ТАОСКАН МАК ЛИАТ И ВОЛШЕБНЫЕ ПЧЕЛЫ

(Перевод Сергея Степанова)

В те далекие дни люди мало-мальски обеспеченные имели обыкновение подслащать медом вино, хлеб и вообще самую разную еду. Ведь сахара тогда вообще не было. Бедняки же, которые обходились без денег, обходились и без меда. Они ели свой хлеб и пили свое вино с тем, что Бог послал.

В те времена в Ирландии только один человек производил мед, так сказать, в товарных количествах, и жил он в месте, называемом Клонмель, вернее, Клуайн Мэала, «медовый луг». Звали его Мэл. Он владел огромным лугом, который сплошь был уставлен ульями, так что каждый день, когда бесчисленные рои пчел вылетали на сбор меда, полнеба над Ирландией закрывала темная туча. И косари на лугах, завидев эту тучу и услышав жужжание, кричали друг другу:

– Эй, глянь-ка! Это пчелы Мэла! На них он сколотил, небось, целое состояние!

Оно и сколотил, и немалое, так что богаче Мэла был разве что сам король Кормак. Деньги текли к Мэлу рекой, а от него тек мед. Надо сказать, что богатство свое он сколотил еще в молодости. При всем при том, дело он вел честно, и никто не имел повода обвинить его в недовесе или в низком качестве меда. Мэл поставлял продукт высшего сорта, и мед его был достоин королевского стола, причем качество меда было единым – что у партии для короля Кормака, что у партии для любого другого покупателя. Ничто не предвещало беды, и, казалось, добрые отношения между Мэлом и его покупателями будут длиться вечно. Однако дело обернулось иначе.

Раз в год Таоскан Мак Лиат упаковывал свои волшебные книги и прочие чародейские принадлежности, надевал свой серый плащ и отправлялся на ежегодную встречу друидов Семи Земель[15]. Эти встречи проводились в разных местах – в Бретани, в Шотландии или в Корнуолле, иной раз в Уэльсе, на островах Мэн или Англси, а то и в Ирландии. Никакие, даже наиважнейшие домашние дела не могли воспрепятствовать Таоскану прибыть на такую встречу. За сорок лет он не пропустил ни одной.

Не стал исключением и этот год. Таоскан уложил в дорожную суму все необходимое, чтобы доложить об итогах своих изысканий за минувший год, и отправился в назначенное место – в этот раз на остров Ратлин, расположенный к северу от пустынного побережья Аонтрома[16]. Обыкновенный человек сказал бы, что в таком диком месте вообще делать нечего, ибо когда ледяные волны Атлантики с грохотом обрушиваются на прибрежные утесы, а над холмами свищет северяк, трудно ожидать, что люди способны сосредоточиться на чародейских проблемах. Однако, доложу я вам, друиды были люди необыкновенные. Для тайных совещаний друидам нужно было оказаться как можно дальше от посторонних глаз и ушей, и во имя этого, в случае нужды, они были готовы отправиться хоть к ледяным горам, что маячат на далеком севере.

Между прочим, сразу за островом Ратлин находится Исландия, и этим обстоятельством, по-видимому, объясняется тот факт, что в том достопамятном году на сходку прибыл друид из Исландии, а такого не случалось на памяти даже самых почтенных старейшин. Ничто не проходило мимо внимания любознательного Таоскана. И он первым заметил характерный акцент исландца, а уж когда тот сообщил, о чем намерен рассказать, Таоскан и вовсе превратился в слух. Дело в том, что каждый друид должен был выступить с докладом о том, каких успехов ему удалось добиться за минувший год. Когда наступила очередь исландца, председательствующий на собрании друид встал и объявил:

 – С огромным удовольствием я приветствую, впервые со времен Великого Мороза, нашего брата из Исландии! Прошу вас, Бальдур Барунссон!

Друиды, разумеется, встретили его бурными аплодисментами. Исландец поклонился и начал говорить.

Со знанием дела он рассказал о фурункулах и о способах избавления от них. Затем он перешел к хитроумным способам очистки дренажных канав, которые позволяют воде течь в гору. После чего он рассказал, как применять сливочное масло в целях предохранения осей колесниц от износа и как можно добиться того, чтобы башмаки воинов не скрипели, дабы ночной порой противник не получил преимущества.

– Рыбий шир, вот и все, что нушно. Но наилучшие результаты дает шир благородной исландской селедки.

При этих словах остальные друиды возмутились:

– Еще чего! Реклама против правил!

– Безобразие! Призвать к порядку! И вообще иноземец!

Однако же друиды успокоились, когда исландец приступил к завершающей части своего доклада – о пчелах. Чего-чего, а этого у него было не отнять – про своих пчел исландец знал все. А чего он про них не знал, того и сами пчелы про себя не знали. 

 – Мой король в Исландии очень любит пчел. Пчел у него много, и меду у него от них много, хотя в Исландии не так уш и много цветов. У нас есть секрет, как получить много меду с мало земли.

При этих словах Таоскан навострил уши. Он живо сообразил, что если ему удастся выведать этот секрет и вернуться с ним домой, то трудно представить себе, какие великие почести может он получить за него от короля Кормака – быть может, Таоскану предоставят даже собственную друидскую приемную прямо во дворце Тары! Ведь если удастся как-нибудь обойтись без покупки огромного количества меду, которое требовалось для королевского стола, король Кормак сбережет бешеные деньги и будет чрезвычайно доволен.

Выговорившись, Бальдур Барунссон сел на свое место. Слушатели ему дружно похлопали, он раскланялся, а потом, переключившись на следующего докладчика, все позабыли про исландца и про его пчел. Все, кроме, разумеется, Таоскана. Он глаз не спускал с Бальдура, и когда все доклады были сделаны и друиды отправились на обед, Таоскан уединился с исландцем. Они поболтали самым дружеским образом, и исландский друид был настолько рад встретить человека, который так интересуется пчелами, и настолько горд своими безграничными о них познаниями, что вскоре настойчивый Таоскан добился того, что все секреты перекочевали из головы Бальдура в голову нашего друида.

Несколько дней спустя счастливый Таоскан, насвистывая себе под нос, следовал домой на борту корабля. Капитан корабля озадаченно скреб в затылке, гадая, кто такой этот убеленный сединами бородач, что свищет всю дорогу, как дрозд. Не иначе какой-нибудь беглец из Темного Дома Рорсгрунна или же свихнувшийся отшельник из Муггендорфского леса. Однако Таоскан и в ус не дул, что там о нем думают. Он выведал тайну!

В Тару он вернулся в самом приподнятом настроении, по-прежнему насвистывая, и это обстоятельство заставило короля Кормака и воинов Фианны прийти к заключению, что все это неспроста и что собрание друидов, на котором побывал Таоскан, оказалось не просто собранием, потому что обычно по возвращении домой он первым делом шел с докладом королю. На этот раз все происходило иначе. Таоскан отправился прямиком в свою пещеру, а встречавшие его фении топтались снаружи, переглядываясь и в недоумении пожимая плечами.

– Может, он переутомился в пути? – удивился Голл.

– Поживем увидим, – проворчал Финн.

Когда же они услышали, что дверь в пещеру Таоскан запер на засов изнутри, они и вовсе обомлели, потому что по традиции в это время в пещере друида был день открытых дверей и любому было позволено войти и полюбоваться на диковинки, которые Таоскан привез из чужих земель.

День клонился к вечеру, и в конце концов король Кормак извелся от неопределенности.

– Проклятье! – возмутился он. – Пошли к нему и посмотрим, что там происходит. Как-то все это не похоже на Таоскана.

И они пошли, король Кормак впереди всех. Он постучал в дверь пещеры.

– Таоскан! Заболел ты там что ли?

Ответа не последовало.

– Таоскан! – В голосе короля послышались нотки нетерпения, он привык получать ответ немедленно.

Тем не менее, некоторое время не было слышно ни звука. Король Кормак уже начал было терять терпение, как вдруг все услышали:

– Зззззззззззззззз!

– Что это?

– Ну и ну! Похоже, пчелы.

– Пчелы? На что они Таоскану в пещере? Глядишь, еще и тараканов в башке заведет!

Все эти пререкания прекратились, когда заскрипел отодвигаемый засов. Все уставились на дверь. Та распахнулась и – Зззззззззз! – из нее вылетела целая туча пчел!

– Ой-ё-ёоооооооооой!

Фении бросились было врассыпную, но Таоскан вышел из пещеры и крикнул:

– Не двигайтесь! Стойте на месте!

Оглушив жужжанием воинов Фианны, пчелы тучей пронеслись над холмом Тары.

– Господи! Спаси и сохрани! – пробормотал король Кормак. – Откуда они взялись?

– Хо-хо-хо! – посмеивался Таоскан. – Заходите, кое-что покажу.

Предвкушая необыкновенное зрелище, воины Фианны протиснулись в пещеру, однако там все выглядело, как всегда.

– Ну, и что ты собрался нам показать? – спросил король Кормак.

– А вот что, – ответил Таоскан, взяв в руки небольшой кошель, вроде тех кошелей для денег, которые в те времена путники носили на груди. – Как ты думаешь, для чего этот кошель? – спросил друид короля Кормака.

– Для денег, для чего еще!

– А вот и нет! – произнес Таоскан с укоризною. – Даже будь у меня деньги, я бы не держал их в этом кошеле. В нем содержится нечто куда более ценное, чем какие-то жалкие деньги. Вы, наверное, очень удивились, что я отправился прямо к себе, а не во дворец, чтобы сообщить вам хорошие новости.

– Хорошие новости? – Король Кормак почесал свою бороду.

– Про пчел! Тех самых, что пролетели мимо вас.

При этих странных словах фении заерзали на месте и принялись подталкивать друг друга локтями.

– Бедняга, похоже, бредит! – прошептал Финн Голлу.

– За каким лекарем нам теперь посылать, когда сам лекарь болен? – спросил Голл.

– Вот незадача! – заметил Финн.

– Я слышал все, что вы сказали! – возмутился Таоскан. – Но я пропускаю это мимо ушей. Ваше счастье, что у меня хорошее настроение.

И тут все успокоились.

– А теперь позвольте кое-что вам растолковать, – произнес Таоскан, понизив голос.

И он рассказал, как ему удалось заговорить зубы Бальдуру Барунссону и выведать у него тайну волшебных пчел.

– Пчелы живут в этом кошеле, и в любое угодное мне время я могу позвать их обратно.

– Вот и позови, а мы посмотрим, – недоверчиво сказал король Кормак.

Из складок своего плаща Таоскан извлек нечто вроде свисточка и дважды свистнул – Фью-иии! Фью-иии! – и тут же в пещеру ворвалась целая туча оглушительно жужжащих пчел, так что воины Фианны отпрянули в испуге. Десятки тысяч пчел одна за другой залетели в кошель.

Фением этого хватило за глаза и за уши, они переглядывались в страхе и восхищении, но дух перевели лишь в ту минуту, когда в кошеле исчезли задние лапки последней пчелы.

– Да уж, парни, штука воистину диковинная. Но скажи, Таоскан, какой нам прок в этих пчелах?

– Я говорю с воинами Тары или со стадом баранов? – возмутился Таоскан. – Неужели вы не понимаете! С этого дня у нас будет такой мед, какого не бывало еще в Ирландии. Вот какой прок в этих пчелах!

Вот так все и началось. С тех пор каждое утро король Кормак посылал двух воинов к пещере Таоскана, чтобы те волокли в Тару бочки с медом – и всё из небольшого кошеля, без всяких ульев и прочего беспокойства.

Шло время, и однажды вечером Финн сказал королю Кормаку:

– Не глупо ли нам до сих пор покупать мед у Мэла из Клуан Мэалы. Нам и своего хватает.

– Оно конечно,– согласился Кормак, – но мы настолько давно имеем с ним дело, что не хотелось бы разрывать отношения без уважительной причины.

– Предоставь это мне, – сказал Финн и ухмыльнулся.

По истоптанным до блеска каменным ступеням он спустился в погреб, где хранились бочки с медом, распечатал одну из двух стоявших там бочек, бросил в нее пригоршню сушеных трав, снова запечатал и с довольной улыбкой пошел прочь.

И вот, три недели спустя на весьма ответственном пиру, на котором чествовали посланцев короля Греции, подали вино, крепленное медом из тех самых двух бочек. Нечего и говорить, травы, которые Финн подсыпал в мед, никак не могли поспособствовать доброму здравию любителей медовухи. Они и не поспособствовали. Всем, кто пил медовуху, изрядно поплохело, они скрючились от спазм и колик в животе.

Как хозяин дома король Кормак, разумеется, сильно разгневался. Он послал за кухарками и под страхом смерти приказал им объяснить причину отвратительного качества медовухи. Однако несчастные девушки оправдывались, заявляя, что медовуху они готовили, как обычно, и ничего в нее не добавляли. Король был уже готов совершить какой-нибудь необдуманный поступок, но тут к нему нагнулся Финн и сказал, ухмыляясь в бороду:

– Не заводитесь, ваше величество. Беда тут не в кухарках, а в меде.

– То есть как? С чего ты это взял? – спросил Кормак.

– Вот попробуйте, – сказал Финн и протянул королю свой кубок.

Кормак отпил из кубка. Некрепленое вино, отличного вкуса.

– Ууууу! – взревел король. – Негодяй Мэл! Немедленно разорвать с ним контракт!

На следующий день, еще затемно, к Мэлу в Клонмел отправился гонец с недобрыми вестями о том, что Тара больше не нуждается в его плохом, водянистом меде и что у них полно своего меда, и преотличного.

Мэл очень расстроился.

– Черт побери! – выругался он. – Неужели они задумали вытеснить меня из бизнеса и организовали свою лавочку!

Сперва он хотел отрезать гонцу уши и отослать их в Тару тому вослед, но по совету своего друида передумал. Тот напомнил Мэлу о том, что способен сделать Финн Мак Кумал и его фении с тем, кто оскорбит короля Кормака.

И пошло, и поехало. Слава о пчелах Тары быстро разлетелась по всей стране, и, в конце концов, люди стали сами зазывать друг друга в королевский замок (ибо Кормак никого к себе больше не приглашал), и толпы желающих попасть на пир и отведать меду то и дело угрожали разнести в щепки ворота замка. А дела Мэла пошли под гору. Его постоянные покупатели позволяли себе заявлять ему:

– Бурда, которую ты нам продаешь, это просто дрянь. Похоже, твой мед из репы.

– Будьте вы прокляты! – огрызался Мэл. – Покуда я был единственным поставщиком, вы считали мой товар отличным. Больно уж вы стали привередливы!

Так или иначе, бизнес Мэла совсем захирел. И вот однажды вечером, сидя со своей женой и тремя здоровенными волосатыми сыновьями, он сказал:

– Нам конец! Хуже некуда! Никому из вас не будет здесь жизни, если мы не сделаем что-нибудь с этими проклятыми пчелами Тары. Все вы подохнете с голоду!

– Успокойся, папаня! – сказал младший сын Мэла Маолруан. – Я пойду в Тару и не вернусь домой с пустыми руками.

– Благословляю тебя! – сказал Мэл со вздохом.

В этом имелся смысл, ибо, как бы то ни было, нельзя отрицать, что о пчелах Мэл знал все. И его сыновья, разумеется, тоже. И то сказать, многие видели, как они разговаривают с этими малютками, но никто не усматривал в этом умении ничего странного, поскольку год за годом оно подтверждало свою исключительную пользу. Однако времена изменились, и теперь требовалось нечто большее, чем разговоры с пчелами. Маолруан отправился в Тару и добрался до подножия холма в ту самую минуту, когда солнце бросило свои первые лучи на водную гладь реки Бойн.

Дальше он не пошел, не стал он и добиваться приглашения в замок. Оно ему было ни к чему, он и так верил рассказам о меде Тары. Товар был и впрямь отличный, ничего не скажешь. Маолруан выбрал укромный уголок у подножия холма, откуда ему была видна вся округа. Он сел в засаду и терпеливо ждал, как человек, который прекрасно понимает, что теперь все зависит от него одного. Как и положено, терпение его было вознаграждено. Перед самым закатом его зоркие глаза увидели некую тучу, которая быстро приближалась к Таре.

Вскоре его привыкшие к пчелиному жужжанию уши уловили первые знакомые звуки. Но его смутило одно обстоятельство. Он готов был поклясться, что за весь день не видел ни одной пчелы, покидающей Тару, и теперь никак не мог понять, как же это они возвращаются. Разные мысли роились и путались в его голове, а меж тем жужжание становилось все громче, а туча больше и чернее. Маолруан впился в пчел глазами и проследил весь их путь до места назначения – до самой пещеры Таоскана. В изумлении он следил за тем, как пчелы влетают в пещеру через специально проделанное в стене окошко и пропадают из виду. Низко пригибаясь к земле, он подобрался к пещере. Приподняв у окошка голову, он заглянул внутрь, но не увидел никаких пчел. Но самое странное – он не увидел никаких ульев!

– Великий Луг[17], куда они все подевались! – пробормотал он. – Где же этот мошенник их держит?

Если бы он увидел висевший прямо под окошком кошель, он мог бы просто достать его рукой и унести, но откуда ему было знать, что там пчелы?

– Что же делать? – подумал Маолруан. – Я не могу вернуться домой просто так. Придется либо увести этих пчел, либо уничтожить их.

Некоторое время он размышлял, но вскоре взор его прояснился. Маолруан подошел к входу в пещеру и постучал. Из пещеры вышел Таоскан.

– Добрый вечер! Чем я могу тебе помочь? – спросил он.

– Мне срочно нужна помощь. Нет ли в здешних краях друида?

– Есть, – сказал Таоскан.

– Подскажи мне, добрый человек, где он живет. Мы с братом держали путь в Тару, но конь брата испугался кролика, и брат упал. Это там, где река пересекает дорогу. Брат не может встать, боюсь, у него перелом.

Услыхав, что человек в беде, Таоскан просветлел ликом.

– Подожди, я только прихвачу свою суму.

Он зашел в пещеру и вскоре вышел обратно.

– Ну что же, веди, показывай, – сказал он Маолруану.

– А нельзя ли… Нельзя ли мне остаться здесь? У меня что-то живот разболелся от всех этих неприятностей, я только задержу тебя.

Таоскан строго посмотрел на Маолруана, но промолчал, после чего повернулся и пошел прочь. Он притворил за собой дверь пещеры, но не запер ее, а когда он исчез из виду, Маолруан юркнул внутрь, осмотрел там все, но так и не увидел никаких пчел.

– Разрази меня гром! – рассердился он. – Где он их прячет?

Он обыскал все и всюду, но ничего не нашел.

– Провались оно в тартарары! – выругался он. – Пора уходить.

Выглянув в окно, он увидел спешившего домой Таоскана. Отвернувшись от окна, он заметил кошель.

– Прости Господи! – воскликнул он. – Чтобы не возвращаться с пустыми руками, заберу-ка я, к дьяволу, его денежки!

Он схватил кошель и бросился к выходу. И вовремя! Потому как Таоскан был уже рядом с пещерой, он ворчал себе под нос, высказывая кое-какие соображения относительно молодых негодяев, которые шляются нынче по округе. А Маолруан тем временем стоял ни жив, ни мертв, вжавшись в стену пещеры, покуда не услышал, что дверь закрылась. Тут уж он понесся прочь с холма, домой в Клуайн Мэалу.

Кражу Таоскан обнаружил только утром, и тут он запричитал:

– Аааа! Вот беда-то! Пчелушки мои, пчелушки! Они пропали! Что же делать? Теперь Бальдур Барунссон проклянет всех нас на веки вечные!

Однако эта истерика продолжалась совсем недолго. Друид знал свое дело. Он быстро пришел в себя, разворошил угли в очаге, напустил побольше дыму и подкинул туда щепотку волшебного порошка. И тут же в дыму он увидел, как Маолруан удирает по дороге посреди равнины близ Клуйан Мэалы.

– Вот подлец! Воспользовался моей добротой! Он заплатит за это!

Таоскан схватил свои чародейские книги и накликал на голову Маолруана грозовые тучи и штормовой ветер. Иного человека подобные неприятности вполне могли бы остановить, однако Маолруан был уже недалеко от дома и не сдался, тем более что ему не приходилось гадать, откуда исходит вся эта жуть. Он успел вбежать в ворота отцовского дома, даром что пошел град величиной с утиное яйцо. Маолруан уцелел, по крайней мере, пока.

Мэл ждал сына с нетерпением.

– Ну, раздобыл ты этих пчел? – спросил он.

– Я не сумел найти этих поганых тварей, – признался Маолруан. – Но, папаня, зато я утащил его деньги.

– Эх ты, бревно! – взревел Мэл. – Какой прок нам в его деньгах! Нам нужны его пчелы!

– Я, конечно, сильно извиняюсь, – сказал Маолруан, – но я своими глазами видел, как они залетели в пещеру друида. Однако там их не оказалось, хоть тресни!

– Дубина ты стоеросовая! Ты же при пчелах с младых ногтей! Неужто ты не нашел ульев?

– Нету там никаких ульев!

– Что за бред! Какие пчелы без улья? За дурака меня держишь?

С этими словами Мэл выхватил кошель из рук сына, размахнулся и ударил того кошелем по голове.

– А кошель-то пустой, болван! – сказал он и потряс его, после чего никакого звона не последовало. – Вот, значит, как ты решил разбогатеть! Крадешь пустые кошельки! Ну и кретина же я вырастил на свою голову!

В гневе Мэл потянул за завязку кошеля и тут же услышал:

– Ззззззззззззз!

Он мгновенно затянул кошель обратно, и лицо его переменилось. Он все понял!

– О боже! О господи! Ну, разрази меня гром!

Трое сыновей Мэла решили, что папаша их рехнулся, потому как тот, не выпуская кошеля из рук, принялся чуть ли не вприпрыжку бегать по дому, бормоча:

– О боже! Ну и ну!

Никто не осмелился подступить к нему с вопросами, покуда тот сам не остановился.

– Ты просто молодчина, Маолруан, хотя и понятия об этом не имеешь! – сказал Мэл. – Так или иначе, дело сделано!

Хлопая глазами и ничего не понимая, Маолруан испуганно оглядывался на братьев.

– Вы хоть соображаете, что в этом кошеле? – спросил Мэл.

– Нет, – признались сыновья.

– Да пчелы же! Пчелы! Тихо! Послушайте!

Мэл чуть ослабил завязку, и тут же все услышали:

– Зззззззззз!

– Ну, ты, папаня, даешь! Только скорее завяжи обратно. Пчелы явно голодны, и, если вылетят, они закусают нас насмерть.

Мэл завязал кошель покрепче, и все вчетвером они принялись совещаться.

– Ха! – усмехнулся Мэл. – Теперь победа в этой битве в наших руках! Нам нужно только не выпускать этих жужжалок из кошеля, и скоро Кормак и все наши прочие покупатели вернутся к нам как миленькие! Но, клянусь Богом, на этот раз им придется заплатить за мед как следует! Они получат вдвое меньше, а заплатят вдвое больше! Это живо образумит их.

Однако же беда была в том, что ни Мэл, ни его сыновья не умели обращаться с волшебными пчелами, а решили просто засунуть кошель с ними под кровать и забыть про них. Оно бы все и ничего, да вот кровать стала приподниматься от пола. Ведь эти пчелы были рабочими, а в условиях, когда никто не берет у них мед и не дает вылететь на простор, чтобы размять крылышки, не приходится удивляться тому, что кошель стал раздуваться, угрожая лопнуть в любую минуту. Но дело в том, что кошель был сделан из самой что ни на есть волшебной кожи и лопнуть никак не мог. Он и не лопался. Зато он мог раздуваться, что он и проделывал, причем с большим успехом, становясь все больше и больше, покуда не заполнил собою всю спальню. Семья Мэла обнаружила это лишь к ночи, когда собралась спать, но было уже поздно.

– Горе нам! – возопил Мэл. – Все пропало!

И то правда, потому что вскоре крыша дома приподнялась, стены пошли трещинами и рухнули.

– Плохи наши дела! – воскликнул Маолруан. – Похоже, нам лучше убраться подальше подобру-поздорову.

– А ну как они выберутся и полетят за нами? – проворчал Мэл. – Нет! Хоть и не по сердцу мне это, а придется нам обратиться к этому, чтоб ему пусто было, друиду из Тары, чтобы он разобрался с этими пчелами, а иначе нам, да и всей стране конец. Давай-ка, Маолруан, будь паинькой, дуй снова к этому друиду и уговори его прийти сюда.

Чертыхаясь себе под нос, Маолруан пустился в путь. Однако до Тары он не добрался, потому что не прошел он и мили, как услышал – Топ! Топ! Топ! – звуки шагов, которые становились все громче. Он встал на месте, раздумывая, что делать. Но не успел он собраться с духом и дать деру, как увидел – кого бы вы думали? – воинов Фианны в полном вооружении во главе с Финном и Таосканом!

Маолруан упал на колени, наполовину от страха, наполовину от облегчения. На одном дыхании он попросил прощения и помощи, и принялся объяснять положение дел с ужасным кошелем.

– Не надо объяснять, – перебил его Финн. – Нам и так все известно. Таоскан Мак Лиат видел все это в своем дыму. Так что живо поднимайся и веди нас к своему дому.

Маолруан был рад стараться, и вскоре все оказались во дворе перед домом Мэла, где их взорам предстало жуткое зрелище: вместо дома раздувалось и распухало нечто вроде бычьего пузыря .

Финн обомлел, как и все прочие, однако, не желая терять лица как лицо наделенное властью, громко и грозно произнес:

– Где этот несчастный Мэл, поставщик дрянного меда ко двору короля Кормака и нарушитель законов брегонов[18]?

Мэл вылез из кустов, однако на лице его читалось великое облегчение. Он пропустил оскорбление мимо ушей и обратился прямо к Таоскану:

– Мудрый человек, мы причинили тебе зло и раскаиваемся! Но умоляю тебя, снизойди к нашему невежеству! Избавь нас от этих тварей в кошеле, и мы сделаем все, что ты пожелаешь.

Таоскан отнюдь не был человеком бездушным и безжалостным. Прекрасно понимая, что бизнес Мэла рухнул, и видя его дом в руинах, Таоскан решил, что тот пострадал достаточно.

– Я готов забыть твои преступления и проявленное неуважение, – сказал он, – но ты должен…

В это мгновение позади них послышался какой-то грохот, и показалось облако пыли, поднятое колесницами и копытами коней. Это был король Кормак собственной персоной! Он примчался прямо из Тары, желая лично разобраться с этим делом. Он спрыгнул с колесницы и подошел к собравшимся.

– В чем дело? – спросил он, потирая руки с деловым видом. – Что вы стоите тут как вкопанные и переглядываетесь?

– Тут вот какая незадача, мы не знаем, что предпринять, – промямлил Финн.

– Предпринять нужно одно! – заявил Кормак. – Заберите мед, и не пролейте ни капли! Живо! Нынче вечером у меня важные гости, им нужно все самое лучшее!

Финн замялся в нерешительности, с надеждой поглядывая на Таоскана.

– Я загляну в чародейские книги, – пробормотал друид без особой уверенности, – но что-то я не припоминаю там заклинаний для пчел.

Он был прав. Заклинаний для пчел там не было. Все так и стояли бы на месте, но тут Мэл поднялся и властно велел своим сыновьям:

– Бегите в погреб и принесите мне самый толстый патрубок.

А остальным он сказал:

– Волшебные там или нет, но это все же пчелы, а здесь нет никого, кто знал бы о пчелах больше меня. Отойдите, пожалуй, в сторонку, если не хотите помешать делу.

Теперь, когда другие растерялись, к Мэлу вернулась уверенность. Похоже, он придумал способ вернуть расположение короля Кормака. Прибежал Маолруан с патрубком, и Мэл, насвистывая что-то себе под нос, принялся за работу.

– А он знает, что делает? – спросил Финн.

– Это мой отец! – ответил Маолруан с гордостью. – Он умеет разговаривать с пчелами.

– Как бы чего не вышло, – буркнул Финн. – У дурака и затеи дурацкие.

Маолруан промолчал. Он смотрел на отца, который приставил патрубок к горлу кошеля, у самой завязки, и, стал, как показалось наблюдавшим, разговаривать сам с собой.

– Где вы там? Ну-ка выходите! Пора домой. Идите к папочке.

Так и уговаривал, обильно уснащая свою речь жужжанием и гудением.

– Он рехнулся, или я не Финн Мак Кумал, – пробормотал Финн. – Надо его остановить, покуда он всех нас тут не угробил.

– Разуй глаза и посмотри на кошель! – шикнул на него Маолруан.

Все остальные не отрывали глаз от кошеля. Тот прекратил раздуваться, а шевеление внутри заметно поутихло. А Мэл тем временем все пожужживал и погуживал, приговаривая что-то и поглаживая ладонью одно и то же место на кошеле. Он поманил к себе Таоскана, и тот поспешно приблизился.

– Они хотят домой, – заявил Мэл без обиняков.

– Э-э… Кто хочет домой? – спросил Таоскан, не вполне понимая, о чем толкует Мэл.

– Пчелы, конечно! Пчелы!

– Домой?

– Понимаешь, я только что разговаривал с их маткой, и она сказала мне, что они ужасно соскучились по Исландии и хотят домой.

– Ни за что! – воскликнул Таоскан. – Что скажет Кормак? Он лишит нас жизни, только заикнись об этом.

При этих словах из кошеля донеслись жуткие звуки, и он стал раздуваться вдвое быстрее прежнего.

– Батюшки-светы! – застонал Мэл в ужасе. – Ты разгневал ее! Теперь нам всем конец, потому что, когда кошель лопнет и пчелы вырвутся на свободу, они настигнут нас и на краю земли.

Заметив, что кошель снова стал раздуваться, и узнав дурные новости, Кормак спросил:

– Нет ли другого выхода, кроме как отпустить их домой?

– Боюсь, что нет, ваше величество, – ответил Мэл.

– Против лома нет приема, – сказал Кормак. – Делай, что положено, добрый человек.

– Попробую, – ответил Мэл. – Если только они теперь меня послушаются.

Мэл снова принялся за работу, и после попеременных поглаживаний, просьб и посулов ему наконец удалось привлечь внимание пчелиной матки. Ко всеобщему облегчению, кошель перестал раздуваться, и Мэл повернулся к собравшимся.

– Король Кормак и воины Тары! – произнес он. – Пчелы Бальдура Барунссона соскучились по дому, так что, сами понимаете, люди добрые, ни одному здравомыслящему человеку не стоит становиться на пути у столь верных слуг, каковыми пчелы были, оставаясь с нами. Неужели воины Ирландии пойдут на такую подлость, что превратят своих верных друзей в вечных пленников?

– Нет! Никогда! – выкрикнула добрая половина толпы.

– Если мы не отпустим их, – сказал Мэл, понижая голос до зловещего шепота, – скоро некому здесь будет спорить, потому что, когда кошель лопнет, пчелы лишат нас жизни. Все мы станем как ежики!

Наступила полная тишина.

– Народ Ирландии! – снова бодро воскликнул Мэл. – Мы поступим честно и отпустим их. А теперь, кто первым хочет отведать меда, какого никогда еще не пробовал?

И тут оцепенение спало, началась настоящая давка, в которой участвовал и сам Кормак. Мэл подставил патрубок к горлу кошеля, слегка ослабил завязку, поймал патрубком струю меда и принялся разливать его желающим, при этом не прерывая своего разговора с пчелами. Маолруан подставил свою горсть. А дальше в ход пошли шлемы, щиты, ножны и даже походные башмаки. Короче, никто не остался с пустыми руками. Вот это был мед так мед! Пробыв весьма долго в кошеле, он так настоялся, что по крепости и сногсшибательной силе с ним не могла сравниться никакая ирландская медовуха.

Вести распространяются быстро, и вскоре к дому Мэла сбежалась вся округа. Никто не остался без меда, а кошель все еще не опустел. А тут еще по приказу Кормака из Тары доставили огромные бочки, и заливка их продолжалась всю ночь, покуда все бочки не наполнились. У Мэла чуть руки не отваливались от усталости. Наконец все стихло. Даже охрана, выставленная у кошеля Финном, уснула, наевшись меду до отвала, и видела десятый медовый сон. Меж тем некая темная фигура (это был, разумеется, Мэл!) прокралась к горлу кошеля. Мэл осторожно развязал завязку и, бормоча что-то, тихо и вкрадчиво, позвал пчел на волю. И они стали вылетать, сотнями и тысячами, и зависли все прямо над кошелем. А Мэл прожужжал напоследок свое прощание пчелиной матке, передал с ней поклон всем добрым людям в Исландии и с чувством исполненного долга отправился на боковую.

Наступило утро, и дрыхнувшая охрана сквозь сон уловила какой-то гул голосов, дескать, что-то не в порядке.

– Где он? Куда он пропал?

Стража вскочила на ноги.

– Что пропало? Кто вы такие и о чем толкуете?

– Мы пришли за медом, а его нет. И позвольте спросить почему? – возмущались люди.

Только тут до охранников дошла ужасная правда. Кошель исчез! Они охраняли пустое место!

Не обращая внимания на оскорбительные выкрики из толпы, перепуганные охранники поспешно собрали вещички и потопали в Тару. Мэл отправился с ними. По прибытии охранники, миновав дворцовую стражу, попросили срочной аудиенции у Кормака, однако того никак не могли найти. По слухам он отсыпался после обильных медовых возлияний нынешней ночью. Лица охранников просветлели от облегчения.

Позвали Таоскана, и именно ему пришлось сообщить Кормаку, который нежился в своей королевской постели, дурную весть о пропаже кошеля.

– Ничего удивительного, – сказал король. – Они же сами сказали, что не желают оставаться у нас. Как бы то ни было, наши погреба ломятся от их меда, а чего нам еще надо?

– Это верно, – согласился Таоскан. – Но мед в погребах рано или поздно закончится.

– Хм! – Кормак нахмурился, задумавшись, и вдруг резко спустил ноги с постели на пол. – Где Мэл! Приведите его ко мне немедленно!

Таоскан пожал плечами, ввел в королевский покой Мэла и молча ждал. Кормак расхаживал по спальне в ночной рубашке.

– Скажи-ка, мне, – обратился он к Мэлу, – а смешивать мед ты умеешь?

– Я? – удивился Мэл.

– Ну да, ты! – не унимался Кормак. – Умеешь?

– Как никто другой, – ответил Мэл с гордостью. – Я перенял секреты от своего отца и своего деда!

– Вот и отлично! – обрадовался Кормак. – Назначаю тебя с этого дня Королевским Медоваром. Ступай в погреба и подбери наилучшую смесь нашего исключительного исландского меда с обыкновенным, чтобы, покуда исландский мед не закончится, наши гости оставались довольны.

– Но мне понадобится сделать запас обыкновенного меда, ваше величество, – сказал Мэл. – Позволите ли вы мне заняться этим?

– Позволяю! Ступай же и займись делом!

– Уж я-то знаю человека, который поставит этот мед, – сказал Мэл Таоскану, поклонился и вышел вон.

На обломках отцовского бизнеса Маолруан основал свое дело, а парень он был не дурак, так что вскоре дело его пошло. Оно, конечно, ему помогли постоянные заказы из Тары, они становились все больше и больше, особенно после того, как Мэл в королевских погребах сделал великое открытие. Оказывается, независимо от сколь угодно малого количества подлинного исландского меда, добавленного в сколь угодно большое количество меда Маолруана, качество смеси остается по-прежнему волшебным!

Так что отец и сын процветали. Они добились почестей и богатства, сын стал Поставщиком Королевского Двора, а отец – Королевским Медоваром. Так оно продолжалось до конца их дней, и никто не догадывался, насколько проста была работа Мэла, да и вопросов никто не задавал, поскольку недовольных покупателей не было.