Что такое отчуждение человека как феномен западного общества и его культуры?

...Ближайший анализ «частной собственности» сразу же и обнаруживает в ее составе — в ее «сущности» — типич­ное диалектическое отношение тождества противоположностей: «при­своения» и «отчуждения».

Феномен «отчуждения» и был понят Марксом как абсо­лютно неизбежное и естественное последствие процесса «партикуляризации» индивида от индивида в акте «присвоения», процесса обособления индивида от индивида, т.е. как последствие того обстоятельства, что каждый из них делает некоторое общее дело (точнее, участвует в таком общем деле) в качестве частного лица... Присваивает природу «частным образом», т.е. в качестве «частного собственника», и тем самым его «присвоение» автоматически означает «отчуждение» присваиваемого им предмета от другого столь же «частного» лица.

С самого начала гегелевская формула насчет «отчуждения человека от самого себя» Марксом расшифровывалась как отчуждение одного человека от другого человека, одного класса индивидов от другого класса индивидов.

Все дело-то какразвтом, что между индивидами, отчужденными друг от друга, нет и не может быть никакого медиума, никакого третьего таинственного субъекта, «от которого» они оба «отчуждены».

Этого «третьего участника игры» отчужденные друг от друга (т.е. «частные») индивиды выдумали только потому, что не поняли своих собственных взаимных отношений - отношений «отчуждения», т.е. частного способа присвоения предметов природы, частного характера деятельности по «присвоению» этих предметов.

Прежде всего, следует понять, что проблема «отчуждения» — это вовсе не узколокальная проблема, стоящая перед одними нациями и странами и нисколько не затрагивающая уже другие нации и страны.

Чем отличается концепция марксизма об отчуждении от концепций экзистенциализма и технократизма?

Прежде всего, следует понять, что проблема «отчуждения» — это вовсе не узколокальная проблема, стоящая перед одними нациями и странами и нисколько не затрагивающая уже другие нации и страны.

Это - всемирно-историческая проблема, вставшая ныне во весь свой исполинский рост перед всем человечеством, т.е. перед каждым человеческим индивидом, ибо «человечество» и есть не что иное, как полная совокупность всех отдельных «человеков», связанных ныне в единое целое миллионами видимых и невидимых нитей — и рельсами железнодорожных путей, и трассами авиалиний, и орбитами межконти­нентальных ракет, и молниями радиоизлучений.

Позицию же марксиста специфически отличает от любой другой версии ситуации принципиально-ясное понимание того обстоятельства, что ситуация сия, именуемая словом «отчуждение», органически - и по происхождению и по существу — связана с частной собственностью, т.е. с разделением труда между «частными» индивидами, между людьми в качестве частных собственников,— и что, стало быть, если «отчуждение» вообще и одолимо, то только на пути радикального обобществления собственности, т е всей системы отношений между людьми, внутри которой и посредством которой совершается «присво­ение индивидом предметов природы».

Там, где этого понимания нет,— ни о каком марксизме говорить не приходится.

Там, где этого понимания нет,- неизбежно воцаряется либо уныло-трагический, либо бодрячески-лихой пессимизм, в свете коего «отчуж­дение» начинает рисоваться неизбежной судьбой рода человеческого, человеческой цивилизации.

Ни одна другая теория, кроме марксистско-ленин­ской, выхода из этой трагической ситуации для человечества указать не смогла, не может и даже не старается.

В.С. Барулин // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 361-362.

Каковы, с точки зрения В.С. Барулина, особенности истории социальной философии XX в.?

Хотя сказано и написано в области социальной философии много, но творческих достижений, равных социально-фило­софским прорывам Г. Гегеля, К. Маркса, О. Конта и Г. Спенсера, XX в. не Дал.

Так и получилось, что в XX в. социальная философия развивалась не столько в направлении концептуальных глубин, сколько, так сказать,вширь, пытаясь глубже проникнуть в различные слои, состояния общества, общественного бытия человека. Здесь социально-философская мысль, образно говоря, продвинулась в понимании не столько общества организма как целого, сколько его отдельных органов, клеток, молекул, в понимании отдельных тонких химических, физиологических реакций. Как объяснить сей феномен? Что это - начало заката социальной философии вообще? Или это вполне закономерный зигзаг развития философской культуры? Мы полагаем, что ничего сверхнеожиданного в сегодняшнем состоянии социальной философии нет. Такой аритмич­ный ход развития социальной философии в Х1Х-ХХ вв. в определенной мере логичен. Ведь нельзя же рассчитывать на одинаково высокие темпы продвижения по всем направлениям в течение длительного времени. XIX век осуществил стремительный рывок в области концептуального опре­деления социальной философии. А затем должен был последовать этап как бы экстенсивного освоения завоеванных позиций. XX век и явился этим этапом.

И. Валлерстайн // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 92–95, 531–534.

Вопросы и задания: (ДОБАВИТЬ К ВОПРОСУ № 3 В 3.8)

В чем видит И. Валлерстайн заслуги К. Маркса в развитии социальной философии?

Гений Маркса, секрет силы его мысли состоит в том, что он первый сконструировал действительные социальные модели, основанные на долговременной исторической перспективе. Эти модели были увеко­вечены в их первоначальной простоте тем, что к ним стали относиться как к неизменным законам, априорным объяснениям, автоматически приложимым ко всем обстоятельствам и всем обществам... Эта жесткая интерпретация ограничила творческую силу самой мощной системы социального анализа, созданной в прошлом веке. Восстановить ее воз­можно только в долговременном анализе».