попытка руководства Рязанской области увеличить в 1959 г. производство мяса в 4—5 раз. Мясо скупалось у. населения и в соседних областях, школьники выращивали кроликов, в колхозах и совхозах забивали даже молочный скот. В декабре был доложено, что область продала государству 100 тыс. т мяса вмест плановых 50 тыс., а в следующем году продаст 180—200 тыс. Секретар обкома А. Н. Ларионов получил звание Героя Социалистического Тру да, опыт рязанцев был рекомендован для повсеместного распростра­нения. Но в конце 1960-го обман раскрылся, и секретарь застрелился. В 1964 г., когда сошел с дистанции главный лидер соревнования, производство мяса в СССР достигло лишь 8,3 млн т. Продолжение «соревнования» в новых условиях привело к тому, что в 1983 г. СССР производил 16 млн т мяса (столько же, сколько США в 1956), а Со­единенные Штаты — 27,8.

В 1963 г. надежды на подъем сельскохозяйственного производства власти стали связывать уже не с кукурузой и энтузиазмом в «соревно­вании» с США, а с развитием промышленности минеральных удоб­рений и химизацией сельского хозяйства. В октябре ЦК КПСС и Совет Министров СССР опубликовали письмо ученым и работникам хими­ческой промышленности об увеличении производства минеральных удобрений и химических средств зашиты растений, декабрьский (1963) пленум ЦК принял специальное постановление об ускоренном раз­витии химической промышленности. Отдача от химизации пришлась на 70-е годы.

Не дала ожидаемого результата и осуществленная в соответствии с постановлением февральского (1958) пленума ЦК КПСС реоргани­зация машинно-тракторных в ремонтно-тракторные станции. Технику продавали колхозам. Предполагалось, что эта мера укрепит матери­альную базу колхозов и ликвидирует «двоевластие» на земле (колхо­зов и МТС), разбудит инициативу колхозников. Однако для многих слабых колхозов расходы на приобретение техники были непосиль ными. Ремонтная база в сельском хозяйстве оказалась подорванной. значительная часть механизаторов и специалистов МТС не захотели превращаться в колхозников и отправились в города.

Губительным для деревни стало начавшееся во второй половине 50-х годов сселение «неперспективных» деревень. В результате деятель ности Хрущева, как отмечалось на конференции, приуроченной к 100-летию со дня его рождения в апреле 1994 г., в России исчезло 139 тыс. деревень — по 13 в день. Не менее пагубным оказалось укруп­нение и преобразование колхозов в совхозы с одновременным свер-

448

тыванием личного подсобного хозяйства. В 1939 г. в стране было 234,1 тыс. колхозов, не считая рыболовецких, и 4 тыс. совхозов. К концу 1965-го число колхозов сократилось до 36,3 тыс. (в 6,4 раза), количество сов­хозов выросло до 11,7 тыс. (в 2,9); в них было занято соответственно 18,6 и 8,2 млн человек.

В 1958—1964 гг. размеры приусадебных участков в колхозах сокра­тились на 12% (до 0,29 га), в совхозах — на 28 (до 0,18). Производство мяса и молока в личном подсобном хозяйстве упало на 20%. 20 августа [958 г. было принято постановление «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках». Оно касалось около 12 млн городских семей, имевших свои огороды, и воспринималось как «малое раскулачивание». Сведение к минимуму мелкого крестьянского хозяйства опустошало важнейший источник поступления продовольствия, недостаток которого страна остро ощутила уже в начале 60-х годов. Все это существенно отразилось на уровне производства продукции сельского хозяйства в целом и на общем настрое жителей деревни, особенно молодежи. В 1960—1964 гг. 7 млн сельчан, включая 6 млн молодых людей (до 29 лет), перебрались на жительство в города. С отставкой Хрущева необоснованные ограни­чения, касающиеся подсобных хозяйств, были отменены.

Общий баланс успехов и неудач в развитии сельского хозяйства виден из следующих цифр. Сельскохозяйственное производство в СССР за 1951-1955 гг. выросло на 20,5%; в 1956-1960 - на 30; в 1961-1965 — на 18 (за 3 года шестой пятилетки — на 32, в годы семилет­ки — на 15 вместо запланированных 70). Среднегодовые темпы приро­ста валовой продукции сельского хозяйства были значительно ниже, чем в промышленности. В первое из названных пятилетий они состав­ляли 4,1% в год; во второе — 5,7; в третье — 2,4. Планы подъема сельского хозяйства выполнить не удалось.

Низкие темпы развития сельского хозяйства замедляли рост на­ционального дохода страны (вновь созданная стоимость во всех отрас­лях сферы материального производства). Тем не менее 1951 — 1960 гг. оказались рекордными по среднегодовому приросту национального дохода в отечественной истории XX в. — 10,3% по официальным дан­ным. На протяжении следующего десятилетия они составляли 7% в год. Альтернативные подсчеты (экономисты В. В. Попов, Н. П. Шмелев; 1990) показывают, что в 50-е годы национальный доход ежегодно возрастал на 9,3; в 60-е — на 4,2%.

Исследованием академика Н. П. Федоренко (2001) установлено, что национальное богатство страны в 50-е годы прирастало в среднем на 10% в год; в 60-е — по 10,5. В целом хрущевский период правления (1953—1964) характеризуется ежегодным приумножением националь­ного богатства на 9,3%. Итог мог быть более впечатляющим, если бы не издержки безудержного реформаторства.

449

15-5578

Социальная сфера. Первая послевоенная перепись населения СССР, проведенная 15 января 1959 г., отразила существенный рост числен­ности жителей страны. Их насчитывалось 208,8 млн человек против 190,7, зафиксированных 17 января 1939-го. Доля горожан составляла 48%. В 1962 г. впервые в истории страны численность городского насе­ления (111,2 млн) превысила численность сельских жителей (108,6). Если за четвертое десятилетие XX в. число рабочих и служащих в про­мышленности выросло в 1,17 раза, то за пятое десятилетие — почти в полтора раза (с 15,3 до 22,3 млн). Рост происходил за счет колхозни­ков и членов городских промысловых артелей: на долю промкоопера­ции в 1955 г. приходилось 8% всей промышленной продукции. Помимо выпуска разнообразных изделий повседневного спроса в этом секторе экономики оказывались различные услуги населению. В 1956 г. переве­дены в государственную собственность наиболее крупные промарте­ли, а в 1960 г. промкооперация в городах полностью слилась с госу­дарственным сектором экономики. Таким образом, 1,4 млн бывших членов артелей приобрели статус рабочих и служащих.

Самым отрадным явлением 50-х годов стало завершение истории «архипелага ГУЛАГ» с его своеобразной структурой населения. При­ток в него новых осужденных-«контрреволюционеров» практически прекратился, а поток освобожденных и реабилитированных после XX съезда партии усилился. Если на 1 января ! 955-го в лагерях и колониях содержалось 309 тыс. политических заключенных, то к началу 1956 — 114, а к апрелю 1959 — II тыс., или \,Ь% от всего населения ГУЛАГа. Сокращение числа заключенных в лагерях было связано также со смяг­чением наказаний по уголовным преступлениям. В результате размер подведомственного Главному управлению лагерей МВД хозяйства со­кратился к 1959 по сравнению с 1953 г. более чем в 2 раза: в нем насчитывалось 948 тыс. заключенных. Из материалов партийных кон­ференций, проходивших после ХХП съезда КПСС, известно, что в Москву в 1955-1957 гг. возвратились около 6% членов партии, аресто­ванных здесь в 1936-1939. В целом по СССР из I млн членов партии, арестованных во второй половине 30-х годов, вернулись после 15—18-летнего заключения около 60—80 тыс.

Еще более масштабные изменения в социальную структуру обще­ства вносило сокращение численности таких сограждан, как ссыль­ные. В 1954 г. сняты ограничения с бывших кулаков, выселенных из своих мест в годы коллективизации, а в 1955-м спецпоселенцам нача­ли выдавать паспорта, их стали призывать в Советскую Армию. Объяв­лена была амнистия гражданам, сотрудничавшим с оккупантами в годы Великой Отечественной войны. В 1956 г. последовал целый ряд указов, снимавших правовые ограничения с выселенных в годы вой­ны карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев, крымс­ких татар, месхетинских турок.

450
 

В 1956—1957 гг. восстановлена государственность чеченцев, ингу­шей, балкарцев, карачаевцев, калмыков. Поволжских немцев и крым­ских татар это не коснулось. В 1964 г. был отменен Указ Президиума ВС СССР от 28 августа 1941 г. в отношении советских немцев, но лишь в части, содержащей огульные обвинения в пособничестве оккупантам. И 1967 г. подобное обвинение сняли с крымских татар. В конце 60-х годов процесс реабилитации был свернут.

Развитие народного хозяйства в 1953—1964 гг. позволяло государ­ству направлять все увеличивающуюся часть национального дохода на социальные нужды, улучшать условия труда, повышать заработную млату, продовольственную и товарную обеспеченность населения. Уже к 1956 г. люди стали покупать почти в два раза больше мяса и масла, а также одежды и обуви. После XX съезда эта линия была продолжена. С января 1957-го повышалась минимальная зарплата на производстве, л строительстве и на транспорте, был установлен необлагаемый ми­нимум заработной платы. В марте 1957 г. снижены налоги на рабочих и служащих. Прекратились внутренние займы, раньше составлявшие минимум месячную зарплату и носившие принудительный характер. В 1956 г. рабочий день рабочих и служащих по субботам и в предпразд­ничные дни был сокращен на два часа, в 1957-м начался переход на семичасовой рабочий день. Реальные доходы рабочих и служащих с 1950 по 1958 г. выросли в 1,6 раза и увеличивались в последующем. Минимальная зарплата выросла с 40—45 рублей в 1957-м до 60 в сере-пине 60-х годов; среднемесячная -~ с 78 в 1958 до 95 рублей в 1965-м. Основную часть семейных расходов горожан составляли затраты на питание — более 50% заработной платы.

Доходы семей несколько возросли с отменой с сентября 1956-го нсех видов оплаты за обучение в школах и вузах, введенной накануне нойны; и особенно — с радикальной реформой пенсионного законо-лательства. С июля 1956 г. пенсию могли получать мужчины после 60 лет и женщины — с 55. Размер государственной пенсии составлял от 55 до 100% средней заработной платы, что привело к увеличению пенсий но отдельным группам в два раза и более.

Общее улучшение условий жизни в стране выразилось в увеличе­нии продолжительности жизни живущих в ней людей. Если в среднем но СССР она составляла в 1926-1927 гг. 44 года, а в 1953-1954 — 63, го в 1958-1959 — 68 лет. По сравнению с дореволюционным време­нем средняя продолжительность жизни в СССР к концу 50-х годов увеличилась более чем вдвое. В 1896-1897 гг. люди жили в среднем 12 года.

Настоящей революцией в социальной сфере стало введение пен­сий для колхозников. 15 июля 1964 г. Верховный Совет страны принял шкон о пенсиях и пособиях членам колхозов, для которых впервые в истории советской деревни устанавливалась государственная система социального обеспечения колхозников. Пенсии по старости стали по-

16-

451

лучать мужчины в возрасте 65 лет, женщины — 60. Выплаты проводи­лись из центрального фонда, созданного за счет отчислений от колхо­зов и ежегодных ассигнований из государственного бюджета. До 1964-го престарелые колхозники и инвалиды получали пенсии от колхозов. Однако пенсионерами была лишь четвертая часть этой категории лю­дей; три четверти из них находились на содержании работающих де­тей и родственников.

Сумма ежемесячной пенсии рабочих и служащих колебались от 30 до 120 рублей (в масштабе цен 1961), колхозников — от 12 до 15. К 1980 г. пенсионные выплаты колхозникам были увеличены до 28 рублей. Считалось, что остальные средства для жизни вышедшие на пенсию колхозники могут получить от подсобного хозяйства. С фев­раля 1958-го началась постепенная паспортизация крестьян-колхоз­ников. Паспортный режим в городе и деревне окончательно унифици­рован только в 1974-м.

Быстрое развитие промышленности строительных материалов по­зволило перевести жилищное строительство на индустриальную основу и многократно расширить его масштабы. В 1954 г. специальным решени­ем были осуждены «парадность и украшательство» в архитектуре. В 1954— 1957 гг. принимается целая серия решений, направленных на внедрение типового домостроения, символом которого стали московские Чере­мушки. Стоимость строительства жилья по новому методу уменьшилась на 25%, трудоемкость в 3—4 раза, сроки сдачи — до одного-полутора месяцев. Это позволило в 1958 г. впервые отказаться от планирования «коммуналок» и начать решение вопроса о посемейном расселении в отдельные квартиры. За 1956—1960 гг. в новые квартиры переселились почти 54 млн человек, что составляло четвертую часть жителей страны. И хотя со временем дешевое жилье перестало отвечать возросшим по­требностям людей, его значимость для своего времени трудно переоце­нить. Остроту проблемы жилья сглаживали получившие большое рас­пространение жилищные кооперативы на достаточно льготных услови­ях, с рассрочкой выплаты всей стоимости квартиры на 15 лет.

§ 3. Культура и общественные движения

Наука и техника. Начавшиеся после смерти Сталина процессы освобождения сферы культуры от жесткого партийного контроля и мелочной регламентации спецслужбами государства, преодоления догматизма, относительная терпимость к плюрализму мнений литера­турно-художественных и научных школ в 50—60-е годы по-разному проявлялись в различных областях культуры. С наибольшим драматиз­мом менялись насквозь идеологизированные гуманитарные сферы куль­туры и генерируемые ими общественные движения. С наименьшими

452

потрясениями «десталинизация» сказывалась на развитии естествен­ных и технических наук, системы образования.

Жизненная необходимость разрешения атомной и ракетной про­блемы во второй половине 40-х годов породила особые отношения руководства страны с учеными и наукой в целом. Колоссальные успе­хи советской науки, которые в ряде приоритетных направлений пре­восходили мировой уровень, еще больше подняли престиж ученых в обществе.

Идеология вступления страны в эпоху научно-технической рево­люции, подкрепленная решениями июльского (1955) пленума ЦК, широкая пропаганда научных и технических достижений СССР наря­ду с завесой секретности вокруг определенных научных учреждений делали научную стезю привлекательной и романтичной для молодежи. Материальная основа науки непрерывно расширялась. С начала 50-х до конца 60-х годов расходы на науку выросли почти в 12 раз. Именно к этим годам относятся почти все советские работы, удостоенные Нобелевских премий в области точных и естественных наук: изыска­ния академиков Н. Н. Семенова (1956), П. А. Черенкова, И. М. Франка и И. Е. Тамма(1958), Л. Д. Ландау (1961), Н. Г. Басова и А. М. Прохорова (1964). Позднее нобелевскими лауреатами стали П. Л. Капица (1978), Ж. И. Алферов (2001), А. А. Абрикосов и В. Л. Гинзбург (2003).

В эти годы происходит существенное количественное и террито­риальное расширение сети научно-исследовательских институтов. Толь­ко в системе Академии наук СССР за 1956—1958 гг. организовано 48 таких институтов. В 1957 г. основан Новосибирский академгородок, занявший ведущие позиции в области прикладной математики и фи­зики. Одновременно было создано Сибирское отделение Академии наук с Дальневосточным, Западно-Сибирским и Восточно-Сибирским фи­лиалами; возникли научно-исследовательские институты в Краснояр­ске и на Сахалине. Приоритет в научных разработках в 50-е годы, как и в 40-е, отдавался интересам ВПК. С его нуждами была во многом связана работа выдающихся ученых И. В. Курчатова, С. П. Королева, М. В. Келдыша, Ю. Б. Харитона, А. Д. Сахарова, конструкторов А. Н. Тупо­лева, В. П. Глушко, П. Д. Грушина, Н. А. Пилюгина, В. Н. Челомея, М. К. Янгеля и др.

Крупнейшими достижениями науки и техники того времени ста­ли создание турбореактивного пассажирского лайнера ТУ-104 (1955), запуск самого мощного в мире синхрофазотрона (1957); испытание на космодроме Байконур 21 августа 1957 г. ракеты межконтинентальной дальности Р-7, имевшей важное военное значение и позволившей осуществить запуск в космос искусственного спутника Земли (4 ок­тября 1957); спуск на воду атомного ледокола «Ленин» (конец 1957); ходовые испытания атомной подводной лодки (июль 1958); полет К). А. Гагарина в космос (12 апреля 1961); пуск Белоярской и Новово­ронежской АЭС (1963). В 50-е годы возобновлены работы в области

453

генетики, несмотря на то что Н. С. Хрущев продолжал поддерживать влиятельного противника этого направления в науке Т. Д. Лысенко.

Прокладывание новых путей в будущее было связано с огромным риском. 29 сентября 1957 г. на химкомбинате № 817, расположенном неподалеку от станции Муслюмово Южно-Уральской железной доро­ги (ныне производственное объединение «Маяк»), произошел взрыв емкости с радиоактивными отходами. После него возник так называ­емый «восточноуральский радиоактивный след», загрязнивший око­ло 23 тыс. кв. км Челябинской, Свердловской и Тюменской областей; облучены около 300 тыс. человек. Радиация, попавшая в реку Теча, до сих пор вызывает у окрестных жителей разных поколений болезни и генетические мутации. 24 октября 1960-го во время подготовки к за­пуску на одной из площадок Байконура новой ракеты, созданной в конструкторском бюро М. К. Янгеля, произошел взрыв, унесший жизни десятков людей. Среди погибших был главнокомандующий ракетны­ми войсками СССР маршал М. И. Неделин. В 1967 г. в Челябинской области случилась страшная жара. Озеро Карачай, куда многие годы сливались отходы производства химкомбината «Маяк», обмелело. Ра­диоактивная пыль с высушенных солнцем берегов озера была разне­сена ветром почти на 2 тыс. км. В этот раз пострадало 400 тыс. человек, а жители 42 населенных пунктов были эвакуированы. В дождливые годы Карачай переполняется, создавая опасность попадания отрав­ленных вод в общую гидросистему края.

Постепенному преодолению сталинского догматизма, восстанов­лению, пусть и частично, правды в отношении исторических процес­сов, событий и отдельных личностей способствовало расширение со второй половины 50-х годов публикаций статистических материалов, воспоминаний, доступа к архивам. Большое значение имело обнародо­вание утаиваемых ранее последних статей В. И. Ленина, связанных с образованием СССР, характеристиками политических деятелей из ле­нинского окружения, втом числе Сталина. Развитие общественных наук шло по линии «возврата к ленинизму», выискивания ошибок Сталина даже там, где их не было, романтизации «чистой» коммунистической идеи периода революции и 20-х годов. Простор развитию гуманитарных исследований давали новые журналы: «История СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Мировая экономика и международные отношения», «Вопросы языкознания» и др.

Вместе с тем попытки научной интеллигенции расширить крити­ку «культа личности» за пределы очерченных известным постановле­нием рамок не допускались, упоминания о Троцком, Бухарине, Ры­кове и других оппозиционерах тщательно ограничивались цензурой. Дискуссии на темы репрессий пресекались, нередко с подключением органов КГБ.

В январе—марте 1957 г. за «клевету на советскую действительность» к уголовной ответственности привлечены более 100 человек. По «делу

454

Л. Н. Краснопевцева» в августе 1957-го был арестован ряд студентов и аспирантов исторического факультета МГУ, призывавших к борьбе за социалистическое обновление в духе XX съезда КПСС. В 1958 г. капи­тельному сроку тюремного заключения приговорены молодые ленин­градские ученые Р. И. Пименов и Б. Б. Вайль, написавшие и пытавши­еся распространять комментарии к «секретному» докладу Хрущева. Ниспровергатели социализма среди инакомыслящих обществоведов были редки. Зачастую их взгляды укладывались в понятие «демократи­ческий социализм». Одним из лидеров неформального круга, объеди­нившегося идеями демократического социализма, был историк I'. А. Медведев, издававший с 1964-го журнал под названием «Поли­тический дневник». По характеристике А. Д. Сахарова, это было «нечто ироде самиздата для высших чиновников», занимавших наиболее ли­беральные позиции в тогдашнем истеблишменте.

Образование. В 50-е годы произошли существенные изменения во всей системе образования. В соответствии с переписью населения 1959 г. высшее, среднее и неполное среднее образование имели 43% населе­ния. Этот показатель вырос на 76,1% по сравнению с показателем 1939-го. Однако выпускники средней школы, как и в 30-е годы, ори­ентировались на учебу в вузах и с неохотой шли на производство. Воз­никла необходимость реформирования школы таким образом, чтобы превратить ее в резерв пополнения кадров рабочего класса и техни­ческой интеллигенции.

Развернувшаяся в 1956 г. дискуссия о том, как приблизить школу к производству, завершилась принятием в декабре 1958-го закона «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования». Вместо семилетки была создана обязатель­ная восьмилетняя политехническая школа. Среднее образование мо­лодежь получала, оканчивая среднее профтехучилище (ПТУ), техни­кум, вечернюю (заочную) школу рабочей молодежи (ШРМ), анало­гичную сельскую, или проучившись три года в средней образовательной трудовой политехнической школе «с производственным обучением». Для желающих продолжить образование в вузе вводился обязатель­ный производственный стаж. К осени 1963 г. стало ясно, что реформа ис удалась. Школьники по-прежнему с неохотой шли на производ­ство, вечерние и заочные старшие классы хороших знаний не давали. Слабая материально-техническая база, узкий и случайный выбор про­фессий, предлагаемых в школе с производственным обучением, не обеспечивали должной профессиональной подготовки. Качество об-ртования снижалось. С 1964-го средняя школа вновь стала десятилет­ней, а школьная реформа 1958-1964 гг. —достоянием истории.

Предпринятые в 50-е годы усилия по насыщению высшей школы молодежью с производства привели к развитию системы вечернего и точного обучения. Если в 1946 г. по этим формам обучалось 28% всех студентов, то в 1961 — 61. С этой же целью в 1957 г. были изменены

455

правила приема в высшие учебные заведения. Преимущественное право получали демобилизованные из армии и отработавшие не менее двух лет на производстве. К середине 60-х годов принятые на льготных ос­нованиях составили среди студентов 70%, что неизбежно вело к сни­жению требований к уровню подготовки, к девальвации высшего об­разования.

«Оттепель» в литературно-художественной жизни. Критика «куль­та личности», начало реабилитации репрессированных и другие при­знаки потепления общественно-политической атмосферы вызвали повсеместный горячий отклик. Одними из первых на перемены от­кликнулись литераторы. Осенью 1953 г. редактируемый А. Т. Твардов­ским «Новый мир» опубликовал статью В. Померанцева «Об искрен­ности в литературе». В ней проводилась мысль о благотворности раз­личных литературных школ, направлений и необходимости «честно писать», не думая «о выражении лиц высоких и невысоких читателей». В обновленческом ключе налисаны роман «Времена года» В. Пановой, напечатанный в этом журнале в октябре—декабре 1953 г., и опублико­ванные ранее статьи В. Овечкина, показывавшие действительность без прикрас и лакировки. В апреле 1954-го на страницах этого журнала появляется статья Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послево­енной прозе* с резкой критикой схематического изображения реаль­ности в «образцовых» романах о деревне, созданных в 40-е годы. Той же весной в журнале «Знамя» появились главы из романа Б. Пастернака «Доктор Живаго», а в «Новом мире» — повесть «Оттепель» И. Эренбурга. Эти произведения подводили читателей к осознанию губительности ат­мосферы, царившей ранее в Советской стране. Повесть «Оттепель» дала название для обозначения особенностей нового исторического перио­да в развитии страны, начавшегося после смерти И. В. Сталина.

Однако первую «оттепель» уже в мае 1954 г. сменили «заморозки», Центральные газеты вдруг нашли большие недостатки в повестях Па­новой, Эренбурга, статьях Померанцева, Абрамова, пьесах Зорина, Мариенгофа, Городецкого, Яновского и подвергли их резкой критике за «клеветнический характер», «очернение советской действительнос­ти». А 23 июля секретариат ЦК под председательством Н. С. Хрущева принял постановление в духе 1946 г.: осудил Твардовского за подготов­ленную к публикации поэму «Теркин на том свете». В августе 1954-го он был отстранен от руководства «Новым миром», а на его место назна­чен К. М. Симонов. Поэма, ставшая причиной отставки Твардовского, была впервые опубликована по благословению Хрущева 17 августа 1963 г. в газете «Известия». На 11 съезде советских писателей, прохо­дившем 15—26 декабря 1954 г., первые «оттепельные» произведения были осуждены как проявление «стихийного» развития литературы.

Консервативная линия развития литературы, связанная с боль­шими сомнениями по поводу взятого курса на «десталинизацию» и необходимости прекращения борьбы с космополитизмом, получила

456

трибуну в журналах «Октябрь» и «Нева». Литературным памятником консерватизма начинавшейся послесталинской эпохи является роман «Тля» И. Шевцова, герои которого, молодые московские художники, недуг борьбу «за реалистическое искусство» с критиками, которым покровительствует знаменитый художник-модернист Барселонский (пародия на И. Эренбурга). Роман написан в 1952 г. и готовился к вы­ходу в издательстве «Молодая гвардия» и журнале «Нева». После смер­ти Сталина он, естественно, в свет не вышел и впервые опубликован после разноса Хрущевым 1 декабря 1962 г. художников-модернистов в Центральном выставочном зале «Манеж».

Таким образом, уже вскоре после марта 1953 г. дали о себе знать группировки реформаторов-антисталинистов и консерваторов-стали­нистов, которые породили в дальнейшем все разнообразие направле­ний в литературно-художественной и общественной жизни страны. Часть интеллигенции, ставшая на сторону хрущевских реформации и названная позднее, в конце 60-х годов, либеральной интеллигенци­ей, поначалу не имела ничего общего с либерализмом как идеологи­ческим течением, отстаивающим свободу предпринимательства, бур­жуазно-парламентский строй и буржуазную демократию. Понятие «ли­берализм» в отношении к этой части интеллигенции применимо лишь и его первоначальном смысле, означающем некое свободомыслие, вольнодумство, терпимость, снисходительность. Сталинисты начала 50-х годов не имели ничего общего с консерватизмом как идеологи­ческим течением. Их приверженность к «устаревшим традициям» не предполагала «буржуазного национализма» и воскрешения традиций, порядков дореволюционной России. Просто они увидели в антистали­низме угрозу основам социалистического строя и в силу партийной дисциплины не выступали открыто против начавшейся борьбы с «куль­том личности». Но все новые тенденции в художественной культуре, иыходившие за рамки догматических установок, встречались ими не­примиримо.

Своеобразие ситуации в литературно-художественном мире после марта 1953-го во многом определялось тем, что группа писателей и художников, проявившая активность в борьбе с космополитизмом, била сравнительно небольшой и явно проигрывала в численном от­ношении «жертвам» антикосмополитической борьбы. После реабили­тации Михоэлса и «врачей-отравителей» оказалось, что «космополи­ты» и «низкопоклонники» в большинстве своем не слишком постра­дали социально, но тоже требовали реабилитации и компенсаций за причиненный ущерб.

Возникшая в литературно-художествен ной среде «групповщина» пала проблемой всей последующей истории советской культуры. Скла­дывающуюся ситуацию позднее хорошо обрисовала писательница Л. Н. Васильева в книге «Дети Кремля» (М., 1997). «В нашем литератур­ном мире, разделенном на правых — славянофилов и левых — запад-