Третий род: познание сущностей

Почему существует третий род познания? Третий род познания существует потому, что отношения не являются сущностями, как говорит нам Спиноза. Третий род познания, или интуитивное познание, – что это такое? Это выходит за рамки отношений, их сочетаний и разложений. Это – познание сущностей, оно идет дальше отношений, так как оно достигает сущности, которая выражается в отношениях; сущности, от которой зависят отношения. В действительности если отношения являются моими, если отношения характеризуют меня, то это потому, что они выражают мою сущность. А что такое моя сущность? Это некая степень потенции. Познание третьего рода – это познание, которое эта степень потенции берет у самой себя и у других степеней потенции. На сей раз это – познание сингулярных сущностей. Хорошо. Второй, а тем более третий род познания, совершенно адекватны.

Вы прекрасно видите, что существует соответствие между «родами познания» и «измерениями индивидуальности», означающее что? В конечном счете это совпадение означает, что роды познания суть больше, чем роды познания; это модусы существования. Это способы жить. Но почему это способы жить? Это становится трудным, потому что, в конечном счете, всякий индивид состоит из трех измерений сразу. Именно здесь мы обнаружим нечто вроде последней проблемы. Вы, я, кто угодно, какой угодно индивид имеет три измерения сразу; тогда что мы можем сделать, чтобы выпутаться отсюда? Всякий индивид имеет три измерения сразу, согласен. И как раз вот проблема: любой индивид имеет три измерения сразу, и все-таки существуют индивиды, которые никогда не выйдут из первого рода познания. Им никогда не удастся возвыситься до второго или третьего... [конец пленки.]

Сущность и существование

Могут ли сущности разрушаться?

...Любой индивид имеет три измерения, но внимание: тем самым он не обладает тремя родами познания: он может вполне прекрасно пребывать на первом. Как объяснить этот последний пункт? Подойдем к вопросу иначе: когда бывают оппозиции? Например: можно ненавидеть себя; бывает, что мы себя ненавидим. Ненависть, эта разновидность оппозиции некоему модусу существования одного индивида другому индивиду, – что это такое? Как объяснить ненависть? Вот первый текст Спинозы, часть IV «Этики», аксиома, содержащаяся в начале книги 4, она весьма удивит нас – внешне, – эта аксиома, а сам Спиноза не очень склонен объясняться по этому поводу. «Аксиома: в природе вещей нет ни одной отдельной вещи (то есть никакого индивида), могущественнее и сильнее которой не было бы никакой другой»; – вот до чего это доходит: «не существует последней потенции, потому что последняя потенция есть вся Природа в целом, стало быть, в Природе не существует последней потенции». Всякая заданная вещь определяется степенью потенции; и всегда существует более высокая степень потенции: сколько бы мощи у меня ни было, всегда существует некая степень мощи. И действительно, мы видели, что существует бесконечное множество степеней потенции. Бесконечное у Спинозы всегда находится в действии, всегда задано актуально, всегда задано в действии. Существует степень потенции более высокая, нежели высочайшая степень потенции, которую я могу постичь. Стало быть, до сих пор эта аксиома не поражает, но Спиноза добавляет: «В природе вещей нет никакой отдельной вещи, могущественнее и сильнее которой не было бы никакой другой. Но для всякой данной вещи существует другая, более могущественная, которой первая может быть разрушена».

Здесь нас может удивить этот текст. Почему? Потому что вторая фраза приносит неожиданную точность. Первая фраза говорит нам: некая вещь была нам дана, она определяется своей потенцией, но так как степень потенции, то есть некая вещь в своей сущности, была задана, то степень потенции есть сущность некоей вещи, и всегда есть более могущественная вещь. Вторая фраза: Спиноза добавляет (внимание!): первая вещь всегда может быть разрушена более мощной вещью. Это весьма озадачивает: почему? Внезапно мы говорим себе: «Я ничего не понял». Что произойдет? Спиноза, похоже, говорит нам, что некая сущность может быть разрушена сущностью более мощной. И тогда, вот в этот момент, не существует третьего рода познания, уже не существует даже второго рода познания, потому что «разрушение» – что это такое? Это, очевидно, результат воздействия одной сущности на другую. Если некая сущность может быть разрушена сущностью более мощной, сущностью более высокой степени, то это катастрофа: все спинозианство рушится. Все сводится к результатам, все сводится к первому роду; больше не может быть познания сущностей. Как может быть адекватное познание сущностей, если сущности находятся в таких отношениях, что одна разрушает другую? Ах, да! К счастью, это поняли все.

И дальше необходимо лишь долго ждать, но это нормально; именно поэтому надо столько терпения, чтобы читать. Несколько дальше, в части V, имеется теорема 37 (Спиноза Б., соч. в 2 т. Т. 1. СПб., 2006, страница 473 – «В природе нет ничего, что было бы противно этой познавательной любви, иными словами, что могло бы ее уничтожить»). И теорема 37, после своего высказывания и после доказательства пропозиции, содержит «закадровую» пропозицию на правах схолии, и схолия говорит нам следующее: «Аксиома четвертой части относится к единичным вещам, поскольку они рассматриваются в отношении к известному времени и месту, и в этом, я уверен, никто не сомневается»; он ждал столько страниц, тогда как он мог сказать нам это на уровне части IV, это помогло бы нам, мы были бы не так ошеломлены. Это дело Спинозы. Почему он говорит это лишь столько страниц спустя? Он говорит это, когда у него есть необходимость это сказать. Что означает такая точность? Он говорит нам (внимание, аксиома о разрушении, аксиома об оппозиции): некая сущность может противостоять другой вплоть до ее разрушения, это становится понятным лишь тогда, когда мы рассматриваем вещи по отношению к некоему времени и некоему месту. Больше он ничего нам об этом не говорит.

Что такое существование?

Что означает рассматривать вещи по отношению к определенному времени и определенному месту? Это означает рассматривать их в их существовании. Что означает рассматривать их в их существовании? Рассматривать их так, как они существуют, так, как они перешли к существованию, так как они переходят к существованию. Что это означает? Мы видели, что такое переходить к существованию. Мы переходим к существованию, некая сущность переходит к существованию, когда некое бесконечное множество экстенсивных частей оказываются обусловленными извне ее принадлежать ей в таком-то отношении. Я имею некую сущность, я, Пьер или Поль, я имею сущность. Я говорю, что перехожу к существованию, когда бесконечное множество экстенсивных частей обусловлено извне, то есть ударами, которые отсылают к другим экстенсивным частям; определено извне вступать в некое характеризующее меня отношение. Стало быть, прежде я не существовал в той мере, в какой не имел этих экстенсивных частей. Потом родился. Я рождаюсь, когда некое бесконечное множество экстенсивных частей определено извне столкновением с другими частями, вступающими в некое отношение извне, каковое является моим и характеризует меня. Вот в этот момент я поддерживаю отношение с определенным временем и с определенным местом. Что такое это время и это место? Время моего рождения и место моего рождения? Это произошло здесь. Это здесь, здесь и теперь, – что это? Это режим экстенсивных частей. Экстенсивные части, совокупности экстенсивных частей – они всегда имеют некое время и некое место. Более того, это продлится столько, сколько продлится. Экстенсивные части определены извне вступить в некое, характеризующее меня отношение, но на какой период времени? До тех пор, пока они не определены вступить в другое отношение. Вот в этот момент они переходят в другое тело, они больше не принадлежат мне. Это длится некоторое время. Хорошо. Что это означает? В чем это просветит нас?

На самом деле я могу говорить об оппозиции между двумя индивидами лишь в той мере, в какой эти индивиды рассматриваются, как существующие здесь и теперь. Это очень важно для формирования отношений оппозиции. Это происходит исключительно в той мере, в какой индивиды рассматриваются как существующие в тех «здесь» и «теперь», куда они могут входить. Это не вопрос добра или зла, это вопрос логической возможности. Я могу иметь отношения оппозиции с другим индивидом лишь в зависимости от чего? В зависимости от экстенсивных частей, которые образуют нас и нам принадлежат. Вот они, место и среда оппозиции: экстенсивные части. И на самом деле это в значительной мере неизбежно. В оппозициях между индивидам речь идет о чем? Речь всегда идет о том, чтобы узнать, в какое отношение в конечном итоге вступят такие-то бесконечные множества экстенсивных частей.

Вообразите печальную ситуацию: я дерусь с собакой, чтобы съесть какой-то паштет. Ладно. Ужасное зрелище. Как рассказать о нем, об этом зрелище? Речь идет о чем? У вас три терма: пища, собака и я. Тогда я кусаю собаку, чтобы завладеть [смешки]ее питанием; собака бьет меня лапой. Что происходит? Что это такое? У вас бесконечное множество экстенсивных частей, вступивших в отношение «мясо»; у вас бесконечное множество экстенсивных частей в отношении «собака»; у вас бесконечное множество экстенсивных частей в отношении «я». И все это крутится в вихре, и все это бьет друг друга. А именно: я хочу завоевать экстенсивные части мяса, чтобы ассимилировать их, – навязать мое отношение; сделать так, чтобы они больше не вступали в отношение «мясо», но осуществляли одно из моих отношений. Собака хочет того же. Я кусаю собаку, – хочу прогнать ее. Собака кусает меня и так далее и тому подобное, и мы не выходим из этой ситуации; это область оппозиции. Оппозиция – это соответствующее усилие каждого существующего, чтобы присвоить экстенсивные части.