Каковы основные вехи развития социальной философии марксизма?

В качестве лидера революционной демократии Маркс, естественно, выступал против идей «обобществления собственности», которая не признает даже теоретической реальности за ком­мунистическими идеями в их теперешней форме, а следовательно, еще менее может желать их практического осуществления или же хотя бы считать его возможным.

Именно критика коммунистических идей - поскольку она мыслилась Марксом как серьезно-теоретическая, а не как демагогически-идеологическая критика — оборачивалась критикой тех реальных условий жизни, внутри которых возникают и распространяются эти идеи.

Марксу с самого начала—даже тогда, когда эти идеи были ему антипа­тичны, - был чужд взгляд, согласно которому широкое распространение тех или иных идей можно объяснить деятельностью злоумышленников-агитаторов. Маркс считал - и я думаю, что это остается справедливым и по сей день, - что сочувствие и распространение получают лишь такие идеи, которые согласуются с реальными - независимо от этих идей вызревшими - социальными потребностями более или менее широких категорий населения.

Факт распространения коммунистических идей во Франции и Англии Маркс и расценивает как симптом реальной коллизии, назревающей в недрах социального организма Франции и Англии, т.е. в тех именно странах, где частная собственность получила максимальную свободу развития всех своих возможностей, там, где с частной собственности были сняты все ограничения.

Поэтому именно «коммунизм» и рассматривается молодым Мар­ксом как идейное течение, рождаемое движением самой «частной собственности». Поэтому до конца доведенная критика коммунизма и оборачивается критикой частной собственности, как «земной основы» коммунистических идей...

Поэтому-то Маркс и принимает коммунистические идеи как не­обходимый феномен движения самой частной собственности, несмотря на то что эти идеи по-прежнему остаются для него неприемлемыми со стороны «положительной программы», в них выраженной.

Чем отличаются идеи Маркса о «реальном гуманизме» от «грубого коммунизма?

«Грубый и непродуманный» коммунизм, т.е. движение, возника­ющее совершенно стихийно и независимо от каких бы то ни было теорий и не освещенное светом теории, и есть это прагматически нацеленное на ближайшую, ситуативно диктуемую ему задачу, умонастроение. Оно вызвано совершенно стихийной силой давления «отчуждения», нагне­таемого движением частной собственности.

Но этот «грубый коммунизм», верно осознающий свою ближайшую цель — отрицание частной собственности, сочетается с иллюзией, будто бы эта чисто негативная акция и есть «позитивное разрешение» всех проблем современной цивилизации.

Превратить «частную собственность» в собственность «всего обще­ства» - это значит превратить ее в реальную собственность каждого индивида, каждого члена этого общества, ибо в противном случае обще­ство» рассматривается еще как нечто абстрактное, как нечто отличное от реальной совокупности всех составляющих его индивидов.

В этом и заключается подлинное отличие теоретического коммунизма

Маркса (и вовсе не только «молодого», а и «старого») от того «грубого и непродуманного» коммунизма, который полагает, что коммунизм Счерпывается превращением частной собственности в собственность общества как такового», т.е. безличного организма, противостоящего каждому из составляющих его индивидов и олицетворенного в «государстве».

В чем заключается справедливость западной критики «реального социализма» и почему она диалектически превращается в критику капитализма?

Западная критика коммунизма, понятая в ее справедливом содержании, оборачивается против самого Запада и его традиций, т.е. имплицитно оказывается самокритикой?

Если такая критика имеет в виду те эмпирические явления внутри современного коммунис­тического мира, которые подлежат осуждению и преодолению также и с точки зрения марксистской теории (а только такую критику мы и согласны считать справедливой), то она неизбежно возвращается рико­шетом, как бумеранг, в адрес «западной культуры», в принцип «частной собственности».

Дело в том, что такая критика, как правило, направляется не на принципы коммунизма, которых она совершенно не касается, а пре­жде всего на те явления, которые в составе современного коммунизма представляют собой не преодоленное еще «наследие» мира отчуждения, мира частной собственности, - на те черты «грубого и непродуманного коммунизма», который только что рождается из мира частной собствен­ности и потому носит еще на себе следы своего рождения.

Это рассуждение можно и обернуть: коммунистическая критика «Запада» имеет в виду не только «Запад», но и те еще не преодоленные им феномены мира «частной собственности» внутри своей собствен­ной структуры, которые находятся в процессе исчезновения, но еще, к сожалению, не исчезли и потому мешают изнутри процессу созревания коммунизма.

Это и анархия «частных» (местных и ведомственных) интересов, и тенденция к формально-бюрократической регламентации, и многие Другие тенденции, коммунизму органически чужеродные, поскольку они унаследованы именно от мира частной собственности и его традиций.

И чем более зрелым будет становиться современный коммунизм, тем меньше оснований для «справедливой» критики он будет предостав­лять Западу, тем более ясно будет обнажаться та истина, что «западная критика коммунизма» является на все сто процентов (поскольку она не Демагогична) самокритикой самого Запада, критикой его собственных тенденций, ведущих к усилению и углублению отчуждения, «дегумани­зации» и тому подобных феноменов.