Насилие на экране и российская молодежь

Негативное воздействие медиатекстов, содержащих сцены насилия, на российскую молодежь в условиях практического отсутствия официального контроля и педагогических рекомендаций отмечается повсеместно. Общий контекст здесь таков: после отмены цензуры в средствах массовой информации, случившейся в России, как известно, на рубеже 90-х годов двадцатого века, на кино-теле и видеоэкранах страны стали демонстрироваться (практически без всяких возрастных ограничений) тысячи отечественных и зарубежных медиатекстов, содержащих сцены насилия. Только за пять лет (1993-1998) было снято более 300 фильмов, «в которых набралось более 4000 сцен насилия и убийств» (1, 18).

Низкий уровень жизни основной массы российского населения, не способного покупать лицензионную продукцию, существенно облегчает жизнь процветающему    аудиовизуальному пиратству, в том числе в области несанкционированного закупкой авторских прав показа фильмов по частным кабельным и дециметровым телеканалам, продажи и проката видеокассет, компьютерных дисков и т.д. Однако в отличие от развитых западных стран (прежде всего - скандинавских), где существуют государственные программы контроля за экранным насилием и ограждением детей, несовершеннолетней молодежи от негативного воздействия сцена насилия на экране, в России до сих пор все оставлено на самотек.

Вот почему мне кажется важной задача проведения анализа ориентаций и предпочтений российской молодежи (в возрасте до 18 лет) по отношению к экранным медиатекстам (в области кинематографа, телевидения, видео, компьютерных игр), типологии отношений тинэйджеров к насилию на экране, причин и следствий их контакта с экранным насилием на фоне современной российской социокультурной ситуации 90-х годов двадцатого века. Представляется необходимым выяснить степень популярности у российской    несовершеннолетней молодежи экранных медиатекстов, содержащих сцены насилия; выявить основные типы и черты характеров экранных персонажей, предпочитаемых тинэйджерами; обнаружить факторы, привлекающие юных зрителей в сценах насилия на экране (развлекательная, рекреативная, компенсаторная, информационная    функции, динамика, темп действия, актерская игра и т.д.); обнаружить основные факторы неприятия тинэйджерами сцен насилия    на экране, выяснить тип компании, в которой тинэйджеры предпочитают смотреть сцены насилия на экране, причины и следствия    (психологическое состояние, размышления и т.д.) такого рода    просмотров; определить мнения тинэйджеров относительно причин    проявления насилия и агрессии в обществе, влияния показа сцен насилия в произведениях экранных искусств на увеличение    преступности, запрета показа насилия на экране и пр. 

Анализ полученных результатов может помочь в составлении и обосновании типологии отношений тинэйджеров к насилию на экране, размышлению о причинах и следствиях их контакта с произведениями экранных искусств, содержащих сцены насилия; разработке структуры прогностической    модели государственной социокультурной, экологической (экология человека) политики в области регулирования отношений российской молодежи с экранными искусствами, содержащими сцены насилия.

В настоящее время многие ученые Запада (США, Франции, Канады, Скандинавии и др.) обеспокоены негативным влиянием сцен насилия, содержащихся    в произведениях экранных искусств на молодежную, детскую аудиторию. Речь идет и о том, что нередко средства массовой информации практически нарушают Права ребенка, определенные документами ООН, не соблюдают возрастные ограничения при демонстрации (прежде всего по телевидению) насилия на экране. Этой проблеме посвящены многие зарубежные исследования, в той или иной степени касающиеся воздействия насилия в произведениях экранных искусств на молодежную аудиторию. К примеру, усилиями четырех американских университетов (Калифорнийский университет, Университет Северной Каролины, Техасский университет, Висконсинский университет) в 1994-1997 годах было осуществлено широкомасштабное исследование, посвященное изучению воздействия телевидения на детскую и молодежную аудиторию ("National Television Violence Study"). Ученые-исследователи Барбара Вилсон, Дэйл Кэнкэл, Френк Бьокка (2) и другие осуществили анализ содержания телепередач и фильмов основных каналов США, определили время, когда программы со сценами насилия наиболее часто выходят в эфир, проанализировали типы отношений детей и подростков к сценам насилия на телевидении, разработали практические рекомендации для руководителей телеиндустрии и родителей. Естественно, многие из методов, предложенных этими и иными западными учеными (контент-анализ, сравнительный анализ, анкетирование, тестирование молодежной аудитории и др.) абсолютно правомерны и эффективно могут быть использованы и на российском материале.

 Анализ научной литературы и участие автора этих строк в международных конференциях ЮНЕСКО (Париж, 1997, Вена, 1999), посвященных темам массовой коммуникации, медиаобразования и молодежной аудитории, в научных конференциях и саммитах по проблемам медиакультуры и медиаобразованию в Сан-Паулу (1998), Салониках (1999, 2001), Торонто (2000), Женеве (2000) и др. показали, что несмотря на различие в деталях, у зарубежных ученых, работающих в области исследования влияния экранного насилия на молодежную и детскую аудиторию, практически нет разногласий по поводу негативного влияния неконтролируемого потока сцен насилия на молодежь и необходимости создания продуманной государственной политики в области культуры по отношению к экранному насилию.

К сожалению, отечественная наука долгие годы почти не исследовала данную проблему по отношению к аудитории российской молодежи. На то были определенные причины. Во первых, в советское время существовала строгая цензура, и официально считалось, что негативное воздействие экранных искусств в плане пропаганды насилия возможно только в капиталистическом обществе, следовательно, не было и научных исследований на российском материале. Во-вторых, резкое изменение социокультурной ситуации на рубеже 90-х годов обнаружило столько "белых пятен", что большинство российских ученых так и не добрались до анализа данной проблемы, быть может, считая ее второстепенной (что по нашему мнению, неверно). Одно из немногих исключений – работы К.А.Тарасова (3; 4).

Мы провели анкетирования юных зрителей (было опрошено 430 человек в возрасте от 16 до 17 лет) по теме «Экранное насилие и молодежь» (полный текст анкеты и принципы ее составления см. в приложении). Анализ полученных результатов показал следующее.

I. Анализ результатов анкетирования по разделу 1. «Ориентации и предпочтения тинэйджеров по отношению к экранному насилию».

Как видно из итоговых данных, сведенных в таб.1, в десятку наиболее предпочитаемых тинэйджерами фильмов вошло лишь четыре картины («От заката до рассвета», «Скорость», «Основной инстинкт», «Твин Пикс») в той или иной мере содержащих сцены насилия, тогда как первая тройка лидеров составлена из мелодрамы («Красотка») и двух комедий («Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи»). При этом количество поклонников фильма Р.Родригеса «От заката до рассвета», представляющего собой пародийную смесь из жестокой гангстерской драмы и фильма ужасов, не превысило 17%, тогда как «Красотке» отдали предпочтение 26% тинэйджеров. Таким образом, можно сделать вывод: популярность экранного насилия у тинэйджеров несомненна, однако она уступает популярности мелодраматических и комедийных супер-хитов.

Кстати, «Бриллиантовая рука» Л.Гайдая и «Джентльмены удачи»А.Серого вошли в число лидеров и у российской аудитории в целом (в списке чемпионов кассы за все годы существования кино они занимают третье (76,7 миллиона зрителей) и двенадцатое (65 миллионов зрителей) соответственно, что подтверждает известное положение о том, что массовый успех фильма определяется наиболее активной и любознательной частью аудитории - молодежной .

Аналогичная картина складывается и в отношении тинэйджеров к компьютерным играм (таб. 2): на первом месте игра-мозаика «Тетрис» (она нравится 44,65% опрошенным), не содержащая сцен насилия, в то время как основанная на сценах насилия игра «Doom» насчитывает почти в два раза меньше поклонников (25,11%). Впрочем, тут надо отметить, что в России персональные компьютеры есть далеко не в каждой семье, поэтому доступ тинэйджеров к компьютерным играм пока еще ограничен (правда, те, у кого нет дома компьютеров, могут посещать платные Интернет-кафе и компьютерные клубы).

Анализ таблицы 4 показал, что у тинэйджеров в целом сложилось верное представление о том, экранная продукция (фильмы, телепередачи, компьютерные игры) каких стран содержит максимальное число сцен насилия. В самом деле, именно США и Гонконг в течение последних лет были представлены на экранах России многочисленными произведениями, начиненными сценами насилия: драками, перестрелками, убийствами и т.п. Отметили тинэйджеры и то, что насилие на экране в 90-х годах стало привычным и в российской аудиовизуальной продукции. Любопытно, что ни одна из европейских стран за исключением Италии (оказавшейся на пятом месте с 11,39% голосов) не была признана тинэйджерами лидером в области экранного насилия. Бесспорно, это объясняется не только более «миролюбивым» характером европейской экранной продукции, но и отсутствием контактов русских тинэйджеров с фильмами или телепередачами большинства европейских стран за исключением Италии и Франции.

Таблицы 4 и 5 дают представление о том, что российские тинэйджеры хорошо ориентируются в жанрово-тематическом спектре экранного насилия: боевики (action), триллеры, фильмы ужасов, криминальная, военная, космическая, психопатологическая темы справедливо указываются в качестве базовых для проявления насилия.

Более интересные результаты дает анализ таблицы 6. Оказывается, российским тинэйджерам нравятся не только положительные персонажи - слуги закона из фильмов «Твин Пикс», «Молчание ягнят», но главные герои таких содержащих сцены насилия фильмов, как «Крестный отец» (31,86%), «От заката до рассвета» (26,27%), «Терминатор» (24,41%), «Прирожденные убийцы» (11,39%), то есть так называемые отрицательные персонажи - мафиози, бандиты, убийцы, жестокие садисты и т.п. При этом в качестве понравившихся черт характеров экранных героев (таб. 7) были названы не только «решительность» (41,62%), «ум» (40,23%), «сила» (36,27%), но и «жестокость» (19,53%), значительно уступающая «доброте» (10,46%). На мой взгляд, это одно из проявлений негативного воздействия насилия на экране на молодежную аудиторию.

Сравнительный анализ данных таблиц 1 и 6 показывает, что в предпочтениях тинэйджеров есть существенная разница между понравившимся фильмом и его главным персонажем. Так, «От заката до рассвета» Р. Родригеса понравился 16,97% опрошенных, в то время как его главные герои-бандиты понравились 26,27% аудитории. Аналогичная ситуация возникает и с телесериалом «Твин Пикс»: его герой понравился 37,67% опрошенных, а сам фильм - считают лучшим только 12,32%.

На вышеупомянутых героев тинэйджеры хотели бы походить (таб. 8) во взглядах на жизнь (19,76%), в поведении (12,32%), в манере одеваться (9,69%), в профессии (8,60%) и в отношении к людям (7,44%). Низкий процент ответивших на данный вопрос объясняется тем, что многие тинэйджеры посчитали его неуместным, пригодным только для «детей». На полях анкеты встречались надписи типа: «Я уже достаточно взрослый, чтобы никому не подражать».

II. Анализ результатов анкетировании по разделу № 2. «Отношение тинэйджеров к насилию на экране, причины и следствия их контакта с экранным насилием».

Данные, приведенные в таблице 9, показывают, что число тинэйджеров, которых привлекают сцены насилия на экране, равно почти половине опрошенных (48,14%), отрицательно относятся к экранному насилию 28,84%, не имеют однозначного мнения по этому поводу - 23,02%. Сравнительный анализ таблицы 9 с данными таблиц 1, 2 и 6 доказывает, что самооценка тинэйджеров вполне соотносится с их реальными экранными предпочтениями: ни один фильм, компьютерная игра, содержащие сцены насилия, и понравившиеся данной аудитории не смогли преодолеть планку сорока процентов, то есть эту произведения выбрали именно тинэйджеры, вошедшие по данным таблицы 9 в число 48,14% сторонников экранного насилия.

На основании результатов тестирования я составил таблицу 10, наглядно проявляющую факторы, которые влияют на восприятие и оценку тинэйджерами экранных произведений, содержащих сцены насилия. Среди факторов, привлекающих тинэйджеров, на первом месте оказалась развлекательная функция (33,02%), затем в порядке убывания следуют актерская игра, профессионализм режиссера, рекреация, информативная функции, спецэффекты, динамика, темп действия. При этом, конечно, следует отметить, что относительно высокий рейтинг актерского и режиссерского мастерства, на мой взгляд, вовсе не свидетельствует о том, что все тинэйджеры, сделавшие данный выбор, на самом деле близки к истинному пониманию художественных качеств произведения. Тут вступает в силу ходовой стереотип: раз фильм или телепередача понравились (в основном своими развлекательными компонентами), значит, и поставлено и сыграно все превосходно.

Таблица 10 показывает также, что большинство из тех тинэйджеров (28,84%), ответивших, согласно таблице 9, что их не привлекают сцены насилия на экране, на практике, по-видимому, делают несколько иной выбор: ведь лишь 5,34% опрошенных подтвердили в таблице 10, что их ничего не привлекает в сценах насилия на экране, остальные, надо думать, указали какие-то конкретные факторы (к примеру, актерскую игру или спецэффекты), в той или иной степени способные удержать их у экрана.

Причины неприятия тинэйджерами сцен насилия на экране отражены в таблице 11: на первом месте - влияние насилия на рост преступности в обществе, затем - отторжение кровавых подробностей насилия, ненависть к насилию, страх перед ним, нежелание испытывать неприятные эмоции. При этом процентные данные таблицы 11 в целом соотносятся с соответствующими цифрами таблицы 9, что подтверждает корректность полученных результатов.

Таблицы 12 и 17 наглядно подтверждает давнюю истину: тинэйджеры предпочитают общаться с экраном и обсуждать (по данным таблицы 16 регулярные обсуждения происходят у 22,79% аудитории) увиденное в компании друзей. Это распространяется и на сцены экранного насилия. Родителей и в том и в другом случае выбирают в качестве компании лишь 17% опрошенных. Среди причин просмотра экранного насилия (таблица 13) тинэйджеры указывают отсутствие дел, нормальное (62,32%), хорошее (26,27%) и плохое настроение (11,39%).

В таблице 14 отражены основные типы психологических состояний, в которых находятся тинэйджеры после просмотра сцен насилия на экране. В данном случае большинство из них (согласно стремлению к самоутверждению и взрослости, свойственному молодежи во все времена) уверяет, что их психологическое состояние не изменяется, и лишь малая часть опрошенных (4%-5%) признается, что после просмотра у них проявляется агрессивность и ожесточенность. Значительная часть аудитории (около 65%), утверждающая, что их психологическое состояние после контакта с экранным насилием не меняется, не склонна запоминать сцены насилия надолго (таблица 15), и лишь 6,27% тинэйджеров отмечают, что экранное насилие остается в их памяти длительное время.

III. Анализ результатов анкетирования по разделу № 3: «Тинэйджеры и насилие на экране: ситуативные тесты».

Данные таблицы 18 показывают, что при всей любви к сценам насилия на экране далеко не все из 48,14% тинэйджеров готовы отправиться на необитаемый остров с видеокассетой с «Основным инстинктом» или «Молчанием ягнят». Как и в таблице 1, на первом месте экранных предпочтений снова оказались американская мелодрама «Красотка» (ее выбрали в основном девушки) и российские комедии «Джентльмены удачи» и «Бриллиантовая рука». Из произведений, содержащих сцены насилия максимальное число предпочтений получил фильм «От заката до рассвета» - 3,95%, что примерно в четыре раза меньше рейтинга «Красотки».

Если в таблице 19 приведены данные шуточной ситуации, предложенной тинэйджерам в качестве своеобразной разрядки во время тестирования, то результаты таблицы 20 имеют для теста принципиальный характер. Практически с помощью анализа ответов на данную гипотетическую ситуацию (реакция на сцену насилия на телевизионном экране) косвенно проверялись данные, сведенные в таблицы 9 и 11. Понятно, что число тинэйджеров, спокойно продолжающих телепросмотр (включая еду у экрана) во время показа сцен насилия, должно соотноситься с количеством положительно ответивших на вопрос о привлекательности экранного насилия в таблице 9 (что и произошло при сравнительном анализе таблиц 9 и 20). И наоборот, число тинэйджеров, отводящих взгляды в сторону от экрана, выключающих телевизор или переключающих его на другую программу, должно примерно соотноситься с количеством отрицательно ответивших на аналогичный вопрос (сравнение данных таблиц 9 и 20 показывает, что так и случилось). Как в таблицах 9, 11, так и в таблице 20 число тинэйджеров с неприятием относящихся к насилию на экране, составляет около 30%.

В таблице 21 приводятся данные, отражающие отношение тинэйджеров к гипотетическому предложению сняться в сценах экранного насилия. Анализ показывает, что в данном случае больше половины опрошенных (59,53%) отбросят в сторону свое истинное отношение к сценам насилия на экране, если им пообещают хорошо заплатить. Лишь 7,67% (из 28,84%, согласно таблице 9) тинэйджеров остаются верными своему отрицательному отношению к экранному насилию и не желают сниматься в сценах насилия даже за большие деньги. Что ж, такие результаты вполне объяснимы на фоне тяжелого экономического кризиса и безработицы в современной России, в силу которого во многие русские семьи испытывают острый недостаток средств к существованию.

В качестве причин проявления насилия и агрессии в обществе тинэйджеры назвали (таблица 22) прежде всего то, что «насилие изначально заложено в природе человека» а также психические нарушения. Показ сцен насилия на экране был признан в качестве причины проявления насилия в обществе лишь 3,25% опрошенных. Данные таблицы 23 подтверждают эту ориентацию аудитории. 35,58% опрошенных утверждают, что влияние экранного насилия распространяется только на психически больных людей, 33,02% считают это влияние незначительным, хотя в данном случае уже 14,18% тинэйджеров утверждает, что показ экранного насилия приводит к увеличению преступности. Полученный разброс данных я могу объяснить только тем, что отношение тинэйджеров к экранному насилию еще не сформировалось окончательно, поэтому многие из них иногда отвечают по-разному на похожие по смыслу, но разные по формулировкам вопросы и ситуации.

Данные таблицы 24 (Отношение тинэйджеров к запрету показа насилия на экране) также дают возможность сравнить их с результатами анализа таблиц 9, 11, 20, 21 и 23. 

Тинэйджеры, которых, по данным таблицы 9, привлекают сцены насилия на экране, бесспорно, хотят, чтобы никаких ограничений по отношению к экранному насилию не было («Пусть все остается, как есть»): 48,14% (таб.9), 56,97% (таб.20) и 48,60% (таб. 24). Запретить показ сцен насилия на экране хотят 12,79% и еще 20,23% опрошенных считают, что надо запретить самые жестокие фильмы и телепередачи. То есть по данным таб.24 33,02% тинэйджеров в той или иной степени за запрет экранного насилия, что соответствует данным таб. 9 (28,84%), таб. 11 (30,46%) и таб. 20 (28,83%). Лишь 3,02% опрошенных считают, что на российском экране насилия может быть и больше - «ничего страшного не случиться»...

Сравнение таблиц 24 и 25 показывает, что в ответах о возрастных барьерах для просмотра экранного насилия существует большая разница в случае, если тинэйджеры рассуждают о возрастных рейтингах вообще (таблица 24) или по отношению к своему будущему ребенку (таблица 25). Выступая в роли «государственного цензора» тинэйджеры считают возможным полностью запретить всем детям смотреть насилие на экране (11,16%), запретить его просмотр детям до 10 (5,11%) и 15 (3,95%) лет. Выступая в роли «родителей» они становятся гораздо строже: 38,37% опрошенных не хотят, чтобы их гипотетические дети смотрели сцены насилия на экране до 10 лет, а 25,34% - до 15 лет. Правда, 35,58% тинэйджеров готовы (во всяком случае, на словах), чтобы их дети смотрели экранное насилие с самого рождения. Последние цифры, кстати, полностью соотносятся с результатами таб. 9, 10, 20 и 23. В самом деле, трудно предположить, что сторонник экранного насилия пожелает уберечь от него других. И наоборот, человек, с той или иной степенью отрицательного отношения к насилию на экране, скорее всего, подумает о возрастных ограничениях и т.п.

Подводя общий итог анализу результатов анкетирования, можно сделать вывод, что влияние экранного насилия на российских тинэйджеров весьма ощутимо. Около половины опрошенных положительно относятся к его демонстрации, им нравятся фильмы, телепередачи, компьютерные игры, содержащие сцены насилия, их герои (в том числе отрицательные, с такими, например, качествами, как жестокость). Около трети опрошенных, хотя и указали, что их не привлекает экранное насилие, на деле не имеют устойчивых убеждений по данному вопросу, во многих случаях примыкая к той части аудитории, которая не имеет однозначного мнения. Лишь 18% опрошенных обсуждают и делятся своими впечатлениями о просмотренном с родителями. Учителя практически вообще исключаются тинэйджерами из круга своих собеседников по отношению к экранным впечатлениям, следовательно, влияние российской школы на взаимоотношения тинэйджеров с экранным насилием, к сожалению, почти нулевое. Все это не может не вызывать тревогу, так как начиная со второй половины 80-х - начала 90-х годов экранное насилие все сильнее проникает в российское общество. На практике в России не существует эффективной системы возрастных рейтингов для просмотра и продажи экранной продукции, системы контроля по отношению к демонстрации сцен насилия на экране. Несмотря на все усилия отдельных педагогов-энтузиастов, остается слабо развитым движение медиаобразования в школах, колледжах и университетах.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1.