ФИНН МАК КУМАЛ И КИТАЙСКИЕ ЩЕКОТАЛЬНЫЕ ПЕРЬЯ

ИРЛАНДСКИЕ ИСТОРИИ О ЧАРАХ И ЧУДЕСАХ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА.. 2

ФИНН МАК КУМАЛ И КИТАЙСКИЕ ЩЕКОТАЛЬНЫЕ ПЕРЬЯ.. 4

ВОЕННАЯ АКАДЕМИЯ КОРОЛЯ КОРМАКА.. 26

ФИНН И МОРСКИЕ ДЕВЫ.. 46

КАК В ИРЛАНДИИ ПОЯВИЛИСЬ ПЕВЧИЕ ДРОЗДЫ.. 67

ШОН-С-ГЛАЗАМИ И СТРАННЫЙ СУНДУК.. 90

ТАОСКАН МАК ЛИАТ И ВОЛШЕБНЫЕ ПЧЕЛЫ.. 110

ФИНН МАК КУМАЛ И КАМНИ БЕРРЕНА.. 132

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Давным-давно в Ирландии любили рассказывать всевозможные истории о призраках, привидениях и других существах – плодах богатого воображения.

Увы, эта привычка осталась в прошлом. Положим, призраки и привидения и по сей день существуют, но о них мало что известно, ведь ирландцы редко собираются теперь для неспешных бесед у теплого очага. Внимая сказителю-шонхею, видишь выражение его лица, слышишь его дыхание, ощущаешь волнение (или страх) – и так, благодаря личности рассказчика, сам становишься участником событий. Ничто на свете не заменит живого рассказчика – свидетеля невероятных приключений.

Но еще не все потеряно. Невзирая на явный упадок устной традиции, сохраняется надежда. Народ хочет, чтобы дети приобщались к древнему ирландскому наследию. Разве не лучше ребенку послушать сказания о героях Фианны, чем день-деньской торчать перед телевизором? Разве не более живо откликнутся детские души на подвиги Финна Мак Кумала, короля Кормака или Таоскана Мак Лиата, чем на беспредельно тупые компьютерные игры? Сказительское искусство возрождается – и в самое подходящее время.

Повести, собранные в этой книжке, изначально рассказывались детям в теплой тишине спальни, на ночь, и маленькие слушатели, понятное дело, верили каждому слову. С тех пор, привлекая все больше народу, я повсюду повествую об отважных деяниях Финна Мак Кумала – и делаю это затем, чтобы мы сохранили память о древних героях – ведь эта память поможет нам лучше понять самих себя.

Надеюсь, благодаря этим историям, мы поймем, кто мы такие: крохотные существа в огромном мире – и в еще более огромной вселенной. Разумеется, вселенная полна чар и чудес, но мало кто сегодня способен понять, в какой степени чудеса влияют на судьбы мира. Как ни странно, дети усваивают это гораздо легче, тогда как наши «старейшие и мудрейшие» утратили способность удивляться чуду.

В древности чары существовали в действительности и оказывали сильное влияние даже на самых стойких и отважных воинов – вроде Финна Мак Кумала. Можно ли утверждать то же самое о нынешних людях? Как ни печально для человечества, в сегодняшнем мире нет места волшебным чарам. Финн Мак Кумал только посмеялся бы над нами. Таоскан Мак Лиат, верховный друид Ирландии, напротив, горько усмехнулся бы при мысли о том, как мало меняется человеческая природа, что бы ни случилось и сколько бы времени не утекло.

Надеюсь, вам понравятся эти истории, и мне хотелось бы, чтобы вы, читатели, перенеслись из нашего сверхделового мира в мир той Ирландии, что была устроена несколько иначе, хотя ее населяли люди очень похожие на нас (за исключением, разве что, обильного волосяного покрова на лицах!).

Читайте и наслаждайтесь. Истории эти не первые в своем роде, но и не последние – разумеется, с вашего благосклонного согласия.

Эдди Лениган

ФИНН МАК КУМАЛ И КИТАЙСКИЕ ЩЕКОТАЛЬНЫЕ ПЕРЬЯ

(Перевод Дмитрия Быченко)

Давным-давно в Ирландии, что бы там нынче ни думали, кое-кто отваживался на путешествия во все концы света. Находились и такие, кто забредал дальше Финна с его дружиной – а уж фении-то знали толк в путешествиях и приключениях.

Одним из таких неугомонных был Маэлдун. Все семь морей избороздил он, все искал то, не знаю что — да так и не нашел[1]. Зато привез Маэлдун со товарищи в Ирландию много чего другого, пожалуй, более ценного. Вернулись они с необычайными историями о земле на краю света, называемой Китай, где все поголовно грамотные, и грамота эта — не простая, а китайская. Но самой диковинной среди всех оказалась история о том, как в Китае карают за всякие провинности.

Однажды вечером, в пиршественной зале Тары, стоял пир горой — шум, гам, смех, дым коромыслом — один лишь король Кормак, подперев рукой голову, угрюмо взирал на все это веселье.

— Эх-эх-эх! В сотый раз слышу я все эти старые байки, и меня уже тошнит от них! Вот пришел бы кто-нибудь незнакомый, да рассказал бы что-нибудь незнаемое — я бы, глядишь, и развеселился, а рассказчик, глядишь, разбогател!

Финн и Диармайд сочувствовали его величеству до слез — уж они-то доподлинно знали, насколько охоч верховный король до всяких россказней, да горю не поможешь: давно он выучил наизусть все байки фениев — хорошие и не очень, старые и не слишком.

Вдруг посреди застольного шума в двери громко постучали.

— Открывайте поскорее, вдруг это какой-нибудь чужеземец с занятной историей! — приказал Кормак, не очень, правда, на это надеясь.

Дверь распахнулась, и в пиршественную залу вошел худой, высокий, дочерна загорелый человек.

— Да хранит тебя бог, государь! — произнес он с поклоном.

— И тебя так же. Кто ты, назови свое имя! И если ты в этот вечер готов порадовать нас новеньким рассказом — быть тебе нашим почетным гостем. Мы тут совсем изголодались по свежим историям!

— По свежим историям говоришь? История–то у меня как раз есть, да такая, каких ты в жизни не слыхивал! — ответил незнакомец самоуверенно.

— Ну, наконец-то! Мои молитвы услышаны! Дайте ему поскорее поесть, а потом — пусть начинает!

Надо вам сказать, что в те времена в Ирландии ни за что на свете не заставили бы человека рассказывать истории, не накормив прежде, как положено. Незнакомца усадили за стол, принесли яств по его выбору и оставили на время в покое. Когда же он заморил червячка, фении устроились за столом поудобнее и, подперев головы руками, уставились на него, готовые слушать — какие такие чудесные истории о неведомых землях и невероятных событиях польются из его уст? Даже если обещанное окажется правдой хотя бы наполовину — уже и то подарок судьбы! Ведь истории, которых не знал король Кормак, можно было сосчитать по пальцам одной руки, причем загибая по два пальца сразу. Поэтому сказители-шонхеи нередко толпились в очереди перед воротами Тары, ожидая дозволения предстать пред лицом Верховного Короля, дабы развлечь его неслыханной историей – само собой разумеется, каждый из них мечтал получить за это награду. Однако награды удостаивался редко кто – по крайней мере, до этого вечера.

Когда миски, плошки и прочие тарелки, наконец, убрали, и на столах весело заискрились кубки, гость расположился, как следует, для рассказа, вынул трубку, достал пригоршню сушеного крестовника, buachaláns — в те времена табака не было, да оно и к лучшему! — с достоинством оглядел окружавших его фениев и, раскуривая трубочку, повел речь:

— Вернулся я из плавания… Не так давно… Дома-то мы вообще бываем редко и недолго… — Незнакомец пыхнул трубкой, словно что-то припоминая. — На сей раз побывали мы в земле, что зовется Китаем.

— Черт возьми! — воскликнули воины — где же она находится? На закат от Inis na Ron, Острова Тюленей?

— Ну, нет, — отвечал мореход, — это совсем в другой стороне. Мы там очутились случайно, я даже сказать не могу, как мы туда попали. Тьма окутывала корабль со всех сторон, и нас постоянно клонило к сну, только громы и молнии будили нас. Буря несла наш корабль в неведомые края, куда мы вовсе и не собирались плыть. Промокшие до нитки, потрепанные штормом, мы только и мечтали, как бы выбраться на сушу, неважно где.   

— Прекрасно сказано! — воскликнули фении — Вот так и начинаются настоящие приключения, они поджидают тебя, когда ты их вовсе не ждешь!

— Да уж, приключения нас поджидали, будьте уверены! Дни и ночи напролет ветер выдувал нас из кожи вон, а мы молились и страстно желали одного: очутиться дома, в своих постелях, на священной земле Ирландии.

— Ирландия – местечко недурное, что и говорить, — заметил Конан Лысый, — но давай дальше, об этом, как его там — Китае?

Странник попыхал трубкой и продолжил.

— Ну, народ там мелкий, с желтой кожей, поглядывают на тебя чудно и свирепо, и у всех — хвосты на затылках.

— Силы небесные! Да что ж это за люди такие — они хоть не кусались?

— Чего не было, того не было, но подождите, я вам еще и не то скажу — женщины у них одеваются, как мужчины, а мужчины как женщины!

— Ну, ничего себе! Прямо жуть какая-то, а не страна! Ничего хорошего от таких ожидать не приходится! Но продолжай же!

— Китайцы держат удивительных зверей, эти твари уже ждали нас, едва мы сошли с корабля. У каждого такого чудища по два горба, погонщики влезали на один горб, мы взбирались на другой и так ехали. Скажу я вам — от этакой езды я едва не стал калекой.

— А как зовутся эти страшилища? — спросил Голл Мак Морна

— Прозывают их верблюдами.

О верблюдах в те времена ирландцы знать не знали и слыхом не слыхивали, а потому рассказ странника произвел на них сильное впечатление. Через весь стол, от воина к воину катилось это название, и каждый крутил его во рту, как камешек — так и этак, сочиняя собственную байку, чтобы потом пересказать ее где-нибудь и, конечно же, прихвастнуть:

— Повстречал я раз одного морехода, который побывал в земле, называемой Китай, а ездил он там на звере, называемом верблюд — каково?

Но странник продолжал повествование, и фении заботливо отложили про запас свои замыслы, чтобы послушать, что было дальше.

— И вот ехали мы через землю Китай, и солнце пекло так, что у нас мозги едва не плавились — ведь не растет ни единой зеленой былинки во всей этой земле.

Такая земля едва ли могла понравиться ирландцам: целая страна – и вдруг без густой зеленой травы, подумайте только, без единой травинки! А уж когда фении услышали, что ни лесов там нет, ни птицы не щебечут, они начали подумывать, что такая земля им вовсе ни к чему, пусть бы они ее и не видели.

— Да друзья, там одни скалы, камни да песок, и опять — песок, камни да скалы.

— Что же вы там пили-то? — спросил кто-то из собравшихся.

— Языки у нас распухли, как репы, но это еще полбеды. А вот что меня доконало — так это верблюды. Подъезжаем мы как-то к редкому в тех краях озерцу, мы сразу к воде, а эти твари стоят и только глазами хлопают, и на воду — хоть бы глянули. Я решил было, что дело нечисто, без колдовства не обошлось, но потом выяснил, что у чудищ этих полно воды в тех самых горбах, на которых мы сидели, изнывая от жажды, высохшие, как поленья!

— Ну и ну! – Фении загалдели, переглядываясь. — Ты думаешь, мы в это поверим? Да это же все сплошные выдумки — но выдумано здорово, валяй дальше!

— Тридцать дней и ночей шли мы, ночью — сосульки свисали с носов, а днем — солнце поджаривало нам макушки. Вот такая там погодка!

— Великий Кром[2]! Просто ужас! Но продолжай, продолжай!

— На исходе тридцатого дня, полным верблюжьим ходом подъехали мы, наконец, к стене, и стена эта точь-в-точь как у наших дунов, крепостей, только больше, преогромная стена, скажу я вам, и конца-краю ей не видно. Вдоль стены расставлены башни, ее охраняют воины; а по верху стены, хотите верьте, хотите нет, проходит дорога!

— О боги! — взвыли слушатели. — Поистине, чем дальше, тем круче! Но все равно, рассказывай!

— К одной из башен была приставлена лестница, и мы вскарабкались на стену, а китайцы как-то исхитрились втащить даже верблюдов. Едва все эти звери очутились наверху, мы сразу же двинулись в путь и ехали той самой дорогой по стене еще тридцать дней и тридцать ночей, да так до конца этой стены и не добрались. И тянулась она все дальше и дальше и дальше …

— А вот скажи-ка, ведь сейчас-то ты нам приврал?

— Чистая правда — взбирается по склонам высоких гор эта стена, ныряет в глубокие ущелья, пересекает бескрайние равнины…

— Такие, как Алленское Болото? — спросил кто–то из воинов.

— По сравнению с теми равнинами, — протянул чужак, с жалостью глянув на любопытного, — Алленское Болото – всего-навсего грязная лужа, лягушкам лапы не замочить.

Но никто и не подумал обидеться, до того разбирало фениев любопытство, так им хотелось услышать, что же приключилось дальше.

— И вот, наконец добрались мы до моря. Путешествие по стене закончилось.

На лицах слушателей появилось облегчение.

— Но путь наш на этом не завершился!

Воины глядели на рассказчика, разинув рты, но прежде чем кто-нибудь успел задать вопрос, незнакомец продолжил.

— На море, куда ни глянь, стояли корабли — и столько их там было, что и за год не перечесть.

— Какие корабли? — каркнул Лиаган Луамних.  

— Квадратные. Этаких мы нигде не встречали, паруса у них разрисованы картинами, а на корме стоят домики, похожие на наши дуны.

— Эвон как! Ты хочешь нам сказать, что у них дуны плавают по воде?

— Да нет же! Это самые что ни на есть настоящие корабли. На наших верблюдах мы взошли на деревянный мост, а с него — на судно, ближайшее к берегу. Три дня и три ночи перебирались мы с палубы на палубу, с корабля на корабль все дальше и дальше в море.

— А когда мы достигли последнего корабля, то перед нами земли не было, да и вокруг тоже. Мы посмотрели вниз — что нам еще оставалось делать? Так вот, прямо под нами, в зыбких зеленых волнах, мы увидели город и его жителей, занятых своими делами.

— Продолжай, — Кормак нервно заерзал в своем кресле — только не пытайся убедить меня, что вы отправились вниз.

— Именно туда мы и отправились. Будь на то наша воля — стояли да глазели бы мы на это чудо. Но нет! Верблюды эти — то ли очень смелые, то ли, наоборот, очень глупые звери, я не знаю. Эти твари одна за другой, как ни в чем не бывало, переступали через борт корабля и даже не пытались плыть. Решил я, что пришел мой час, и помолился про себя. Почувствовал, что иду ко дну – глаза зажмурил, дыхание затаил, но потом начал задыхаться и открыл глаза — так они просто на лоб полезли, когда я увидел, где очутился. 

— Наши глаза тоже на лбы повылазили, а там им — не место! — запротестовали фении. — Говори скорее, что ты там увидел!

— Цел и невредим, очутился я внутри огромного пузыря. Суша на дне моря.

Фениям пришел в голову один-единственный вопрос:

— И что там за люди, внизу?

— В точности такие же китайцы, как те, кого мы встретили раньше. А вот теперь, послушайте! — подмигнул мореход. — Тут-то и начинается настоящая история.

— Минуточку повремени! — прохрипел Кормак. — Мы должны снова наполнить чаши и промочить горло. От твоего рассказа у всех во рту пересохло.

В пиршественной зале поднялась суета, фении наливали в кубки кто пойтин, кто брагу, кто вино — кому что больше нравилось, и снова усаживались поудобнее, навострив уши.

— Повели нас к одному из тамошних мудрецов, и по дороге мы видели, как снаружи пузыря плавают разнообразные рыбы. Наречия китайцев мы не знали, но мудрец говорил по-нашему, так что можно было и вопросы задать, и ответить.

Перво-наперво я полюбопытствовал, как они ухитряются находиться внутри, а море удерживать снаружи.

— Ах, это, — отмахнулся он, — это все наши книги, в книгах – знание, а знание – сила.

— А ведомо ли вам, — возразил я, — что на другом краю света, в моей земле, в Ирландии, тоже умеют откалывать похожие штуки. Наших мудрецов зовут друидами, и у них тоже книг полно, и сила имеется. Правда, я ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь из них возвел город на дне моря.

При этих словах, фении начали перешептываться друг с другом, дескать, было бы недурно обзавестись таким местечком, например, на дне озера, чтобы было где укрыться от врагов при крайней необходимости. Надо бы спросить Таоскана Мак Лиата, не может ли он отстроить еще одну Тару, на сей раз под рекой Бойн.

 Таоскан, главный друид короля Кормака, конечно, смекнул, о чем переговариваются фении, но ничего не сказал и только слегка ухмыльнулся себе в бороду.

— А ну-ка тихо! — рявкнул Кормак на воинов. — Не мешайте слушать!

В воцарившейся тишине странник принялся описывать китайские дома, улицы и способы, какими китайцы добираются там из одного места в другое.  

— Маленькие повозки о двух колесах, — объяснял гость, — служат там главным транспортным средством. У всех мало-мальски уважаемых граждан города есть такие повозки, и все передвигаются только на них. Ходьба пешком — не для китайцев, ведь у них крохотные ножки, все равно что у детей, то ли из-за того, что они не ходят пешком, то ли наоборот — они не ходят пешком, потому что у них ножки крохотные. Этого я не понял, а выспрашивать не стал, чтобы не показаться невежей. Все, что я знаю — у китайцев есть повозки, чтобы ездить, и деньги, чтобы платить за это, так что, пешком они не ходят.

Мореход сделал паузу, но фении дружно молчали.

Финн почувствовал, что долг вежливости велит ему задать вопрос.

— Одно хочу я узнать об этой диковинной земле, скажи мне, странник: как они там дерутся?

— Никак, — твердо ответил незнакомец. – Драк там нет и в заводе, потому что есть надежное средство устрашения.

— Устрашения! Что за средство? — Теперь Финн заинтересовался всерьез. Ему пришло в голову, что было бы весьма поучительно узнать, какие средства устрашения применяют китайцы, а потом использовать их для борьбы со своими врагами.

— Ужасная пытка применяется в тех краях, и жители боятся ее до полусмерти.

— Ага, вот оно как! — вздохнул Кормак с облегчением. — Это другое дело. Я подумал, было, что в тех краях и люди – не люди, а они, значит, люди как люди. Скажи, а ты сам видел эту пытку?

Тут уж все фении обратились в слух. Речь пойдет о том, что они смогут применить в своем ратном деле, а потому внимание рассказчику было обеспечено полное. 

— Да, кончено. И запомнил на веки вечные! Чуднее этого я в жизни ничего не видывал! А почему? Да потому что все оказалось до крайности просто. Мне довелось посмотреть, как пытали одного из супостатов, за ужасное злодеяние отправленного в камеру пыток. Представьте мое изумление, друзья! Когда я в сопровождении китайцев проходил мимо тюрьмы, где содержались преступники, изнутри донесся оглушительный смех, переходящий в пронзительный визг. Конечно же, я спросил у моих провожатых:

— Что, в этом доме справляют какой-то праздник?

— О нет, — отвечали мне китайцы, — это тюрьма, там наказывают злодеев.

Я не проронил ни слова, но, конечно же, заметил про себя:

— Что за странная тюрьма, в которой так смеются!

Китайцы очень вежливо пригласили меня зайти внутрь и предложили посмотреть все, что угодно. Я увидел два ряда железных дверей вдоль длинного коридора, и из-за этих дверей доносился такой смех, что я стал опасаться, в своем ли я уме. Я выбрал дверь, где смеялись, казалось, громче прочих, и постучался. Два дюжих парня, оба плешивые, как вон тот (гость показал на Конана Лысого), открыли мне дверь. Я объяснил им, в чем дело. Они с вежливым поклоном предложили мне войти.

Прямо передо мной, посредине тускло освещенной камеры, стоял стол с четырьмя кожаными ременными петлями — по две на каждом конце стола. Зачем нужны эти ремни, догадаться было нетрудно: привязанный за руки и за ноги на столе лежал человек.

— Когда я вошел, преступник выгнул шею — и в глазах его был ужас! Он выкрикнул что-то на непонятном языке, и это было все, что он успел сделать, так как два здоровяка снова приступили к делу.

— Любопытно, — думал я про себя, — какое же орудие пытки они используют? Раскаленное железо или что другое?

— Чтобы мне было лучше видно (жутко вежливые люди, эти китайцы!) один из палачей услужливо перешел на другую сторону стола. Я видел, как верзила разминает свои чудовищные ручищи, и думал, ну, сейчас он как схватит того несчастного за шею или за ноги, да как начнет скручивать его в бараний рог! Ничего подобного. Палач что-то замурлыкал себе под нос и повернулся к стене — а с бедняги на столе пот покатился градом.

— Тогда-то я и заметил на стене маленькую полочку, а на ней разложенные по порядку, слева направо, разнообразные перья — от огромного пера из хвоста лебедя до крошечного перышка, вроде как от крапивника. Верзила протянул руку к перышкам на полочке — и признаюсь вам, друзья, я подумал, что с головой у него не в порядке! Палач прогуливался взад и вперед перед полочкой, оглядывался на привязанного злодея, качал головой, хмыкал и снова прогуливался, словно не мог принять какое–то важное решение — и лицо его выражало тоску.

— Я уж совсем собирался спросить у напарника, не случилось ли чего с его товарищем, как вдруг великан взглянул напоследок на арестанта, протянул руку к перьям среднего размера и очень осторожно вытащил одно из них. Никогда бы не подумал, что такая чудовищная пятерня может держать крошечное перышко так нежно, но палач знал свое ремесло. Хотя, скажу я вам (странник обвел взглядом слушателей, включая короля Кормака), что при виде громилы-палача, грозящего — чем бы вы думали? перышком! – я едва не расхохотался. Но парню на столе было не до смеха. Совсем не до смеха! Голос его пресекся, а пот с него тек ручьем, и под стол уже набежала целая лужица.

Верзила начал щекотать снизу, с самых подошв бедняги. Визг разносился, наверное, на милю вокруг, ну а когда палач добрался до подмышек, преступник уже едва дышал и, задыхаясь, молил о пощаде. Злодей просто изошел смехом! Другой тюремщик, стоявший и наблюдавший за всем этим с моей стороны, произнес:

— Ладно, на сегодня хватит. Наш друг с запада, я думаю, увидел достаточно.

Я только молча кивнул — так я был поражен увиденным. Палачи тем временем отвязали бедолагу-преступника, и он побрел прочь, дрожа, смеясь и плача одновременно. Когда дар речи вернулся ко мне, я спросил:

— Вы так и наказываете за все преступления?

— Именно так, — отвечали палачи. — Уж поверьте, если человека обработать с головы до ног, то он уже и думать не захочет о втором разе. Он превращается в образцового гражданина на всю оставшуюся жизнь! Да и может ли быть иначе? Представьте себе, что было бы, начни мы с самого маленького перышка, а закончи самым большим, из лебединого хвоста? Да к концу пытки преступник стал бы буйно помешанным!

Фении были потрясены. Они больше не хотели ничего слушать ни о китайцах, ни о китайских улицах или домах – только снова и снова о перьях и о том, как с ними обращаться.

— Спаси нас и сохрани! — бормотали они. — А скажи-ка нам, если мы отведем тебя в птичник к курам или уткам, ты сможешь набрать нужных перьев?

— Частично, да. Но для полного набора нужны разные породы птиц.

— Ладно, утро вечера мудренее, а уж всяких птиц в округе полным-полно. А утиные мы можем набрать прямо сейчас!

Финн препроводил странника в птичник — место, куда почетного гостя на пиру вести вроде бы не подобало. Но то, что не позволено другим домам, позволено Таре, да и повод был подходящий. Воины зажгли факелы, и утки незамедлительно подверглись ощипу, не говоря уже о курах.

Вскоре Финн в сопровождении гостя и других добровольцев-ощипывателей вернулся в пиршественную залу с целой охапкой перьев. Он выложил перья перед королем на стол, и гость начал рассматривать их, выбирать и раскладывать в нужном порядке. Король Кормак сидел, не шевелясь, и следил за порхающими пальцами странника более пристально, чем за пересчетом золота в казне:

— Это — туда, а вон то — сюда…

Гость трудился, пока не дошел до самого крошечного, носощекотального, как он его называл, перышка:

— Смех от него воздействует на человека вернее, чем трехдневное битье дубинкой!

Фении толпились вокруг, едва ли не стоя друг у друга на головах. Каждый воин буквально пожирал глазами перья, словно они были волшебные. 

Затем, по знаку Кормака, воины вернулись на свои места за столами, и незнакомец вновь заговорил:

— Я следил очень внимательно за тем, какие перья, как и для чего используют китайцы. Вот эти — для подошв ног, вон те — щекотать под коленкой, такие — для локтей, эти — для ладоней, а вот эти — ушные… — и нет ни единого места, для которого не отыскалось бы подходящего пера!

 — Hanam 'on diabhal! Черт побери! — Мне не терпится попробовать самому, — воскликнул Финн, и вытащил одно из перьев. — Ну-ка! Вот это перо для чего?

— Это — для макушки, — объяснил ему путешественник.

— Конан Лысый! Подойди сюда! — приказал Финн.

Конан встал и, сверкая плешью в свете факелов, направился к столу короля.

— Сядь вон туда, я попробую эту штуку на тебе.

Финн принялся за дело — и ничего!

— Что, я не так делаю? — разочарованно спросил Финн

— Не так. Смотри — ответил странник и показал, да так, что у фениев захватило дух от восторга, а у Конана Лысого — от смеха. Бравый воин корчился так, что едва не свалился со стула.

— Вот это да! — воскликнул Финн. — Получилось! Каждый должен обзавестись набором таких перьев!

Заскрежетали скамейки, затопали башмаки, возбужденные голоса фениев загремели в зале. Все до единого готовы были ринуться прочь, ощипать всех птиц подряд, заполучить чудесное оружие и применить его против злейших врагов. Кто-то даже выкрикнул:

— Надо развязать войну! Вот как!

— И думать не моги! — грозно проревел Кормак, и в зале снова наступила тишина.

Но верховный король был отнюдь не глуп и сознавал, что фениям время от времени требуется воинская забава, а потому продолжил:

— Не окажет ли мне кто одну небольшую услугу, так, пустячок?… Правда, при этом может потребоваться убедительный аргумент …

Не успел он договорить, а лес рук уже вырос в пиршественной зале — оказать королю услугу желали все.

— Прекрасно! Я знал, что могу положиться на воинов Фианны! — довольно улыбнулся король. — Вот что я задумал. Сброд, засевший в Коннемаре, должен мне кучу денег — просроченные налоги. Неплохо было бы разобраться с этой шайкой. И если вы убедите их заплатить то, что с них причитается, я провозглашу перья частью регулярного воинского снаряжения.

— Уж мы их убедим! — гаркнул Финн. — Если кто-нибудь хочет остаться дома, пусть скажет об этом здесь и сейчас.

Финн обвел глазами пиршественную залу. Никто не проронил ни звука.

— Тишина приятна для слуха! — рассмеялся Финн.

Финн позаимствовал готовый набор перьев у морехода, каждому воину утром тоже изготовили по персональному набору, и фении отправились в Коннемару. Мечи, копья и другое снаряжение воины оставили в Таре и безоружные маршировали по дорогам Ирландии, на что все встречные крутили головами и говорили:

— Гляди-ка! Никак фении отправились на каникулы!

Но, присмотревшись, народ замечал, что у каждого воина из-за пояса свисают пучки перьев: на одном боку подлиннее, на другом покороче, в общем, косо-криво! Тут уж прохожие догадывались:

— Вот оно что! Эти парни переодеты под туземцев! Дело нечисто!

Наконец, после дневного перехода, фении прибыли к дуну предводителя шайки, О’Флаэрте Горму[3], Синему, как он сам себя называл, так как любил наносить синюю боевую раскраску, наводя тем самым ужас на своих врагов. Финн подошел к воротам крепости близ Индребана и крикнул:

— Эй, вы там! Отворяйте ворота! У нас к вам небольшое дельце. Поручение от короля Кормака, верховного короля Ирландии, в том числе, между прочим, и вашего Индребана!

Ворота открылись. Когда Синий увидел, что фении явились без оружия, он заворковал самым сладким голосом:

— Заходите, заходите, милости просим! Что же занесло вас в наши края? Ах, ах! Какие чудные на вас украшения, милые дамы — ах, простите! Я хотел сказать славные малые!

Перья очень развеселили предводителя, и Финн, прекрасно понимая, что над ним насмехаются, перешел сразу к делу:

— Благородный О’Флаэрта! Послание верховного короля Кормака гласит, что ты должен ему деньги, и если ты не намерен платить, нам приказано — ах! – изъять их из твоей сокровищницы независимо от того, дашь ты нам ключи или нет.

— У-гу! — хмыкнул О’Флаэрта. — Мне послышалось – или вы сказали «из моей сокровищницы», милые дамы?

Фении зашевелились, но Финн жестом велел им притихнуть. О’Флаэрта тем временем продолжал, добавив яду в голос:

— Ты безоружен, Финн Мак Кумал, а того, кто является ко мне без меча, я ни в грош не ставлю. Я плачу только тому, кто меня побеждает. Так и передай своему королю Кормаку.

— На твоем месте, я хорошенько подумал бы, — отвечал Финн самым что ни на есть благожелательным тоном. — Люди мы мирные, но когда нас гладят против шерсти… Если твой друид не поведал тебе, как мы обходимся с такими типами, как ты, лучше рассчитай его, отпусти на все четыре стороны и возьми на его место более сведущего человека. Тогда ты продержишься в качестве вождя подольше. Послушай! Почему бы тебе, как добропорядочному вождю, не заплатить налоги королю Кормаку, передав эти деньги в наши надежные руки? Тут бы и делу конец.

Но О'Флаэрта не желал ничего слушать и пригрозил, что если фении тотчас же не уберутся в свою Тару, он заточит их в самую глубокую темницу и прикажет лить им на головы горячую овсянку.

— Очень хорошо, — мягко ответил Финн, — но тогда тебе придется еще раз с нами повстречаться, и, боюсь, очень скоро.

— Всегда рады вам! Заходите еще, потопчитесь у ворот! И не забудь в следующий раз прихватить свою бабушку, Финн! Ха-ха-ха!

Фении развернулись и потопали прочь, и за ними добрых пять миль тащились люди О’Флаэрты и всю дорогу насмехались. А уж в крепости в ту ночь состоялось грандиозное пиршество. Как же, сам Финн Мак Кумал был посрамлен, осмеян и унижен, и обошлось даже без стычки! Все золото Кормака осталось в Коннемаре в целости и сохранности. Такое стоило отпраздновать! Даже стражники присоединились к застолью.

Но когда веселье в пиршественной зале Индребана было в полном разгаре, фении вернулись и принялись за свое привычное дело, как всегда, бесшумно и расторопно. Неслышно ступая, они обошли никем не охраняемый в ту ночь дун и быстро отыскали окно спальни О'Флаэрты.

Молча и сноровисто, привычными к боевым вылазкам руками фении разобрали стенку, превратили окно в дверь, пробрались внутрь спальни, снова заделали стенку и прислушались. Ни звука. Внизу, увлеченный веселым застольем, О’Флаэрта распоряжался, чтобы поэты и арфисты слагали стихи и пели песни о его победе над трусливыми воинами Фианны.

Знать бы ему, что его ждет!

Пока же пир шел своим чередом, а фении во главе с Финном удобно расположились в покоях О'Флаэрты, то и дело ощупывали драгоценные перья и посмеивались в темноте, предвкушая грандиозную потеху.

Уже после полуночи в коридоре послышались шаги и голос, мурлыкавший развеселую песенку. О’Флаэрта распахнул дверь в спальню и, пошатываясь, ввалился внутрь. По пятам за ним следовал слуга. Предводитель повернулся к нему и заявил:

— На сегодня хватит! Ступай спать и разбуди меня послезавтра, я слегка перебрал!  

Бормоча себе под нос, О’Флаэрта, как обычно, захлопнул дверь, задвинул засов на ночь, зевнул, рухнул на кровать и захрапел, едва коснувшись головой подушки. Не успел он всхрапнуть и трех раз, как из тьмы появилась волосатая рука и зажала ему рот.

— Гррр! Фффх!— Предводитель устал и был в стельку пьян, но вырывался с бешеной силой.

— Тссс! — с ласковой улыбкой предостерег его Финн.

Воцарилась тишина. Диармайд зажег свечу и поставил ее на прикроватный столик, где О’Флаэрта держал свою вставную челюсть. Предводитель решил, что настал его последний час. Взгляд его метался по комнате и обнаруживал все новых и новых фениев, заполонивших его спальню. Да и что он мог поделать? Одной рукой Финн зажимал ему рот, а другую, сжатую в кулак величиной с небольшой валун, готовый вот-вот обрушиться, занес над его головой. Финн кивнул воинам, и четверо из них подошли к кровати, двое уселись О'Флаэрте на руки, двое — на ноги, и пошла потеха!

Зажимая рот предводителю, Финн неспешно — так чтобы лежавший на кровати О'Флаэрта мог все хорошенько разглядеть — вытащил из-за пояса перышко, щекоталку для пальцев ног. Предводитель так и ворочал глазами, пристально следя за каждым движением Финна и наверняка ожидая увидеть острый нож.

—Ты, небось, принял это за украшение. Ну, пора тебе ознакомиться с ним поближе!

И Финн начал, а О’Флаэрта продолжил:

— Ууу-Хуу! Хууу-Мммм!

Финн повернулся к Конану:

— Подойди сюда и заткни ему рот — для работы мне нужны обе руки! 

Финн принялся за работу всерьез, начав снизу, с пальцев ног, постепенно продвигаясь все выше и выше и время от времени меняя перья. Да так увлекся, что едва вконец не истрепал свой замечательный щекотальный набор! Конан вскоре отнял руку от лица предводителя — О'Флаэрта так зашелся от смеха, что и пошевелиться не мог.

— Убери руку, Конан, — приказал Финн. — Даже если негодяи снаружи услышат своего атамана – если вообще услышат, — клянусь Кромом, они все равно не догадаются, что происходит!

К этому времени, в коридоре у дверей спальни уже скопилась порядочная толпа, и все гадали, что такое творится в покоях вождя и что следует предпринять. Между тем, Финн нащупал под коленом О'Флаэрты чувствительное место, и тут забава развернулась в подлинное наслаждение. Предводитель и ревел, и мычал, и даже молил о пощаде — по убеждению Финна, верный признак жулика! Таоскан Мак Лиат, верховный друид, как-то рассказывал ему:

— Если пощекотать нечистого на руку человека под коленом — он непременно сойдет с ума.

Финн вошел в такой раж, что изодрал подколенное перышко в клочья, но не мог остановиться. Тут уж Диармайд заметил то, что ускользнуло от внимания Финна: лицо у О'Флаэрты почернело, предводитель явно задыхался.

— Финн, притормози! У него сердце не выдержит! Нам ведь не нужен покойник!

Финн остановился, передохнул и прислушался. К тому времени стражники в коридоре встревожились уже не на шутку:

— Эй! Шеф! Ты в порядке?

Ответ они получили совершенно невразумительный — и остались в полном недоумении, потому что из спальни доносилось только:

— Их-хи-хи! Ааах-ха-хааах!

Дело в том, что Финн снова приступил к работе! Охрана твердо уверилась: в спальне предводителя резвятся злые духи! Но ломать дверь стражники не решались, опасаясь гнева О’Флаэрты.

Когда Финн, наконец, решил, что развлекся достаточно, его обезумевшая жертва едва дышала и нечленораздельно бормотала что-то.

 — Теперь, я так думаю, нам понадобится публика, чтобы оценить плоды моего труда, — Финн прошествовал через комнату и отодвинул засов.

Получив возможность, стражники с обнаженными мечами ринулись, было, внутрь, но завидев, кто находился в комнате, остановились в смущении.

— Полегче, полегче, воины Индребана, — посмеивался Финн. — Неужто в этих краях обычай такой — нападать на безоружных?

Слова Финна остановили стражников, и они призадумались, что же им следует делать дальше. Ведь и при самых выгодных обстоятельствах напасть на Финна Мак Кумала было делом весьма опасным, а уж сражаться с ним в тесной, темной комнате решился бы разве что самоубийца. Таковых среди стражников не нашлось.

— Предводитель ничего не хочет сказать?

Стража увидела О'Флаэрту, когда тот только-только начал приходить в себя. Предводитель забился в угол кровати, весь трясся, кусал пальцы и что-то с ужасом лепетал на неизвестном языке. Охранники сразу догадались, что шеф побывал в темном доме Фетеаха Даойл, том самом, при одной только мысли о котором в жилах стынет кровь.

— Что за чертовщину сотворили с ним? — шепталась люди О’Флаэрты. — Может, чары навели на нашего обожаемого предводителя?

— Глядите! Мы не пользовались ни оружием, ни грубой силой, — возразил Финн

— Заколдовали его, вот оно что! — зашумела толпа.

— Нет! — прогремел Финн и показал им птичье перышко. — Этот человек был побежден вот этим!

Вся толпа только глаза таращила, но стоило Финну сделать шаг вперед — как перетрусившие стражники, топча друг друга, бросилась вон. Совершенно сбитая с толку, охрана даже не помышляла о сражении. Каждого мучил один-единственный вопрос:

— Неужто могучего О'Флаэрту Горма можно победить каким-то перышком!?

Однако никто не усомнился, что Финн им не солгал: какими только словами не поносили его во всех четырех краях Ирландии, но лжецом его не обозвал бы ни один человек. Так что охранники выбежали во двор крепости и жались друг к другу, напуганные до полусмерти.

Через несколько минут во дворе появился Финн со своей дружиной — и только тут стражники заметили, что перья не просто свисают у них из-за поясов, а развешаны строго по размеру. С криками ужаса охрана стала пятиться в угол:

— Финн Мак Кумал! Ты — нечистая сила, не приближайся к нам!

Стражники шарили глазами по стене, словно высматривая в ней лазейку к спасению, но прежде чем кто-либо успел пошевелиться, от спальни О'Флаэрты донеслось шарканье, и оттуда приковылял, держась за стенку, сам предводитель.

— Ребята, — всхлипнул он, — принесите мой денежный сундук! Да поживее, вы знаете, где он!

Из угла выбрались трое стражников и опрометью бросились за сундуком, обрадовавшись поводу улизнуть.

— Забирайте все! — рыдал О'Флаэрта. — Забирайте все! Я плачу за десять лет вперед! Только уходите и уносите с собой эти проклятые перья!

Фении вежливо поблагодарив предводителя, удалились, и на этот раз никто за ними не шел, да и насмехаться желающих не нашлось.

 О'Флаэрта так и не поведал своей шайке о том, что сотворил с ним Финн, но на следующий день он свернул шеи всем птицам в своем дуне, всем до единой — курам, уткам, гусям, даже гусят не пощадил. Все, кто ходит на двух лапах и покрыт перьями, встретили скорый конец. С тех пор, покуда был жив предводитель, всякой птице, хоть дикой, хоть домашней, не было спасения, если она, на свою беду, оказывалась поблизости от дуна Индребан.

Разумеется, по всей Ирландии пошли слухи, люди складывали два и два и делали свои выводы. Большинство сходилось на том, что в перьях, которые фении носят при себе, есть что-то этакое, но вот что именно — было непонятно. Однако никто не рискнул разузнавать подробности, поэтому стоило только фениям появиться где-нибудь с перьями, да без оружия, как сразу же все скандалы и бесчинства прекращались, как будто их и не было.

Люди так и не узнали, что их ждет, если им вдруг вздумается похулиганить, а потому в королевстве Ард-Ри, Верховного короля Кормака, нравы сильно улучшились, по-видимому, согласно старой поговорке:

– Страшен бес – да не тот, что знаком, а тот, что за углом!