Арэй сильный. Его сердце перестанет болеть. Он сможет справиться с этим. Сможет. По крайней мере, Энджи на это очень надеялась.

Как только за девушкой захлопнулась дверь, Арэй обессиленно осел на пол и дал волю своему горю. Как же так? Как так можно? Как можно вот так просто взять и раздавить сердце другого человека? Так безжалостно... наглой ложью в глаза... правдой через уста другого...

Арэй не понимал. Задыхался от рыданий, глотал льющиеся градом слезы, и медленно умирал...

Мартин убил его... если бы он тогда сказал, что больше не приедет, если бы сказал, чтобы его не ждали... если бы он так сказал, было бы не так больно. Все-таки Арэй знал, на что идет. А потом: обещания, признания, ложные надежды на то, что впереди еще вспыхнет свет, и резкий удар, сбивший его с ног... сильный, безжалостный... так не поступают с теми, кого любят... а значит, и не было никакой любви. Мартину просто было скучно, и он хорошо провел время, оставшееся до отъезда...

Арэй обнял себя руками и лег на пол. Его трясло, как будто случился приступ... душу выворачивало наизнанку... а безутешные рыдания мучили его до самого утра, пока он просто не отключился, не в силах больше выносить ужасного осознания никчемности, ненужности и полного разочарования в жизни.

Вернувшийся от тетки Кевин нашел своего соседа, лежащим на полу то ли без сознания, то ли просто в глубоком беспробудном сне. Он тут же вызвал скорую помощь. Арэя забрали в больницу, а когда он пришел в себя, то докторам пришлось вколоть ему успокоительное и позвонить Дженни. Женщина приехала, расписалась в документах и отвезла мальчишку к своему сыну.

- Иди к брату. - Сказала она строго, глядя на парня, который сидел сзади нее и был таким бледным и словно бы мертвым, что даже ей сделалось дурно. - Давай же, не заставляй меня тащить тебя туда силой. Пусть позвонит мне, когда ты доберешься до квартиры. Ну! Живо!

Арэй ничего на это не ответил и открыл дверцу машины. Вышел под дождь и поплелся к высотному дому. Вот и все... конец его жизни. Он проиграл... спасибо Мартину, что помог понять ему свою беспомощность и бесполезность...

Нужно было остаться в пансионате и умереть от пыток садиста. Отец Гарольд хотя бы был честен и говорил, что будет издеваться над ним. Мартин же...

Арэй не пытался стереть слезы... они все равно не прекращались. Так зачем скрывать? Пусть все знают, что он проиграл, что он сломан, и виной тому лишь слепая доверчивость, которую он так неосмотрительно позволил себе.

2

***

Начало зимы выдалось просто отвратительным. Сырая, гадкая погода, мало напоминала чарующие заснеженные пейзажи с рождественских открыток. Бесконечные потоки мокрого снега раздражали. Бесили так сильно, что хотелось сломать кому-нибудь несколько бесполезно-ненужных конечностей. До зуда в кончиках пальцев хотелось услышать треск ломающегося остова, услышать вопль, увидеть страх... да, именно страх и хотелось увидеть в округлившихся от паники глазах какого-нибудь бедолаги.

Вот только Ригар понимал, что подобное желание вызвано далеко не хлюпающим под ногами снегом, смешанным с грязью, и не проклятой моросью, которая вот уже несколько недель к ряду отравляла жизнь всем жителям Нью-Йорка. Причиной его раздражения стала ебучая темная лошадка, херачившая своими копытами всех, до кого могла дотянуться. Чем создавала ему реальные проблемы, в которых он барахтался как в дерьме, не замечая ни просветов, ни пряничных берегов, где можно было бы передохнуть от распространяющегося вокруг зловония.

Настроение из-за этого было ни к черту. Бешенство мешалось со злость, злость растворялась в какой-то глупой и совсем детской обиде, а обида, в свою очередь, перерастала в банальную тоску, от которой на душе залег тяжелый камень досады.

Ко всему прочему, дядя, почувствовав свободу от внезапно почившего делового партнера, уже готов был сорваться с привязи. Охваченный приступом кретинизма, он разрывал сдерживающие его цепи звено за звеном, и, мягко говоря, зарывался. Ригар чувствовал, что скоро и старый ублюдок, и они с Ноэлем попадут под раздачу, из которой ни один из них не выйдет живым.

Но разве маразматику объяснишь, что некоторых людей лучше не драконить? Разве скудный умишко может постичь, что в игру уже вступили куда более могущественные силы, которые ураганом надвигались на их семью, готовясь к последнему сокрушительному удару?

Все это выбешивало, раздражало и лишало почвы под ногами, а находиться в подвешенном положении Ригар очень не любил. И чтобы хоть немного отвлечься от гадких мыслей и не в меру разбушевавшихся эмоций, парень решил возобновить свои занятия в университете, и перевелся с заочного отделения на дневное. Впрочем, студенческая жизнь не всегда помогала успокоиться и отрешиться от внутрисемейных проблем, порой подливая масла в огонь и основательно вздрючивая шаткие нервы.

Завершив все свои дневные дела, Ригар пробирался к своей аудитории через толпу безмозглых студентов, столпившихся в коридоре как бараны на выпасе, и из последних сил сдерживал нарастающее желание сломать кому-нибудь шею. Впрочем, несмотря на толкотню, ученики волшебным образом исчезали с его пути, словно растворяясь в воздухе, и найти повод для "драки" было почти невозможно. Слава о Ригаре разнеслась по университету с ужасающей скоростью, и после пары коротких стычек все быстро уяснили, что с ним лучше не связываться. Потому-то теперь, несмотря на откровенное хамство и грубость, которые, казалось, сочились из каждой поры на его теле, никто не рыпался. Даже редкие особи, способные дать ему достойный отпор, отступали в сторону, смиренно поджав хвосты, и делали вид, будто ничего особенно не происходит, выбешивая тем самым еще сильнее, но, не давая повода сорваться.

- Мне необходимо, чтобы вы на отлично сдали предстоящие экзамены. - Идущие рядом с Ригаром парни молча внимали каждому его слову. - Какого демона я должен выслушивать от декана лепет о том, что вы оба бездарности и тупицы?!

- Мы стараемся. - Тихо проговорил Стен и отпихнул в сторону не слишком расторопную красотку. - К нам придираются.

- Так сделай что-то, чтобы не придирались. - Прорычал Ригар, сворачивая за угол.

Один из слишком медлительных студентов чуть не врезался в него и Ригар с силой оттолкнул низкорослую козявку плечом. Мальчишка влетел в стену, но парень этого даже не заметил, и пошел себе дальше, продолжая отчитывать своих спутников:

- Мне плевать на твои отговорки. Ты налажал. Причем по-крупному. Кстати, тебя это тоже касается, Арчи. Если видишь, что Стен не справляется, помогай ему. Вы оба должны быть на уровне. Это мое требование.

Парни только кивнули. Спорить не стали. Да и понимали, что сейчас, когда он пребывал в таком гадком настроении, его лучше не злить и соглашаться со всем сказанным.

Ригар на это только удовлетворенно хмыкнул и направился дальше, но стоило ему свернуть за очередной поворот, как какая-то мелюзга все же умудрилась бросить горстку пороха на тлеющие угли. Невысокий мальчишка, о чем-то замечтавшись, врезался прямиком в его грудь и неприятно ударил. Не болезненно, но до такой степени раздражающе, что злость все же взяла верх над разумом, пробив давшую слабину оборону. И Ригар, недолго думая, с силой оттолкнул мальчишку от себя. Тот, не удержавшись на ногах, плюхнулся на пол. Его учебники разлетелись в стороны, посыпались тетради, а ручка, прокатившись по полу несколько сантиметров, погибла смертью храбрых под каблуком ригаровой туфли.

- Уберите это с моего пути! - рявкнул парень, и только чудом удержался от пинка. Стен и Арчи тут же подхватили пацана под руки и отшвырнули в сторону, после чего сразу же заняли свои места по обе стороны от Ригара, и они продолжили свой путь, словно ничего и не произошло.

- Уродские жертвы аборта, чтоб вам конечности переломать на ближайшем повороте. - Процедил мальчишка сквозь зубы и стал подбирать с пола свои учебники.