От неожиданности Ригар обхватил мальчишку руками и прижал к себе так сильно, что, наверное, мог раздавить. Но даже если Арэю и было больно, то он никак этого не выказал.

А ветер шумел в ушах, трепал не до конца застегнутый воротник и уносил вдаль заливистый смех мальчишки.

Но безумие это не длилось долго. Всего несколько подскоков и они врезались в огромную насыпь снега, с верхушки которой на них обрушилась маленькая лавина.

Арэй все смеялся, а Ригар уже выбрался из круга и, оставив его на месте, схватил мелочь за рукав и потянул обратно к вершине.

- Хочу еще, - заявил он на недоуменный возглас малявки и ускорил шаг.

- Тебе понравилось? Я так и знал! - воскликнул Арэй, чувствуя себя так, словно все еще летел с крутого обрыва вниз. Кровь шумела в ушах, голова кружилась, и он не мог прекратить смеяться, так ему было хорошо, так ему было весело от того, что Ригар хочет продолжать это ни с чем несравнимое веселье.

Интересно, стучит ли суровое сердце точно так же как у него? Желает ли замерзшая душа отогреться в этом пламени? Хочет ли он продлить это состояние до конца отпуска, или ограничится всего двумя часами, милостиво подаренными ничтожной молекуле, которая плавится только от того, что находится рядом с этим человеком?

Как бы Арэй хотел, чтобы веселье не прекращалось до конца отпуска и чтобы каждая минута, проведенная вместе с парнем, была подобно головокружительному падению вниз.

- Быстрее. Еще быстрее! - Ригар на гору чуть ли не взлетел.

Восторг переполнял его, и он вел себя как малолетний идиот. Но это было так здорово, так ярко. Боги! А ведь он уже и забыл, что это такое. Совсем забыл. И только этот мальчишка не намного и младше его самого, смог разбудить в остывшем сердце этот восторг.

Поднявшись обратно, он взял у работника горки еще один круг и теперь уже силой впихнул в него мальчишку.А потом, повалившись на него, оттолкнулся от снега ногами. Круг полетел вниз и они вместе с ним, головами вперед, грозясь сломать себе и шеи, и руки, и ноги. Да и пусть ломаются, пусть, крошатся. Сейчас не было ничего важнее той радости, что наполняла сердце и заставляла кровь кипеть.

Стремительный полет вниз головой был чем-то поистине безумным. Арэй осознавал, что намертво вцепился в круг руками, крепко сжимая поручни, но совсем не придавал этому значения. Все, что его сейчас волновало, это смех Ригара, от которого на сердце становилось непередаваемо тепло.

Расслабься и лети вперед. Просто расслабься и забудь обо всем. Доверься моим чувствам, которые желают тебе только добра. Просто поверь, что есть человек, которому важно твое счастье. Лети... Лети и будь свободен.

Круг подпрыгнул на трамплине и Арэй, визжа от удовольствия, расставил руки в стороны и закрыл глаза.

Лети вместе со мной, и больше никогда не опускайся на землю.

Это было поистине восхитительное безумство. Короткий полет ознаменовался мягким приземлением в снег. От удара о сугроб Ригара скинуло с круга, и он упал рядом с ним на спину, раскинув руки в стороны и смеясь как ненормальный. Мальчишка все еще лежал на резиновой подушке и так же заливисто смеялся. И когда Ригар успокоился и перевел дух, вновь вскакивая на ноги и протягивая Арэю руку, тот уже не медлил и, так же вскочив, помчался вслед за ним к лестнице.

Еще несколько раз они спускались на этих санках вниз. Иногда вылетали из них, иногда доезжали до самого конца. Ригару нравилось это ощущение полета. Нравилось слушать смех и визг мальчишки, нравилось прижимать его к себе и чувствовать, что он доверяет. А на предпоследнем заезде их круг перевернулся, и они грохнулись на снег. Ригар оказался на мальчишке и прижимал его к земле всем своим телом. И это было так... волнующе... так чувственно...

Ночной сон вмиг вспыхнул в памяти, и парень, чуть приподнявшись на локте, всмотрелся в раскрасневшееся лицо мелочи. Красивое, довольное, счастливое.

- Не устал еще? - хрипло спросил Ригар, не торопясь подниматься, и убрал в сторону темную влажную прядку мальчишки, ласково проводя пальцами по его взмокшему виску и наслаждаясь ощущением тепла, исходящего от его кожи. - Прокатимся еще разок? А потом вернемся.

- Я никогда от такого не устану, - проговорил Арэй едва слышно. Казалось, шевелятся только губы. Ему было жарко... да что там, объятия Ригара и эти бесконечные взлеты и падения словно свели его с ума. Сердце грохотало в груди, кровь с бешеной скоростью пульсировала по венам, шумела в ушах, заглушала все звуки... тело вспотело. Он чувствовал, как одежда липнет к коже, которая полыхала жаром. И, казалось, этот жар растопит весь снег в округе.

Но сейчас Арэй не хотел подниматься. Не хотел никуда идти. Он оказался в плену тяжелого тела, и это рождало в его воображении странные картины, безумные в своей нереальности... парень прикрыл глаза, наслаждаясь такой неожиданной лаской, от которой по всему его телу проходили искорки тока.

Прикоснись ко мне еще. Обними. Не отпускай. Я стану твоим светом, твоим ветром, пульсацией твоей жизни... только прими это, и весь мир будет твоим. Очень маленький и незначительный мир, который существует только для тебя одного.

- Давай еще немного покатаемся, - попросил Арэй, так и не открывая глаз. Он не хотел видеть разочарования на лице Ригара, хотел как можно дольше хранить в памяти неповторимый взгляд, которым парень обжег его израненное сердце, когда они вместе улетели в сугроб. - Побудь со мной еще немного. Я... - губы дрогнули, но Арэй улыбнулся сквозь нахлынувшую на него боль. - Я уже скучаю.

Мальчишка тяжело дышал. Но не от усталости или тяжести, нет. Его дыхание было глубоким и прерывистым, словно воздух, который он вдыхал, был столь сладок, так волшебен, что им невозможно было надышаться. А еще Арэй дрожал. Совсем слабо, но Ригар чувствовал эту дрожь даже через плотные одежды, разделяющие их тела.

Как жаль... Хотелось бы почувствовать всей кожей. Окунуться в неистовый жар, полыхающий в маленьком отважном сердце. Окунуться в безграничный мир, прекрасный и светлый. Прикоснуться к душе человека, подарившего ему столько радости за каких-то несколько часов.

-Скучаешь? - Ригар склонил голову к плечу, продолжая водить по щеке мальчишки пальцами. - Но ведь я никуда не ухожу. Открой глаза. Я хочу их видеть.

- Да, не уходишь, что за глупость я сказал? - Арэй вымученно рассмеялся. Веки его дрогнули. И он увидел сосредоточенное лицо своего босса.

Теперь было еще больнее. Как же близко. И так тепло, несмотря на то, что они оба чуть ли не зарылись в этот спасительный сугроб.

В больших темных глаза Арэя плескалась печаль. Глубинная тоска, которая выжирает изнутри, не давая дышать, не позволяя жить. Его боль, хоть и скрытая за улыбкой, не могла не проявиться в бездонных омутах. И Ригар видел ее.

- Не грусти, малявка, – улыбнулся парень. - Все будет хорошо. Идем кататься.

- Кто тут грустит? - Арэй с трудом проглотил колючий комок и едва сдержался, чтобы не прижаться к парню, требуя от него невозможного. - Ты все неверно понял. Мне просто тяжело дышать. Вот, видишь? - он сделал вдох, который из-за волнения был прерывистый и какой-то болезненный. Но это так же можно было расценить и как реальная тяжесть, давящая на грудь.

- Прости, - без тени сожаления сказал Ригар. - Я совсем забыл, что ты у нас слабак. - Гаденько усмехнулся он и поднялся, протягивая мелкому руку.

- Да ничего. - Арэй уже привычно сжал горячую ладонь Ригара и встал на ноги. - Зато повеселились на славу. Но... я бы еще съехал вниз разок-другой.

- Тогда идем. - Ригар широко улыбнулся и потянул мальчишку на горку.

Разок-другой затянулся еще на полчаса, только теперь они спускались больше в тишине. Ригар так и не позволил мелочи взять себе отдельный круг, и каждый раз, когда смеющийся Арэй оказывался в его объятиях, парень бережно прижимал его к себе и украдкой вдыхал его запах, склоняясь очень близко к его чуть открывшейся из-за съехавшего шарфа шее, которую очень хотелось попробовать на вкус.

Несмотря на какие-то глупые личные огорчения, вечер закончился более чем удачно. Арэй сразу и не понял, что отношение Ригара к нему сильно изменилось. Сперва он решил, что ему это только показалось, но уже спустя четверть часа он был ошеломлен одним открытием.

Объятия парня больше не были по-медвежьи грубыми. Наоборот, Арэй вдруг с удивлением осознал, что Ригар оберегает его. И мало того, делает это с какой-то непередаваемой нежностью, словно обращается с хрупкой и очень чувствительной вещью.

Жарко... от его прикосновений, дыхания, голоса... жарко внутри... все горит, изнемогая от желания... в паху, в груди, в животе словно плещется жидкий огонь, и как же хочется выпустить эту страсть, но что-то тревожное останавливает его.