ПОЛИТИЧЕСКОЕ УЧАСТИЕ И ЕГО РАЗНОВИДНОСТИ

3.1. Формы политического участия

Как понятно из предшествующего изложения, политическое поведе­ние — это довольно широкая по своему содержанию категория (полити­ческий характер может принять любое событие либо действие, например: болезнь государственного деятеля, игра на бирже на повышение/пониже­ние курса национальной валюты и т.п.), подразумевающая, помимо всего прочего, и участие, и неучастие индивидуальных и коллективных акторов в политике.

В самом общем плане политическое участие* определяется как ин­дивидуальные или групповые действия с целью влияния на власть любо­го уровня. Современные концепции политического участия рассматрива­ют его как сложное, многомерное явление, включающее самый широкий набор приемов, связанных с оказанием политического влияния, и изуча­ют зависимость его форм и степеней активности от факторов психологи­ческого, социального, экономического, культурно-исторического и иного характера.

Политическое участие — это различные формы политической дея­тельности, такие как голосование, назначение политиков на долж­ность, работа добровольцев в избирательной кампании или участие в протесте. То есть все те формы активности, целью которых являет­ся воздействие на правительство.   Б. Гинсберг, Т. Лоуи, М. Уиэр, «Мы, Народ. Введение в американскую политику»

Вступая в упорядоченные, формализованные отношения с другими людьми, с различными организованными группами, человек участвует в политической жизни. Существуют три основных вида политического учас­тия: 1) несвободное и неосознанное, например, основанное на спонтанном волевом импульсе, на обычае или на каком-то принуждении; 2) сознатель­ное, но несвободное — человек руководствуется осмысленной им потреб­ностью следовать жестким нормам и регламентам; 3) сознательное и сво­бодное — личность способна преодолеть конфликт рационализированных ею необходимостей, осуществить выбор и тем самым расширить границы своих возможностей во многомерном и постоянно развивающемся полити­ческом мире.

Габриэль Алмонд и Сидней Верба в своей знаменитой теоретической модели политической культуры первый тип участия, а также его носителя — политическую личность именуют парокиальным, т.е. ограниченным непосредственными, простейшими интересами и взаимодействиями; вто­рой — подданническим; третий — партиципаторным (гражданственным или собственно участническим). Эти политологи выделили также смешан­ные или переходные формы участия (например, подданническопартиципаторную, для которой характерно сочетание довольно высоких требова­ний (субъективных или объективных) к политической личности и суще­ственно ограниченных- (субъективно либо объективно) ее возможностей).

И в истории, и в современной общественной жизни встречаются мно­гообразные эволюционирующие формы политического участия. В ходе фактически любого значимого социально-исторического процесса, особенно переходного типа — от монархии к республике, от колониальной зависи­мости к независимости, от отсутствия партий к многопартийности, от авто­ритаризма к демократии и т.д., — совершенствуются традиционные и воз­никают новые виды политического участия. Начиная с XVIII-XIX вв. евро­пейское и североамериканское политическое развитие, протекавшее в русле общих тенденций модернизации, характеризуется расширением политичес­кого участия все более массовых групп и категорий населения.

В силу многообразия переменных, или факторов, определяющих по­литическое участие, не существует какой-то единственной классификации его форм. Участие можно рассматривать по следующим группам показате­лей: 1) легитимное (выборы, согласованные с властями митинги и демон­страции, петиции и пр.) и нелегитимное (гражданское неповиновение, тер­роризм, восстание, переворот); 2) институционализированное (голосова­ние, участие в деятельности партии) и неинституционализированное (массовые волнения, не признанные законом группировки с политически­ми целями и пр.); 3) имеющее местный или общенациональный характер. Возможны и другие варианты типологизации. В любом случае категории политического участия удовлетворяет ряд условий: во-первых, это должен быть конкретный политический акт, включая его словесное (вербальное) выражение, а не просто некая, никак не проявившаяся эмоция; во-вторых, участие, за рядом исключений, добровольно (т.е. это не уплата налогов, не служба в армии, не обязательная праздничная демонстрация при тотали­тарном режиме); в-третьих, участие является действительным, а не фик­тивным при наличии реального выбора, альтернативы.

Некоторые политологи, например Хантингтон и Липсет, уточняют, что тип политического участия в значительной мере определяется характе­ром существующего политического режима. К примеру, противоположнос­тью нормального, свойственного демократическому устройству автоном­ного и добровольного участия выступает принудительное, мобилизованное участие (см. политическая мобилизация*), присущее тоталитарным ре­жимам, которые стремятся к символическому вовлечению масс в полити­ческие зрелища для имитации своей общественной поддержки. Вообще, те или иные формы политического участия могут создавать направленные воз­действия, искажающие индивидуальную и групповую психологию. Так, бо­язнь аномии, с одной стороны, и давление слишком высоких требований к личности — с другой, порождают различные навязчивые либо истеричес­кие психические состояния (неврозы) в политическом поведении людей, наиболее показательным среди которых является «бегство от свободы» (его описал Эрих Фромм; 1900-1980). Фашизм и другие разновидности тотали­таризма дают немало примеров подобного бегства от свободы.

Путь к избавлению от политических неврозов связан с развитием лич­ностного начала в политике. Сверх того, совершенствование современной личности невозможно без использования потенциала политического учас­тия. Экономическая насыщенность, технологическая изощренность или культурная утонченность не в состоянии сегодня возместить человеку не­достаток возможности свободно оперировать политическими ролями, эф­фективно использовать свои права. Другой важный аспект проблемы инди­видуального и коллективного политического участия — определение его оптимальных границ как с точки зрения стабильности системы, так и отно­сительно конкретных партий и движений.

Интерпретация Когда в конце 1960 — начале 1970-х гг. в странах Запада возникла не­обходимость активизировать политическое участие ранее пассивных слоев населения, правящие элиты разработали специальные програм­мы для привлечения в политику таких групп, как женщины, этни­ческие меньшинства, религиозные объединения и пр. Но результат вышел неожиданным: произошел сдвиг общественной жизни впра­во — «новобранцы» оказались весьма консервативными, чем и выз­вали поворот политического процесса к более традиционалистским ориентирам. Таким образом, воздержание от политической деятель­ности пассивных и консервативных слоев населения до определен­ного предела идет на пользу развитию демократических процессов.

В своде мировой политологической литературы по политическому по­ведению последних десятилетий проблемы политической активности и участия, их форм и факторов, географических различий и т.д. занимают центральное место.

Классической теорией политической активности признана так называ­емая базовая модель участия, созданная Вербой и Норманом Наем. В каче­стве базовых факторов политической активности эти политологи рассмат­ривают социально-демографические характеристики населения. Другая об­щепризнанная концептуальная схема — когнитивная модель участия, основанная на учете внутреннего мира, субъективного представления о внешней реальности, которыми люди руководствуются по-разному: для од­них — это средство отгородиться от воздействия и давления (экспансии) внешней среды, для других — орудие, помогающее организовать более или менее масштабные подъемы активности. Еще одной фундаментальной кон­цепцией политического участия является ценностная модель. Ее главный тезис — влияние набора определенных ценностей на вовлеченность в поли­тический процесс (например, постматериалистических ценностей, над чем работает Инглхарт и его последователи). Сохраняет свой высокий научный статус и схема так называемой депривации (фр. deprivation — лишенность, угнетенность), связанная с предположением, что направленность социаль­ного самочувствия питает склонность к различным формам политической активности (например, уровень неудовлетворенности влияет на предрас­положенность к участию в протестных видах политической активности).

В своих исходных положениях и, более того, концептуальных выводах все вышеуказанные модели пересекаются и дополняют друг друга. На этих обстоятельствах основаны различные попытки построения интегративных моделей политического участия, которые учитывают взаимодействие фак­торов, являющихся базовыми для вышеназванных концепций.

 Специалисты, изучающие политическое поведение, полагают, что объективные показатели участия необходимо дополнить психологически­ми данными, среди которых они особо выделяют восприятие индивидом своего участия, чувство вовлеченности в политику и мотивацию партици-паторной деятельности. При наложении этих субъективных аспектов учас­тия на разные типы активности в политике получаются интересные класси­фикации, дающие более объемное представление о политическом поведе­нии. Исследования с использованием таких показателей обнаружили, что неактивные граждане, которые фактически отстраняются почти от любых политических действий, психологически не испытывают чувства вовлечен­ности или ощущение личного контроля над событиями. Напротив, активи­сты, участвующие во всех формах деятельности, имеют определенные на­выки и психологически включены в происходящие процессы.

Обратите внимание Английские политологи, интересовавшиеся политическим поведе­нием своих соотечественников, выявили, что среди тех, кто участву­ет в так называемых альтернативных (новых) социальных движени­ях — миротворческих, экологических, женских, коммунитарных и пр., — большой процент составляют люди из истеблишмента, одно­временно входящие во всевозможные партии (включая правящую), правительственные комиссии и включенные в другие традиционные формы политической жизни. «Только голосующие», как правило, не участвуют больше ни в каких других видах деятельности (в данной группе — большинство взрослых британцев, предпочитающих эту самую простую форму). Из приведенной ниже таблицы (Д. Кава-нах, «Политическая наука и политическое поведение», 1999) видно, что «групповые активисты», например, больше представлены в США, чем в Великобритании. «Партийные активисты» (или «участники кам­паний») составляют также в Англии меньшую долю, чем в США.

Распределение типов политического поведения в США и Великобри­тании (в % к числу опрошенных)

Активная психологическая вовлеченность имеет разный смысл в каж­дой из политических культур. В западных культурах членство в партиях воспринимается индивидом без обязательного погружения в дела партии. Освоение этой роли происходит довольно просто. Человек может быть ак­тивистом, посещать партсобрания и различные манифестации, вниматель­но наблюдать за сообщениями СМИ или читать специальную литературу. Психологически, по своим интересам, ориентациям, по насыщенности жизни политическими контактами он мало отличается от более пассивной части населения. Его интерес к политике и знания о ней, а также социальный статус лишь незначительно выше, чем у других групп населения. Такая ситуация с партийным поведением связана с тем, что в своих активистах партии нуждаются преимущественно при регулярных избирательных кам­паниях, когда идет мобилизация сторонников для поддержки партийного кандидата на выборах.

Электоральное поведение

Важное направление изучения политической активности — исследо­вание поведения избирателей и их политических предпочтений. В разви­тых демократических политиях электоральное поведение занимает особое место среди всех форм политической активности, ибо именно тогда изби­ратели делегируют полномочия своим представителям. Однако доля элек­торального поведения среди других видов активности отличается весьма сильно. Так, в Великобритании в голосовании принимает участие в сред­нем 75% избирателей, в США — 53%.

Обратите внимание Само по себе участие в голосовании, несмотря на всю его важность, все же еще недостаточный показатель, чтобы судить о развитости политической сферы. В Великобритании интересуются политикой 20% населения, 8% являются индивидуальными членами партий и 2% — их активистами. Эти данные еще раз говорят о том, что дей­ствительная активность, предполагающая компетентность и слож­ную политическую деятельность, — удел незначительного меньшин­ства населения.

Как отмечает российский политолог Е.Ю. Мелешкина («Политичес­кий процесс: основные аспекты и способы анализа», 2001), в области элек­торальных исследований выделяются три главных методологических на­правления: 1) социологическое; 2) социально-психологическое; 3) теория рационального выбора. Их представители делают основной акцент на раз личных базовых факторах формирования электорального поведения: соот­ветственно, социальные и демографические характеристики; политическая и/или идеологическая идентификация; рациональный расчет.

Одной из классических моделей электорального поведения, которая долгое время фактически определяла содержание работ по этой теме, была так называемая социологическая. В ее основе — исследования поведения избирателей исходя из фактора социальной дифференциации. Представи­тели данного направления подчеркивали групповую основу голосования, фактически отвергая личностную трактовку формирования политических предпочтений. Известнейшая работа под редакцией представителей этого течения в политологии Липсета и Стейна Роккана «Партийные системы и размежевание избирателей» (1967) была посвящена рассмотрению вли­яния социально-групповых конфликтов на идеологическую и партийную дифференциацию. По мнению авторов книги, различия между социальны­ми группами обеспечивают потенциальную базу для политических конф­ликтов, создавая одновременно проблемное поле политики и социальную опору партий. По итогам проведенного анализа авторы сделали вывод об устойчивости существующих социально-политических противоречий.

Взаимовлияние институтов политического представительства и поли­тических ориентации послужило одной из посылок другой признанной мо­дели электорального поведения — социально-психологической. Ее сторон­ники считают голосование инструментом для демонстрации избирателями своей политической идентификации, долгосрочных чувств преданности, ко­торые они испытывают к отдельным партиям. В соответствии с социально-психологической моделью электоральный выбор определяется отношением избирателей к трем субъектам политического процесса: кандидатам-поли­тикам, партиям и общественным группам. Влияние причин последнего рода на политические предпочтения не отрицается, однако партийная иденти­фикация, формируемая в процессе социализации, играет роль своеобраз­ного фильтра, через который пропускается информация, относящаяся ко всем этим субъектам. Несмотря на то что в краткосрочной перспективе каж­дый из этих факторов осуществляет независимое воздействие на электо­ральный выбор, все вместе они выступают своеобразными каналами пере­дачи (трансляции) партийной идентификации на электоральное поведение граждан. Данная модель успешно использовалась при изучении поведения избирателей Западной Европы и США, а термин «партийная идентифика­ция» стал одним из самых распространенных в данных исследованиях.

В 1960-1970-е гг. в связи с процессами социально-политических пре­образований, происходящими под влиянием структурного кризиса индуст­риального общества, выявилась очевидная ограниченность вышеописан­ных подходов. Этот кризис повлек за собой распад классических социаль­но-классовых групп, усложнение социальной структуры, развитие новых средних слоев населения, увеличение мобильности населения, в т.ч. гео­графической. В настоящее время наблюдаются тенденции значительного снижения влияния социальных факторов на политические предпочтения избирателей, ослабления партийных ориентации избирателей, снижения идеологического противостояния, а также усиление влияния краткосроч­ных факторов. Тем не менее все эти факторы продолжают оказывать суще­ственное воздействие на электоральное поведение.

Еще одна тенденция развития электорального поведения — рационали­зация формирования политических ориентации и появление категории ново­го избирателя, которая (в зависимости от страны) составляет около 10-15% электората. Эта группа избирателей характеризуется в первую очередь мо­бильностью, неустойчивостью политических предпочтений, несмотря на регулярное участие в выборах. Ее представители, как правило, выходцы из наиболее образованных средних слоев населения, из так называемого со­циологического центра. Они молоды, хорошо информированы, скептичес­ки настроены в отношении идеологий. Их участие в электоральных проце­дурах определяется позицией потребителя.

Возникновение этой группы избирателей отражает процесс рациона­лизации электорального выбора. На уровне образования политических пред­почтений данный процесс проявляется и в увеличении влияния на электо­ральный выбор позиции граждан по отдельным проблемам, в частности по экономическим. Если раньше воздействие позиции избирателей по конк­ретным вопросам опосредовалось принадлежностью к социальной группе или к партии, групповым восприятием, то теперь оно в равной степени может осуществляться напрямую в связи с происходящей индивидуализацией вос­приятия политики.

На исследовательском уровне отмеченные изменения нашли свое от­ражение в развитии модели рационального выбора и ее многочисленных разновидностей, трактующих то или иное голосование как процесс инди­видуальных предпочтений избирателя в соответствии с его интересами. Так, в рамках теории ретроспективного голосования Морриса Фиорины (род. 1946) в большей степени подчеркивается рациональный аспект электораль­ного выбора и партийных преференций. В теории избирателя как потреби­теля Хильды Химмельвейт (1918-1989) ставится акцент на индивидуаль­ном и инструментальном выборе избирателя в зависимости от перечня кон­кретных проблем.

Рассмотрение электорального поведения сейчас приобретает новое содержание; очевиден повышенный исследовательский интерес к ним в связи с анализом политических процессов в так называемых новых демок­ратиях, в т.ч. в России и в других постсоветских странах.