Каковы противоречия социальной философии марксизма?

В принципе, да; на практике, однако, существует много разных, часто противоречащих друг другу, дошедших до нас версий «марксизма».

3. Каково было влияние К. Маркса на социальную мысль первой поло­вины XX в.?

Маркс имел две ипостаси: был пленником своего социального положения и одновременно гением, способным временами смотреть на вещи более широко и с лучшей точки зрения. Первый Маркс извлекал общие выводы из истории Великобритании. Второй же был вдохновителем критических концептуальных подходов к общественной реальности.

Обратная сторона медали, однако, в том, что марксизм в результате столь же часто служил оправданием статус-кво, как и способом его подрыва. Причем он выполнял «консервативную» функцию особенно хорошо именно потому, что провозглашался «антисистемной» идеоло­гией. Почему это произошло? Все дело в принятой интеллектуальной стратегии. Сосредоточение на разработке контрмодели включало в себя два подчиненных решения: признание предпосылок современной науки и признание основных черт картины, нарисованной господствующей историографией, претендовавшей на изображение того, «что действи­тельно произошло».

4. В чем заключаются причины кризиса марксизма как социальной тео­рии?

Но предпосылки современной науки и господствующей историог­рафии были не более нейтральными, чем сами модели. И цыплята вер­нулись домой петушками в период после 1945 г., когда как социальная наука истеблишмента, так и марксистская социальная наука обнаружили возрастающие трудности в объяснении реального мира, то есть в опре­делении подлинного направления исторического перехода, в котором мы начали жить. Сегодня это часто изображают как «кризис марксизма», но это слишком узкое определение. Скорее это «кризис исторических социальных наук», а сверх того еще и «кризис науки» как таковой.

Почему потерпели поражение «старые левые»?

Победы марксистов над анархистами в рамках социалистических и рабочих движений и «политических» ационалистов над националистами «культурными» в рамках различных националистических движений были победами сил, выступавших за бюрократизацию революции, то есть за создание постоянных органи­заций, различными способами подготавливающих почву для захвата политической власти.

Всемирная революция 1968 года произошла, когда народные массы начали отказываться от вредной привычки. Впервые в истории пафос антисистемной борьбы обернулся против лидеров антисистемных движений: социал-демократических — на Западе, коммунистических — в восточном блоке от Одера до Хуанхэ, национально-освободительных — в Африке и Азии, популистских — в Латинской Америке. Расставаться с ривычками всегда нелегко. Революция, начавшаяся в 1968 году, до­стигла своей кульминации лишь через 20 лет — в 1989-м, когда народные массы, разочаровавшиеся в антисистемных силах, преодолели наконец инстинкт подчинения лидерам, развитый в них многолетней идеоло­гической обработкой, и окончательно порвали с прошлым. Во многом это произошло благодаря осознанию в 1970-1980-е годы того, что соци­альные улучшения, достигнутые в 1945-1970 годах, были химеричны и что капиталистическое миро-хозяйство никогда не сможет предложить реальной перспективы всеобщего благосостояния, преодолеть растущую пропасть между центром и периферией.

2. Означает ли их поражение, что победу одержали их оппоненты — ли­бералы?

Результатом прозрения стало повсеместное разочарование в госу­дарстве, четко проявившееся в 1990-е годы. Нас настойчиво убеждают в том, что так начался поворот к неолиберализму. На самом деле [следует говорить об] осуществлявшемся государством отходе от либерализма и его обещаний спасения через социальный реформизм. Нас настойчиво убеждают в том, что так произошел возврат к индивидуализму. На деле же - это возрождение коллективизма. Нас настойчиво убеждают в том, что так произошел возврат к оптимизму. На деле же - это поворот к глубокому пессимизму.

3. На каких основаниях может быть заключено соглашение между либе­ралами и демократическими левыми?

Лучшие дни либералов уже позади Сегодня нам угрожает при­шествие тех, кто не хочет ни компетентности, ни инкорпорированности; Иначе говоря, перед нами открывается перспектива худшего из миров. Если мы хотим поставить на их пути преграду, если мы хотим построить новую историческую систему, мы можем сделать это только на основе Единения. Для либералов пришло время положиться на демократов. Если они сделают это, они по-прежнему будут играть достойную роль. Либералы по-прежнему могут напоминать демократам о рисках [решений, принима­емых] неуемным и торопливым большинством, но им следует делать это лишь признавая неоспоримый приоритет большинства при коллективных решениях. Кроме того, либералы могут постоянно призывать и к исклю­чению из сферы коллективного тех вопросов, решение которых следует оставить индивиду, а вопросов этих—несметное множество. Такая позиция приветствовалась бы в демократическом мире. И, разумеется, отдавая инкорпорированности приоритет перед компетентностью, мы говорим прежде всего о политической сфере. Мы не предлагаем игнорировать значение компетентности на рабочем месте или в мире науки.

Современные подходы к решению проблемы исторического развития общества.

(Вопрос № 54 канд. экз.)

Авторский текст // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 524–531.