Профилактические и катартические обрядовые реалии

В предыдущем изложении мы пользовались типологией магических приемов, предложенной Е. Г. Кагаровым. Нужно иметь в виду, что это разделение достаточно механично, и в большинстве случаев точно обозначить «магический тип» обрядового акта затруднительно. Довольно условно разграничение в обряде профилактики и катартики: так, очистительное употребление воды (смывание следа, умывание участников) можно отнести к пассивно-охранительным, катартическим актам, употребление же в сходной функции вина, огня, мака ближе к активно оградительным, профилактическим актам. Видимо, символическая семантика самих реалий придает всему акту более наступательный характер.

В первой главе, в связи с символикой красного и белого, отмечалось, что смерти в обряде часто противопоставляются реалии, принадлежащие ее же сфере. Это отчасти относится к хлебу и другим реалиям, которые традиционно понимаются как «символы плодородия». Кроме красного цвета среди таких символов в погребальном обряде можно назвать печь.

Печь по свидетельству многих поверий — место обитания «душ», и вместе с тем печь выполняет катартические функции «очищения от смерти»: в печь глядят или к ней прикасаются, вернувшись с похорон; в печь хозяйка три раза выкрикивает имя умершего, «чтобы забыть», и т. п.

В той же роли выступает могильная земля, которую уносят с собой с кладбища, натирают ею грудь и т. д. Здесь смерть и загробье актуализируют свою семантику страны забвения, действие которого направляется на само событие смерти. Семантически связанные с символикой смерти мак, зерно, лен используются как средства, противопоставленные ей, в актах посыпания дороги, осыпания дома маком, зерном или льном. Вероятно, с «областью смерти» связано и полотно — самый частый вид жертв или «плат» исполнителям на похоронах. Как полагает Гаспарини, «холст — это женские деньги» [Gasparini 1973,183]. Та же тенденция наблюдается в использовании обрядовых реалий во внеобрядовое время в качестве магических предметов: веника, мыла, воды, мерки покойного, лент, которыми перевязывали руки и ноги. Ими пользуются для воздействия на скот, пчел (мерку хранят для пчел, «чтобы водились»), в медицинской магии, особенно в случае смертельных болезней. Использование вещей с похорон «для усмирения» «озорного мужика» или «от запоя», на войне, на суде, для избавления от бессонницы эксплуатирует семантику смерти как конца, прекращения. С могильной землей и обмывальными принадлежностями связана любовная и черная магия на зло (свести в могилу).

Другая группа профилактических предметов относится к противопоставленной смерти сфере. Это прежде всего железо, обычно избегаемое во всех видах обрядового снаряжения («его земля не принимает»), но в усиленно профилактических актах используемое: топор, колун, кочерга, все режущее, нож, гвоздь — все это предметы, которыми перерубают смерть (ср. запрет сшивать иглой, перерезать ножницами или ножом ткань на похоронах, резать ножом хлеб и др.). Так же, как железо, «смерть не любит» (языком информантов) осину: осиновая древесина исключена в качестве материала для гроба — и вместе с тем именно осиновый кол служит средством от «хождения» покойника. Смерть «не любит лошадиного запаха» (карп, русины), чем мотивируется перевоз волами или перенос на холстах: вместе с тем в некоторых вариантах предписывается непременная перевозка на лошадях, даже если погост близко.

К противопоставленным и вместе с тем сопоставленным с семантикой смерти предметам относятся свечи. Свече (обыкновенной, грамничной, четверговой, венчальной,в рост человека, длиной в 40 обеден) принадлежит в обряде важнейшее место, что отражается в терминологии обрядовых актов: свimimu си, посвiтiны укр. — ночь при покойном; йти со cвimoм— оповещать смерть. В свечах, с одной стороны, проводится семантический мотив света, противопоставленный тьме смерти и загробья, с другой стороны — свечи связаны с пчелами («на воске поминать, на пчелином труде»), одной из метафор смерти (ср.: пчелы во сне — к смерти; пчелы, перелетающие улицу, — к смерти; в «обмирании» — летаргии человек видит себя окруженным пчелами: умершие говорят о них: «Чого ты сюда попав? Шчэ рано тыби. Як ця пчела укусить, то ны вийдиш», волын. [Атлас, 71]).

Среди профилактических предметов обряда есть также нейтральные по отношению к жизни-смерти реалии с пространственной символикой: пояс (охранительное опоясывание), замок («замыкающий могилу») и др.