Личностных особенностей родителей, общих в семьях мальчиков и девочек

Оценка детей Клинические и личностные особенности родителей

             Матери            Отцы

-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --

Сензитивные     -            Тревожность.

                                  Личностная

                                  изменчивость.

Боязливые Конфликтность.     Тревожность.

          Подозрительность и Личностная

          нетерпимость,      изменчивость.

          склонность к

          образованию

          сверхценных идей.

          Тревожность.

          Личностная

          изменчивость.

Тормозимые      -            Эмоциональная

                                  возбудимость,

                                  раздражительность

                                  и обидчивость.

                                  Зависимость.

Нестабильные Личностная         Личностная

          изменчивость.      изменчивость.

         Сила "я". Плохое   Сила "я".

          играние ролей.

Возбудимые Тревожность.       Тревожность.

          Личностная         Личностная

          изменчивость.      изменчивость.

          Сила "я".             Сила "я".

          Лидерство.         Лидерство.

Конфликтные Личностная         Нейротизм.

          изменчивость.      Тревожность.

          Сила "я".          Личностная

                                  изменчивость.

Шкала     Тревожность.       Нейротизм.

"проблемность Личностная         Тревожность.

в отношениях изменчивость.      Личностная

с детьми" Подозрительность и изменчивость.

          нетерпимость,      Подозрительность и

          склонность к       нетерпимость,

          образованию        склонность

          сверхценных идей.  к образованию

                                  сверхценных идей.

                                  Плохое играние ролей.

Из табл. 4 следует, что отрицательный характер оценки детей наиболее

часто встречается у личностно нестабильных (внутренне неустойчивых или

изменчивых) и тревожных (склонных к беспокойству) родителей. Практическая

ценность рассмотренных вопросников может заключаться в их использовании с

целью прогнозирования характера оценки детей родителями.

Неполная семья. По данным литературы, у детей с реактивными состояниями

и неврозами свыше 60% неполных семей (Ушаков Г. К., 1966). Значительное

число неполных семей обнаружено в детстве у взрослых с невротическим

развитием истерического круга на фоне предшествующих депрессивных реакций

(Лакосина Н. Д., 1976). У подростков  из неполных семей также часто

встречаются патохарактерологические и поведенческие нарушения (Гаврилова Н.

В., 1974; Эйдемиллер Э. Г., 1976).

Прежде чем перейти к изучению влияния неполной семьи, рассмотрим

выраженность недифференцированной нервности в полных и неполных семьях в

сплошной выборке у 800 детей дошкольного и 1144 - школьного возраста.

Нервность определялась по анкетам, заполняемым на детей воспитателями и

учителями.

В дошкольном возрасте выявлено 11,5% неполных семей, что существенно

меньше, чем в школьном возрасте, - 21% (19% - у мальчиков и 23% - у

девочек). У мальчиков-дошкольников в неполных семьях достоверно чаще

встречаются капризность и истеричность в поведении, беспричинное упрямство и

негативизм, онанизм, тики. У девочек в неполных семьях достоверно более

частым будет заикание.

В школьном возрасте нервность в целом также преобладает в неполных

семьях. У девочек эти различия достоверны, зато у мальчиков более выражены

нарушения поведения. Нервность у детей обоего пола достаточно часто

обусловлена нервным состоянием матери, находящейся в конфликте с отцом до

развода. Помимо этого, нарушения поведения у мальчиков являются в немалой

степени откликом на отсутствие отца как адекватной модели полоролевой

идентификации в семье.

Для сравнения количества неполных семей при неврозах (на приеме) и в

норме из приводимой выше сплошной выборки исключены нервные дети, в число

которых могут входить и дети с неврозами. Сравнение проводится в школьном

возрасте. У мальчиков в норме 19% неполных семей из 338, при неврозах - 24%

(из 150); у девочек в норме 21%, при неврозах - 19% (из 106). Различия, как

мы видим, незначительны. Тем не менее обращает внимание несколько больший

процент неполных семей у мальчиков при неврозах, чем в норме, в то время как

у девочек подобное соотношение имеет, скорее, обратный характер.

При неврозах у детей, как уже отмечалось, развод у родителей происходит

достоверно чаще (р<0,001), когда он встречается в прародительской семье и

один из супругов жил в детстве в неполной семье.

Средний возраст матери при разводе - 30 лет. При этом она обычно имеет

детей дошкольного возраста.

Инициатором развода почти всегда является мать, часто неудовлетворенная

мягким характером отца, его "неумением жить" или повышенной возбудимостью,

эгоцентризмом, стремлением доминировать, а также отсутствием поддержки в

психологически сложные периоды жизни (отделение от родителей, проблема

жилища, рождение ребенка). Значительно меньшую роль играет алкоголизм,

который встречается, скорее, как исключение, а не как правило в семье, где

дети больны неврозами.

Существенно, что развод отмечается достоверно чаще, если дети походят

внешне на отца. У мальчиков это "роковое" обстоятельство выражено в большей

степени (р<0,001), чем у девочек (р<0,05). Найденная закономерность означает

большую нетерпимость матерей к общим с отцами чертам у детей в случае

предшествующих конфликтных отношений в семье. Но и после развода мальчик

остается с матерью, которая ревниво относится к его встречам с отцом,

испытывает по отношению к сыну постоянное чувство эмоциональной

неудовлетворенности и недовольства, подобно одной матери, сказавшей: "К

моему ужасу, я имею в лице сына вечный портрет мужа перед собой!".

Больше всего неполных семей у детей с истерическим неврозом, у

мальчиков достоверно чаще, чем при остальных клинических формах неврозов.

Истерический невроз у мальчиков в немалой мере - следствие отсутствия

мужского влияния и недостаточной эмоциональной отзывчивости со стороны

матери.

Для изучения личностных особенностей матерей из неполных семей

использован ряд вопросников.

Вопросник Кеттела нашел применение у 23 матерей из неполных и 56

матерей - из полных семей. У матерей из неполных семей получены достоверно

более высокие значения факторов "В", "F", "Q1", т. е. они обладают высоким

интеллектом; менее озабочены и серьезны; свободнее (раскованно) мыслят,

склонны к либеральным взглядам и эксперименту. Среди разведенных матерей

достоверно более выражена группа ИТР.

Посредством методики "незаконченные предложения" (34 матери из неполных

семей и 134 матери - из полных) удается выявить достоверно более выраженное

конфликтное отношение к семье (в том числе и к прародительской) у матерей из

неполных семей. В немалой степени это - результат межличностных,

неразрешенных ранее и в настоящем конфликтов матери со своими родителями.

Более конфликтным (тенденция) в прародительской семье будет отношение матери

из неполной семьи с отцом (дедушкой), если она имеет сына, и отношение с

матерью (бабушкой) при наличии дочери. Конфликтные отношения в детстве и

отрочестве с родителем того же пола, что и больной неврозом ребенок, создают

известный прецедент их переноса на настоящие отношения с детьми, являясь для

них дополнительным источником психической травматизации.

Уже отмечалось, что разработанная нами шкала невротизации достоверно

более выражена у разведенных матерей мальчиков по сравнению с матерями из

полных семей. В семьях девочек невротизация матерей не имеет различий.

При оценке отношений с детьми матери в неполной семье по сравнению с

полной определяют отношения с мальчиками как более, а с девочками - как

менее конфликтные. Оценка мальчиков и девочек как упрямых преобладает в

неполных семьях. Таким образом, мальчики из неполных семей находятся в более

неблагоприятной жизненной ситуации, чем девочки. У матерей более высокая

степень невротизации, и они чаше конфликтны с сыновьями. Положение

осложняется еще больше, если мать была конфликтна со своим отцом в детстве и

сын походит на мужа, с которым она длительное время также была в конфликтных

отношениях. Закономерным откликом на отсутствие эмоционального признания и

понимания со стороны матери будет появление у мальчиков аффективных

расстройств преимущественно истерического круга.

В неполных семьях матери чаще, чем в полных, проживают вместе со своими

родителями. Их моральная и экономическая поддержка матери при разводе

является одним из способствующих ему факторов. Тем более, что бабушка часто

испытывает неприязненные чувства к мужу дочери, особенно при его попытках

играть независимую и доминирующую позицию в семье. Характерным феноменом

отношений в неполной семье будет инверсия воспитательных ролей, когда роль

матери берет на себя бабушка с авторитарными чертами личности, роль отца

играет мать с твердыми чертами характера и повышенной принципиальностью или

же дедушка. В наиболее травмирующей семейной ситуации оказываются опять же

мальчики, лишенные как любви матери, так и авторитета отца. К тому же матери

имеют обыкновение препятствовать встречам отца с сыном, усугубляя этим его

переживания.

Более выражено у матерей в неполных семьях и стремление передать

мальчиков на полное психологическое обеспечение врачу-психотерапевту,

переложив на него в известной мере ответственность за создавшуюся ситуацию в

семье. Значительно чаще дети из неполной семьи находятся в круглосуточных

группах детского сада, санаториях и больницах без особых показаний, а

мальчики - в разного рода специализированных интернатах и училищах.

Если дети живут с матерью, то формально забота о них заметно не

различается в неполных и полных семьях. В отношении контроля различия есть.

Они заключаются в большем числе ограничений и запретов в неполной семье у

мальчиков и в меньшем их числе у девочек. В семьях мальчиков большую

строгость матерей можно расценивать как реакцию на неприятие в мальчиках

нежелательных черт характера бывшего мужа. Со стороны матерей угрозы,

порицания и физические наказания чаще применяются к мальчикам из неполных

семей по сравнению с полными. Сыновья здесь становятся нередко своеобразными

"козлами отпущения" для уменьшения у матери нервного напряжения и чувства

эмоциональной неудовлетворенности. В семьях девочек отмечается

противоположная тенденция - уменьшения угроз, порицаний и физических

наказаний в неполных семьях по сравнению с полными, т. е. матери более

бережно относятся к психике девочек, если остаются с ними вдвоем.

Мы видим, что у девочек мать менее невротична и конфликтна, она менее

строга к дочерям и реже использует их для отреагирования негативных чувств к

отцу, меньше угрожает, ругает и наказывает физически.

Сравним клинические и личностные характеристики детей из неполных и

полных семей. В неполных семьях более выражена тяжесть невроза у детей

обоего пола и достоверно - возбудимость у мальчиков.

Тревожность достоверно преобладает у мальчиков и девочек в полных

семьях.

В 22 неполных и 53 полных семьях у больных неврозами подростков

применялся вопросник Айзенка, адаптированный А. Ю. Панасюком. В неполных

семьях у подростков (без разделения по полу) достоверно выше уровень

нейротизма и интроверсии. Подростковый вариант Кет-тела менее чувствителен к

разделению личностных особенностей детей из полных и неполных семей.

Ситуация развода может быть драматичной для девочек, если они привязаны

к отцам и имеют много общего с ними. Возникающие реактивные наслоения

нередко усугубляются беспокойством по поводу возможной потери матери, т. е.

тревогой одиночества и социальной изоляции. Нередко девочки (и мальчики,

похожие на отца) не отпускают мать от себя, испытывая каждый раз острое

беспокойство при ее уходе. Им кажется, что мать может не вернуться, что с

ней может что-либо случиться. Нарастает общая боязливость, усиливаются

страхи, идущие из более раннего возраста, и частыми диагнозами в этом случае

будут невроз страха и истерический невроз, нередко перерастающие в старшем

подростковом возрасте в невроз навязчивых состояний. При этом возникают

различного рода ритуальные предохранения от несчастья, навязчивые мысли о

своей неспособности, неуверенность в себе и навязчивые страхи (фобии). К

концу подросткового - началу юношеского возраста начинает отчетливо звучать

депрессивная невротическая симптоматика по типу сниженного фона настроения,

чувства подавленности и безысходности, неверия в свои силы и возможности,

мучительных переживаний по поводу кажущихся неудач, проблем общения со

сверстниками, разочарований в любви и признании. Типично и нарастание

тревожной мнительности в виде постоянных опасений и сомнений, колебаний в

принятии решения. В юношеском возрасте характерны навязчивые мысли и страхи,

тревожно-депримированный фон настроения и характерологические измерения

тормозимого круга.

Принятие во внимание полученных данных при консультации семей, подавших

на развод, позволило бы прежде всего в интересах самих детей разрешить

вопрос о том, с кем из родителей оставлять их после развода. Это помогло бы

и уменьшить риск появления, особенно у мальчиков, невротических и

поведенческих нарушений. Об актуальности этого говорит преимущественное

начало невроза у детей не до, а после развода, у мальчиков - в среднем

спустя 2 года, у девочек - около года. Возникновение невроза у мальчиков,

таким образом, более, чем у девочек, отодвинуто по времени от момента

разрыва отношений между родителями. Соответственно, невроз у мальчиков в

большей степени обусловлен уже появившейся после развода конфликтной

ситуацией во взаимоотношениях с матерью, крайностями ее отношения.

Приведем несколько наблюдений. В одном из  них речь идет о мальчике 8

лет, больном неврастенией, обидчивом и ранимом, легко устаюшем, боящемся

пожара, темноты и одиночества, но тем не менее испытывающем необъяснимое для

окружающих влечение к огню, спичкам, патронам и "пиротехническим эффектам".

К школе он мог легко "вспыхнуть" при ссоре и вступить в драку, защищая себя

от обиды и оскорбления. Уже в этом проявлялась его внутренняя

противоречивость - возбудимость, стремление утвердить себя, с одной стороны,

и ранимость, боязливость - с другой. Отца своего не помнит, так как он ушел

в первые годы его жизни после рождения сестры, на которую перешло все

внимание матери. Так он оказался эмоциональной сиротой при существующих

родителях, и его попытки самоутверждения, эмоциональная неустойчивость -

следствие отсутствия мужского стабилизирующего влияния, признания и любви

матери.

Следующее наблюдение также относится к мальчику 8 лет, но уже с

неврозом страха, заиканием и тиками. Его мать родилась в свое время от

незарегистрированного брака и никогда не видела отца. Таким же образом

появился и у нее сын, ни разу не видевший отца. Испытывая трудности в

общении с противоположным полом, мать переносила их в известной мере и на

отношения с сыном, не признавая его мальчишеского "я", строго и наказующе

воспринимая любые оплошности и промахи. Скорее, она была не матерью, а

наказующим отцом - символом традиционного авторитета, принуждения и власти.

Функции же матери в семье выполняла бабушка, чрезмерно опекающая и

беспокоящаяся по поводу всех возможных несчастий на земле. В результате

подобного отношения мальчик с природным холерическим темпераментом

становился, с одной стороны, все более возбудимым, а с другой - боязливым и

неуверенным в себе. Пропорционально этому нарастало вначале заикание, а

потом и тики как симптомы блокирования активности, отсутствия психомоторной

разрядки и критического увеличения неразрешимого для мальчика внутреннего

напряжения и беспокойства. Состояние его ухудшилось в 1-м классе, когда

возросли психологическое давление матери, требования и наказания при

отсутствии похвалы, душевной теплоты и поддержки. В то же время мать считала

сына безнадежно ленивым и упрямым. Он не стал медлительным и обстоятельным,

как того хотела мать с флегматическим темпераментом, зато стал "вредным" в

ее представлении. Фактически его "вредность" - это неспособность

соответствовать требованиям в семье из-за появления у него болезненных

невротических расстройств. Последнее - следствие диктата матери,

всепоглощающей опеки бабушки и отсутствия адекватной ролевой модели

идентификации с отцом.

На одном из приемов мы обратили внимание на мальчика 11 лет с диагнозом

невроза страха. Он переминался с ноги на ногу, тихо говорил и производил

впечатление робкого и неуверенного в себе, боящегося сказать свое слово,

поступить по-своему, тем более смело и решительно. Полгода назад произошел

развод по инициативе матери, считающей характер мужа слишком мягким и

уступчивым, хотя он положительно характеризовался на работе и успешно

справлялся с заданиями повышенной сложности. После развода мать с удвоенной

энергией принялась за воспитание  сына, постоянно внушая: "Ты ничего не

умеешь, ты все делаешь не так",- контролируя, физически наказывая и не

доверяя возможностям сына в такой степени, что однажды он заявил в порыве

отчаяния о своем желании выброситься с 9-го этажа, если мать не оставит его

в покое.

В школе он крайне неуверен при ответах, боится сказать что-либо

невпопад: "Я начну говорить, и будут смеяться, что я не так говорю". Поэтому

он слывет молчуном. Из анамнеза известно, что его нервное состояние

ухудшилось в 1 год с небольшим, когда он плакал и грустил при помещении в

ясли и не мог привыкнуть к ним в дальнейшем. Мать, инженер по профессии,

занимает административную должность, постоянно находится на работе,

тревожная и властная по характеру, сдержанная и скупая в выражении чувств,

повышенно принципиальная и строгая. В последние годы "стали сдавать нервы",

часто раздражается, "срывает напряжение" на сыне, который всегда под рукой.

Вместе с нарастанием нервного напряжения у матери сын становился все более

заторможенным, неуверенным в себе и боязливым, будучи не способным выразить

свои чувства внешне и возразить матери, которой он боялся. Когда мы

попросили его сочинить историю, где бы нашли отражение беспокоящие его

страхи по поводу смерти родителей, она была следующей: "Жили-были король и

королева. И был у них сын. Вот умер король. А царство большое: слуг, воинов

в нем очень много. Королева не любила своего сына. И однажды велела слугам

утопить его. А слуги  пожалели его и отпустили. А королева про это узнала и

начала на них кричать, орать. Так накричалась, что сошла с ума. А королевич

узнал про это и пошел в замок. Стал он править царством. А королеву

выгнали". В истории в аллегорической форме отражена травмирующая семейная

ситуация. После некоторых раздумий мальчик назначил королевой мать, врача -

королем, а себя - королевичем. Остальные, участвующие в игре, сверстники

стали слугами. Так он отреагировал на непосильный для него гнет дома,

свергнув мать с ее трона амбиций и требований. Но отца своего он не мог

вернуть, что и отразилось в следующей его грустной истории: "Жил-был царь и

были у него три сына. Вот умер отец. И остались жить три брата. А когда царь

умирал, он сказал своим сыновьям, что за тридевять земель растет бамбук, да

непростой - волшебный. Как несчастье случится, оторвите лепесток, и все

исполнится по-вашему. Поехали они искать его. Искали, да так и не нашли. И

остались они жить по-старому".

Другой мальчик 10 лет, которому мы поставили диагноз истерического

невроза, после ухода отца в первые годы жизни воспитывался матерью,

математиком по профессии, женщиной повышенно требовательной и

принципиальной, а также бабушкой и прабабушкой, тревожными и опекающими.

Летом к бабушкам добавлялись две тети, и вместо отдыха мальчик находился в

состоянии постоянного нервного напряжения. Каждый его шаг выверялся, он

ничего не мог сделать сам и всегда был в сопровождении, по крайней мере,

двух взрослых. Не в силах изменить отношение окружающих, он периодически в

состоянии аффекта устраивал сцены самоубийства. Но то шнурок был слишком

длинным, то коротким, то он не мог оттолкнуть ногами табуретку, то кто-то

ему мешал  "сосредоточиться", и каждый раз его "спасали" в "последний

момент". На бабушек это производило необходимое воздействие, и на время ему

переставали читать мораль и планировать каждый шаг. Затем бабушки снова

входили в "свою колею", и спектакль под названием "Уйду я от вас" повторялся

снова. Несмотря на явный демонстративный характер суицидальных попыток,

нервное состояние мальчика все ухудшалось, появились тики, и мы посоветовали

матери лишить его "летнего отдыха" и взять к себе. Однако с матерью ему не

стало легче, он стал часто плакать и грустить. Мать не могла дать ему любви

и нежности, словно забывая о существовании этих чувств, продолжая

принципиально воспитывать его волю, "трезвую голову", как она сама говорила.

Мальчик явно скучал по бабушкам, которыми он, хотя и тяготился, но мог

как-то на них влиять в отличие от матери, не терпевшей никаких фривольностей

и послаблений. Будучи не способным оказать влияния на мать, он впал в

отчаяние, заявляя нам, что его никто не понимает, он одинок на этом свете.

Да и с мальчиками было ему нелегко, поскольку из-за своего мягкого и

обидчиво-ранимого характера он не мог постоять за себя и наладить

взаимоприемлемые отношения. С одной стороны, он хотел повышенного внимания к

себе, признания, а с другой стороны, ничего не мог сделать реального, чтобы

упрочить свое положение. И его скорее принимали в свою сферу общения

девочки, считавшие "своим", чем мальчики, одним из которых он так и не смог

стать.

Расскажем и о двух юношах 21 года, обратившихся самостоятельно в разное

время и просивших оказать им помощь. Оба - студенты технического вуза,

активные общественники, но внутренне неуверенные в себе, страдающие от

навязчивых мыслей о своей неполноценности, чувства одиночества и затруднений

в общении с девушками, не отвечающими им взаимностью. Оба не помнят отца,

поскольку в одном случае брак не был зарегистрирован, а в другом - рано

произошел развод. У обоих властные, гиперсоциальные и одновременно

тревожные, гиперопекающие матери. Оба производят впечатление потерянных и не

нашедших себя молодых людей, испытывающих чувство эмоциональной

безысходности, страдания и печали, несмотря на все свои успехи в учебе. Один

из них - наш бывший пациент, лечившийся в 6-летнем возрасте по поводу

заикания. Когда спустя 6 лет мы проводили катамнестическое исследование

эффективности групповой психотерапии, мать даже не впустила сына в кабинет,

сказав в полуоткрытую  дверь, что у них все в порядке. Она явно боялась

уменьшения своего безраздельного влияния, продолжая по-прежнему заменять ему

мир сверстников и восполняя заботой все, как ей казалось, желания.

Всепоглощающая опека и "привязывание" сына - следствие страха одиночества у

матери, не способной поделить сына ни с кем вне ее собственного,

эгоцентрически замкнутого и наполненного тревогами мира. Когда он пришел к

нам в 21 год, то не смог преодолеть свою застенчивость и навязчивые мысли,

что он не такой, как все. Более того, у него возникли навязчивые мысли, что

он грязный, недостойный хорошего мнения окружающих о себе. В свое время у

него были попытки онанизма, усугубившие чувство вины и идеи самоуничижения.

В обоих случаях матери создали слишком высокую зависимость от себя,

невротически привязав к себе взрослых сыновей и ревнуя к любым попыткам

установить контакт с девушками. Будучи неуверенными в себе, они, скорее,

ожидают, что их полюбят другие, чем они смогут быть сами активными в любви.

У них нет чувства мужского "я", достоинства, умения вести себя так, чтобы

нравиться девушкам. Сказывается здесь отсутствие формирования адекватной и,

главное, своевременной модели полоролевой идентификации, приглушенной и

измененной чрезмерным и односторонним женским влиянием в семье.

Следует сказать также о девушке 21 года с клаустрофобией - навязчивым

страхом замкнутого пространства. В 4 года у нее умер отец, к которому она

была привязана; в 7-8 лет мучительно переживала страх смерти матери; в 12-14

лет заостренно воспринимала "недостатки" своей внешности, боролась с

зарождающимся половым чувством. В 16 лет вообразила, что она хуже всех,

главным образом из-за отсутствия признания со стороны юношей. Часто

испытывала состояние эмоциональной подавленности и неверия в себя.

Стремилась компенсировать это отличной учебой, все больше уставая и не

получая облегчения. Постепенно тревога и чувство эмоциональной

неудовлетворенности сфокусировались в страхе замкнутого пространства,

символизирующего неразрешимость жизненной ситуации, чувство обреченности и

бессилия. Непосредственную угрозу для жизни этот страх приобрел, когда

однажды она чуть не потеряла сознание в переполненном автобусе (у нее

выражена вегетососудистая дистония). С тех пор боится переполненного

транспорта, будь то автобус, электропоезд, поезда метро или лифт. Она не

может противостоять этому страху, поскольку не уверена в себе и подавлена

эмоционально. Нет и чувства уверенности в безопасности окружения,

возможности защиты себя извне, как и нет отца, который мог бы помочь

справиться с возникающими проблемами, стабилизировать тревоги и вселить

уверенность в себя. Мать же не может оказать подобного влияния, поскольку

часто болеет и сама не менее нуждается в помощи. Единственное, что она

смогла сделать - это повсюду сопровождать дочь, что только закрепляло у

последней чувство беспокойства и страх одиночества, неуверенность в себе.

В целом, проблемы общения с противоположным полом более существенны,

если девушки потеряли отца (смерть, развод) в младшем дошкольном возрасте, а

юноши - в старшем дошкольном. Многое здесь зависит от матери, от способности

сочетать в отношениях с детьми любовь и твердость, заботу и

самостоятельность, общение с собой и другими. В наших наблюдениях роль

матери неблагоприятна, она не может найти в себе силы перестроить себя,

отказаться от многих изживших себя в определенном возрасте стереотипов

отношений с детьми.

У юношей и девушки, о которых шла речь, есть общее - мучительные

раздумья, поиски смысла жизни по типу "быть или не быть", ощущение своей

потерянности, ненужности, отсутствие внутреннего единства, заостренное

чувство вины и беспокойства, страх одиночества и затруднения в общении с

противоположным полом.

На нескольких типичных примерах мы видели, как зарождается подобная

невротическая структура личности в неполной семье. Все это показывает, что

только гармоничная в смысле родительского единства и воспитания семья

способна предоставить детям необходимые условия для всестороннего и

нормального формирования их личности.

Глава 7

ПАТОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ

Патогенез неврозов представляет историю образования

патофизиологического механизма и клинической картины болезни (Мясищев В. Н.,

1965). Рассмотрим патогенез в динамике действия таких факторов, как: 1)

конституция и нервно-соматическая ослабленность организма; 2) преморбидные

особенности и возраст; 3) неблагоприятная жизненная ситуация; 4) психическая

травма и внутренний конфликт; 5) нервно-психическое напряжение; 6)

патофизиология; 7) изменение личности. При рассмотрении патогенеза находят

обобщение как ранее полученные, так и новые данные.

Конституциональный фактор. Обращает внимание большая похожесть детей и

матерей на отцов, что создает определенное противоречие между недостаточным

психологическим влиянием отца в прародительской и родительской семье и

односторонним, замещающим женским влиянием в обеих семьях. Это один из

вариантов конституционально-средового конфликта. Следует добавить, что мать

сама пострадала от него в детстве, когда, несмотря на общность с отцом, не

смогла найти с ним эмоциональный контакт, в том числе из-за односторонне

доминирующей позиции матери (бабушки) в семье. Но и в родительской семье

дети находятся в той же ситуации: при большей похожести на отца они часто

лишены контакта с ним, в противовес преобладающему влиянию матери в семье.

История, как мы видим, повторяется, что не безразлично для формирования

таких личностных категорий, как чувство привязанности, любви у девочек

младшего и полоролевой идентификации у мальчиков старшего дошкольного

возраста.

Если рассматривать клинические (отклоняющиеся от нормы) сочетания черт

характера, то по всей женской линии, особенно у матери и бабушки, выделяются

сензитивность и тревожность в виде аффективно заостренной эмоциональной

чувствительности и беспокойства. Конституционально общими будут также

преобладающие по женской линии мнительность и негибкость мышления

(ригидность). По обеим линиям общей будет гиперсоциальная направленность

личности, что, с одной стороны, отражает положительную социальную

направленность в исследуемых семьях (чувство обязанности, долга,

принципиальность), а с другой - заданность и максимализм, трудность

компромиссов.

Более характерологически отягощены матери, чем отцы; в свою очередь,

бабушки по линии матери отягощены больше, чем дедушки. В целом,

отягощенность в родительских и прародительских семьях больше выражена по

женской линии, что подчеркивается наличием частой нервности у матери в

детстве и невротического состояния в настоящем. Следовательно, можно

говорить не только о большем психологическом влиянии по женской линии в

прародительских и родительских семьях, но и большей отягощенности по этой

линии. Если по женской линии общими будут, скорее,

аффективно-характерологические расстройства, то по мужской - психомоторные

нарушения: тики, заикание, энурез. По обеим линиям имеет место

нервно-психическая ослабленность в виде невропатии.

К конституциональным проявлениям необходимо отнести и темперамент,

врожденный тип нервно-психического реагирования, главным образом со стороны

темпа протекания психических процессов. Уже отмечалось, что различия в

выраженности типов темперамента при неврозах и в норме (в младшем школьном

возрасте) не столь значительны, как это можно было бы предполагать. Тем не

менее при неврозах относительно больше детей с флегматическим темпераментом,

в чем нельзя исключить их невротическую заторможенность. Чем больше

"меняется" под влиянием неправильного воспитания природный темперамент, тем

больше тяжесть невроза, вызванного излишними ограничениями или чрезмерной

стимуляцией психофизиологических возможностей детей. В большей степени это

относится к мальчикам, у которых по сравнению с девочками чаще встречается

холерический темперамент, наиболее легко повреждаемый при чрезмерных

средовых ограничениях. Мальчики более уязвимы к ограничениям при

холерическом, а девочки - к стимуляции при флегматическом темпераменте.

Дети с холерическим темпераментом в большей степени склонны к

невротическим реакциям тревожного и возбудимого круга, с флегматическим

темпераментом - к невротическим страхам и реакциям тормозимого круга.

Нервно-соматическая ослабленность. Наиболее часто речь идет об общей

соматической ослабленности, подверженности частым простудным заболеваниям,

спазмам в области дыхательных путей, желудочно-кишечного тракта,

сердечно-сосудистой системы. Чаще это наблюдается на фойе невропатии и

является одним из выражений общей измененной нервно-психической реактивности

организма.

Менее частым, чем невропатия, источником нервно-психической

ослабленности организма будет резидуальная церебральная органическая

недостаточность. Оба вида патологии способствуют возникновению астенических

расстройств, на фоне которых легче фиксируются невротические симптомы,

прежде всего страхи, навязчивые мысли и опасения.

Часто речь идет об избирательной ослабленности или дефицитарности

определенных систем организма, наиболее подверженных воздействию стресса.

Это могут быть чрезмерно ускоренная или замедленная речь с элементами

дизартрии при заикании; повышенная мышечная возбудимость при общей моторной

недостаточности и высоком росте при тиках; нарушения биоритма сна  при

энурезе; проницаемость и возбудимость слизистых, дыхательных путей и

желудочно-кишечного тракта при опосредованной стрессом бронхиальной астме,

привычной рвоте, гастрите и ангиохолецистите; вегетососудистая лабильность в

виде головных болей, неустойчивости пульса и артериального давления;

аллергически повышенная чувствительность кожи и слизистых в виде

экссудативно-катарального диатеза, ложного крупа, отека Квинке и

нейродермита.

Длительно протекающий психический стресс и сам по себе приводит к

определенным функциональным расстройствам в деятельности диэнцефального

отдела мозга. Выражается это хроническим течением соматических заболеваний,

впервые возникшей вегетососудистой дистонией и гормональной неустойчивостью

в подростковом возрасте.

Возможен и смешанный вариант, когда хронический стресс, воздействуя

через центральные регулирующие механизмы, заостряет уже ослабленные

соматические сферы организма и приводит к появлению новых, психосоматически

обусловленных нарушений.

При ослабленности организма возрастает количество проблем в воспитании,

так как нелегко найти подход к часто болеющему ребенку. У матери и бабушки в

этом случае часто проявляются гиперопека и предохранения в общении со

сверстниками.

Определенное значение в патогенезе неврозов имеет и дизонтогенез, как

со стороны физического развития (например, высокий рост у детей, прежде

всего - девочек с тиками), так и со стороны психического развития, в виде

неравномерности его темпа в первые годы жизни. Обычно это - опережение или

задержка отдельных сторон психического развития как выражения возрастной

неустойчивости темперамента у детей с неврозами. Так, при заикании мы

нередко видим некоторую первичную задержку речевого развития с последующим

его "прорывом" - ускорением. Подобная неравномерность отражает типичные для

неврозов в целом трудности сочетания контрастных черт темперамента

родителей, при заикании - преобладания флегматического темперамента одного

из них в начале жизни детей, а затем холерического темперамента другого, с

последующим относительным выравниванием темперамента по сангвиническому

типу.

Преморбидные особенности детей. Своеобразие формирования характера и

личности - одно из центральных понятий патогенеза неврозов. Как уже

отмечалось, преморбидные особенности не настолько выражены и аномальны,

чтобы говорить об их ведущей роли в происхождении неврозов, в отличие от

психопатических развитии с исходно патологическим спектром

характерологических нарушений. При неврозах более правильным будет выделение

взаимодействия формирующейся личности и жизненной травмирующей ситуации при

ведущем значении последней. Более того, невроз может возникнуть и на

преморбидно неизмененном фоне, но в большей степени это относится к

невротическим реакциям.

Из преморбидных особенностей обращают внимание прежде всего

эмоциональная чувствительность и выраженность чувства "я". Эмоциональная

чувствительность проявляется повышенной потребностью в эмоциональном

контакте, признании, любви и привязанности со стороны близких и значимых

лиц, а также заметной чувствительностью к оттенкам их отношения. В свою

очередь, неудовлетворение этих потребностей порождает столь присущий детям с

неврозами страх одиночества или страх неразделенности чувств, эмоционального

неприятия и изоляции.

Выраженность "я" - это рано проявляемое чувство собственного

достоинства, стремление к своему мнению, самостоятельности в занятиях и

действиях. Эти цельные и непосредственные в своем чувстве дети стремятся

быть собой, не переносят заискивания, притворной вежливости и фальши,

двойственности в чувствах и отношениях. Уже в первые годы жизни они ранимо

воспринимают ущемление их чувства "я", подавление, диктат, ограничения

активности, чрезмерный контроль и избыточную заботу, проявляя

несовместимость с подобным отношением в виде упрямства (с точки зрения

родителей).

Чрезмерные ограничения активности и самостоятельности создают аффект

блокирования потребностей в самовыражении, самореализации и утверждении

своего "я".

Несоответствие воспитания  своеобразию прирожденного темперамента,

складывающегося характера и формирующейся личности приводит к депривации

основополагающих потребностей в эмоциональном контакте, привязанности и

любви, признании, самовыражении, самореализации и утверждении "я". Помимо

этого, в подчеркнутом у этих детей чувстве "я" находит свое отражение и

выраженный инстинкт самосохранения, что вместе с эмоциональной

чувствительностью, впечатлительностью и неблагоприятной жизненной ситуацией

облегчает появление невротических страхов и психических травм. Последние, в

свою очередь, заостряют потребность в безопасности в виде нарастания

беззащитности, боязливости и тревожности. В аффективно переживаемой

депривации и заострении ведущих потребностей и заключаются психогенные

аспекты в формировании личности детей, заболевающих неврозами.

Возрастной фактор в патогенезе неврозов имеет значение в плане

нахождения наиболее чувствительного возраста к появлению невротических

расстройств. У 325 детей с неврозами (191 мальчик и 134 девочки) средний

возраст начала невроза составляет 6 лет: у мальчиков - 5; у девочек - 6,5

лет. У мальчиков это предшествует возрастной активизации деятельности левого

полушария. Таким образом, в большинстве случаев невроз начинается в старшем

дошкольном возрасте, когда дети еще достаточно эмоциональны и в то же время

у них наблюдается интенсивное развитие мышления (когнитивного уровня

психики).

В этом возрасте они топко понимают и глубоко переживают травмирующие

жизненные обстоятельства, будучи еще неспособными разрешить их наиболее

доступным для себя способом. Если мы вспомним ранее приведенные данные о

выраженности нервных проявлений (более широких, чем невроз) у детей

дошкольного возраста, то именно в 5 и 6 лет они встречаются наиболее часто,

указывая на особый, сензитивный этап в развитии психики и формировании

личности. В этом же возрасте наибольшее распространение имеют возрастные

страхи, в том числе страх смерти и связанные с ним страхи, клинически

заостряемые сильными переживаниями, испугами и болезнями. Велика потребность

в данном возрасте и в общении со сверстниками, проявляющаяся также

потребностью ролевой идентификации с родителем того же пола при

сохраняющемся чувстве любви и привязанности к родителю другого пола.

Блокирование этих потребностей, отсутствие чувства безопасности и

уверенности в себе, равно как и аффективно переживаемый опыт жизненных

неудач в совокупности с перенапряжением психофизиологических возможностей,

отчетливо дают о себе знать в виде длительно действующего и неразрешимого

психического стресса, проявляемого впоследствии клинической картиной

невроза. Более раннее возникновение у мальчиков невротических расстройств

указывает среди прочих факторов и на их большую чувствительность к

эмоциональным проблемам взаимоотношений с матерью, как наиболее близким и

одновременно травмирующим вследствие своего неадекватного отношения

человеком.

При анализе возникновения неврозов по каждому году жизни (вне пола

детей) наиболее уязвимы возрасты 2,3,5 и 7 лет. В 2 и 3 года невротизация -

следствие, с одной стороны, травмирующего опыта разлук с родителями при

помещении в ясли и детский сад и проблем адаптации к ним; с другой стороны -

противоборства родителей с упрямством детей, фактически же - с их природным

темпераментом, волей и формирующимся чувством "я". Об источниках

невротизации в 5 лет мы только что говорили. В 7 лет невротизирующий фактор

заключается в нервно-психической перегрузке в связи с обучением в школе

(нередко в двух сразу), повышенными требованиями к оценкам и чрезмерным

контролем за приготовлением уроков со стороны родителей, а также проблемами

психологической адаптации к школе.

В 64% невроз возникает в дошкольном и в 36% - в школьном возрасте

(различия достоверны). Наибольшая тяжесть невроза наблюдается у мальчиков в

младшем школьном возрасте. Необходимо заметить, что тяжесть невроза у

мальчиков достоверно выше, чем тяжесть невроза у девочек.

Как у мальчиков, так и у девочек неврастения чаще всего начинается в 2,

3 и 7 лет; истерический невроз - в 3 года; невроз страха - в 5 лет;

обсессивный невроз - в школьном, преимущественно в подростковом, возрасте.

Таким образом, наиболее ранними клиническими формами невротического

реагирования (в преддошкольном и младшем дошкольном возрасте) будут

неврастения и истерический невроз, невроз страха в старшем дошкольном

возрасте, повторно неврастения в младшем школьном возрасте и обсессивный

невроз в подростковом возрасте. Соответственно, возрастными аспектами

происхождения неврозов будут: неврастении в 2 и 3 года - борьба родителей с

упрямством детей; истерического невроза в 3 года - нарушение эмоционального

контакта со стороны матери и отсутствие признания детей в семье; невроза

страха в 5 лет - аффективное, ситуативно обусловленное заострение возрастных

страхов; неврастении в 7 лет - нервно-психическая перегрузка у детей под

влиянием чрезмерных требований родителей; обсессивного невроза в школьном,

чаще подростковом, возрасте - морально-этические, аффективно заостренные и

неразрешимые конфликты. Нетрудно увидеть в подобной возрастной динамике

переход от внешне детерминированных патогенетических конфликтов при неврозах

в первые годы жизни детей к конфликтам внутреннего плана у подростков.

Понятие "жизненной ситуации". Под ним подразумевается отрицательное

действие средовых факторов на формирование характера и личности детей. Здесь

будут отклонения в воспитании и конфликты, жизненные трудности и невзгоды,

сложность адаптации к некоторым сторонам действительности и т. д. Часто речь

идет о неблагоприятном стечении жизненных обстоятельств, нередко играющем

роль ключевого психотравмирующего фактора. В первые годы жизни

неблагоприятное воздействие оказывают такие одновременно или близко

происходящие психотравмирующие события, как помещение в больницу без матери,

начало посещения яслей и детского сада, рождение брата или сестры с

переключением внимания матери. Все это может происходить на фоне конфликтов

в семье и развода, испугов и шоковых переживаний, включая несчастные случаи

и операции. Здесь и такие травмирующие обстоятельства, как беспощадная

борьба родителей с упрямством детей и их нежеланием много есть, насильное

укладывание спать днем, непоследовательное  и контрастно-противоположное

отношение в семье, частые заболевания и изоляция от общения со сверстниками,

эмоциональное выделение одного из детей в семье, неучастие отца в воспитании

или его отсутствие, дефицит любви со стороны матери при ее раздражении и

беспокойстве, избыточные требования большого количества взрослых, чрезмерная

опека и т. д.

Приведем две обычные в нашей практике, но драматические для детей

жизненные ситуации. В первой из них мальчик 5 лет отличался возбудимостью и

беспокойством, не отпускал мать и других взрослых от себя, тревожно спал,

просыпаясь иногда в состоянии страха. Боялся всего нового, неизвестного, как

возможного действия неблагоприятных событий. Страх стал проявляться с 11

мес. его жизни, когда месяц пролежал в больнице с матерью по поводу отита.

Перенес большое количество болезненных процедур, включая парацентез. Именно

в этом возрасте дети боятся появления незнакомых пожилых лиц женского пола.

Кричащего, его уносили от матери для проведения процедур, и отсутствие

матери стало отныне сигналом присутствия опасности. Так же воздействовала и

новая обстановка, где он не чувствовал себя в состоянии безопасности и

защищенности со стороны матери. Занятая работой мать рано перепоручила его

воспитание своим родителям, обладающим, как и она, повышенной тревожностью и

гиперсоциальностью. Чрезмерно опекаемому мальчику приходилось выслушивать со

стороны четверых взрослых бесконечные нравоучения по поводу недостаточно

быстрых, по их мнению, интеллектуальных достижений. В то же время его часто

ругали из-за непосредственности в выражении чувств и активности в движениях.

Следовало учесть, что властная бабушка полностью вытеснила мать из своей

роли, заменив собой также и сверстников для мальчика. С непоколебимым,

паранойяльным упорством она считала, что отец оказывает вредное влияние на

сына, возбуждая его своей ненужной "возней" и потаканием "прихотям", а по

существу - реализуя его природную активность и эмоциональность. Особенно

бабушка была недовольна нарушением пунктуально предписанного режима дня,

поскольку внук должен был спать днем, "как положено", несмотря на то, что не

мог в это время заснуть. Когда ему исполнилось 5 лет, по настоянию бабушки,

из семьи был устранен отец, так как он составлял конкуренцию ей и дедушке за

право решающего голоса в семье. Внешне и темпераментом сын напоминал отца,

что усугубляло его положение в семье. К тому же развод пришелся как раз на

возраст максимальной потребности в идентификации с ролью родителя того же

пола в семье. В это время мальчика решили отдать в детский сад. Но из-за

большого количества развившихся страхов, неуверенности в себе и отсутствия

опыта общения со сверстниками он не смог адаптироваться, был заторможен,

плаксив, переживал отсутствие матери, несмотря на всю сложность и

противоречивость отношений с ней. На этом фоне постоянных и неразрешимых

стрессов появились тики и на консультации был поставлен диагноз "невроз

страха".

Как мы видим, на долю этого мальчика пришлось слишком много

неблагоприятных событий в его непродолжительной жизни, что, конечно,

превысило порог адаптивных возможностей и вызвало перенапряжение

нервно-психических сил в виде клинической картины невроза.

Во втором случае речь пойдет о 9-летнем мальчике, раздражительном, с

неустойчивым настроением, легко устающим и неуверенным в себе. По общему

мнению, он учится ниже своих возможностей, легко отвлекается и не может, по

мнению взрослых, самостоятельно готовить уроки. Если добавить к этому

головные боли вечером, затрудненное засыпание, то будет налицо клиническая

картина неврастении. В первые годы жизни он рос достаточно спокойным. Между

родителями тем временем нарастали конфликты, в основном из-за жесткого

характера отца, которого раздражала эмоциональность сына, его

"неприспособленность" и капризы, фактически же нормальные для возраста

проявления эмоций (сам отец не был в роли сына, поскольку рано лишился

своего отца и воспитывался тетей - женщиной, "правильной во всех

отношениях", но лишенной чувства нежности и сострадания). Когда мальчику, о

котором идет речь, было 5 лет, родители разошлись, и он еще больше

привязался к матери, не отпуская от себя, поскольку видел в ней единственный

источник безопасности и ответных чувств. Когда он стал посещать школу, мать

повторно вышла замуж, и появившийся от нового брака ребенок полностью отвлек

ее внимание от сына. О последнем, однако, "забота" проявилась одновременным

помещением в языковую и музыкальную школу.

В последующие годы мать неузнаваемо изменялась в отношениях с ним,

стала проверять каждый шаг, часто раздражаться и кричать, физически

наказывать за низкие оценки. В то же время она не могла помочь сыну, вселить

в него уверенность и понять его переживания. Так мальчик стал эмоциональной

сиротой при существующих родителях, лишившись не только отца, но и тепла

матери, ее душевной помощи. Его  повышенная утомляемость - следствие

длительно действующего стресса, обусловленного не столько переутомлением от

повышенных нагрузок, сколько переживаниями своей неспособности, никчемности,

ненужности и одинокости в семье.

В результате неблагоприятного стечения жизненных обстоятельств и

большого количества аффективно заряженных переживаний происходит реактивное

заострение эмоциональной чувствительности в виде сензитивности. Она

рассматривается как сочетание эмоциональной неустойчивости, беспокойства,

ранимости и уязвимости "я".

Эти дети часто волнуются, обижаются и плачут. Заметна плохая

переносимость любых огорчений, ожидания, склонность к понижению настроения и

печали. Они испытывают повышенную потребность  в безопасности, любви и

сочувствии, но не могут ее реализовать из-за отношения родителей и

сложившихся обстоятельств. Состояние длительной эмоциональной

неудовлетворенности и психической напряженности в целом указывает, таким

образом, на наличие хронической психотравмирующей жизненной ситуации.

Психическая травма. Это более конкретное понятие, чем неблагоприятная

жизненная ситуация или стечение обстоятельств, которые в отличие от

психической травмы не всегда осознаются и переживаются, но, как и

психическая травма, выступают в качестве психогенного фактора при неврозах.

Психическая травма - это аффективное отражение в сознании индивидуально

значимых событий в жизни, оказывающих гнетущее, беспокоящее и отрицательное

в целом действие. В этом значении психическая травма личностно неповторима у

каждого человека. Вместе с тем есть много общего, что способно вызвать

аффективно заостренное переживание, если рассматривать его с

этически-нравственных позиций эмоционального отклика при испугах и угрозах,

внезапных потрясениях, блокаде значимых потребностей, невосполнимых потерях

и утратах. Психическая травма - одновременно объективный и субъективный

феномен. Объективна она  постольку, поскольку отражает общечеловеческий

регистр переживаний; субъективность ее - в индивидуально различном, личном

характере переживаний, когда то, что больно ранит, иногда надолго, одного

человека, другого затрагивает только вскользь, непродолжительное время.

Психическая травма как психологическое понятие включает в себя

осознанное восприятие каких-то индивидуально значимых, неприятных событий,

их переработку в виде переживаний и развитие более или менее

продолжительного состояния аффекта или психического состояния с

отрицательным эмоциональным знаком. Констатация психической травмы означает

не только наличие отрицательных эмоций, но и отсутствие их отреагирования.

Психическая травма не всегда "видима", т. е. проявляется в поведении,

особенно у детей с импрессивным, внутренним характером переработки эмоций.

Много ценного для анализа психической травматизации дает раскрытие

содержания сновидений. Так, мальчик 13 лет до сих пор  с ужасом вспоминает

приснившееся ему в 4 года: "Я спрашиваю - мама, что это такое, а в ответ -

ры-ры-ры-рычание". Гиперсоциальная, твердая по характеру и бескомпромиссная

мать часто кричала, сердилась, ругала и наказывала сына-дошкольника за

малейшие отклонения от ее заданных представлений о должном поведении.

Пребывая часто в раздраженном и недовольном состоянии, была "глуха" к его

эмоциональным запросам, не проявляла нежности и тепла, как раз в то время,

когда потребность в этом у детей особенно велика. Подобное, пусть и

избирательное, сохранение в памяти травмирующих переживаний является

указанием на их высокую значимость в системе ведущих ценностных ориентации и

потребностей. В другом случае девочке 4 лет неоднократно снится сон: "Волки

ходят по улице". Почему же вместо прохожих, людей ей видятся звери? Ее

родители постоянно ссорятся из-за воспитания, что, однако, не мешает им

обоим прибегать к физическим наказаниям. Травмирующие для девочки

переживания вытесняются в сон, наполняя его ужасом превращений родителей в

волков.

Далеко не всегда психическая травма как эмоциональное потрясение,

испуг, сохраняется в памяти в последующие годы. Здесь срабатывает защитный

механизм вытеснения или амнезии психотравмирующих событий, как это и

произошло у мальчика 9 лет с заиканием, начавшимся в 5 лет, когда он

испугался погнавшегося за ним петуха. Сейчас он не помнит об этом эпизоде.

Почему же он так испугался петуха? Потому, что это совпало с возрастом

повышенной чувствительности к страхам животных. И мальчик боялся не только

петуха в те годы, но и кошек и собак. К тому же он эмоционально

чувствительный, впечатлительный и беззащитный в отстаивании своих прав, что

поддерживалось с целью послушания постоянными угрозами со стороны

нетерпеливых и излишне строгих родителей.

Роль психической травмы при наличии выраженных переживаний могут также

играть те события, о которых шла речь в разделе "Неблагоприятная жизненная

ситуация". Особое значение приобретают психические травмы, связанные с

пребыванием в больницах без матери в первые годы жизни, большим количеством

болезненных процедур и неправильным поведением персонала этих учреждений,

игнорирующих повышенную эмоциональную чувствительность и впечатлительность

детей, привязанность к матери. То же можно сказать и в отношении помещения в

соматические санатории, если персонал не оказывается на должной высоте и

нередко, как и в других детских учреждениях (в первую очередь это относится

к случайным лицам, работающим нянями), прибегает к наказаниям, угрозам и

осуждениям в отношении "строптивых" детей, не способных быстро уснуть днем,

есть, "сколько положено", и все время стремящихся домой, к матери. В нашей

практике типичны случаи, когда детей младшего дошкольного возраста в

качестве наказания закрывают в туалет, ставят в темную комнату, пугают тем,

что мать не придет и оставит их, и т. д. Все это. "как нельзя кстати",

приходится на возраст максимальной чувствительности к страхам замкнутого

пространства, темноты и одиночества, являясь источником психической

травматизации детей.

Доминирующая роль при неврозах принадлежит хронической психической

травматизации, нередко дополненной острыми психическими травмами. Однако

последние могут играть и относительно самостоятельное значение, как это

видно из следующих наблюдений. Мальчик 5 лет с неврозом страха и заиканием

отдан в начале второго года в ясли, где за нерасторопность на горшке

наказывался няней. И сама обстановка в яслях оставляла желать лучшего. Придя

за сыном раньше времени, мать увидела такую картину: сын ходит мокрый, все

форточки открыты (зимой), а молодые "воспитатели-практикантки сидят на кухне

и курят. В это же время он попал в больницу, где, находясь в боксе, очень

скучал по матери, боялся уколов из-за непереносимости в этом возрасте боли.

До настоящего времени боится новых неизвестных ситуаций и заикается при

этом. У него много страхов, неуверен в себе и нерешителен в действиях.

Другой мальчик 6 лет с аналогичным диагнозом в 1,5 года был помещен в

больницу по поводу астматического бронхита. Из-за пониженного питания трудно

было найти вены, и, когда мать забрала его через 1,5 мес. не узнал ее и

отца, словно они были чужие люди. В последующем продолжал бояться врачей,

как и всех незнакомых людей и новых ситуаций. Пока мы не сняли эти страхи,

мальчик продолжал заикаться. Следует сказать  и о девочке 14 лет,

испытывавшей непонятный для окружающих страх, когда она выходила из дома.

Заметим, что дети с неврозами не бегут из дома, как это нередко бывает при

психопатических развитиях, а, наоборот, "бегут в дом", т. е. остаются в нем.

И девочка, о которой идет речь, пользовалась любым поводом, чтобы не идти в

школу. Все началось в 1,5 года, когда мать отдала ее в ясли и не смогла

однажды вовремя забрать из них.

Психическая травма не всегда детерминирована внешними неблагоприятными

обстоятельствами или событиями. В школьном возрасте, особенно в

подростковом, она созвучна тягостным, неразрешимым переживаниям,

измененности и ущербности "я", неприспособленности и беззащитности,

неприятию сверстниками и отличию от них по типу "я не такой, как все".

Подобная транскрипция психической травмы характерна прежде всего для

обсессивного невроза, в частности для дисморфофобий с ведущим навязчивым

страхом изменения "я". Но даже и в этих случаях можно найти те или иные

недостатки в воспитании, отклонения в личности родителей и отношениях в

семье, влияющих, как и психическая травма, на происхождение внутреннего

конфликта при неврозах.

Внутренний конфликт. Мы рассмотрим его как в отношении патогенных, чаще

неосознаваемых (у детей), противоречий, так и в отношении переживаний -

психологического содержания конфликта.

По 3. Фрейду (1912), базисное внутреннее противоречие при неврозах

заключается в противоборстве сознательных (средовых) и бессознательных

(инстинктивных) сторон психики. При обсессивно-компульсивных невротических

развитиях противоречие будет главным образом между чувством долга (моралью)

и желаниями (влечениями) человека.

С. Jung (год не указан) находит следующее основное патогенное

противоречие при неврозах: "При ненормальных условиях, т. е. там, где дело

идет о крайне сильных и при этом ненормальных установках у матерей, детям

может быть навязана относительно однородная установка насилием над их

индивидуальным предрасположением, которое, может быть, избрало бы другой

тип, если бы не помешали этому ненормальные внешние условия. Там, где имеет

место такое обусловленное внешним влиянием извращение типа, индивидуум в

дальнейшем по большей части становится невротическим и его излечение

возможно только через выявление естественно соответствующей индивидууму

установки" (с. 13).

В концепции неврозов у детей В. И. Гарбузова (1977) основное патогенное

противоречие состоит в несоответствии средового влияния врожденному типу

реагирования - темпераменту. По нашим данным (1972), основополагающее

противоречие при неврозах будет в несоответствии требований родителей и

воспитания в целом психофизиологическим возможностям детей, особенностям